Двойники. Серия «Лунный ветер»

Вероника Ткачёва

«Двойники» – книга из серии «Лунный ветер». Жанр книги так сразу и не определишь: её герои – обычные люди, они не предвидят событий будущего, не читают чужих мыслей, не лечат наложением рук. Но с ними происходит нечто, выходящее за рамки повседневности. Такое может произойти с каждым. Возможно – и с вами. Нужно только всмотреться внимательнее, чтобы увидеть невидимое, ощутить эфемерное. Быть может, эта книга – ваш пропуск в мир необычного?..

Редактор Любовь Бросалина

© Вероника Ткачёва, 2019

ISBN 978-5-4493-6421-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Двойники

Володя застрял в амстердамском аэропорту между стыковками. Он летел из Москвы на Кубу, куда ему удалось взять недорогой тур. Прямой рейс был дороже, поэтому Володя летел чартерами со стыковкой в Схипхоле. Его рейс задерживался на неопределённое время. Шенгенской визы у Володи не было, поэтому выйти в город он не мог, да у него и не было особенного желания сделать это.

Володя, молодой человек лет двадцати восьми, относился к породе патологических неудачников. Если за большим праздничным столом кто-нибудь проливал вино, сок или какую иную жидкость, то основной удар обязательно приходился на Володину одежду. Если что-то должно было сломаться, то почему-то всегда именно в его руках. Такси никогда не останавливалось рядом с ним. Володя никогда не ездил без билета, так как знал, что контролёр обязательно войдёт его в автобус, троллейбус или вагон электрички и никогда не отпустит его, делая скидку на молодые года, а оштрафует по полной программе. В институте Володе всегда доставались самые несчастливые билеты. Он никогда не выигрывал ни в одну игру, где была бы нужна удача. Короче, Володя был законченным неудачником.

Ещё в детском саду маленький Вова начал догадываться об этой своей особенности. На эту мысль его натолкнуло одно событие. Как-то на новогоднем празднике ему не досталась подарка. Воспитатели были крайне удивлены такой недостачей. За всю двадцатилетнюю историю детского сада подобное случилось впервые. Всё как всегда было чётко посчитано, деньги с родителей аккуратно собраны, подарки закуплены строго по накладной, но факт оставался фактом — подарка маленькому Вове не хватило.

Этот случай словно открыл в его сознании какие-то шлюзы, через которые нахлынули на маленького Вову первые взрослые мысли. Именно тогда Вова в первый раз серьёзно задумался о своей тяжёлой судьбе. Он припомнил недавний случай с грузовичком, который ему подарил дядя Жора. Новый грузовичок оказался сломанным. Буквально через несколько минут весёлого катания и тарахтения губами, которое должно было изображать работу мотора, заднее колесо у красивой яркой машинки отвалилось. Честное слово, Вова не был в этом виноват. Но взрослым никогда ничего невозможно объяснить. Так было жаль нового нарядного грузовичка! Но к разочарованию прибавилась обида — мама ещё и отругала сына. Сказала, что раз Вова не умеет бережно обращаться с вещами, то ему бесполезно что-то покупать. И пусть он играет со старыми сломанными игрушками, пока не научится аккуратности. Вова потихоньку, когда никто не видел, даже поплакал над своей горькой судьбой.

Вова вспомнил ещё несколько несчастливых случаев из своей жизни. Вот буквально дня три назад в живом уголке детского сада его друг Даня пытался руками выловить из аквариума золотую рыбку, но не удержался на табуретке и опрокинул аквариум со всем его подводным миром на пол. Вся вода почему-то вылилась на Вову. Но Вову это не остановило, и он самоотверженно спасал золотую рыбку. На шум прибежали воспитатели. И застали мокрого Вову с бьющейся золотой рыбкой в руках. Рядом стоял почти сухой Даня, который предусмотрительно спрятал намоченную руку за спину. Что могли подумать воспитатели? Естественно, что во всём виноват Вова. Что это именно он незаконно полез в аквариум, хотя всем детям в саду известно, что этого делать категорически нельзя. И что именно он, Вова, в конце концов, из-за своего такого безобразного поведения опрокинул аквариум.

Конечно, Вова в чём-то действительно был виноват. По законам взрослых, он не имел права просто стоять и смотреть, как Даня вылавливает рыбку, а должен был остановить его. А если не получится, то немедленно позвать кого-то из взрослых. Но по неписанным законам детского коллектива позвать взрослых в этой ситуации было бы ябедничеством. А Вова никогда не был ябедой. Это же ужасный позор! Вон Ленка: такая ябеда, что тошно делается. Чуть что: «Эмма Семёновна, а они там…» Тьфу, даже вспоминать противно.

