Мне шестнадцать

Виктор Бойцун, 2023

В 20 веке врачи оперируют юношу. От анестезии он умирает и через туннель попадает в страну, 14 век. Селится в теле принцессы. Принцесса Альдона, едет знакомиться со своим женихом . Сестра Валия, предает свою золовку. Покушение не удается, Валия убегает к разбойникам. Альдона прибывает к жениху Ювелу. Принц Ювел, по натуре злодей, овладевает Альдоной. Альдона признается, что, она его невеста и заставляет жениться. В Чахии Альдона узнает, что она внучка короля. Кулон, раскрылся. Побег Альдоны.

Глава 3

Вик(Вперед в прошлое)

Самодельная детская кроватка стояла возле грубы межкомнатной печи. В комнате жарко натоплено. Я лежал в кроватке и дрыгал ножками, что-то себе агукал, пуская слюну на подбородок, и пытался укусить беззубым ртом свой плотно сжатый кулачок. Комнаты разделяли две половинки ткани от потолка до пола. Вдруг по верхушке шторы пробежал маленький человечек, скорчил мне гримасу, показал длинный раздвоенный язычок и исчез. Я заплакал. Штора раздвинулась, и вошла мама.

Это то, что я помнил с детства, и сколько мне было от роду я, не знаю. Когда, будучи уже отроком я спрашивал у мамы-было это или нет, она затруднилась ответить. А я помню.

Я рос слабым и болезненным ребенком, не проходило ни недели, чтобы я в июльскою жару не подхватил простуду, или еще что-то. У меня постоянно был насморк с зелеными соплями. Постоянно открытый рот, так как дышать через нос я просто не мог.

Частный дом, в котором я рос, стоял недалеко от затопленного рудника по добыче железной руды. Рудник был затоплен еще при царе в 1905 году. Помню, была деревянная кладка два на два метра, из которой мы сигали в воду. Вот с нее я научился плавать. Кто-то из старших мальчишек, когда я стоял на ней, столкнул меня в воду.

Вам приходилось когда-нибудь получать кулаком под дых? Так вот, у меня перехватило дыхание, я глотнул изрядную дозу речной воды. Вынырнул на поверхность с выпученными от страха глазами, и поплыл по-собачьи к берегу. Так я научился плавать.

Мне шел седьмой год.

В семь мне первый раз удалили аденоиды, неприятная процедура, смею вас заверить. Какой — то железякой типа кочерги, только маленькой, их выскребают из носоглотки. Болезненно и кроваво, шок для ребенка, но я выдержал, и знаете, задышал носом. И самое главное, я заметил за собой одну особенность-можете посмеяться — я приказал мысленно себе не чувствовать боли, получилось, черт возьми!

Меня готовили к школе, скоро сентябрь.

Недалеко от нашей улицы находился парк культуры и отдыха “ПРАВДА”. Чья она, правда? Правда не знаю. Какой гений придумал такое название — “бальшая” загадка. Вспомнил, в честь газеты “Правда”, была такая в те времена.

И самая большая достопримечательность-маслозавод. Как водится, где есть завод-там есть отходы производства. Шелуха от семечек. Она (шелуха) лежала возле завода, большими барханами. Рядом транспортер для погрузки шелухи на автомобили, с последующим вывозом ее на городскую свалку. Как правило, транспортер на выходные отключали от электроэнергии, но в тот роковой день, электричество было подключено. Мы, детвора, его (транспортер) включали, садились на ленту транспортера и с визгом сваливались с него в шелуху. Черт меня дернул, по-другому не скажешь, выключил транспортер, показалось, что шелухой забились шестерни.

Полез я правой рукой их чистить. Кто-то включил, моя рука прошла между шестеренками, получился фарш из кисти. Как прибежал домой, не помню. Что сохранилось из воспоминаний? Брат Саша, он на 10 лет старше меня, держит мою руку над тазом, рука перевязана жгутом, кровь хлещет. Скорая, смутные воспоминания, операции. Дом, скорая, повторная операция. Провал памяти, бред.

Начал я себя осознавать, примерно через месяц.

Учиться пошел только через год. Учеба, на удивление, давалась легко. Учился играючи, аж до 5 класса. Начиная с 6 класса, мне учеба надоела, плюнув на нее, занялся уличным воспитанием. На улице нас насчитывалось пять ребят и 3 девочки, от восьми до двенадцати лет. Чтобы сразу повзрослеть, мы, глядя на взрослых, начали курить, в связи с отсутствием своих папирос и сигарет, мы втихаря воровали сигареты и папиросы у своих родителей, до поры до времени, конечно.

