Тим

Виктор Гутеев

Ты никто, пустое место, ты собственность, с которой вольны поступить как заблагорассудится. Из всех твоих прав есть только обязанности и никто в этом мире не может тебе помочь. Именно в такие условияпопал Тим, когда его забытую в ходе галактической войны колонию вновь обнаружили. Прибывшие «спасатели» – не те, за кого себя выдают. Впереди боль и кровь,война и страдания. Порой кажется, что столько вынести просто невозможно, но стиснув зубы и сжав кулаки, Тим упорно идёт к поставленной цели.

Глава 6

Глаз в очередной раз кольнуло подтверждение словам Салимы. Зная позиции каждого, Тим давно подметил, что все они расположились позади него. Вздохнув и раскатав подстилку, улёгся в узком техническом проходе. В секторе обстрела оказался выход с палубы левого борта и часть галереи.

Поёрзав на подстилке, отложил оружие в сторону. Тревожно. Чувства походили на смесь возбуждения и страха перед началом прежних охот, но имелись различия. На Вироне в любых сложных ситуациях Тим всегда чувствовал дружескую руку. Сама жизнь принуждала отчаянно бороться друг за друга.

Здесь, особенно после напоминания Салимы, и без того призрачное чувство локтя бесследно исчезло. Вдоль и поперёк излазив доступные уровни крейсера, Тим знал, что проход, указанный ему в качестве позиции, протянется ещё немного и упрётся в забитое хламом тупиковое помещение. Уйти можно, только выбравшись на магистраль. Понимая, что во время боя — это смерти подобно, чувствовал себя в западне.

За проведённое в гурте время Тим чётко усвоил: самым страшным на крейсере проступком является неподчинение приказу. За это жестоко карали. Лежа за переносным щитом, Тим понимал: если что — то пойдёт не так, с позиции не уйти. Мысль о сдаче в плен убил в зачатке. Он слишком хорошо знал, что ждёт в таком случае.

Текли минуты. Врождённое упрямство постепенно брало верх над страхом, настойчиво шепча, что духом падать не стоит. Такое уже бывало. На болотах Сармана, когда терпеть уже не было сил, а смерть казалась избавлением, внутри из раза в раз поднималось что-то по-злому упрямое. Вот и сейчас, вспомнив мать и отца, родные лица поселенцев, Тим вновь наливался злостью и готовностью пройти сквозь всё ради них и ради мести.

Лежа за щитом и шёпотом роняя проклятия, он не мог видеть, как в усеянной звёздами пустоши проскользила бесшумная тень. Полыхнув манёвровыми, Сурийский крейсер сбросил скорость в шести миллионах километров от останков разбитого каравана. В корме образовался крохотный квадратик света, внутрисистемный катер вышел из шлюза. Довернув нос и резко набрав скорость, широкое, приплюснутое в корме судёнышко устремилось к месту недавней схватки.

— Малой, сюда, — услышал голос сержанта, — идёшь с нами, — приказал он, едва Тим поднялся на ноги.

Четверо осталось на позициях, остальные двинулись за сержантом. Тим почти бежал, стремясь не отстать от размашисто шагавших Скарта, сестёр, Салимы и согнувшегося под тяжестью громоздкой установки темноволосого здоровяка Горана. Выйдя на орудийную палубу, миновав кабины стрелков-операторов, остановились.

— Ждём, — приказал сержант.

Взгляд его потупился, вниманием завладел эфир. Средства связи были у каждого, Тим тоже вставил в ухо гарнитуру, но слышать мостик, увы, не мог.

— Принял, — ответил он вскоре.

— Сколько их? — спросила Салима.

— Четверо идут на мостик, четверо — в нашу сторону.

— Восемь? — возмутился Горан, — дети шлюхи совсем страх потеряли.

— Радуйся, — одёрнул сержант, — как только эскадра появилась в поле зрения, наши вспомогательные корыта разогнались и прыгнули. Расстояние большое, классифицировать их Сурийцы не могли. Они, судя по перехваченным сообщениям, считают, что, определив их численность, мы бросили добычу и ушли. Надеюсь, задумка сработала и наш не подающий внешних признаков жизни крейсер Сурийцы сочли брошенным. Благо повреждения видны, и к нам пока направили всего лишь катер.

— И что дальше?

— Думаешь, меня посвятили в планы?

— Разве нет?

— Нет, но лейтенант обмолвился о засаде и десятке фавэл, сброшенных неподалёку.

