Семья напрокат, или Приручи меня

Вероника Касс, 2022

По условиям завещания у Мирославы есть всего два года, чтобы родить ребенка. Но как быть, если из-за ужасного случая в прошлом она ненавидит мужчин, а ЭКО ей делать запретили? Именно в этот момент в жизни девушки появляется один из лучших адвокатов столицы и предлагает ей выход из ситуации. Но и сам мужчина кое-что хочет взамен…

Глава 1

Ласка

Два дня назад

— Людочка, все, я домой, — перегнувшись через стойку администратора, я позвала девушку.

Раздался стук, и тут же из-под стола вылезла девушка, потирающая свою макушку.

— Простите, Мирослава Станиславовна, просто у меня иголка из рук выпала. — Девушка тут же помахала иглой с широким ушком и длинной розовой ниткой мулине, как бы доказывая, что она не просто так сидела под столом. Я усмехнулась и, перегнувшись еще чуть-чуть, взяла со стола ее канву: выходило что-то красивое.

— Это будет дом?

— Да-да, дом и звездное небо, — мечтательно протянула Людочка и начала воодушевленно рассказывать дальше: — Я прочитала на форуме, что вышивать этот домик нужно начинать на определенные лунные сутки, и когда завершишь работу, то обязательно все сложится с местом жительства. Кому-то одобряют ипотеки, кто-то так покупает квартиры. — Девушка хлопнула в ладони и восторженно посмотрела на меня.

— Оу, — это все, что я смогла выдавить из себя. — Удачи тебе, дорогая, с вышивкой и с покупкой дома. Я пошла, ты не забудь все закрыть и включить сигнализацию.

Быстро добежала до машины и, запрыгнув на заднее сиденье, поздоровалась с водителем.

— Что-то вы сегодня быстрее, чем обычно, Мирослава Станиславовна.

— Ой, и не говорите, дядя Ваня, — достала из кармана телефон и начала проверять входящие сообщения, — папа попросил приехать раньше, говорит, у него какое-то срочное дело ко мне. Не знаю, — пожала я плечами и, устало прикрыв глаза, прислонила голову к сиденью.

Дома было тихо, даже прислуги — и той видно не было. Я, не раздеваясь, дошла до кабинета отца и постучала.

— Папа?

— Дочь, милая, проходи, — раздался сухой голос отца, и я переступила порог. — Нам нужно поговорить с тобой.

— Я поняла уже. — Расстегнула молнию на куртке-бомбере и села на стул.

— Милая, не могла бы ты снять эту кофту, — недовольно проворчал отец. — Ненавижу всю эту американщину, ты все-таки девушка, а не член футбольной команды этих самых американцев.

Я покачала головой и стянула свою любимую спортивную куртку-американку с большой синей буквой «М».

— Спасибо, — кивнул отец. Странно, черный топ под грудь, в котором я была, его не смутил. — У меня к тебе важный разговор.

— Ты уже говорил, пап.

— Я изменил завещание.

— Опять? — усмехнулась я, пытаясь припомнить, какое это уже было завещание по счету.

— Окончательно, потому что я уже все отписал тебе.

— Что, прости? Что значит все? Папочка, ты вообще о чем? — Я сложила руки в замок и наклонилась ближе к отцу, облокотившись о стол.

— То и значит. Нет, я отписал кое-какие активы Ярославу и детям Святослава, ему нельзя много, сама знаешь. — Я потерянно кивнула: да, Свят у нас политик, и почти все его имущество давным-давно переписано на детей и жену. — Даже тридцать процентов нашей корпорации я отписал Яру.

— Папа, ты издеваешься? — не сдержалась я.

Ярослав был одержим нашим семейным делом, лет с шестнадцати начал работать на отца и, кажется, все же обрел счастье два года назад, когда отец ушел на так называемый покой. И теперь вот так с Яриком.

— Пап, да он же меня убьет.

— Это еще не все, — продолжил отец, будто не слыша меня, — есть ряд кое-каких условий, не выполнив которые ты не сможешь вступить в права, и тогда все твое имущество направится в четыре разных фонда еще при моей жизни.

Я тяжело вздохнула, пытаясь понять, чего же хочет отец.

— Какие условия? — напряженно выговорила и тут же положила ладонь себе на коленку, пытаясь успокоиться, потому что неосознанно уже вовсю трясла ногой.

— Ты должна родить ребенка.

— Тебе что, внуков мало? — выкрикнула я и подорвалась с места. — Да Свят за всех нас отстрелялся. — У брата было четверо детей, дочь стала олимпийской чемпионкой по художественной гимнастике. Так-то. Отличный генофонд. — Что тебе еще нужно?

— Мне нужно, чтобы ты выбросила из своей головы все эти глупости и наконец-то зажила нормальной человеческой жизнью.

