Наши «Новики»

Виктор Блытов, 2023

Почему я решил написать про «Новики»? Наверно потому, что на одном из них «Незаможнике» служил мой отец – старший лейтенант Блытов Александр Кузьмич, закончивший ВВМУ и офицерские классы в годы Великой Отечественной войны. На «Незаможнике» он возвращался с эскадрой Черноморского флота в Севастополь в 1944 году во время Великой Отечественной войны. Потом мне встретилась книга Валентина Савича Пикуля «Моонзунд», именно об эсминце «Новике», которая стала настольной книгой, настолько ярко Валентин Саввич описал боевую деятельность «Новика» в годы первой мировой войны и в революцию. Потом мне встретилась книга бывшего старшего офицера «Новика» в годы первой мировой войны и революции Гарольда Карловича Графа. Практически это мемуарное описание службы на «Новике». Не видя ни разу, я полюбил эти корабли. Я восхищался ими, их создателями и теми, кто служили, воевали и умирали на них.

Глава 1

Появление «Новика». Причины и задачи корабля

Как тогда он назывался при разработке проекта — эсминец со скоростью 35 узлов.

«Новики» были прорывом русской кораблестроительной мысли, открытием возможностей в будущее строительство и проектирование новых кораблей. Прорыв от медлительных броненосцев — бронированных тяжелых чудовищ к быстроходным и хорошо вооруженным кораблям. Два десятка японских миноносцев в русско-японскую войну смогли потопить броненосец «Севастополь» в бухте Белого волка, 3 даже охранявшийся семью русскими миноносцами и канонерской лодкой «Отважный».

«Новик» — один из первых кораблей подобного класса на то время, полностью спроектированный в России и построенный на отечественных верфях, хотя многие машины и механизмы все же были зарубежные.

Развитие и совершенствование использования в конце XIX и начале XX века минного оружия поставило перед руководством морских флотов, кораблестроительных комитетов новые задачи. Появление современного, мощного минного оружия заставляло пересматривать все кораблестроительные программы и искать новые приоритеты в строительстве флотов, их составу и вооружения.

Первое появления мин во время Крымской войны 1854–1855 года у Санкт-Петербурга показало уязвимость даже больших кораблей от относительно незначительного минного оружия. А использование самоходных (самодвижущихся) мин в русско-турецкую войну 1977–1878 года подтвердило эти опасения.

Русско-японская война 1904–1905 года наглядно показала незащищенность даже больших, хорошо бронированных кораблей. Гибель броненосца «Петропавловск» в течении нескольких минут подтвердило огромную опасность этого вида вооружения.

Русско-японская война выявила основную причину неудач Русского флота — несоответствие системы управления флотом и организации Морского ведомства задачам строительства, разработки тактики действия, вооружения и боевой подготовки флота.

Во главе русского флота и Морского ведомства после Крымской войны 1856 г. стоял генерал-адмирал, которого назначал царь, как правило назначался Императором из членов императорской фамилии — Великих князей, которые были весьма далеки от насущных потребностей флота по уровню своей образованности, своего воспитания и образования. Это почти так же, как поставить во главе армии, абсолютно не имеющего к ней человека и поручить ему проводить реформы по совершенствованию армии и повышению ее боеготовности. Если сумеет подобрать себе грамотных помощников, то это возможно, а если нет — то все загубит. Как это показа опыт назначения Министром обороны Сердюкова А.Э. — человека с непомерным амбициями (про таких говорят из грязи в князи), которому оказалось гораздо ближе лизоблюдство, угодничество, непомерные амбиции и зарабатывание на армии денег в свои карманы, чем повышение обороноспособности страны. Такой человек способен загубить эту армию, выгнать из нее тех, кто с ним не согласен и набрать в свое окружение неграмотных лизоблюдов. Так и сделал Сердюков, изгнав из армии и флота всех заместителей, командующих видами Вооруженных Сил и расставившим на эти места удобных людей, порой не имевших отношения к армии и флоту. Системой военного образования Сердюковым была поставлена Тамара Фральцова — учительница руцсского языка и литературы, но член «Единой России», никогда не имевшая отношения в военной службе и тем более образованию, а потом Екатерина Приезжева — налоговичка из Питера, получившая кличку «болонка» за усиленное внедрение программ по «Болонской системе» и очистке военного образования от военных дисциплин, так же не имевшая никогда никакого отношения к армии. И военное образование России оказалось растоптанным.

