Из глубины жизни. Рассказы

Виктор И. Павлов

В книгу краткой и короткой прозы «Из глубины жизни» входят: рассказы «Стена», «Симфониям Андрея Белого», повесть в рассказах «Записки»…Тексты книги большей частью ранее опубликованы в книге «Карты».

записки странного человека

диктатор

Когда мне говорят, что с моим умом и талантами я вполне мог бы стать руководителем страны, например, президентом, я всегда отвечаю: ни в коем случае. В роли руководителя страны я могу быть только диктатором. Причём диктатором со всеми вытекающими из этого возможными жестокостями.

Первое, что я бы сделал, став президентом, я бы по всей территории страны провёл выборочные расстрелы и другие смертные казни. В стране всегда есть какие-то люди, которых следовало бы расстрелять или лишить жизни как-то ещё, потому как они не могут помочь другим людям и стране — в их процветании и развитии, а занимаются только своей, вредной для остальных людей и страны, жизнью. И таким образом разрушают общественную ткань государства. А всех оставшихся (каждого!) заставлял бы подписать документ, что они обязуются никогда и нигде на территории моей страны не совершать никаких преступлений или преступных действий, даже в мыслях. И что — если человек, подписавший эту бумагу, совершит преступление (любое), то он готов понести наказание в виде смертной казни в том или ином виде.

Людей, вновь прибывающих с других территорий, при въезде в мою страну я заставлял бы подписывать точно такой же документ. Всех, кто откажется, я отправлял бы в места фильтрации. Потом, по мере понимания этого человека, механизмом, специально созданным для этого диктатурой, — или склонял бы к подписанию моего документа, или совершал бы с ним какие-то другие репрессивные действия. Как, например, уничтожение, каторжные работы, доводящие его до особой степени покорности в отказе от каких-либо преступных действий и мыслей, или принудительная высылка на другие территории.

И поэтому, когда мне говорят что-то такое, я отвечаю: нет-нет, лучше я буду писать. И пусть буду в этом деле самым последним графоманом и совершенно безнадёжным писакой, но я не утоплю свою страну в крови. И выбрав какой-нибудь из шрифтов, Calibri, Kristen Its или просто Times New Roman, в своём новом документе компьютера приступаю к написанию какого-то очередного сюжета.

рубаха

Рубаха. Простая обычная мужская рубаха, однажды соединив нас, связывает до сих пор, хотя мы уже давно живём каждый своей жизнью.

А началось всё так. Заехав однажды в далёкие дали, я повстречал девушку, с которой у нас случились совершенно романтические отношения. Но пришло время мне ехать домой. И она перед тем, как отпустить меня в мои дали, попросила на память мою рубаху. И я оставил.

Потом уже вернулся за ней и за рубахой через полстраны. И вскоре мы поженились.

Прожили вместе несколько счастливых лет. У нас родился ребёнок. А потом случился обычный для таких историй разлад. И я не смог удержать жену.

Но рубаха, которая на тот момент уже стала невидимой, связывает нас до сих пор. И мы, то один, то другой, дёргаем её за рукава и хотим снова подтянуть ближе к себе свою вторую половину.

Это иногда бывают недалёкие расстояния, в пределах одного города, а бывают — более дальние дистанции, на полстраны.

Иногда до какой-то степени это у нас даже получается, и мы можем почти накрыться одной рубахой вдвоём, прижавшись друг к другу, но иногда она трещит и рвётся — и только разделяет нас.

Но никуда со временем не девается…

женщины

Женщины! Ах, эти женщины! Ну и штучки они, скажу я вам. Да вы и сами об этом знаете. Удивительные создания. И чем больше я живу в этом мире, тем всё больше и больше они меня привлекают, притягивают и удивляют.

Вот хотя бы взять мою дочь… Что, казалось бы, можно мне от неё ожидать?! Плоть от плоти, кровь от крови моей. А вот возьмёт и отчубучит что-нибудь. Как, возможно, написал бы Федор Михайлович, выкинет фортель. И, поди ж ты, хоть стой, хоть падай! Только сидишь и глазами хлопаешь от всего услышанного. А потом одумаешься — и понимаешь, что это всё я с ней когда-то сам сделал и вложил в неё, и всё это привилось к ней, дало разные побеги и возможности.