— Это не глупости! А мой, — ткнула себя пальцем в грудь, повышая голос, — мой выбор. Понимаешь, пап? Я думала, вы поняли меня с мамой.

— Ты издеваешься? — ругнулся отец, все же его маска дала трещину и наружу проступили разочарование и отвращение. — Я никогда в жизни не поверю, что ты на самом деле из этих, — он пренебрежительно махнул ладонью.

— Даже вслух произнести это не можешь, — я усмехнулась. — Я лесбиянка, папочка, да-да, — отрапортовала фразу, от которой у меня уже образовалась оскомина на языке, — и не перевариваю, просто не выношу мужчин. Да и детей я тоже не хочу. Но тебе же все равно.

— Мира, это все для твоего же блага, — устало произнес отец и откинулся на спинку кресла.

— Хорошо, — качнула я головой, ища разумные выходы из ситуации, — я обращусь в медицинский центр для искусственного оплодотворения, и они заделают мне бэбика, так пойдет?

— Нет, Мира, нет. Только естественным путем. Это все прописано в бумагах.

— Да ты точно издеваешься! — Я прикусила губу, пытаясь не расплакаться. Ситуация походила на самое настоящее принуждение. — Где эти бумаги?

— Я выслал их тебе на почту, а то еще порвала бы в приступе ярости, а мне потом заново все распечатывай.

— Не потешайся надо мной, пожалуйста.

— Милая… — начал отец, но я его перебила.

— А что, если я не смогу?

— Мира.

— Нет, ты не понял. По женским причинам — буду пытаться, но не смогу забеременеть, ведь бывает же такое. И что тогда?

— Ну что ж, — задумчиво округлил отец глаза, — значит, судьба у нас такая — потерять все наши активы и остаться нищими.

— Нет, ты точно издеваешься. Господи боже, да ты с ума сошел. — Я подхватила куртку и выбежала прочь из кабинета.

Происходящее походило на идиотский розыгрыш. Только вот предчувствие неминуемой беды поселилось внутри меня и мешало спокойно и взвешенно все обдумать.

Я вышла во двор и набрала дядю Ваню. Если он еще не заехал в гараж, то пускай отвезет меня обратно в город: дома оставаться не было ни малейшего желания.

— Мира, — прозвучал позади голос мамы, я обернулась. — Постой, нам надо поговорить. — Она укуталась плотнее в вязаную накидку и сделала шаг ко мне.

— Я слушаю, мам.

— Дорогая, ты понимаешь, что он решил нас разорить? Хотя бы ты должна обо мне позаботиться.

— Мама! — практически прорычала я и сложила руки на груди. — Не говори глупостей, тебя-то уж он с голой жопой не оставит.

— Мирослава, — мама схватила меня за куртку и начала буквально испепелять своим ледяным взглядом, — послушай меня хорошенько: сколько твоему отцу осталось? Год, два, ну, может, пять…

— А ты оптимистична, — усмехнулась я. — Не боишься, что я ему сейчас пойду это все и выложу? — пожала я плечами.

Почему я должна была понимать эту женщину, если она отказывалась понимать меня? Да, я считала ее родной, хотя таковой она не являлась. Марина была на двадцать пять лет младше отца и, кажется, на целых три года младше моего старшего брата Святослава, но я помнила ее с самых ранних лет. Родная мать умерла, когда мне не было и года. И если братья помнили маму и хоть и приняли Ольгу, но не относились к ней как к родной, то для меня она была единственной возможной матерью. И я ее любила, конечно же любила.

— Мирослава, не строй из себя прожженную жизнью стерву. Тебе не идет.

— А кем мне больше идет быть? Избалованной, инфантильной папиной золотой девочкой? — Я качнула головой, теряя весь свой запал. На подъездную дорожку у дома выехала машина, и я устало спросила: — Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты выполнила все папины условия. Забрала все причитающееся себе наследство.

— А потом поделилась с тобой, да, мам?

— Мирослава, я серьезно, — мама зашипела, сжимая рукав моей куртки еще крепче. — Можешь здесь даже не появляться без теста с двумя полосками.

— Пфф, а че так слабо? Ну вдруг на него кто другой пописает, а? Мелко берете, Марина Юрьевна, уж лучше сразу УЗИ или кровь на ХГЧ, или что там еще бывает?

— Мирослава, не паясничай.

Я выдернула руку из ее захвата и быстро сбежала по ступенькам.

Хотела напоследок бросить ей мучивший меня долгое время вопрос, почему же она не родила сама, раз такая умная, но не стала. Добежала до машины и, запрыгнув внутрь, назвала дяде Ване адрес своей институтской подруги. Больше мне было не к кому ехать.

Мама спустилась с крыльца и долго смотрела вслед уезжающей машине. Когда я увидела ее взгляд, меня передернуло. Понятно, что каждый в этой жизни сам за себя. Ей всего-то сорок три, и остаться ни с чем она не хочет, но вот почему все их проблемы должны решаться за мой счет?