Короче, попало тогда в основном Вове. Никому из взрослых даже в голову не пришло, что Вова мог и не ронять аквариум. А поскольку Вова — не ябеда, то он геройски молчал о своей, можно сказать, невиновности. Странно, почему лучший друг Данька молчал тоже, когда Вову ругали? Но гнев воспитателей был так страшен! Эмма Семёновна стала красной до невозможности, а кричала так… Вова отродясь такого крика не слышал. Вечером Эмма Семёновна на пару с директрисой нажаловались Вовиной маме, и дома ему тоже досталось… Вова даже вздохнул от таких воспоминаний.

Мальчику припомнилась ещё масса мелких неприятных случаев из его жизни: то самые вкусные конфеты на Светкином дне рождения закончились именно на нём, то мандарин на полднике с гнилым боком достался, то на праздник он заболел ангиной… Вова снова тяжело вздохнул.

После случая с новогодним подарком и последующим за ним озарением Вова стал очень внимательно наблюдать за своей жизнью. Каждый день приносил новые подтверждения его догадке — он, Вова, родился на редкость неудачливым. Именно от встречи с ним предметы приходили в негодность, именно с ним случались самые невероятные неожиданности и недоразумения, именно ему всегда за всё попадало.

Со временем Вова стал учиться преодолевать своё фатальное невезение. Вернее не преодолевать, а пытаться обмануть свою неудачливость. Это невезение ему стало представляться в виде чего-то одушевлённого, какого-то существа вроде бездомной шелудивой кусачей собаки, которая привязалось к нему и никак не хочет отстать.

Поначалу Вовины действия были простыми. Он никогда не участвовал в порицаемых взрослыми играх: не жёг костры, не играл в мяч, дабы не разбить стёкол, не убегал на недозволенное расстояние от дома. Уже пойдя в школу, он всегда учил уроки, так как знал, что стоит хоть что-то не выучить, и он будет немедленно именно по этому предмету вызван к доске.

Вова научился чинить, зашивать, убирать. Он всегда ездил с билетом, выходил из дому заранее, учитывая непредвиденные случаи, такие, как поломка автобуса, отключение электричества, парализующее движение трамваев, троллейбусов и лифтов… да мало ли что.

Таким примерным поведением Вова, казалось, снивелировал свою фатальную неудачливость, но лишь внешне. В глубине души Вова прекрасно знал, что эта бездомная собака по имени Вечная Невезуха только лишь дремлет на коврике у его кровати, но никуда не ушла. Её присутствие всегда ощущалось по массе мелких примет, которые не были заметны чужому взгляду, но Вова-то знал, что они значат.

И вот теперь эта стыковка. Между самолётами было только три часа, поэтому Володя не стал делать шенгенскую визу специально для выхода в город Амстердам. Конечно, в свете всего вышесказанного, он мог бы предвидеть такую задержку, но не боги же мы, в самом деле. Да и выходить в город было бы опасно: с таким «везением» самолёт мог улететь и без Володи.

Молодой человек послонялся по аэропортовским магазинам, зачем-то купил голландского сыру (любой сыр, а не только голландский, он ел лишь с сильной голодухи) и мужскую туалетную воду, которой он пользовался в самых-самых крайних случаях, то есть только в подростковом возрасте, когда хотел казаться старше и понравиться девочкам. Поел суши и роллы в странной кафешке без стен, которая состояла из одной стойки — с одной её стороны люди активно делали суши и роллы и из какого-то большого термоса наливали мисо-суп, а с обратной стороны другие люди не менее активно всё это поглощали. Надо отдать должное, несмотря на то, что кухня была, прямо скажем, походно-полевая, еда оказалась вкусной.

Пока Володя поглощал японский фастфуд, он услышал невнятное объявление: его рейс опять откладывался на неопределённый срок. Встала насущная проблема — чем ещё заняться. Ходить по магазинам он уже не мог, так как обошёл их все и уже купил себе чего-то ненужного, так что ритуал был выполнен. Поел он только что. Книгу он «случайно» положил в чемодан, который сдал в багаж. Газету, выданную в самолёте, он за трехчасовой полёт из Москвы до Амстердама уже прочёл от корки до корки или что там у газеты… от первой полосы до последней, включая рекламу, колонтитулы и фамилию главного редактора. Короче, делать было нечего.

