Рассказы

Виктор Андреевич Алехин

Жизнь каждого человека ежедневно и ежечасно проявляется в самых различных, ситуациях. Она во многом стихийна, скрытна от наших глаз, от нашего внимания. Молодой человек радуется, когда встречается с девушкой, в которую он влюбляется. И его радость усиливается, когда он узнает, что его чувство небезответно. У каждого каждый день случаются встречи, с разными людьми. И не всегда эти встречи бывают приятными. Наша жизнь сложна и многогранна. Невозможно предсказать, что она подбросит нам завтра.

Прекрасная заря

По выходным дням молодые супруги читали стихи Пушкина, Лермонтова, Есенина, сонеты Шекспира, Петрарки, были неравнодушны ко многим другим звездам мировой и русской поэзии. Они каждый раз садились на диван и поочередно читали то, что им нравилось больше всего. У них была небольшая библиотека, подаренная им бабушками и дедушками как с одной, так и с другой стороны.

— Вадим, что сегодня будем читать? — спросила Эльвира в одной из летних воскресений.

— Мне хочется прочитать стихотворение Пушкина «Деревня». В школе мы его не читали. Учительница нам о нем ничего не говорила. Я сам это стихотворение прочитал, и оно мне очень понравилось. Но это было давно. Лет семь наверняка прошло, а может и больше. А ты что хотела бы почитать сегодня?

— Как ты, так и я, — с чувством солидарности ответила Эльвира.

Во второй половине дня, ближе к вечеру, погуляв с своим сыном Максимом, малышком пяти с небольшим лет, Вадим достал из нижнего шкафа том Пушкина, уселся на диван рядом с женой.

— Я прочитаю стихотворение «Деревня», а потом ты что-нибудь прочитаешь. Ты лучше меня читаешь, выразительнее, — сказал он. — Договорились?

— Посмотрим, — загадочно ответила жена.

Максим, как и всегда по выходным дням, когда не был в детском садике, взялся за свои любимые игрушки. В этот раз он притащил в холл игрушечную железную дорогу, представлявшую собой пластиковые, эластичные и очень легкие рельсы, которые можно легко сделать круглыми или какими-то еще. По железной дороге не очень быстро бегал поезд, состоящий из электровоза и нескольких маленьких пластиковых вагончиков. В электровозе есть батарейка, она и гоняла этот поезд, и от нее впереди горела маленькая, но яркая лампочка. Во время движения электровоз слегка посвистывал, колеса, вращаясь на рельсах, тихо шуршали и даже немножечко постукивали на рельсовых стыках. Максим устраивался на корточках посредине круга, нажимал на кнопочку на электровозе, и поезд начинал бежать по рельсам. Он блаженствовал, радовался, смеялся, наблюдая за этой сказочной картиной, глазки его горели неослабевающей детской восторженностью. С корточек Максим присел на коленочки и потихоньку передвигался по кругу вслед за поездом. Когда ему надоедало это занятие, он нажимал на кнопку и поезд останавливался. Он рассматривал рельсы, бросал их на пол, будто стараясь проверить их прочность, осматривал колеса электровоза и вагончиков, крутил их, пытался сам, без включения батарейки, передвигать поезд по рельсам, но это получалось у него плохо и неинтересно. Прошло немного времени, он снова включил батарейку, и поезд побежал по кругу, а он наблюдал за ним, радовался и смеялся.

А взрослые в это время наслаждались поэзией. Вадим с выражением прочитал стихотворение Пушкина «Деревня». Последние слова прочитал с особой проникновенностью и с чувством выразительности:

«Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный

И рабство, падшее по манию царя,

И над отечеством свободы просвещенной

Взойдет ли наконец прекрасная заря?»

Дочитав стихотворение до конца, Вадим закрыл книгу и посмотрел на жену.

— Тебе понравилось, как я прочитал? — спросил он.

— Очень даже понравилось. С чувством, выразительно и вдохновенно. Молодец.

— Ты читала это стихотворение?

— Ну а как же? — удивилась Эльвира. — У меня бабушка и мама учителя русского языка и литературы.

— Наизусть не знаешь?

— Нет.

— А я знаю. Очень сильное стихотворение. Особенно мне нравятся последние строки:

«Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный

И рабство, падшее по манию царя,

И над отечеством Свободы просвещенной

Взойдет ли наконец прекрасная заря?» — прочитал он с еще большим вдохновением и с более возвышенным чувством.