И начнёшь, начнёшь после всего этого как-то в себе копошиться. И, Господи, чего только не найдёшь и не надумаешь там. Всю родню свою вспомнишь до самого последнего известного тебе колена, и какие они были, и всё своё детство, и взросление, и как за девочками ухлёстывал со своих трёх лет до самой школы. И как они потом, когда уже выросли до самых настоящих красавиц, при виде тебя всё оборачивались и оборачивались, и долго долго смотрели с надеждой вслед. Не позовёшь ли ты их снова в шалаш, под кустики или на какую тёплую печку. Не обоймёшь ли ты их и не обнимешь всю их нынешнюю сущность в свои новые, уже окрепшие, юношеские объятия…

Некоторые были просты до откровенности и говорили просто: возьми замуж. А получив отказ, шли в какой-нибудь стог или шалаш к какому-нибудь другому парню и отдавали ему всю свою чистоту.

романы

Любовные романы нас поджидают везде… Попробую рассказать о некоторых впечатлениях и событиях этой своей жизни, которые со мной происходили, кроме тех, когда на прямое и открытое предложение мне так же прямо и открыто отвечали согласием.

Романы, они, как грибы, прорастают в самых неожиданных, казалось бы, местах. А вот вам и сравненьице: выйдешь, бывает, из дома — и вдруг во всей своей неожиданности увидишь на клумбе или газоне свинушки. Гриб, скажем так, второй категории, так себе, но — если его приготовить правильно, то вполне съедобен, даже если подберёшь его у дороги или на клумбе около дома. Или опять же, выйдешь ночью за сигаретами, а по дороге увидишь — и обомлеешь: весь необозримый прямоугольник аллеи просто усеян шампиньонами. Идёшь,

смотришь на них сквозь сумрак и свет ночи — точно ты попал в теплицу. Бери пакет — и собирай.

Самое красивое время романа (отношений между мужчиной и женщиной), конечно, на мой взгляд, относится к периоду случайной встречи, когда что-то пробежит между ними неожиданной, ещё призрачной связью, похожей на вспышку. И тут уже не до приличий. Жена в присутствии мужа забывает про него и начинает что-то восторженно говорить своему симпотанту, или муж, забыв о жене, устремляется к своей новой пассии, тоже потеряв всякие приличия. Они уже чуть ли не бросаются на шею друг другу, позабыв об окружающих и о том, где и как они есть.

И такие романы иногда разрушают браки, иногда перерастают в новые семейные отношения или просто ослабевают — и влюблённые возвращаются в свои семьи. Что об этом говорить! — Все об этом всё знают. Мало кто может, прожив жизнь, сказать, что он не пережил подобного.

недуги и методы лечения

Как-то однажды, в трудные для меня времена, я был вынужден жить в ночлежке. Где, кстати сказать, мне сильно не понравилось… Не имея ни денег, ни работы, ни дома, я вынужден был обратиться за помощью к психотерапевту и попросить направление в психотерапевтическое отделение психиатрической больницы. Где и кормили, и была бесплатная кровать, и свой уют. Многие, наверное, знают, о чём я говорю, а кто не знает, может попробовать пофантазировать — и представить это прекрасное отделение.

Это лечебное учреждение, являясь отделением психиатрической больницы, больше похоже на санаторий. Со свободным входом и выходом для пациентов, питанием, ночлегом и вполне щадящим лечением. Микстуры, витамины, сосудорасширяющие препараты типа смеси Петрова. Кто-то между процедурами и приёмом еды становится фанатом прогулок по окрестностям, кто-то работает добровольным помощником по уборке территории, доставке еды в отделение, кто-то просто отсыпается…

Категория людей, которая лечится в этих отделениях, особая. Эти люди, подверженные быстрому истощению психики, по роду занятий чаще директора, бухгалтеры, прокуроры, журналисты, писатели, композиторы, налоговые инспекторы и даже судебные приставы. В процентном соотношении превалируют люди, перенёсшие травмы при распадах семьи, в авариях, в военных конфликтах. В целом, люди, у которых по тем или иным признакам нервная система понесла ущерб в силу профессиональной деятельности, или каких-то конфликтных, неожиданных для них ситуаций, или же просто слабая от природы.