И тут Володя вспомнил. Когда-то он читал брошюрку про аэропорты мира, и Схипхол там отмечался как аэропорт, имеющий массу интересного, в том числе и самое большое аэропортное или аэропортовое… короче, неважно, а важно то, что здесь находилось казино.

Конечно, может показаться странным, что столь неудачливый человек направляется в казино. Но Володя был не просто банальным неудачником. Он пытался найти обоснование и закономерности в распределении между людьми удачи и неудачи. Он перелопатил много литературы на эту тему, начиная с мифов Древней Греции и заканчивая изучением теории вероятности.

Все прочитанные им теории можно было разделить на три основных группы.

В первую входили те, которые гласили, что удачи как таковой не существует, а всё, что с людьми в жизни случается, — это заслуга самих людей.

Теории второй группы убеждали: всё, что с людьми происходит, — это результат удачи, и заслуги людей в этом нет.

Третья группа содержала комбинированные теории. Их создатели утверждали, что удача и счастливый случай присутствуют, но человек должен вовремя подсуетиться, чтобы эта удача не пролетела мимо них.

Все теоретики и мифотворцы почему-то задумывались над вопросом удачи, иногда одушевляли и даже обожествляли её, но не думали над природой неудачи. Вернее думали, но очень уж пытались на этом месте включить позитивное мышление. Мол, всё относительно; то, что нам кажется удачей, может обернуться неудачей, и наоборот. Очень Володе запомнилась одна восточная притча. В ней говорилось, что каким-то образом в одну семью прибежал ничейный конь, и вся деревня позавидовала этой семье и сказала: «Какая удача!» Потом старший сын сел на этого коня. Конь сбросил его, парень упал и сломал ногу. Все сказали: «Какая неудача!» Через неделю началась война, и всех взрослых парней из этой деревни забрали на войну, кроме старшего сына. И все опять сказали: «Какая удача, что он сломал ногу!»

Из этой притчи напрашивается вывод: всё зависит от обстоятельств, в которых произошло то или иное событие. И любое происшествие, даже, на первый взгляд, неудачное, может обернуться пользой и выгодой, и наоборот. Но никто не предполагает такого фатального невезения, которое преследует Володю. Если бы героем притчи был он, то события развивались приблизительно так. Конь прибежал бы в чужую семью, но странным образом сбросил Володю. Володя сломал бы ногу и с ещё не зажившим до конца переломом пошёл на войну, где она (нога) доставляла бы ему массу дополнительных хлопот и неудобств.

Поэтому у Володи была своя теория на этот счёт. Вот её приблизительное изложение. Каждому при рождении выдаётся свой набор — мешок с подарками, — как Дедом Морозом на Новый год. В этом мешке лежит много всего: и шоколадные конфеты, которые ты любишь; и карамельки, которые ты любишь меньше, но им всё-таки рад; и вафли, которые ты уж совсем не любишь, и непонятно зачем их вообще туда каждый год кладут, но раз положили, то всё равно придётся съесть; и там даже может оказаться совершенно фантастический шоколадный заяц в яркой обёртке, полый внутри, но тем не менее очень желанный. В отличие от новогоднего подарка, где мы можем выбрать, что нам съесть сначала, а что потом, в жизни мы всё выхватываем вслепую. Поэтому из этого мешка нам под руки попадается то одно, то другое; полное же содержимое мешка нам неизвестно.

И вот у Володи создалось впечатление, что в его подарок положили исключительно полусъедобные вафли. А где же остальное, что было приготовлено для него?! Куда это делось?

Здесь опять требуется небольшое теоретическое отступление. В общем-то, наше сознание ограничено нашим конечным миром, поэтому людям кажется, что и в природе всё конечно. Конечно количество воды, денег, продуктов, благ. Но если внимательнее вглядеться в окружающий мир, то можно как минимум усомниться в этой конечности. Во-первых, бесконечность Вселенной уже о чём-то должна говорить. Правда, некоторые физики и тут вносят в понятие бесконечности свои коррективы, утверждая в своих теориях, что Вселенная всё же конечна. Но возникает детский в своей непосредственности вопрос: а что там дальше? За «конечной бесконечной Вселенной»? Во-вторых, чисто математически, нельзя привести ни одного числа, чтобы оно было окончательным. Всегда есть величина меньше или больше этого числа, то есть здесь тоже не наблюдается конечности. Нас запугивают недостатком ресурсов, воды, постоянно говорят об их конечности и последующем коллапсе. Но дикарям не нужна была нефть, зато хорошие кремнёвые наконечники ценились у них… «на вес золота» — не скажешь, так как и золото они не ценили вовсе. Короче, кремнёвые наконечники и топорики они ценили превыше всего и, наверное, ужасно боялись, что когда-нибудь пригодный материал для изготовления этих орудий исчезнет. Но прошли века, и иные материалы стали казаться ценными. До изобретения двигателя внутреннего сгорания люди нефтью интересовались так же мало, как дикари — урановой рудой. Но новые времена несут новые технологии. То, что вчера было ценным, назавтра теряет свою значимость, и наоборот. А вода? Она-то всегда будет необходима человеку, независимо от технологий. Но и на это у Володи имелся ответ. Количество воды на Земле остаётся постоянным. Тают ли ледники, уходят ли реки под землю, но общее количество воды на Земле не меняется. Другое дело, что меняется количество воды, пригодной для питья. Ну, это уж, братцы, извините. Сами гадите — сами и кушать извольте.