— Сильно сказано, — выразила свое суждение Эльвира. — Пушкин есть Пушкин.

— Сейчас ты будешь читать, — сказал Вадим.

— Найди стихотворение, которое ты хочешь послушать. И я прочитаю.

И вдруг совсем неожиданно из холла стремительно выбежал Максим. Родители подумали, что он чего-то, видимо, испугался и прибежал к ним, но тут же увидели, что мальчик улыбался и все его личико веселенькое, радостное, а в синеньких глазках светится какое-то наивное детское желание, причем очень нетерпеливое и даже серьезное. И они решили, что сын не зря прибежал. Максим подбежал к отцу, положил свои розовенькие ладошки к нему на колени и вопросительно присмотрелся на отца.

— Пап, — хрустальным колокольчиком прозвенел его тонкий голосок.

— Ты что, Максим? Кушать захотел? Тогда к маме обращайся, — с улыбкой сказал отец.

— Я кушать не хочу! — прозвенел хрустальный колокольчик.

— А что ты хочешь?

— Что такое прекрасная заря?

Максим не выговаривал четко букву «р». Видимо, язычок его поднимался к верхнему небу, и эта буква получалась как бы недоговоренной, нечетко произнесенной. Но все это у него так мило и забавно получалось, что родители умиленно улыбались, радовались и чувствовали себя счастливыми, глядя на сына.

— Какая заря? — удивился отец. Да и мама тоже удивлялась.

— Ты сейчас сказал, что взойдет прекрасная заря, — серьезно и требовательно смотрел Максим на отца. Прямо ему в глаза.

— А зачем тебе нужна эта заря?

— Какая она есть? — интересовался Максим.

— Заря? — немножечко подрастерялся отец.

— Да, заря. Черная или красная?

— Заря не бывает черной, — разъяснял Вадим. — Она всегда яркая, красивая, красная.

— Она блестящая и красная? — задумчиво вперился Максим в какую-то одну точку на сорочке отца, не отнимая своих ладошек с его колен.

— Да, блестящая и красивая.

— Она уже взошла?

— Нет, она не взошла.

— А когда она взойдет? — разыгралась любознательность мальчика. — Скоро или нет?

Отец серьезно задумался над тем, что сказать сыну. Максим смотрел на него все время в ожидании ответа. Отец хотел сказать, что заря взойдет не скоро, но передумал: еще несмышленому мальчику нельзя так говорить, потому что он наверняка хочет, чтобы заря взошла.

— Заря должна скоро взойти, — сказал отец. — Ты хочешь, чтобы она взошла?

— Да, хочу. Она сегодня взойдет? — с детской наивной надеждой, спросил Максим.

— Об этом никто не знает, — с изумлением смотрел отец на сына.

— А где она взойдет?

Отец и мать сдержанно рассмеялись. Эльвира поправила Максиму воротничок сорочки, сбившийся немного в сторону, чистеньким платочком вытерла ему пухленькие разрумяненные щечки, чем-то напоминающих прекрасную зарю его жизни, которая уже взошла.

— Она всходит на небе.

— На небе? — внимательно смотрел Максим на отца.

— Да, на небе.

Мальчик замолчал, уставившись в одну точку на сорочке отца. Губки его были плотно сжаты. Казалось, что он думает сейчас о чем-то большом и важном в его понимании.

— На небе! — с неизъяснимой радостью вдруг тонким голоском вскрикнул он.

— Да, — утвердительно сказал отец. — Максим, мы потом поговорим еще об этой заре. А сейчас иди в холл и поиграй еще.

— А то поезд твой стоит на одном месте и ждет тебя, — присоединилась к разговору Эльвира. — Ты нажми на кнопочку на электровозе, и поезд побежит по рельсам. А ты будешь на него смотреть.

Максим отнял свои ладошки от колен отца и с такой же быстротой, с какой прибежал, удрал в холл играть.

Читать стихотворение настала очередь Эльвиры. Она решила прочитать стихотворение Пушкина «К морю». Предпоследнюю строфу она прочитала с особо глубокой нежностью и любовью:

«Прощай же, море! Не забуду

Твоей торжественной красы

И долго, долго слышать буду

Твой гул в вечерние часы!»