— Фавы, — воскликнул Дэни, — они у нас ещё есть?

Дэни, молодой и тихий, из техников, он появился в гурте вместе с Тимом и всё больше молчал, но в плане знаний о старой технике ему в отделении не было равных.

— Похоже на то, — ответил сержант, — думаю, мы ждем, когда часть эскадры подойдёт к каравану. Прийти должны, это их имущество. Есть и приз, — обвёл он взглядом переборки.

— Мы, значит, приманка, — озвучил коллективную мысль Горан, — показав зубы, мы должны затянуть под фавэлы как можно больше их кораблей.

— Ты прав.

— Они навалятся скопом, — вставила Салима, — нам успеют оказать помощь?

— Надеюсь, — ответил сержант, — слушаю, — встрепенулся он, отвечая на вызов.

Получив указания, недобро ухмыльнулся.

— Идут к машинному, перехватим за генераторным залом.

Следующие минуты шесть пехотинцев, укутанных в лёгкие, первого уровня защиты костюмы, гулко топая по полутёмным пустынным палубам, бежали за своим командиром. Пройдя сквозь заставленный гудящими, перемигивающимися индикацией генераторов зал, вышли на площадку, где сошлись несколько технических коридоров и шахт грузовых подъёмников.

— Малой, остаёшься здесь, — приказал сержант Тиму, — твоя задача — сидеть и ждать. Если Сурийцы уйдут от нас, то появиться могут только отсюда, — указал он на один из проёмов, — здесь, — вытянул Скарт руку, — твоя позиция. Всё, что пойдёт, будет перед тобой как в тире. Полезут — бей, нет — сидишь, ждёшь нас.

Проводив взглядом скрывшуюся в генераторном зале пятёрку, Тим залёг за углом. Слушая удары собственного сердца, целил в указанный сержантом проём. Вопрос, сможет ли стрелять в людей, уже не стоял. Зная, что его жалеть не будут, за жизнь решил драться до последнего вздоха.

Ворота генераторного зала вновь открылись минут через двадцать.

— Ко мне, — прошипело в наушнике.

Три полуразорванных трупа увидел, едва подошёл к крайней генераторной установке. В костюмах того же класса, что у них, женщина и двое мужчин представляли неприятное зрелище. Застигнутые врасплох, они не успели оказать сопротивления и сейчас, запачкав белоснежный пол зала кровью, смотрели мёртвыми глазами сквозь прозрачные забрала.

— За мной, — торопил сержант.

Обогнув один из генераторов, остановились возле Салимы. Стоя на коленях, девушка целилась в проём, ведущий в помещение оператора зала. За соседней установкой увидел одну из сестёр, целившую в том же направлении.

— Один ушёл, — шептал сержант, выглядывая из-за кожуха, — недалеко, — кивнул он в сторону операторской. Тебя ждёт, ползком вдоль переборки и забросишь ему подарок, — вложил он в руку Тиму мигнувшую индикатором ручную гранату.

— Не трусь, малой — прикроем, — добавила одна из сестёр.

Вскоре стоял у проёма. Понимая, что по его вине вот прямо сейчас умрёт человек, Тим замешкался, но всё же заставил себя размахнуться и забросить гранату в операторскую.

Отскочив, укрылся за кожухом и, присев на колени, зажмурился, ожидая взрыва. Вместо грохота услышал смешки. Открыв глаза, увидел всех, с кем сюда пришёл.

— Я же говорил, сделает, — осклабился Горан, — с тебя монета, — кивнул он одной из сестёр.

— Надо было тебя в лифте добить, — буркнула Лила, — одни от тебя, малой, убытки.

— Там никого не было?

— Нет, — усмехнулась Салима, — их было трое.

— За дело, — торопил сержант.

Стоя у кожуха генератора, нервно вздрагивая от возбуждения, Тим молча смотрел, как с мертвецов сняли оружие, боекомплект и вспомогательное снаряжение. Следом сорвали запачканные щитки и шлемы, тщательно выпотрошили карманы, подсумки, сняли перчатки.

— Помогай, чего встал, — прикрикнула одна из сестёр.

Собрав трофеи, отправились обратно.

***

Встряхнувший крейсер удар почувствовали все. Послышался грохот аварийных переборок, блокирующих доступ к теряющим кислород отсекам. Мигнув, погасло и без того тусклое освещение, но спустя секунды затлели редкие аварийные панели.

Спустя какое-то время перед позицией Тима мелькнула тень. Вздрогнув, вцепился в оружие, но тревога оказалась напрасной.