Так же решались вопросы и на других направлениях армии и флота. 200 тысяч офицеров-специалистов и 70 тысяч мичманов и прапорщиков были уволены (изгнаны) с военной службы Сердюковым и его помощниками и полуграмотными помощницами.

В результате подобного же руководства непрофессионалами Россия получила поражение в русской-японской войне, сдачу крепостей Порт-Артура и Дальнего и бесславный Цусимский разгром, позорную сдачу (спуск Андреевских флагов) боевых кораблей в Порт-Артуре и после Цусимы. Я не могу бросать камни в сторону экипажей кораблей до конца, выполнивших свой воинский долг, но руководство и управление эскадрами было отвратное.

Ближайшим помощником генерал-адмирала тогда был управляющий Морским ведомством. Великий князь подбирал того, кто был удобен ему в вопросах управления флотом. Все важнейшие дела и приказы по флоту утверждал император лично через Великого князя, управляющего флотом. Император, как правило не вникал в важнейшие вопросы развития и вооружения флота. Для императора флота был скорее просто большой игрушкой, которую имели все Императоры других стран. Парады, показательные выходы в море со всей Императорской фамилий на борту, понимающие мужественные бородатые лица окружения, порой совершенно не разбирающиеся в потребностях флота, не знакомых с современной научной мыслью по его развитию. Наверно приоритетом интереса Императора в делах флота, как, впрочем, и его руководителей — Великих князей, носивших морскую форму, выходивших прокатиться в круиз на кораблях флота в море только для того, чтобы доложить Императору свою работу и получить орден или получение медальки или ордена за выход. А так корабль выстрелил и попали в щит, или выстрелили и не попал и все нормально. Дырку в мишени прокрутят, как и на мундире. На что обращали внимание? Прежде всего на строй матросов, одетых в одинаковую форму, на верноподданические взгляды, на чистоту палуб, качество пищи в кают-компании, количество элитного спиртного в кают-компании. И это все, судя по воспоминаниям офицеров и адмиралов, присутствовавших на таких посещениях.

Великий князь Алексей Александрович Алексеев (четвертый сын Императора Александра II) наверно был наверно никудышным главой Морского ведомства, во всяком случае его сложно заподозрить в компетентности. Его двоюродный брат, великий князь Александр Михайлович, он же Сандро, презрительно отзывался о нем в своих мемуарах: «Трудно было себе представить более скромные познания, которые были по морским делам у этого адмирала могущественной державы. Одно только упоминание о современных преобразованиях в военном флоте вызывало всегда болезненную гримасу на его красивом лице».

На военную службу он был записан при рождении, как это делали для всех членов царской семьи, — сразу в Гвардейский экипаж и лейб-гвардии полки Преображенский и Егерский, а также шефом Московского. Авось где-нибудь пригодится. На тезоименитство 1853 года зачислен в лейб-гвардии Уланский полк. 22 июля 1855 года зачислен в только что сформированный Стрелковый императорской фамилии полк. 13 марта 1856 года стал шефом 27-го флотского экипажа (впоследствии упразднённого). На своё семилетие получил первые обер-офицерские чины: морской — мичмана и гвардейский — прапорщика и в том же году к тезоименитству — шефство над Екатеринбургским пехотным полком. С 1860 года проходил морскую практику на различных кораблях, под руководством своего воспитателя, контр-адмирала К. Н. Посьета. На двенадцатый день рождения повышен до чина подпоручика. 13 сентября 1866 года произведён в лейтенанты флота и поручики гвардии.

В 1868 году под руководством вице-адмирала Посьета находился в плавании из Поти на Балтику на борту фрегата «Александр Невский», который в ночь с 12 на 13 сентября потерпел крушение, наскочив на мель в Ютландском проливе. В процессе спасательной операции погибли три матроса и офицер корабля. Командир капитан 1-го ранга О. К. Кремер счёл, что Алексей Александрович повёл себя достойно на терпящем крушение судне, отказавшись быть среди первых, переправленных на берег. Через четыре дня после этого события великий князь был произведён в штабс-капитаны и назначен флигель-адъютантом. В том же году назначен шефом 77-го пехотного Тенгинского полка.