Короче, все эти долгие рассуждения ведутся к тому, что бесконечный дефицит воды, нефти, денег, благ и тому подобного выдуман самими же людьми — чтобы одни могли пользоваться этими благами за счёт того, что другие к ним безудержно стремятся, не задумываясь, стоит ли игра свеч. Так ли нужно иметь это бриллиантовое колье, шубу из редкой рыси или яхту, на которой ты сможешь плавать ну максимум месяц в году — из-за сильной занятости в добывании всё тех же благ уже в виде самолёта, или парохода, или чего-то там ещё?

Вся эта долгая цепь рассуждений, казалось, должна была привести Володю к мысли о том, что любой мешок с подарками судьбы неисчерпаем, и в нём есть всё: и удача, и неудача. Что, возможно, это просто такая большая, жирная полоса жизни, где ему достаются одни только невкусные вафли, но потом он доберётся до середины бездонного мешка, и тогда на него посыплются сплошные шоколадные зайцы. Но, по Володиной теории, всё оказывалось не так просто. Володя был уверен, что каждый человек не зря рождается с определённым набором в подарке. Если не съесть вафель, то как можно оценить шоколадного зайца? И как сравнить конфеты «Мишка на севере» и «Дюшес» между собой, если они не лежат в одном и том же подарке? Другими словами, как радоваться удаче, если не было неудачи? В то же время «зайцы» и «Дюшес» у каждого свои, индивидуальные. С помощью этих «подарков» человек и сможет прожить свою уникальную жизнь, решить именно свои насущные задачи.

То, что жизнь бесконечна, для Володи было давно очевидно. Взять тот же круговорот воды в природе: вот вода течёт под землей, потом бьёт ключом, родником и выходит наружу, течёт рекой к морю, испаряется, образуя облака, потом опять выпадает дождём на Землю. Зимой замерзает, летом тает… Честное слово, он сам, и довольно давно, додумался до этой аллегории, а потом как-то прочел её у Омара Хайяма. Что-то там про каплю, которая уходит от моря вся в слезах, а море смеётся всё в лучах. Короче, только глупость у каждого своя, а одни и те же умные мысли приходят в разные гениальные головы.

На чём это мы… Ах да, подарки даются разными, чтобы человек мог решить индивидуальные задачи на эту жизнь. Но при чём здесь Володины шоколадные зайцы, и почему он ещё ни одного не достал из мешка? Тут, надо признаться, начинается самая слабая часть Володиной теории. По какой-то причине некто пытается схитрить. Он не хочет вафель, не хочет даже «Дюшеса», ему подавай только «зайцев», в крайнем случае «Мишку в лесу» или «Трюфель». И этот некто подменяет подарки. Кому-то складывает всё ненужное, изымая у него при этом самое вкусное (ведь мешок-то должен быть полным). Именно такой дефектный мешок и достался Володе. И где тот счастливчик, который ест его шоколадных зайцев? А главное, как восстановить справедливость и вернуть всё на свои места? На эти вопросы Володя ещё не нашёл ответов. Именно поэтому он и пошёл в казино. Там, как нигде, можно было наблюдать за процессом раздачи удач и неудач.

