Сопка с проплешиной. Рассказы

Виктор Бычков

В сборнике собраны рассказы Автора последнего времени. Герои рассказов- персонажи сильные, мужественные, смелые, готовые взять на себя ответственность. Это не только современники, но и герои нашего недавнего прошлого, дети военной поры. Включены так же и рассказы о животных, наделённых достойными внимания читателя качествами.

3

Хотя и была середина сентября, однако солнце пригревало по-летнему.

За ночь даже не выпало росы.

И сразу с восхода уже ощущалось, что и этот день не принесёт прохлады.

— А дождь будет, вот помяни моё слово, будет, — ни к кому не обращаясь, произнёс дед Макар, стоя у хлева.

— Ты с кем там, старый? — жена вышла из загона, где только что подоила козу. — Часом умом не того?

— Говорю, дождь должен быть сегодня, — улыбнулся дед.

— Ой, знахарь! — старуха махнула рукой. — Он всё знает. Знахарь, итить колотить.

Бабушка Прасковея ещё с вечера наказала мужу не будить детей с утра пораньше, а дать им понежиться. Вчера хорошо потрудились в саду, натаскались корзин с яблоками. Какие спустили в погреб, какие спрятали на чердаке в сене. Это те яблоки, которые не долежат до весны. А даже если и замёрзнут, то и зимой можно достать с чердака, принести в хату, оттаять, вот и будет детишкам в радость.

— Успеется и с твоей рыбалкой, и с козой. Лучше подкопай мне картошки несколько рядков. А сам потом и погонишь козу. А мы с ребятишками картошкой займёмся. Толку с ними больше в хозяйстве, чем от тебя.

— Ну-у-у, завела шарманку, — беззлобно ответил дед. — Рано ты меня списала со счетов, рано.

Однако новый день начался совершенно не так, как планировали старики.

К избе деда Макара подъехал возок, который сопровождали двое верховых.

На рукавах форменной одежды у каждого из них был жёлто-синяя нашивка.

Из возка соскочил один из полицаев.

У него на рукаве красовался такая же нашивка, поверх которой ещё изображён был и трезубец.

«Офицер, начальник», — отметил для себя дед Макар, стоя во дворе.

Наглядно старик знал их в лицо почти всех. Как-никак, буковинцы квартировали в бывшей школе, что в центре села, уже почти полгода, охраняли сначала строительство складов, а потом и сами склады.

Ещё один полицай спешился.

Третий остался верхом на лошади. Только снял винтовку из-за спины, положил на колени.

Двое тут же направились к избе.

— Доброго это… — сняв шапку, дед поклонился гостям, когда те ступили во двор. — Чего это вдруг спозаранку к нам? Случилось чего?

— Девка где, старый? — крикнул тот, который шёл первым. — Пацан где?

Второй полицай забежал в дом и уже через минуту, ухватив за косу, вытащил во двор Лиду.

Уцепившись полицаю в руку, выбежал и Андрей.

— Отпусти! Отпусти сестру! — кричал мальчишка.

Изловчившись, полицай извернулся и с силой ударил Андрея сапогом в пах.

Скорчившись от боли, мальчишка рухнул посреди двора.

Следом из хаты, тяжело дыша, появилась и бабушка Прасковея.

Руками прижимала разорванную на груди кофту, фартук свисал лоскутами поверх спадницы. Растрепанные седые волосы топорщились из-под платка.

Ещё мгновение назад она пыталась вырвать из рук полицая девчонку.

— Ах… о… — хватала ртом воздух, встала на колени рядом с Андреем, прижала голову ребёнка к груди. — За что? За что, господи? Это ж дети, детки, за что ж их так?

В это время полицай, вытянув руку, с силой толкнул от себя Лиду.

Девчонка ещё успела сделать несколько шажков, спотыкаясь, и упала на землю.

Дед Макар то подбегал к старухе и Андрею, то тут же возвращался к девчонке.

— Это… это… что ж это деется, люди добрые? — ни к кому не обращаясь, лепетал старик. — Куда ж это… как же так это? За что это?

Наконец, опустился на колени, принялся поднимать с земли девчонку.

— Лидочка, Лидуся, золотце мое, — шептал дед Макар. — Терпи, терпи, моя хорошая, терпи. Бог велел терпеть, вот и потерпим чуток, потерпим. А там и благодать наступит. Наступит, поверь мне, Лидуся.

А сам прижимал и прижимал голову Лиды к груди, не переставая успокаивать:

— Прижмись ко мне, золотце моё, прижмись. Я заберу твою боль, заберу, — шептал старик.

Голос срывался, дрожал.

— Прижмись, и тебе будет легче, Лидуся. Вот видишь, уже легче, не так больно.

Девчонка обхватила старика, уткнулась лицом в грудь, всхлипывала.

Из головы, из-под вырванных волос кровь сначала появилась на затылке, скапливалась там, потом тоненькой струйкой стекала на спину.

У подворья деда Макара стали собираться люди.

Среди них стоял и староста соседней деревни Колька Приблуда.

Что он здесь делал и зачем оказался здесь в такое время, дед Макар не знал. Но увидев знакомого, кинулся к нему.