В 1870 году совершил путешествие по водной системе из Петербурга в Архангельск, откуда вернулся морем в Кронштадт в должности вахтенного начальника на корвете «Варяг».

В 1871 году стал шефом прусского 2-го Силезского гусарского № 6 полка и был назначен старшим офицером на фрегат «Светлана», на котором совершил плавание в Северную Америку, обогнул мыс Доброй Надежды и, посетив Китай и Японию, 5 декабря 1872 года прибыл во Владивосток, откуда вернулся сухим путём через Сибирь. Посетил многие сибирские города. В Томске в честь этого посещения были поименованы — улица Алексее-Александровская, реальное училище. Во время визита в США 14 января 1872 года участвовал в охоте на бизонов вместе с генералом Шериданом и Буффало Биллом. В том же году стал шефом австрийского пехотного № 39 полка.

С 1873 года командовал Гвардейским флотским экипажем. Как член кораблестроительного и артиллерийского отделений Морского технического комитета принимал участие в деятельности морского ведомства. 2 января 1876 года назначен шефом 1-го Восточно-Сибирского линейного батальона (с 1900 года — 17-го Восточно-Сибирского стрелкового полка).

Во время русско-турецкой войны 1877–1878 был с 20 июня 1877 по 31 января 1878 года начальником морских команд на Дунае. Принял участие в военных действиях; сооружал (руководил сооружением) переправы через Дунай. 9 января 1878 года награждён орденом Святого Георгия 4-й степени — по свидетельствованию Главнокомандующего действующею армией «за неутомимую и успешную распорядительность морскими командами и средствами, и за успешное принятие всех мер не допускать неприятеля нанести вред нашим переправам, чем обеспечивалось довольствие армии и доставлялась возможность вести военные действия спокойно и безостановочно».

9 июня 1877 года (в 27 лет) произведён в контр-адмиралы; 26 февраля 1882 года — в вице-адмиралы. 1 января 1881 года был назначен членом Государственного совета; 13 июля того же года — Главным начальником флота и Морского ведомства (вместо дяди — великого князя Константина Николаевича) с правами генерал-адмирала и председателем Адмиралтейств-совета. 15 мая 1883 года пожалован званием генерал-адмирала (последний генерал-адмирал российского флота); 1 января 1888 года произведён в чин адмирала. С 1890 года состоял почётным членом берлинского православного Свято-Князь-Владимирского братства. 18 января 1892 года назначен шефом Морского кадетского корпуса, а 27 января того же года — шефом 5-го флотского экипажа.

А военное образование? А зачем? Он и так все должен знать, как член императорской фамилии. Просто он ближе всех членов императорской фамилии оказался к флоту.

Безусловно его можно осуждать в безграмотности, в некомпетентности, но вокруг его были же моряки — адмиралы с образованием, опытом плавания, как правило на парусных кораблях или винтовых фрегатах).

Учреждения, которое занималось бы выработкой официальной военно-морской доктрины государства, разработкой долгосрочных судостроительных программ и оперативно-тактических заданий на строительство кораблей, стратегической и тактической подготовкой флота, в составе Морского ведомства, по существу, не было. Как и не было главного морского штаба, вырабатывающего доктрину использования флота, его оперативного управления, управляющего кораблями и флотами в реальном времени.

Под давлением общественного мнения Император, как верховный главнокомандующий армии и флота России после Цусимского поражения в русско-японской войне вынужден был принять ряд мер по реорганизации управления флотом. Первыми шагами в этом направлении была отставка главы Морского ведомства великого князя Алексеева — а как же виноват в поражении, вторым шагом стало упразднение должности генерал-адмирала и замена ее должностью морского министра. С этого времени Морское ведомство переименовали в Морское министерство, первым морским министром стал вице-адмирал А. А. Бирилев.

В апреле 1906 г. была проведена вторая крупнейшая реформа — учреждение Морского генерального штаба (МГШ) во главе с капитаном 1 ранга Брусиловым. С подачи лейтенанта Щеглова, сумевшего доказать необходимость этого ведомства. Планировалось вообще без морского министра прямое подчинение Генерального морского штаба Императору, как армии. Но… решение было такое.