Раздобыв сигарету или папиросу, вся наша ватага под предводительством главаря, — был такой Вася-, забиралась на гору под названием Круглая, из которой был прекрасный обзор всего ландшафта нашей улицы, парка Правды, маслозавода и окрестных улиц. Мы разводили костер из принесенных дров, и начинали священнодействие с сигаретой. Первым прикуривал и делал первую затяжку наш предводитель, и сигарета или папироса пускалась по кругу. Последним курил я. Набирал в рот табачного дыма, не пропуская его в легкие, проговаривал страшную фразу: «Ой, батько йде».

Я еще спал, когда утром прибежал мой друг (кликуха Зяб), и поведал страшную весть об убийстве на нашей улице деда Юры. Дед проживал недалеко от затопленного Рудника, он не мог говорить, так как у него в районе кадыка была дырка. Прикладывая к ней какой-то прибор, он разговаривал, если это можно назвать разговором. Старик был безобиден, никогда нас не пугал, и вообще был мирный дедуган. Только через неделю мы узнали, кто его убил.

Три месяца назад вернулся, как у нас говорили, из армии некто Жека. Он отслужил в инженерном батальоне рядовым. Имел специальность, а может и не имел. Я точно не знаю. Главное, отслужил и вернулся. Проживала его семья в одном из частных домов на нашей улице. Работать Жека не пошел, пил водку и радовался гражданской жизни. Те деньги, что привез из армии, быстро закончились. А пить то надо, вот и решил поискать, кого бы ограбить втихаря. Как рассказывал на суде, мол, дед одинокий жил на пенсию и, наверное, откладывал на черный день.

*****

Из рассказа Жеки.

Мы с компанией моих корешей сидели напротив дома деда Юры, на лавочке, там еще столик к ней приделан был. Сидели, пили спиртное и разговаривали о своем. Дед был дома, то выходил из него, что-то делал, то заходил обратно, через хиленький заборчик было все видно. Я уже на протяжении месяца следил за ним. В тот вечер мне показалось, что в эту ночь можно будет проникнуть в дом, и при удаче похитить деньги. Дед на вид выглядел хилым и слабым. Около одиннадцати вечера, когда уже началось сильно смеркаться, мы закончили последнюю бутылку портвейна, и решили расходиться по домам. Я проводил корешей на трамвайную остановку, благо она рядом с улицей. После я пошел домой и вздремнул часа два. Проснулся около двух часов ночи. Во рту было сухо, как в пустыне. Отыскав в потемках на ощупь эмалированную кружку, из комнаты пошел, пошатываясь в сени, там было светлее, на небе сияла полная луна.

Зачерпнув из ведра воды, я жадно пил, пока хватило дыхания. Выпив, снова почувствовал, что опьянел. Закружилась голова и я сполз по стенке, на которую оперся, на пол. Закрыв глаза, думал, как проникну в дом к деду. Ничего путного не придумав, кряхтя, поднялся на ноги, прямо из ведра зачерпнув ладонями холодной воды, ополоснул лицо. Вышел на улицу и зябко поежился, весь дрожа то ли от страха, то ли от перепоя. Немного постоял, и успокаивая себя, мыслью о деньгах, которые раздобуду, пошел на дело. До дома деда я дошел без происшествий, благодаря луне вся улица была хорошо видна. Подойдя к калитке дедова дома, я постоял прислушиваясь.

Приоткрыв ее, я проскользнул внутрь двора. Подошел к двери дома, и снова постоял прислушиваясь. Все вокруг было тихо, светила ярко луна, щебетали кузнечики, и дул легкий ветерок. Нащупав ручку двери, нажал на нее и потянул на себя. Дверь слегка скрипнула и немного поддалась и все, была закрыта изнутри на крючок. Я стоял не шелохнувшись, боясь дышать. Потом дернул дверь сильнее, а потом с силой, на которую был вообще способен, и она распахнулась. Я ринулся в перед и столкнулся на пороге комнаты со стариком, завалив его на пол, и нанес ему по голове удар кирзовым сапогом. Плохо соображая, что я делаю, начал искать выключатель, шаря по стене рукой. Руки дрожали, меня бил озноб.