— Николай, это… Колька, — махал руками старик, — вступись, милок, вступись! Там же детки, дитёнки совсем, а они, вишь как с ними.

— Сам разбирайся, — огрызнулся полицай. — Я тебе не защитник.

Не найдя понимания у знакомого, дед подбежал к тому, кого он считал старшим.

— Пан офицер, пан офицер!

— Ах ты удоде смердячий! — зло процедил офицер, отвесив старику сильную затрещину, больше сходную по силе с ударом. — Лучше б я чорта забачив, як тебе.

От удара дед мелко засеменил, но на ногах удержался.

— За что, пан офицер? — тёр затылок старик.

— Было бы за что, убил бы, — заметил тот полицай, который остался верхом.

И захохотал собственной шутке.

— Не спеши, — ответил офицер шутнику. — Ещё не вечер.

— А и правда: за что? — стали слышны голоса из толпы.

Офицер подошёл к людям, встал у плетня.

— Скажу вам прямо: есть сведения, что вот она, — он кивнул в сторону Лиды, — передавала сведения местным бандитам или как вы их называете — партизанам. Она же помогала им совершить диверсию на складах.

— Так она ж говорить не может, — произнесла одна из женщин. — Как же она… дитё совсем. Какой из неё партизан?

— Не твоё дело! — прервал женщину офицер. — Сказано, что передавала, значит, передавала! Начальство знает, что говорит. Потому и разговор у нас с ней будет короткий: расстрел!

Его сослуживец снова ухватил Лиду за волосы, оторвал от земли, поволок к хате, где с силой пригвоздил спиной к стенке.

— Стоять! — зло плюнул под ноги девчонке, отошёл в центр двора.

— Ну, что, пане зверхнику**, в расход и дело с концом?

Лида прижимала руки к груди, смотрела вокруг отрешённым взглядом, словно не понимая происходящего.

Первым всё понял Андрейка.

Он вдруг поднялся с земли, встал между полицаем и сестрой, широко развёл руки, словно отгородив Лидку от полицаев.

— Нет! Нет! Дяденька, миленький, нет! — кричал мальчишка. — Она… она… нет! Нет! Дяденька, миленький!

Только сейчас и до деда Макара, и до бабушки Прасковеи, да и до всех невольных свидетелей вдруг стала доходить та трагедия, которая может разыграться на их глазах.

В толпе послышалось роптание.

Сначала робкое, потом всё громче и громче.

— Вы что удумали? Вам Хатыни мало? — кто-то выкрикнул из толпы.

— Пане зверхнику! — снова обратился к офицеру тот же полицай. — Давайте команду, будь ласка. Руки чешутся.

— Давай! — кивнул офицер.

Полицай снял винтовку из-за спины, отошёл на центр подворья, передёрнул затвор, расставив ноги, принял положение для стрельбы.

К нему кинулась бабушка Прасковея.

— Родненький мой, не стреляй! — и упала к ногам полицая.

Обхватив ногу, принялась целовать сапоги, приговаривая:

— Миленький, родненький, не стреляй, умоляю! — причитала старуха. — Если что, ты лучше меня.

Андрей в это время уже стоял у стенки хаты, обнимал сестру, что-то шептал ей.

Дед Макар застыл посреди двора в растерянности, не зная что делать.

— Отчепись, курва! — полицай дёрнул ногой, пытаясь освободиться от старухи.

Но та, на удивление, держала крепко, не отпускала.

— От бiсова баба! — зло произнёс полицай.

— Мыкола! — заметил третий полицай, который так и остался в седле. — Ты даже со старухой управиться не можешь, — и захохотал громко.

— Лучше меня, сынок, — продолжала умолять бабушка Прасковея, продолжая целовать сапоги полицая.

— Пане зверхнику! — снова обратился полицай к начальнику. — Просит курва старая. Может, уважим?

— Уважь! — махнул тот рукой. — Тiльки швыдше.

Полицай тут же перехватил винтовку и с силой вонзил штык в спину старухи.

Поднатужившись, не вытаскивая штык из тела женщины, винтовкой отодвинул труп чуть в сторону.

Только потом выдернул штык, наклонился над трупом, старушечьим фартуком вытер его от крови, направился к детям.

Толпа невольных свидетелей по ту сторону плетня лишь ахнула.

— Стоять! — грозно потребовал офицер, и достал пистолет из кобуры. — Чуть что и стреляю! — и выстрелил в воздух.

Люди застыли.

В этой тишине слышно было, как фыркнула лошадь, запряжённая в возок, отгоняя мух и слепней.

Где-то на том краю деревни затарахтел мотоцикл.

— Ну, коль старуху того… этого, то и меня давай! — дед Макар решительно шагнул навстречу полицаю, перегородив дорогу к детям. — Мне без хозяйки на этом свете делать нечего, — скинув шапку, воздел лицо к небу, сотворил крестное знамение. — Стреляй, мил человек, стреляй. Мне без старухи никак. Ты деток только оставь, мил человек, прошу на промилуй бог.

Полицай остановился, повернулся к начальнику.

— Раз чоловiк хоче, так уважь, — улыбнувшись, ответил тот.

И снова полицай перебросил в руках винтовку, отработанным ударом вогнал штык старику в грудь.

Конец ознакомительного фрагмента.