В казино царил полумрак, а искусственный свет над столами и исходящие из недр игральных автоматов яркие истеричные блики только подчёркивали липкую холодность этого полумрака. Народу в казино было немного. Пара-тройка человек лениво топталась около игральных автоматов, двое играли в «джек-пот», но Володю влекло к рулеточному столу. Он купил десяток самых дешёвых фишек, не надеясь на выигрыш, — лишь бы можно было время от времени что-то ставить на сукно. За рулеточным столом собралось несколько человек, но Володя без труда нашёл себе место. Крупье уже запустил бег шарика, который катился с характерным, ни на что не похожим, звуком, словно придирчиво выбирал для себя достойную лузу. Наконец он остановился на цифре 36. Лопаточкой крупье быстро распорядился фишками на поле. Выиграл только один человек, но по-крупному. Его фишка стояла на 36. Володя внимательнее пригляделся к этому человеку. Он был приблизительно одного возраста с Володей, одного роста, цвет волос совпадал тоже. Одет был с небрежностью молодого денди. На вид обычные джинсы и рубашка при ближайшем рассмотрении учетверяли свою стоимость; а на запястье скромно поблёскивали дорогие часы. В общем, от удачливого молодого человека настойчиво пахло деньгами.

Странное чувство возникло у Володи при взгляде на этого парня. Что-то неуловимо знакомое, даже родное мерещилось в нём. Но, приглядываясь, Володя переставал видеть это родственное тождество, напротив, в глаза лезли исключительно отличия. У того есть аккуратная гламурная бородка, а у Володи нет, волосы заграничного денди лежат красивой волной, а Володины коротко подстрижены. Иностранец так уверенно, даже изящно держится, острит, небрежно ставит фишки и опять выигрывает… И почему это вдруг в Володину голову пришла странная мысль про похожесть? Но наш герой больше не мог оторвать взгляд от этого человека. Что-то в нём притягивало Володю, как магнит. Сначала Володя подумал, что это зависть. Что он банально завидует удаче молодого человека (судя по выговору — австралийца), завидует тому, чего ему самому так не хватает. Но, придирчиво проинспектировав свой внутренний мир, Володя понял, что отнюдь не зависть движет им, не любопытство, не экспериментаторский пыл. Нет, его привлекало нечто содержащееся в этом человеке, неопределённое, но в чём-то до боли знакомое.

Около везунчика освободилось место, и Володя придвинулся к нему поближе. Некоторое время они молча играли — один фатально выигрывал, а другой не менее фатально проигрывал. Володя неплохо знал английский, поэтому постепенно между ними завязалось что-то наподобие беседы. В конце концов Володя проиграл все свои фишки, а везунчику или просто надоело выигрывать, или более насущные естественные потребности позвали его прочь от стола, и он прервал свою игру. Заграничный денди милостиво позвал Володю с собой в паб выпить чего-нибудь освежающего. Володя охотно согласился.

Паб как паб. Отделанный состаренным деревом, с зеркалом за барной стойкой, с постерами на стенах. Они, не сговариваясь, заказали тёмное разливное пиво. Пока его несли, молодые люди успели познакомиться. Боб, так звали счастливчика, действительно был австралийцем. По странному стечению обстоятельств он тоже завис в этом аэропорту по той же причине, что и Володя, — рейс Боба откладывался на неопределённое время по таким же неопределённым причинам.

Симпатичная официантка принесла пиво в огромных прозрачных бокалах и солёные орешки. На время беседа утихла. Оба собеседника дегустировали пиво. Оно было, как и везде в Голландии, отличным. Они одобрительно и синхронно покивали своим бокалам. И продолжили разговор. Собственно, говорил в основном Боб, а Володя всё больше слушал.

Володя и раньше иногда наблюдал картину, когда собиралось несколько иностранцев и один из них обстоятельно и самодовольно начинал что-то рассказывать. Со стороны казалось, что оратор излагает какую-то весьма важную для человечества теорию, но, прислушиваясь, Володя неизменно узнавал одно и то же — как этот самый Дилан или Стив очень выгодно взял и выплатил кредит, купил машину, получил повышение по службе или что-то ещё совершенно в этом же роде. Володю всегда тошнило от таких разговоров. Даже со стороны он не понимал, как это можно слушать, а уж поддакивать и важно кивать в ответ… Но, как говорится, не зарекайся. Теперь он и сам очутился в таком положении. Боб самодовольно выкладывал ему свою биографию. Володя узнал, как ему, Бобу, постоянно везёт: образование получил наиотличнейшее, женщины буквально атакуют его, работа очень хорошая, карьера неуклонно идёт вверх, сейчас едет отдыхать в отпуск в прекрасное место в прекрасный отель — короче, жизнь удалась.

Для Володи во всём этом начала проглядывать некая антиподная синхронность, если можно так выразиться.

Для начала они оказались ровесниками. Володя не стал спрашивать дату рождения Боба, это было не слишком удобно. Правда, не только вопросы приличия останавливали его. Володя боялся своей догадки. Но и другие факты подтверждали то, что смутно зарождалось в Володином сознании.