В состав Морского ведомства теперь вошли Адмиралтейств-совет, Главный морской штаб (ГМШ) с 1906 года, Главное управление кораблестроения и снабжения флота (ГУКиС), Морской технический комитет (МТК).

Созданный МГШ тщательно обследовал состояние флота, всех оставшихся кораблей и пришел к твердому убеждению, что он не только не может оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления флоту противника в открытом море, но даже не в состоянии оборонять русские морские границы. Особое беспокойство вызывало состояние минного флота.

Побережья Прибалтики и подступы к Петербургу были фактически без защиты. Все это заставило царское правительство спешно приступить к разработке программ восстановления, прежде всего разгромленного во время русско-японской войны Балтийского флота России.

2 октября 1906 г. начальник МГШ капитан 1 ранга Л. А. Брусилов представил Николаю II доклад, в котором были сформулированы основные ближайшие задачи развития морских вооруженных сил. Они сводились к упорядочению наличных морских сил и средств. Предполагалось в течение четырех-пяти лет создать на Балтийском и Черном морях флот, способный противостоять германскому и турецкому флотам при оборонительной войне. Основу оборонительных морских сил должны были составить миноносцы. Да и строить миноносцы было гораздо дешевле, чем строить броненосцы. Такова была отправная идея VUI при разработке первой судостроительной программы восстановления русского флота.

В апреле 1907 г. МГШ представил четыре варианта этой программы, последнюю из которых — так называемую Малую судостроительную программу — Николай II одобрил. На докладе морского министра он начертал: «Дай бог, нам выполнить в точности Малую судостроительную программу? А не замахиваться пока на большее. Средств нет».

Большую помощь МГШ оказал премьер-министр России Столыпин Петр Аркадьевич, который понимал необходимость сильного флота в стране, которая имеет значительные морские границы. Он выступил на заседании думы, где обсуждалолсь выделение денег на строительство кораблей:

«Россия после Цусимы оказалась на море практически безоружна, и нашлось много желающих заявить, что флот стране не нужен — его создание и развитие требует весьма значительных ассигнований, а потерять его можно мгновенно. Надо забыть ту жгучую боль, которую испытывает каждый русский, когда касается вопроса о русском флоте, и понять, что только тот народ имеет право и власть удержать в своих руках море, который может его отстоять. Для защиты берегов необходимы подвижные, свободно плавающие крепости, необходим линейный флот. Это поняли все прибрежные народы. Беззащитность на море так же опасна, как и беззащитность на суше. Конечно, можно при благоприятных обстоятельствах некоторое время прожить на суше и без крова, но когда налетает буря, чтобы противостоять ей, нужны и крепкие стены, и прочная крыша. Вот почему дело кораблестроения везде стало национальным делом. Вот почему спуск каждого нового корабля на воду является национальным торжеством, национальным празднеством. Это отдача морю части накопленных на суше народных сил, народной энергии. Вот почему, господа, везде могучие государства строили флоты у себя дома: дома они оберегают постройку флота от всяких случайностей; они дома у себя наращивают будущую мощь народную, будущее ратное могущество. Эти вот простые соображения привели правительство к тому выводу, что России нужен флот. А на вопрос, какой России нужен флот, дала ответ та же комиссия государственной обороны, которая выразилась так: России нужен флот дееспособный. Это выражение я понимаю в том смысле, что России необходим такой флот, который в каждую данную минуту мог бы сразиться с флотом, стоящим на уровне новейших научных требований. Если этого не будет, если флот у России будет другой, то он будет только вреден, так как неминуемо станет добычей нападающих. России нужен флот, который был бы не менее быстроходен и не хуже вооружен, не с более слабой броней, чем флот предполагаемого неприятеля. России нужен могучий линейный флот, который опирался бы на флот миноносный и на флот подводный, так как отбиваться от тех плавучих крепостей, которые называются броненосцами, нельзя одними минными судами».

То есть Столыпин уже тогда говорил о хорошо сбалансированном флоте, способном выполнять на море любые задачи.

Стратегические задачи, положенные в основу этой программы, были сформулированы в докладе МГШ «Стратегические основания для плана войны на море», представленном в марте 1907 г. В этом докладе говорилось о необходимости Балтийскому флоту оборонять Финский залив и вместе с тем представлять собой свободную морскую силу для поддержания интересов империи во внешних водах. Задача Черноморского флота — не допускать флот неприятеля в Черное море.