Наконец нашел выключатель, включил свет и увидел страшную картину: на полу лежал старик без признаков жизни, в голове его в области виска была внушительная вмятина, но крови не было. Минуту я стоял полуживой, не зная, что делать. Наверное, под парами остатков алкоголя, я начал осматриваться в комнате, в которой находился. Меня терзала мысль, где он держал деньги, сейчас это главное-деньги. Метнулся к кровати, схватил подушку, и лихорадочно стал ее прощупывать. Ничего не нашел, стал осматривать матрас, и о-удача! В матрасе нащупал какой-то твердый предмет. В том месте матрас был зашит черными нитками. Я осмотрел комнату в поисках ножа и увидел его на столе, который стоял возле окна. Подтащив матрас туда, я, схватив нож, вспорол матрас. Предметом оказался старый кожаный кошелек. Ничего не соображая, я бросил матрас, запихал кошелек к себе в карман, и ринулся на улицу. Я бежал домой, что чумной или угорелый, плохо соображая, что делаю. Ворвавшись к себе в комнату, зажёг свет и достал кошелек. В нем оказались советские и царские деньги. В купюрах, и царские, в золотых червонцах.

У меня перехватило дыхание, я сел прямо на пол, держа в обеих руках смятые деньги и тихо подвывал, повторяя: получилось, получилось, получилось! Придя в себя, взял себе десять советских рублей, сунул их в карман. Остальное замотал в какую-то тряпку, попавшую под руку, и спрятал в углу комнаты под половицу. Прихватив с собой кошелек, чтобы выбросить по дороге, к бабе Насте, у которой собирался купить самогон. Бодрым шагом пошел по улице. Возле рудника, зашвырнув кошелек в воду, предварительно засунул в него камень. Купить самогон получилось без приключений.

*****

Через два дня меня бабушка отвезла в деревню к тетке. Я уже не первый год ездил к тетке в село, для закаливания своего не очень крепкого здоровья, и мне там нравилось, намного лучше города, в котором проживал. Город был большой и промышленный, наполненный домнами и сталелитейными заводами. От выбросов в атмосферу отходов производства, на белье, которое вывешивали сушиться хозяйки, оседал красно-оранжевый осадок. В деревне все иное, какое-то живое и теплое, как парное молоко. Даже запахи пьянящие, даже коровье г…. не раздражало нюх, хотя специфический.

Но главное — это деревенские девушки, не чета нашим худышкам в городе. Вот и у меня была первая любовь, кровь с молоком, и в прямом смысле любовь. Моя Любушка, Любава моя ненаглядная. Она снилась мне почти каждую ночь, пока я был у себя в городе. Ее запах, ее шелковистые волосы, темно русые и, конечно, первый мой сексуальный контакт. Правда, секса как такового не было, просто я первый раз в жизни проник в женщину, ну и сразу, что тот вулкан извергся, хорошо успел убраться. Но снилось мне это каждую ночь. Я с нетерпением и каким-то трепетом ждал нашей новой встречи.

После прибытия к тете Миле я, как и прошлый раз, разместился в старом доме. Я там хозяйничал сам, хозяина не было, он умер прошлой осенью. Тетка и мои, двоюродные брат с сестрой жили в новом доме. Я любил сам себе обустраивать быт. Подмел глиняный пол, протёр везде пыль, короче навел порядок. Ко мне заглянула сестренка, тетка и брат были на работе, а Натаха, как и я, училась еще в школе. Мы были погодками.

Натаха уселась в продавленное кресло, и молча за мной наблюдала. Она была веселая, жизнерадостная девушка, и хохотушка еще та. Я замер с тряпкой в руке, так и не дотронувшись до подоконника. Я просто почувствовал, что-то сейчас будет. Повернулся к сестренке, и выразительно на нее посмотрел. Подбадривая ее взглядом — Ну, говори!

Витюш, а ты в курсе, что Любава крутит любовь с Колькой Милютиным? — пропела Натаха. Я просто плюхнулся на кровать, хорошо рядом был. Разговаривать я не мог, кто познал первую любовь и первую измену, меня поймут.

Вечером того же дня ко мне пришёл мой друг Колька,( не Милютин) и буквально вылил на меня ушат холодной воды — я говорю в переносном смысле, рассказал про все измены моей первой, и как я думал, любви настоящей, и на всю жизнь.