Буквально два месяца назад Володю неожиданно бросила любимая девушка Ира. Он до сих пор не мог оправиться от этой раны. Встреча с Ирой и её ответная любовь — это то, что, казалось, прогнало от Володи кусачую привязчивую собаку по имени Вечная Невезуха. Месяцы, проведённые с Ирой, были чудесными и радостными для молодого человека. Но злющая собака-неудача только жестоко поиграла с Володей в прятки. Она выбрала момент, когда Володя совсем расслабился и поверил, что её рядом больше нет, неожиданно выскочила из-за угла и укусила в самое больное место.

Боб же два месяца назад обручился с девушкой своей мечты, насколько, конечно, Боб вообще был способен мечтать. Невеста Боба принадлежала к очень хорошей и богатой семье, поэтому у Боба теперь будет всё ещё больше в порядке, если это вообще возможно. Вдобавок к богатству, девушка была, несомненно, красива, умна и беззаветно любила Боба, так что он опять вытащил счастливый билет или, пользуясь терминологией Володи, очередного шоколадного зайца.

Год назад Боб получил неожиданное и захватывающее предложение по работе, которое вылилось в стремительный карьерный рост и соответственные денежные эквиваленты.

Год же назад Володя лишился интересной, хоть и не так высоко оплачиваемой работы в журнале. Эту работу он до сих пор оплакивал где-то в глубине души.

В семнадцать лет Боб выиграл соревнования по виндсерфингу, а Володя тонул в штормовом море в Крыму. Тогда он серьёзно и навсегда прощался с жизнью. Но в тот раз удача всё же не отвернулась от него. Наверное, это был «Дюшес», который не выгреб из Володиного подарка кто-то алчный, и ему удалось выплыть. Этот случай да ещё встречу со своей любовью, Ириной, Володя считал счастливыми исключениями из несчастного правила. Теперь счастливая любовь превратилась в несчастную, поэтому оставался только один случай.

В пятнадцать лет Боб целый год увлекался боксом, ходил в секцию, даже подавал какие-то спортивные надежды, участвовал в соревнованиях. Но в шестнадцать лет он охладел к боксу и занятия бросил.

Володя же хорошо помнил тот год, с пятнадцати до шестнадцати лет, когда он постоянно подвергался нападкам дворовой шпаны. Их было много, а он один, поэтому Володя приходил домой с разбитой физиономией чуть ли не каждый день. Через год главного хулигана, Сливу, посадили, и нападки на Володю как-то сами собой прекратились.

Была ещё масса маленьких знаков, которые подтверждали Володину догадку о незримом их родстве с Бобом: у них одновременно чесался нос, они одновременно и одинаковым жестом подносили ко рту бокал с одинаковым пивом, они любили одинаковую музыку, им нравился один тип женщин. Что там говорить, каждая мелочь буквально кричала об этом странном зеркальном сходстве.

При более внимательном рассмотрении их можно было бы принять за однояйцовых близнецов, которых разлучили в младенчестве. Но такую детективную историю Володя сразу начисто отмёл. Поскольку уже в детстве его ум имел философский настрой и его волновали вопросы жизни и смерти, маленький Вова довольно часто расспрашивал мать об обстоятельствах своего рождения. В зависимости от возраста ему выдавались различные кусочки мозаики, которая постепенно складывалась в картинку его рождения. Мать рожала Вову долго и мучительно. Никто тогда ничего не обезболивал, об эпидуральной анестезии и слыхом не слыхивали. Поэтому мать честно отмучилась почти сутки. Вся загвоздка была в том, что Володя шёл не как все дети — строго головой вперёд, а зачем-то решил помочь себе ещё и плечом. Щипцы накладывать не хотели, ведь тогда вероятность рождения нормального ребёнка была бы катастрофически мала. В результате он всё-таки родился самостоятельно, хоть и с переломом ключицы. Но это такая мелочь по сравнению с возможным слабоумием! Его героическая мать всё это время была в сознании — конечно, скорее всего, не в таком ясном от жуткой боли, но всё же… Но всё же ни о каком близнеце и речи быть не могло. Мать бережно хранила клеёнчатые оранжевые бирочки с марлевыми завязками, которые привязывались на ручки или ножки младенчика, чтобы его не перепутать с другими такими же младенчиками. Сохранилась старая фотография, где счастливая мать стоит на фоне серого параллелепипеда — здания роддома — и держит в руках кулёк с Володей. Нет, никаких загадочных историй ни в роддоме, ни за стенами его произойти не могло. Мама, с её безумной любовью и опекой, никогда бы не отказалась от второго близнеца, если бы он родился. Да в те времена ещё никому и не приходило в голову продавать детей за границу или отдавать их туда на усыновление.

