Мой Ленинградский горный. Табошар урановый

Виктор Александрович Моисеев (2024)

Настоящее издание — третья по счету книга Виктора Моисеева. В ней, так же, как и в двух первых, автор доводит до читателя в стихотворной форме свои мысли, размышления, обуревавшие его и многих других молодых людей в 60-е годы XX века, в период его учебы в Ленинградском горном институте. Это время завершения «хрущевской» оттепели и начала «эпохи застоя», время зарождения диссидентства в стране и расцвета бардовских песен Визбора, Высоцкого, Окуджавы, Городницкого и других, а также появления свободомыслия в лице «шестидесятников». Эта книга также о зарождении атомной промышленности и создании первой атомной бомбы в СССР из урана, добытого в поселке Табошар Таджикской ССР, где после окончания института автору этой книги довелось жить и работать.

2. Знакомство в трамвае и его продолжение…

Я в трамвае. Сзади остаются сквер и Адмиралтейства шпиль,

А слева — ах! — выплывает величественный, с золотым куполом собор.

«А как название его?» — пожилого мужчину рядом я спросил.

«Исаакиевский», — с любопытством на меня взглянув, ответил он.

Но вот и Исаакиевский собор остался позади,

И снова я спросил того мужчину пожилого:

«Не подскажете, когда у института горного сойти?» —

«Подскажу. Он на Васильевском, ехать еще долго».

Из-за поворота возникла площадь перед нами,

В честь Труда после революции названа она

(Оповещала табличка на профсоюзном здании),

А следом открылись мост и водой искрящая Нева.

И сразу заворожила своей державностью река меня,

Гранитными набережными и дворцами, стоящими на них.

Ими, как дорогими ожерельями, обрамлена она,

А мы в трамвае, как будто в небесах, над ней парим.

«Увидеть Париж и умереть!» — сказано поэтом Эренбургом, а не мною,

И всем, кто это утверждает-повторяет, прошу глаза открыть:

Разве сравнима речушка Сена с величавою Невою?!

И говорю: «Увидев Питер, захочется не умирать, а жить!»

И вот уж нас по Васильевскому трамвай несет,

В глазах моих отблески солнца и теней,

А в душе то орган играет, то соловей поет,

Вообще, черт-те знает что творится в ней.

В орденоносный Ленинградский горный институт

Подам я скоро документы и буду поступать.

Те, кто учился в нем, конечно же, меня поймут:

Тогда ведь многие в Союзе студентами его хотели стать.

А еще был повод для улыбки на моем лице:

Никто и никогда инженером не бывал в моей родне.

А может быть, впервые среди нее удастся мне?

С мечтою этою лечу в трамвае, будто бы во сне.

Но тут же радужный мой сон я оборвал,

Когда мужчина пожилой вдруг рядом встал

И, по плечу слегка похлопав, мне сказал:

«Приехали, наш институт», — и выходить он из трамвая стал.

И я за ним. Трамвай, скрипя, умчал мой сон,

А предо мной во всей красе открылся он:

Со скульптурами на портике и рядом подпирающих его колонн,

Как будто из Афин на берегу Невы храм появился Парфенон.

И в этот храм науки горных и других шахтерских дел

По ступенькам поднимаюсь и с волненьем открываю дверь.

Находясь в трамвае, был еще тогда я нагл и смел,

А в институт войдя, оторопь я ощутил теперь.

Вокруг переклики, шум, толкотня, галдеж,

Полно народа, большей частью молодежь.

И где приемная комиссия, сразу не поймешь,

Казалось, что в этой сутолоке ее и не найдешь.

Пробравшись вскоре к стенду на стене,

Что нужно мне, нашел на нем и прочитал,

Какие и когда экзамены сдавать и принимают документы где.

И в лабиринтах института ту аудиторию искать я стал.

Но несложно оказалось мне ее найти:

Толпа будущих абитуриентов двигалась туда,

И мне, конечно, с нею было по пути.

Поднялся на второй этаж — и сразу же нашлась она.

Это был большой и светлый зал.

Зашел с другими я ребятами и стал.

Столы напротив, члены комиссии сидят за ними,

И таблички с названиями факультетов там же были.

Мне с надписью «Геологоразведочный» нужна.

Искал недолго, увидел ее я справа у окна,

Но к ней уже и очередь огромная была,

Тянулась от двери и до стола с комиссией она.

Недолго думая, я также стал в ее конце.

Помалу в очереди двигался вперед,

И через несколько часов стоял я у стола, в его торце,

Комиссии представить документы настал и мой черед.

Две девушки и представительный мужчина между ними

В комиссии приемной от геологического факультета были.

Председатель присесть на стул, стоявший рядом, пригласил,

А затем документы необходимые от меня он попросил.

Их отдав, затих и своего сердца слышу лишь я стук.

А он паспорт посмотрел и далее смотреть не стал.