— Спокойно, — услышал голос Горана, а вскоре разглядел лицо подошедшего и присевшего на корточки пехотинца, — скоро начнётся, — ни с того ни с сего сообщил он, — готов?

— Не знаю, — честно ответил Тим, — руки трясутся, а так, вроде да.

— Позиция у тебя не худшая, бей во всё, что идёт с той стороны, — продублировал он слова жестом, — если что — вытащу.

Тим молчал.

— Всё оплачено, — расценив молчание по-своему, осклабился пехотинец, — я на тебе уже три раза заработал, плюс часть твоей капитанской премии, ты, малой, начинаешь мне нравиться. Удачу приносишь, — добавил он, поднимаясь на ноги, — мне.

Выйдя из прохода, он, желая что-то добавить, обернулся, но нарастающий визг и вспышка вымели его из поля зрения. Ослепительный удар по глазам, оглушительный грохот, и Тим на секунду потерял ориентацию. Едва утих звон в ушах и в глазах рассеялись тени, осмотрелся.

Выход из прохода смяло как бумагу. Покорёженный металл переборки на полметра подвинулся к согнутому, но всё же удержавшему ударную волну щиту. Слышал плохо, но сквозь вату пробивались звуки выстрелов и разрывов. В видимой сквозь покорёженный металл части перекрёстка, в тусклом красноватом свете то и дело мелькали несущиеся на встречу друг другу трассы.

Внутри крейсера разгорался бой. Первый в жизни Тима, и оттого растерялся настолько, что из головы вылетело буквально всё. От испуга никак не мог собраться с мыслями и вспомнить, чему учили. Время стало осязаемым и невероятно тягучим. В чувство привела брань сержанта. В ухе давно настойчиво зудело, но только сейчас понял, что слова адресованы ему.

— Малой, Вирон, Хал тебя катал, — изрыгал наушник, — Тим Вирон, — рычал Скарт, — малой, сын старой, немощной шлюхи, на связь.

Фамилию ему придумала одна из сестёр. Не мудрствуя, Лила просто обозвала его именем родной планеты. Именно это слово он выхватил из какофонии звуков и обратил внимание на шум в эфире.

— Здесь.

— Ты что, грязь малоразмерная, языком ворочать разучился? — зло орал Скарт, — какого не отвечаешь?

— В ушах звенит, плохо слышу.

— Я их в следующий раз отрежу и сожру, ты цел?

— Вроде да.

— Вроде или да?

— Цел.

— Отлично. Проход твой сильно разрушен, как обзор?

— Вижу хорошо, — всмотревшись сквозь разрывы в покорёженном металле и отметив, что благодаря деформации площадь обстрела лишь увеличилась.

— Сиди тихо. Когда мы их подпустим, ударишь во фланг, но только по моей команде. До команды ни звука, понял меня?

— Так точно.

Атаке Сурийцев предшествовали две грохнувшие на перекрёстке ракеты. Ищущих цели трасс заметно прибавилось, хлопки разрывов слились в незатихающий скрежет.

Тим посредством внешнего датчика звука уже слышал близкие шаги и выстрелы, уже вцепился до побелевших костяшек в оружие, взял на прицел видимую часть магистрали, но в этот момент на позициях его отделения завизжало, и непрерывный огненный шквал устремился по видимой части прохода.

Расчертившие магистраль потоки скорострельной установки Малена, работу которой Тим видел впервые, сорвали атаку, вынудив уцелевших Сурийцев забиться в ответвления и пеналы магистрали.

Пока Сурийцы готовились к новой атаке, сержант провёл перекличку. Недосчитавшись погибшего в начале боя Горана, приказал остальным оставаться на позициях.

Очередная атака началась с массированного ракетного обстрела. Взрыв одной из них сорвал переносной щит с крепежа и швырнул на Тима. Шлем смягчил удар, но забрало покрылось сеткой трещин.

Поднявшись, хотел вернуть щит на место, но рядом полыхнуло. Окаменевший воздух сбил с ног и, протащив, швырнул на переборку. Ещё взрыв, ещё и ещё. Потеряв оружие и получая под зад катящими с перекрёстка волнами, Тим резво двигал локтями, стремясь как можно быстрее забиться в тех. помещение. Дождавшись конца ракетного обстрела, ползком вернулся на позицию, подхватив на ходу вырванную из рук винтовку. Взгромоздившись на усыпанную ошмётками стен подложку, взял на прицел видимую часть магистрали и перекрёстка.