Значит, оставалось предположить одно: природа так удивительно повторила сама себя в зеркальном отражении. Ведь и в зеркале — вроде бы на тебя смотрит совершенно тождественное существо. Но даже в этом подобии есть некое зазеркальное отличие: твоё право — это его лево, и наоборот. Так же и здесь: при видимом сходстве жизнь их складывалась зеркально противоположно — где одного ждала удача, там другого с неумолимостью рока постигала неудача. Причём удача и неудача распределились удивительно равномерно, в том смысле, что вся удача досталась зеркальному антиподу Володи, а вся неудача оказалась в Володином подарочном мешке. Неужели и там, наверху, происходят ошибки и зеркальные недоразумения? И кто же является чьим отражением? И если они две части одной голограммы, то что произойдёт после гипотетического слияния этих частей? Останется Боб, или Володя, или появится некто третий, несущий черты и судьбы их обоих, но являющийся уже кем-то иным, а не простой суммой двух молодых мужчин? Либо же произойдёт некий обмен, и «подарки» перемешаются так, что у Боба появятся «вафли», а у Володи «шоколадные зайцы»?

Или всё-таки есть смысл в притче про лошадь и сломанную ногу — не было бы счастья, да несчастье помогло? В том смысле, что несчастливая задержка рейса, потеря любимой девушки (конечно же, расставание с ней каким-то образом повлияло на решение уехать подальше) привели Володю сюда, в аэропорт, в эту ключевую точку его жизни, когда уже не будет поворота обратно, потому что на этот раз ему выпала редкая удача заглянуть в зазеркалье… хоть одним глазком.

Володино «я» как бы раскололось на две части — одна его часть внимательно слушала и фиксировала важные мелочи, относящиеся к этой невероятной зеркальности и тождественности, а вторая — подробно анализировала теоретические аспекты случившегося. Никаких практических выгод эта встреча, казалось бы, не сулила, но зато какой простор для ума и философского настроя!

Как уже говорилось, Володю и Боба отличала редкостная синхронность в событийности, в жестах, вкусах и, в том числе, в естественных позывах. Совершенно одновременно им приспичило в туалет, куда они, посмеиваясь, дружно и направились.

В мужском туалете никого не было. Одновременно справив малую нужду в писсуар и, синхронно застегнув штаны, они направились к кранам помыть руки. Вот тут-то и случилось ЭТО.

Володя запомнил тот миг на всю оставшуюся жизнь, а может быть, даже дольше. Как в замедленном кино, он видит себя отражённым в углу зеркала. Он медленно направляется к раковине и всё больше и больше отражается в нём. Вот его фигура уже целиком видна на серебристой поверхности. Потом очень медленно в зеркале начинает отражаться Боб. И нечто странное начинает происходить с ними обоими. Внутри Володи, в области солнечного сплетения, образуется сверкающая световая воронка, которая расширяется и вращается. Всё быстрее и быстрее! Её хорошо видно в зеркале. Она похожа на маленький световой тайфун. Внутри у Володи тоже возникает ощущение какого-то кручения-верчения, но это ощущение нельзя назвать неприятным. Оно тёплое и какое-то ароматное. Этот аромат можно сравнить с запахом молока, ванили и свежего хлеба, и запах одновременно имеет цвет и свет. Володя понимает, что этот смерч в солнечном сплетении является материальным и нематериальным одновременно.

В то же время отражение Боба начинает как-то странно мерцать и расслаиваться, словно голограмма, на которую смотрят под углом, где становятся видны её тонкие пласты. И вдруг расслоённое отражение Боба начинает дрожать, а потом мгновенно затягивается в воронку на груди Володи.

Внезапно вспышка яркого света ослепила Володю. Наверное, он потерял на какое-то время сознание, потому что следующее, что он помнил, — жёсткий и холодный кафельный пол туалета под его спиной.

Володя медленно открыл глаза. Над ним нависал белый потолок. Молодой человек медленно, с трудом повернул голову сначала в одну сторону, а потом в другую, но никого рядом не обнаружил. Он был совершенно один. Боба и след простыл. Володя посмотрел на часы. Он был в отключке не больше двух минут.