И с извиняющейся улыбкой говорит мне вдруг:

«Для учебы на геолога еще год твой не настал». —

«Но как же так? И с какой же это стати? —

Покраснев, свой вопрос задал в ответ. —

У меня неплохие ведь оценки в аттестате». —

«Вам 17, а к нам принимают с 18 и старше лет.

Ждите или заявление на другой подайте факультет».

Я про себя подумал: «Больно нужен Ваш совет!»

Слезы навернулись, слов не нахожу, их нет.

Стать геологом мечтал я столько лет — и вот ответ!

Но нашел я сил поблагодарить за их совет,

И к выходу скорее, забыв про все на свете,

Вдруг слышу, кричит мужчина мне вослед:

«Забыли паспорт, аттестат — еще пригодятся документы эти».

Вернувшись, с лицом сердитым их забрал

И к выходу пошел, но перед дверями встал,

Обернулся и вновь таблички прочитал:

Восемь наименований факультетов насчитал.

Что на геологоразведочный не поступлю — успел узнать,

Среди остальных семи осталось выбирать.

Какая специальность мне по душе могла бы стать?

А перед родителями несостоявшимся студентом всегда успею я предстать.

Может, на горняка или шахтера мне пойти учиться?

А вот маркшейдерский какой-то факультет…

Или на геофизическом, может, мне остановиться?

Но физику я плохо знаю, да и желания нет.

А у экономического одни лишь девушки стоят,

И оттуда то и дело слышен звонкий смех и гвалт.

Неплохо бы туда, но ведь насмешкой буду у ребят.

А вот на металлургический парней стоит отряд

На тех девчонок, не скрывая, каждый пялит взгляд.

Мужчина мимо шел, но обернулся вдруг и встал,

Мы посмотрели друг на друга, его я сразу же узнал.

Ведь это он в трамвае остановку института подсказал,

Как с хорошо знакомым, разговаривать со мною стал:

«Понял еще, когда мы ехали в трамвае,

Что в наш Вы институт хотите поступать,

Какой же факультет был выбран Вами?

Иван Николаевич меня зовут, а Вас как звать?» —

«Виктор Александрович Моисеев, — гонористый был ответ, —

Выбрал еще в седьмом я классе, на геолога где учат, факультет,

Но не взяли документы: восемнадцати не достиг я лет.

И куда мне поступать, Вы не могли бы дать совет?» —

«На наш маркшейдерский поступайте факультет.

Геодезистом здесь хорошим станете и специалистом горных дел,

Геологию познаете. И по возрасту ограничений нет.

Ранее его закончил и наш ректор института Келль,

Стал профессором, большой начальник он теперь.

Специальность эта тем еще и хороша,

Что на строительстве метро работать можно.

И на рудниках востребована всегда она,

И на шахтах, где добывают уголь, тоже.

А, проучившись год, поймете, что желанья здесь учиться нет,

Вам проще будет перейти на, геологов где учат, факультет».

Такой случайного знакомого на мой вопрос получен был ответ,

А я поблагодарил его за просвещение и данный мне совет.

Кивнув, мужчина далее продолжил путь к столу,

Где табличка: «Маркшейдерский факультет» стояла.

Девушка, уже сидевшая за ним, улыбнулась ему

И принимать документы от стоящих в очереди стала.

Женщина серьезная мимо проходила.

Ранее она сидела там же, за тем столом.

Извинившись, спросил ее: «Кто тот мужчина,

Что со мною рядом был, и кем работает здесь он?» —

«Профессор Иван Николаевич Ушаков,

Маркшейдерского декан он факультета.

„Горная геометрия” написал учебник он».

Выбор сделан! Специальность мне подходит эта!

Ведь сказали ж мне, что, профессию эту получив,

Могу я стать, как Келль, начальником большим.

Стиляга-парень в очереди к тому столу последним был,

И, хотя не выговаривал «маркшейдер» слово, но встал за ним.

Стоя в очереди и назвав себя,

Того модника, как звать, спросил.

«Валентин», — в ответ услышал я,

И оказалось, что из Воркуты он родом был.

«А почему ты выбрал этот факультет?» —

Задал Валентину снова я вопрос.

«А мне восемнадцати еще нет лет,

А это значит, что до других я не дорос».

Осмотрел я очередь от нас и до стола,

Разношерстною оказалась вся она:

С десяток девушек стояло и парней десятка два,

Показались они старше нас, молокососы только он да я.

Позже, перезнакомившись, от них узнали,

Что многие из тех парней послужить в армии успели,

А другим с шахт и рудников направление дали,

И (не то что я) льготы на поступление они все имели.

Очередь медленно, но все же двигалась вперед,

Прошло часа четыре — перед тем столом и я стоял.

Документы передать комиссии настал и мой черед.

Меня увидев и кивнув, профессор их с улыбкой взял.

А его помощница меня спросила: «Вы комсомолец или нет?» —

«Конечно да!» — той девушке мой гордый был ответ.

А как вступал в него, стояло у меня перед глазами,

И получилось это не с первого, а лишь со второго раза.