Оборона побережья Финского залива возлагалась на специальный минный флот, а свободной морской силой должна была стать одна боевая эскадра, которая «будет всегда правоспособна в случае надобности следовать туда, где ее присутствия потребуют политические обстоятельства». Действительно у России были огромные морские пространства на Дальнем Востоке, но после русско-японской войны о их милитаризации не могло быть и речи. Россия потеряла Порт-Артур и все владения в Корее, Курильские острова, половину острова Сахалин. К любым вопросам создания Россией флота на Дальнем Востоке очень болезненно относились Британия, Франция, Германия и теперь еще Япония. Поэтому там не строились судостроительные заводы, а всего лишь отправлялись с Балтики корабли-стационары. А угроза русскому Приморью, да и Камчатке не исчезла. Многие страны с вожделением смотрели на русские морские богатства.

Малая судостроительная программа, правда видоизмененная, была утверждена Думой и Государственным советом. Теперь она называлась «Распределение ассигнований на судостроение» и предусматривала строительство для Балтийского моря 4 линейных кораблей (типа «Севастополь»), 3 подводных лодок и плавбазы для них. Для Черного моря намечалось построить 14 эскадренных миноносцев старого типа и 3 подводные лодки. Таким образом, вместо создания оборонительного флота, ядром которого должны были стать миноносцы, предполагалось строительство в основном линейных кораблей.

Летом 1909 г. на Балтийском и Адмиралтейском заводах состоялась закладка четырех линейных кораблей типа «Севастополь», что положило начало восстановлению русского флота.

МГШ предусматривал усиление Черноморского флота, состояние которого мало чем отличалось от состояния Балтийского. Однако царское правительство считало строительство его делом второстепенным. Не хватало и средств для одновременного воссоздания одновременно Балтийского и Черноморского флотов.

Однако весной 1910 г. оперативная обстановка на Черном море изменилась. Османская империя запланировала купить три линейных корабля, строившихся в Британии для Бразилии. Ситуация на Черном море стало меняться не в пользу России. Изменилось и мнение Императора и Государственного совета на усиление Черноморского флота.

В начале 1911 г. был принят план строительства флота на Черном море под названием «Об ассигновании средств на усиление Черноморского флота». В соответствии с ним планировалась постройка наряду с тремя линейными кораблями типа «Императрица Мария» девяти быстроходных эскадренных миноносцев нового типа, а шести новых подводных лодок типа «Барс».

Этот план завершал Малую судостроительную программу. В целом она явилась первой программой развития военно-морского флота России после катастрофического разгрома его в русско-японской войне.

Но ситуация в Европе резко начала ухудшаться. Создавались новые политические союзы. В воздухе запахло большой войной. И уже в июне 1912 года была утверждена программа так называемого усиленного судостроения, или Большая судостроительная программа, на 1912–1916 гг.

МГШ представлял ее еще в 1910 г. как программу на 1910–1920 гг. За два года обсуждений и согласований в различных ведомствах и учреждениях программа претерпела много изменений. Количество кораблей значительно уменьшилось, но сократились и сроки их постройки в связи с обострившейся политической обстановкой в Европе. Строительство всех кораблей предполагалось закончить к 1916–1917 году.

В окончательном виде Большая судостроительная программа предусматривала в дополнение к Малой программе постройку для Балтики 4 линейных крейсеров типа «Бородино», 4 легких крейсеров типа «Адмирал Спиридов», 36 эскадренных миноносцев нового типа и еще 9 подводных лодок типа «Барс» для Балтийского моря, а для Черного моря 2 легких крейсеров типа «Адмирал Спиридов», еще 4 эскадренных миноносцев нового типа и 2 подводных лодок типа «Барс».

Обострение международной обстановки на Балканах перед первой мировой войной заставило немного позднее царское правительство спешно принять еще одну программу усиления Черноморского флота. В соответствии с ней в 1914 г. для Черного моря закладываются еще 1 линейный корабль, 2 легких крейсера, 8 эскадренных миноносцев и 6 подводных лодок.

Начавшаяся мировая война не дала возможности царскому правительству завершить ни эту, ни другие программы строительства и усиления флота. Более того, к началу войны ни один новый корабль не вступил в строй.