— Идут, — прошипел наушник голосом Салимы.

— Мален, — вторил ей голос сержанта, — что у тебя с…

Договорить не успел. Перекрёсток вновь расчертил шквал огня, но на этот раз стреляли по ним. Стреляли из такой же установки, что и Мален, стреляли беспрерывно, не давая высунуться из-за укрытий.

Глядя, как мимо несутся потоки зарядов, слыша грохот разрывов на позициях отделения, Тим с отчаянием отмечал, что ответные трассы поредели, а вскоре пропали вовсе. Он каждую секунду ждал, что Мален откроет огонь, но вместо ответного пламени дождался солдат противника.

В поле зрения появился бок низкой платформы. Медленно катясь по полу, увенчанная спереди защитным щитом и установленной за ним изрыгающей пламя турелью платформа, давя колёсами пластиковое крошево, выползла на перекрёсток. На ней, укрывшись за щитом и вцепившись в рукояти казённика, разглядел пехотинца, который, двигая турель на шарнире, залил огнём позиции отделения. За платформой, прижимаясь к стене магистрали, держа на изготовку оружие, низко пригнувшись, семенили закованные в костюмы фигуры атакующих.

— Малой, малой, Хал тебя раскатай, слышишь меня?

— Так точно, — отозвался Тим.

— Видишь? Платформу видишь?

— Так точно.

— Так какого Хала…, — заорал сержант, но продолжение Тим не слушал.

Оторопь, которая взяла при виде противника, сняло как рукой. Прицелился, вдавил курок. Оружие дёрнулось, открытый Тиму бок стрелка разлетелся кровавой взвесью, орудие смолкло.

Словно в замедленной съёмке, видел, как тело убитого им человека завалилось и упало с продолжавшей двигаться платформы.

Зрелище мерзкое, но сожалеть о загубленной жизни Тиму не дали. Идущие за платформой солдаты видели, что огонь вёлся из бокового ответвления, и открыли плотный огонь. Смятый взрывами вход и переборка прохода загудели от разрывов. Спас сдержавший огонь ручного оружия щит, но Тиму вновь пришлось ретироваться в тех. помещение.

Он уже не видел, как место убитого им стрелка занял другой, как вновь открыл огонь, как перекрёсток постепенно заполнялся вражеской пехотой. Понимая, что в ловушке, Тим отполз вглубь помещения и, укрывшись за валявшейся на полу кучей металлического хлама, коротко стрелял в проход, не позволяя нападавшим войти в ответвление.

Приняв смерть как неизбежность, ощутил удивительное спокойствие и за короткое время подстрелил ещё двоих, неосмотрительно заскочивших в удерживаемый им коридор. Убил или нет — не знал; оба, как оказалось, были прицеплены тросами, и их быстро вытянули на перекрёсток. Не слыша грохота схватки, Тим сделал вывод, что из отделения остался один.

— Выходи, — вот уже третий раз услышал он настойчивый окрик.

На каждое такое предложение отвечал выстрелом, на третий раз терпенье нападавших лопнуло. В проход бросили гранату. Хлам, а вместе с ним и Тима приподняло и с силой грохнуло об пол. Над головой взвизгнуло и ударило в стену. Удар в бедро, но, не обратив на боль внимания, Тим приподнялся над почти раскиданной взрывом кучей и выпустил в проход длинную очередь. Видел плохо: после вспышки в глазах гуляли тени, но крик боли указал, что кого-то зацепил.

— Убил, — вслух возразил собственным мыслям, услышав полный ярости вой, донёсшийся с перекрёстка.

Они кричали, грозили карами и жестокими пытками, но Тим, упрямо стиснув зубы, молча стрелял при каждой попытке зайти в ответвление. Каждую секунду ждал гранату или ракету, вместо них дождался спасения. Справа сзади громко щёлкнуло. В образовавшейся в стене дыре показалась голова сержанта.

— Малой.

— Здесь, — что было мочи крикнул Тим.

Он и подумать не мог, что будет не просто рад, а искренне счастлив видеть эту гадкую, ненавистную морду.

***

Древний, разменявший не одно столетие механизм медленно просыпался. Адскую машину, названную создателями «ФАВЭЛ-18» активировали тридцать семь часов назад. Всё это время блок управления оставленной недалеко от разбитого каравана мины-ловушки бездействовал, ограничившись работой приёмного устройства.