— Мира? — Иоанна, стоящая на пороге в одной пижаме, конечно же, не ожидала меня увидеть. Мы не общались с ней уже пару месяцев.

— Пустишь?

— Конечно, конечно же. Проходи. — Она отошла с порога, и стоило только мне сделать шаг в квартиру, как Ия крепко обняла меня. — Мирка, я так соскучилась.

На глазах навернулись слезы. Мы поссорились с ней из-за глупости: она устроилась помощницей к другу нашей семьи, за которого меня сватали родители, и все время промывала косточки жене Виталия. В один прекрасный день мне это надоело, я попросила ее успокоиться, но она не прислушалась к моим словам.

— Я больше и рта про Самойловых не раскрою, ты только не обижайся на меня, идет? — воодушевленно пропищала Ия, а я слегка поморщилась: как говорится, к хорошему быстро привыкаешь, видимо, так же, как и быстро отвыкаешь от плохого. У Иоанны был ужасный голос, и я ей сочувствовала все годы нашей дружбы, ужасно сочувствовала.

— Идет. Ия, у тебя есть что выпить?

— Что случилось? — Девушка прошла на кухню, ожидая, что я последую за ней.

— Новое папино завещание. — Я со вздохом опустилась за маленький обеденный стол и достала из розовой пластмассовой вазочки свою любимую конфету с белой помадкой.

— И? — Ия поставила на стол кружки и бутылку шампанского. — Прости, бокалы я так и не купила.

— Неужели у Самойлова так плохо платят? — подначила я подругу, а затем все-все ей рассказала и про ненормальные условия отца, и про поведение матери.

Затем мы распечатали это идиотское завещание, которое и завещанием-то, по сути, не было, и начали детально изучать все по пунктам. С каждым новым мне становилось все тяжелее и тяжелее дышать.

— Может, попросить помощи у Виталия Сергеевича? — задумчиво произнесла Иоанна, когда мы сидели на полу, на каком-то допотопном бордовом ковре в цветочек, в груде листов, и допивали уже вторую бутылку шампанского.

— Ты сейчас серьезно? И чем он мне поможет? Спермой, что ли, поделится? — сказала и засмеялась из-за абсурдности своего предположения.

— Ну а что? Вот смотри. — Ия начала загибать пальцы. — Там же в бумагах что-то было, что нельзя безымянного донора и про искусственное оплодотворение, но Самойлов — он же знакомый.

— Ия, это глупости, — отмахнулась я.

— Ну вдруг он с кем-то договорится или подкупит кого, у тебя же сейчас вообще ничего нет, так?

Я допила шампанское, оставшееся на дне кружки, и, подняв руку вверх, поправила Иоанну:

— Салон мой по всем документам.

— А где все эти документы?

— Как где? У меня в кабинете, — я не понимала, к чему она ведет.

— Мира, если Ярослав захочет надавить, то он сделает так, чтобы и ты осталась ни с чем. Попроси помощи у Самойлова. В конце концов, в его штате числится Соколовский. — Ия взмахнула руками, и я решила ее послушаться, слишком уж убедительно она говорила.

Я набрала номер Виталия и, наболтав ему в трубку какую-то ахинею про взаимопомощь и даже про сперму, стала ожидать приезда мужчины, который пообещал забрать меня и выслушать.

— А что за Соколов? — спросила я уже в тесном коридоре, натягивая кеды.

— Соколовский. Он, наверное, сейчас самый молодой юрист в Москве из числа самых успешных, буквально пару лет назад его карьера пошла в гору сумасшедшими темпами. Но, несмотря на это, он до сих пор числится в штате у Самойлова и не уходит от него, хотя в офисе его никогда не бывает, я за восемь месяцев работы видела его всего пару раз.

— Ия, ты бы себя слышала, — тяжело вздохнула я, прислонившись к двери. — Такое ощущение, что ты сейчас описаешься кипятком от восторга. Уж прости, нельзя же так восхищаться мужчинами.

— Мира, если ты боишься и не любишь мужчин, это совсем не значит, что у остальных все так же. Сколько раз я тебе уже об этом говорила? — Ия воинственно сдула с лица рыжую прядь. — И вообще, он очень похож на твоего брата.

— Надеюсь, на Святослава? — пошутила я, прекрасно зная о безответной влюбленности Иоанны в Ярослава, приключившейся с ней еще на первом курсе универа. Телефон в руках издал звуковой сигнал, оповещающий о входящем сообщении. — Все, Вет приехал. Я ушла. Если выживу, позвоню.

Чмокнула подругу в щечку и побежала вниз, надеясь на то, что я не зря обратилась за помощью к Вету и он и правда мне поможет.