«Наверное, Боб побежал за медицинской помощью», — мысли с трудом ворочались в Володиной голове. В это время он услышал объявление, что заканчивается посадка на его самолет. Где-то по краю сознания мелькнуло недоумение: «И когда же она началась, если я только на пару минут отключился, а всё остальное время внимательно следил за объявлениями? Ну да ладно…»

За последние несколько часов с ним произошло столько необычного, что психика, видимо, включила некий защитный режим — Володя перестал чему-либо удивляться и глубоко анализировать происходящее. Поэтому он просто пошёл к своему гейту. Жаль, конечно, что так и не удалось попрощаться с Бобом, он, в сущности, неплохой парень, хоть и туповатый, как все эти, с западным образованием и воспитанием, зацикленные только на деньгах, карьере и тому подобных низменных материях.

Отпуск прошёл в стандартном курортном режиме: завтрак-пляж-обед-пляж-ужин, иногда с несколькими коктейлями. И так по кругу. У Володи завязалось несколько необременительных знакомств — потом, когда начался обычный рабочий ритм жизни, все они, как это часто бывает, потихоньку сошли на нет. Но для Володи подобное было ново и радостно: раньше он довольно трудно сходился с людьми. И хотел бы, но всё время как-то не складывалось, как-то неуклюже и неловко получалось, даже если молодой человек и пытался завязать новые знакомства. А тут люди сами искали повод заговорить с ним, пообщаться. Володя чувствовал с их стороны непривычный интерес к своей персоне. Это и смущало, и приятно удивляло его.

По возвращении в Москву Володе позвонила его бывшая девушка Ирина и сказала, что она ужасная дура, что просит у него прощения и хочет начать всё заново. Потом позвонили из редакции журнала, откуда его так, в сущности, некрасиво уволили, и предложили место редактора. Не главного, но и о такой должности Володя даже не мечтал… Через месяц (какой банальный сюжет! Но из песни, как говорится, слов не выкинешь) Володе позвонила мама и сообщила, что в Германии умерла какая-то седьмая-вода-на-киселе-родственница, которую во время войны угнали туда немцы и откуда она так и не вернулась. И эта родственница, за неимением никого другого более близкого, оставила Володе и Володиной маме напополам домик под Кёльном, чистенький и миленький, без всяких обременительных кредитов и закладных, а также 420 тысяч евро на счету, а ещё — приятное дополнение в виде маленькой кафешки под тем же Кёльном. Кафешка — небольшая и скромная, но приносящая полновесный кусок хлеба. Мама сказала, что это подспудная мечта всей её жизни — жить в Европе и иметь маленький уютный бизнес. Поэтому наследство поделили просто и без затей — маме домик и кафешка, а Володе 400 тысяч евро. 20 тысяч он отдал маме, нужны же какие-то средства на первое время.

После всех этих странных событий Володя начал спешно пересматривать свою теорию по поводу везения и невезения. Наверное, у него действительно всё это время была чёрная полоса, а теперь наступила широкая белая. И сейчас в его жизни пошли сплошные «шоколадные зайцы», и ему всё поразительно удавалось. Да и внешне Володя постепенно стал меняться. Удачливость и достаток придали его движениям уверенность и вальяжность. Он стал носить более длинные волосы, которые красивой волной обрамляли его лицо. Володя даже подумывал: «А не отрастить ли этакую гламурную бородку?..» Его одежда приобрела роскошную небрежность и стильность. С пылкой, но ненадёжной любовью — Ириной — он всё-таки расстался. Но теперь Володино сердце больше не было разбито. Любовь как-то тихо прошла сама собой.

Володя был молод, умён, хорошо образован и начитан, без пяти минут как по-настоящему богат (он успешно вложил деньги в акции), нравился девушкам. Короче говоря, жизнь повернулась к Володе своей светлой стороной, вернее полосой.

Он почти и думать забыл о происшествии в аэропорту. Если бы не странный звонок посреди ночи, где-то через полгода после той стыковки в Схипхоле. Взволнованным голосом в трубку кричала девушка, на английском, с каким—то специфическим акцентом (возможно, австралийским?):

— Боб, это ты?! Где ты, Боб?! Боб…

И связь оборвалась.

На следующий день Володя пошёл в московское казино. Купил фишек, выбрал столик, где было не так много народу, и сел играть. Он поставил фишку на 36. Пока шарик с характерным звуком искал достойную лузу, Володя стал разглядывать игроков. Через три места от него сидел парень со всеми признаками явного неудачника: вытянутый свитер, недорогие часы, слегка затравленный взгляд исподлобья. Что-то неуловимо знакомое было в этом молодом человеке. Шарик остановился.

— Тридцать шесть, красное, — сказал крупье.

(Кипр, лето 2009 г.)