Последние три минуты всё изменилось. Приняв сигнал с ведущего наблюдение за Сурийской эскадрой зонда, программы мины приступили к работе, оживляя системы древнего механизма.

В блок управления потекли данные с закрытого канала связи с зондом, давшие информацию о классе, скорости и курсе будущей жертвы. Целей — тринадцать единиц, три из них уже больше восьми часов неподвижно висели в зоне поражения, остальные десять окажутся в ней в ближайшие минуты. В насыщенном обломками пространстве, среди остовов разбитых кораблей, один за одним в работу включались почти три десятка смертоносных подарков. На миг создав единую сеть, машины, самостоятельно распределив цели, ждали, когда все тринадцать станут доступны.

***

— Фавы, Фавы, — огласил мостик Сурийского флагмана истошный вопль с поста слежения.

— Сколько? — в полной уверенности, что подобного оружия давно ни у кого нет, а пост слежения что — то напутал, спросил командующий эскадрой.

— Системы фиксируют двадцать восемь объектов, — прохрипел динамик внутрикорабельной связи, — на нас заходят два, до контакта сорок секунд.

— Возьми себя в руки, — рыкнул командующий, — уверен, что Фавы?

— Классифицированы определённо, — пришёл ответ, — ФАВЭЛ-18, перевожу на мостик данные идентификатора.

Взглянув на экран, командующий похолодел. Понимая, что тратить время на бесполезные приказы нет смысла, он поспешно уселся в кресло, пристегнулся.

— Откуда они взялись? — спросил он скорее себя, чем глядящих на него офицеров мостика.

В этот момент канониры крадущихся к разбитому каравану крейсеров и эсминцев открыли огонь. Пустоту расчертили несущиеся к малоразмерным целям трассы.

Командующий знал: их примитивное оружие не способно навредить пришедшим из древних высокотехнологичных времён машинам, но он неистово молился, чтобы случилось именно так.

***

Отметив противодействие, искусственный интеллект мины активировал привод, бросивший двадцатитонную конусообразную машину в безвременье межпространства. Спустя миллионные доли секунды исчезнувшая с экранов мина материализовалась в сотне метров от борта флагмана и угодила в корму. Пробив бронелист, контур защиты борта, а после и сам борт, корпус мины окутался силовым коконом и устремился к цели. За жалкие мгновения, проплавив десятки переборок и аварийных задвижек, машина прорвалась к энергетической установке крейсера и взорвалась.

***

Шестьдесят два часа. Ровно столько до истощения запасов кислорода осталось тем, кто оказался в космосе. Системы эвакуации частично и не на всех атакованных минами судах всё же сработали, выбросив в космос тысячи спасённых.

Запертые в индивидуальных капсулах, они недолго радовались спасению. Глядя сквозь прозрачные крышки на вскрытые, разорванные детонацией силовых установок корабли, люди понимали: в ближайшее время спасать их будет некому.

Те, кого отнесло от плывущих в рое собственных обломков разбитых кораблей, могли видеть, как далеко-далеко, там, где осталась малая часть их эскадры, множество блёклых вспышек отметили выход из межпространства кораблей Сайдона и Вельстова.

***

— А-ааа-аа-а, — всколыхнул воздух восторженный рёв десяток глоток.

— Вот это я понимаю.

— Сурийцы, Хал вас пометил, теперь попляшем, — летели отовсюду радостные крики ликующих пехотинцев.

На третьей грузовой палубе, куда, отступив с перекрёстка, отошло их отделение, собралось человек семьдесят. Третья грузовая — единственное попавшееся Тиму на корабле место, где от борта до борта не было ни единой переборки. Подсвеченное аварийными светильниками пространство, метров двести в длину и столько же в ширину, когда-то используемое для хранения грузов, сейчас пустовало.

Пустовало за исключением штабеля сложенного оборудования и громоздких разномастных деталей, за которыми оборудовали позиции на случай прорыва. Третья грузовая являлась одним из трёх направлений, сквозь которые можно по короткой пройти в машинное отделение. По плану обороны третья грузовая являлась предпоследним рубежом защиты машинных палуб, и именно сюда в соответствии с приказом стягивались отступившие отделения.

— Это не всё, — повысил голос помощник капитана, стремясь пересилить гул голосов, — пока мы держали палубы, помимо успешной атаки Фавов, о которой я имел честь вам сообщить, в систему пришла наша эскадра и атаковала оставшиеся Сурийские корабли. Крупнейшее за последние годы космическое сражение идёт до сих пор, но чаша весов неуклонно кренится в нашу сторону.