В этот вечер я вышел на охоту за своей любовью. Охота не удалась, кто-то мою любовь предупредил. Не удавалась охота всю неделю. Зато в какой-то из дней я познакомился с Колей Милютиным, моим соперником. Пришел он сам ко мне, правда со своим тезкой, моим другом Колькой. Мы познакомились, не стали драться из-за любимой девушки, а просто Коля Милютин принес бутылку портвейна и сказал, что Любава сама к нему липла, а он не смог устоять. Короче, пару раз целовались. Мы сообразили на троих. После бутылки портвейна я достал из своего запасника литр домашнего виноградного вина, сделанного год назад моим умершим дядей.

Помянули дядю, и в конечном итоге назюзюкались до чертиков. Разобрались, кто кого уважает и выяснили, что мы нормальные пацаны.

На следующий день мы опять встретились втроем уже дома у Милютина. Нам предстояла нелегкая задача поставить брагу для самогона. Мой друг Колян-не путать с Милютиным, предложил поставить брагу в стиральной машинке. Были тогда такие машинки, назывались «Рига-2». Ему кто-то рассказывал, что если брагу крутить в машинке около 2 часов, то она выиграется, и можно будет гнать самогон. Мы ему поверили, Милютин принес дрожи, сахар и воду, которые мы смешали в заданных пропорциях. Самое интересное впереди: необходимо было взять у родителей Милютина стиральную машинку, принести ее в гараж, и незаметно ночью перегнать брагу. Нам все удалось. Включили мы машинку около десяти часов вечера и в связи с тем, что таймер у машинки был рассчитан максимум на полчаса работы, мы решили никуда не уходить, пока не будет готова брага. Еда у нас была и, было пол-литра водки. Через три часа интенсивной работы по производству браги мы ее попробовали. Не выиграла. Еще через три часа результат был тот же; светало. Я ушел домой. Два Коляна заснули возле машинки на диване в гараже.

Брага была готова только через две недели, об этом мне написал в письме мой друг Коля. Также написал, что Милютин уехал к брату на север. Любу я так больше и не видел. Вечером того дня приехала бабушка и забрала меня домой.

*****

Дома меня ждали страшные новости: через три дня после моего приезда, должен был состояться суд над Жекой. Его арестовали через неделю после убийства. Он ничего не отрицал. Суд приговорил его к восьми годам колонии строгого режима. Я впервые присутствовала на таком процессе, да и вообще на суде. Очень неприятное мероприятие, какое-то угнетающее. А на мой взгляд, и страшное. До меня тогда, наверное, еще не в полной мере доходила страшная правда происходящего. Убийство, суд, лишение свободы. Господи, убереги меня от подобного

(Чем бы дитя не тешилось, абы не плакало)

Конюх был пьян и вовсю храпел, развалившись в конюшне на стоге сена. Я шел к нему, не таясь, в руках у меня был кусок веревки и кнут. Связав конюху ноги и руки, я привязал другой конец веревки к деревянной перекладине стойла для лошадей. При первом ударе кнута конюх даже не дернулся, а вот при втором я попал по лицу, он завизжал как свинья. Я бил его, пока он не затих. Я наслаждался его страданиями, хотя и понимал, что неправ и конюх ни в чем не виноват. Но мне так захотелось.

Я стоял посередине хозяйственного двора нашего замка, и смотрел как работает прислуга. Кто-то носил воду на кухню, кто-то кормил лошадей, кто-то подметал двор — у всех была определенная задача, и все эту задачу очень хорошо выполняли, и косились в мою сторону. У каждого в глазах стоял страх. Животный страх. Мне нравилось делать прислуге больно, и нравилось, когда меня боялись, я наслаждался их болью — это чувство непередаваемо. Власть над людьми, что может быть приятней.

Я не прав, может быть приятней, это первый раз овладеть женщиной, первой понравившейся тебе женщиной, которая не хочет тебя. Она сразу боится сопротивляться, зная кто ее хозяин, а затем осознавая неизбежное, сопротивляется все сильнее, все ожесточений, пуская в ход всю свою силу, коготки, и выворачивается из-под тебя на последнем рывке силы. Но когда ты уже в ней, затихает и такое вытворяет и с тобой, и с собой, что просто диву даёшься. Что ж тебе стерва, надо было? Правда такие не все, была одна девка, я лишил ее невинности, когда ей было четырнадцать лет. Так та не сопротивлялась. Но на следующий день нашли ее тело в реке. Кто

может понять женскую душу. Читая Платона, я не понимал, что значит любовь? Что это такое возвышенная любовь к женщине? Платоническая любовь? Бред. Женщина предназначена для утех, для удовлетворения мужского естества и рождения детей. Какая будет моя принцесса?

Я думал о моей нареченной. Какая она? Как я ею овладею?