Они еще читали стихи. Первый том трехтомника великого поэта то и дело переходил из рук в руки. И, наконец, супруги решили, что на сегодня хватит.

— А что-то Максима не слышно, — спохватилась мама. — Не слышно ни одного шороха, не слышно свиста электровоза — какая-то тишина подозрительная установилась.

Она опрометью вскочила с дивана и бросилась в холл. Вадим последовал за ней, но не с такой скоростью.

— А где же Максим? — вся побледнела она и стала белой, как мел.

— Не знаю, — в растерянном недоумении пожал плечами отец и съежился, превратившись в маленького карлика.

Супруги кинулись в комнату, в которой читали стихи, потом в детскую, из нее бросились в спальную комнату. Максима нигде не было.

— Где же он? — дрожащим голосом спросила Эльвира неизвестного кого.

— Правда, где он? — вторил супруге Вадим.

— Максим! Где ты? Мы тебя ищем! Если спрятался — выходи. Мы тебя все равно найдем! — громко говорила Эльвира, поворачиваясь вокруг своей оси, чтобы голос ее расходился во все стороны.

— Помнишь, — с хлипкой надеждой сказал Вадим, — года три назад, когда ему было еще три годика, он залез в платяной шкаф и сидел там тихо и смирно до тех пор, пока мы его не нашли там. Мы причем звали его, а он не вылезал из шкафа.

Они молниеносно распахнули платяной шкаф, засунули в него свои головы, пошарили глазами и руками по его пространству, по всем углам — Максима не было.

— Куда он мог влезть! — дрожала как в ознобе Эльвира. — В сервант он не влезет, — и, подойдя к серванту, раскрыла нижние створки. — Здесь все забито посудой и другими вещами. Здесь нет места для него. Мы под кроватью в нашей спальне смотрели? — и по ее бледному лицу скользнула тень виртуальной надежды.

— Нет, не смотрели, — сказал Вадим.

Кинулись в спальню, влезли под кровать. И, хотя ясно было видно, что Максима здесь не было, все равно внимательно осмотрели все пространство под кроватью, даже постучали зачем-то по паркетному полу.

— Куда же он мог деться, Вадим? — не своим голосом спросила Эльвира. — Может быть его у нас украли?

— Каким образом? — спросил Вадим.

— А каким образом бандиты открывают входную дверь и крадут все, что попадется под руку? Их сейчас тьма-тьмущая развелось.

— Да нет, это невозможно, — не согласился Вадим. — Это невозможно.

— От входной двери до холла рукой подать. Все возможно.

— Нет, нет, — снова не согласился Вадим.

Парализованные, сбитые с толку неимоверным страхом, родители метались по квартире в поисках сына. Заглядывали, совали носы во все уголки, трещинки, ползали снова под кроватью, искали на кухне, заходили в туалет, в ванную комнату, открывали обувную полку.

Стало уже темнеть, и Вадим включил свет, надеясь, что он поможет в их поисках.

— У нас балкон не закрыт! — обнаружил он на свету небольшой проем между дверью и стеной.

Супруги очумело рванулись к балкону, открыли дверь настежь и обомлели, обалдели и, кажется, потеряли дар речи. Положив ладошки на перила, Максим смотрел в раскрытое окно балкона на темное вечернее небо. Смотрел завороженно и отрешенно от всего. Он даже не оглянулся, как будто не слышал, что на балкон пришли родители.

— Максим, ты что высматриваешь на небе? — спросил отец.

— Там ничего интересного нет, — все еще пребывая в полусознательном состоянии, сказала Эльвира.

— Нет, есть! — решительно возразил Максим.

— Максим, что ты хочешь увидеть на небе? Оно совершенно пустое, звезды еще не зажглись. Там ничего нет.

— Я жду, когда взойдет прекрасная заря, — не поворачиваясь к отцу, сказал Максим.

— Она не взойдет, — все еще не отошла Эльвира от нервной дрожи.

— Пушкин сказал, что взойдет, — прозвучала истина в устах младенца. — Я слышал, как папа читал стихотворение.

— Она не скоро взойдет, — сказал отец.

— А когда она взойдет?

— Максим, никто не знает, когда она взойдет, — старался отец убедить сына.

— Правильно сказал папа, — согласилась Эльвира. — Никто не знает. Пошли, Максим, — взяла она сына за ручку, — сейчас поужинаем и спать.