— А-а-а-а-а-а-а, — вновь взорвал пространство рёв победителей.

— Скажу больше, — подняв вверх руки в стремлении успокоить солдат, продолжил старпом, — ближайшие дни нам предстоит много работы. Таких богатых трофеев мы не получали очень давно, но придётся рисковать, расчищая доставшиеся нам корабли от засевшей там Сурийской дряни.

— Смерть, — выкрикнул кто-то из пехотинцев, — смерть, — крикнул он ещё раз, — смерть, — нестройно подхватили несколько человек, — смерть, смерть, смерть, — уже громыхал под сводами призыв к массовому убийству.

— Да, — заразившись общим запалом, кричал старпом, — мы пойдём на их корабли и убьём их всех, — поддавал он жара, — мы будем пить их жизнь и купаться в их боли. Но прежде мы должны вымести Сурийцев из нашего собственного дома. Они уже знают, что проиграли битву, и сейчас, всё отродье, что высадилось к нам на борт, в спешном порядке отходит к челнокам. Идите и не дайте им уйти.

— Салима, ты как? — поинтересовался сержант, перекрикивая гул голосов и шарканье подошв устремившихся прочь с палубы солдат.

Только сейчас Тим заметил, что Салима сидит на рифлёном полу, привалившись спиной к борту. В глаза бросились покусанные губы и нездоровая бледность.

— Нормально, — скривила девушка губы, — рёбра, по-моему, сломаны, но это поправимо, — выдернула она из разгрузки баллон возбудителя.

— Ты и Вирон, на месте, — распорядился Скарт, — ждёте медицину, остальные за мной.

На опустевшей палубе остались несколько лежачих раненых, Салима и топтавшийся на месте, недоумевающий Тим.

— Мне-то зачем медик?

К собственному удивлению возмутился Тим. Взвинченные до предела нервы и дозы транквилизатора требовали продолжения. Злость, азарт, пьянящее чувство победы гнали туда, вперёд, со всеми. Не понимая, почему сержант приказал остаться, Тим вполголоса клял его всеми недобрыми словами.

— Сам себя править будешь? — услышав его бормотание, спросила Салима.

— Да нечего мне править.

— Уверен? — указала она взглядом на ногу.

Только сейчас Тим увидел, что ткань скафандра сморщилась и имеет разрез. Сразу вспомнил, что именно бедро правой ноги кольнуло после взрыва ракеты в тех. помещении.

— Хал, — выругался он, чувствуя, как бедро наливается болью, — я и не заметил, — потянулся он за баллоном.

— Бывает, — хлопнув рядом с собой ладонью по полу, Салима дождалась, когда он усядется, и усмехнулась, — в горячке я своё первое ранение тоже не сразу заметила.

— Даже больно не было.

— Действие транквилизатора.

— Хорошая штука, — вертя перед глазами баллончик, заявил Тим.

— Хорошая, — опять усмехнулась Салима, — минус лет десять жизни, а так ничего, помогает.

— Лет десять, — воскликнул Тим, — в смысле?

— Насчёт десяти я маханула, но приблизительно так. Нет препаратов, которые могут дать сил, удовольствия и при этом нести пользу. По факту, транквилизатор ничего не даёт, а напротив, стимулирует откачку ресурсов из организма. Запомни это и никогда не злоупотребляй этой дрянью. Лишь в самых крайних случаях.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Мы в одном гурте, — пожала она плечами, — должны заботиться друг о друге.

Слова Салимы Тиму понравились. Зная, что значит поддержка, он остро чувствовал здесь её отсутствие.

— Ты говорила, что мне здесь никто не поможет, а на перекрёстке сержант наоборот меня вытащил. Почему?

— Отсюда послушаю.

Рассказал.

— Интересно, — сказала она.

Какое-то время слушали тишину.

— Запомни, что я тебе скажу, — вернулась Салима к разговору, — Скарт, впрочем, как и все здесь, ничего не делает просто так. Сержант в этот проход полез бы за любым из нас, точно так же, как любой из нас полез бы туда за ним. Наши законы обязывают ни при каких обстоятельствах своих не бросать. Но ты пока не сделал ничего, чтобы кто-то рисковал ради тебя жизнью. Сержант рискнул, спокойно мог бросить, и ему не сказали бы слова, но он рискнул и сделал это отнюдь неспроста, уж ты мне поверь.

Конец ознакомительного фрагмента.