Там лечатся красивые люди, и такие же красивые люди лечат их. Мне среди психотерапевтов не довелось видеть подлеца или неопрятного в моральном плане человека.

Я был несколько раз в таких отделениях — и всегда выходил оттуда с восстановленным, окрепшим внутренним психическим стержнем. Оставались только приятные впечатления от пребывания там. Расскажу, пожалуй, о почти последнем из них, самом романтичном и насыщенном. И о том, как я оказался там тогда.

Однажды я… женился во второй раз. Женился после бурного романа с замужней женщиной. Всё как-то случилось так, как я и описывал выше… неожиданно. Я работал тогда в областном департаменте культуры корреспондентом — и вёл достаточно свободный образ жизни. И вдруг случилось, и понеслось… Замужняя женщина, уже имевшая на то время маленького ребёнка, стала меня просто преследовать, чуть ли не каждый день встречая в самых неожиданных местах города. И я пошёл ей навстречу. И уже ничто не могло нас остановить в желании быть вместе. И сколько ни просил её муж остаться с ним, и сколько ни преследовали нас родственники с двух сторон, случился развод и потом небыстрое, но примирение.

Мы стали жить с этой женщиной вместе. Мне пришлось найти другую работу, попроще, но более доходную… И, вроде бы, всё хорошо, и жизнь пошла успокоившись. Я уже не делал ошибок таких, как в первом браке. Но, видимо, скудное наше жалованье за незначительную работу и скромные мероприятия нашей жизни, её монотонность сделали своё дело, и уже через несколько лет в семье начались раздоры и всякие неприятные дела. О чём знают многие из своей семейной жизни. Мы расстались.

И у меня случился сильный стресс по поводу этого разлада и распада семьи. Я пошёл и попросил, и мне дали в очередной раз направление в моё любимое отделение. Но свободных мест там на тот момент не оказалось. А мне становилось всё хуже и хуже. И вот однажды я решился поехать в больницу и попросить врача приёмного отделения дать мне место, дать возможность уснуть мне в так называемом «крытом» отделении. И это всё с большим трудом мне удалось получить. Место в отделении на ночь и снотворное.

Утром, выспавшийся и достаточно бодрый, я прошёл мимо крепких санитаров отделения, которые уже, посмеиваясь, потирали руки… Вошёл в кабинет главного врача. Мы некоторое время поговорили. Я высказал желание продолжить своё лечение именно в том отделении, в которое у меня и было направление. И место в тот момент для меня там тоже нашлось.

Поравнявшись с этим и наевшись великой соли, я стал прям и строг, как сказал однажды один из великих. Пришло и мне время восстанавливаться от потрясений и утрат. Восстанавливать рухнувший мир души. И я принялся за это сразу. Ходил из отделения на длительные прогулки в любую погоду везде, где мог. Благо, была зима. Заходил глубоко в сосновый лес, прилегавший к территории больницы, и выкрикивал свою боль небу, соснам, снегу, воздуху, птицам, всем. И это помогало.

День за днём я уходил от того, что со мной случилось. Жизнь прирастала новыми событиями: нейтральными, светлыми, разными. Новыми мыслями о себе и обо всех. Стержень души, сломанный событиями в период моей трагедии, восстанавливался, становился прямее и устойчивее. Складывались добрые отношения с людьми, находящимися рядом на лечении.

И вот однажды — через какой-то незначительный конфликт, через странное противостояние, а может быть, через неожиданное удивление жизни по отношению ко мне, — в неё снова вошла женщина. Пациентка больницы. Такая же переломанная душой, как и я. Она захотела сопровождать меня на прогулках, скрашивать мой больничный досуг ради скорейшего выздоровления. И мы стали вместе гулять.

Рассказывали друг другу о себе. Не всё. А то, что было можно рассказать из того, что уже не больно. Знакомились ближе. Я учил её избавляться от боли по своему пониманию и по своему методу. И мы выкрикивались глубоко в лесу, чтобы нас никто не слышал. Вдвоём было теплее, нежнее, не так больно. Забывалось прошлое или казалось не таким острым и больным. Кроме прогулок и выкрикиваний, мы придумали себе развлечение… В сосновом лесу было много сухих веток. Они топорщились в нижних частях сосен, они лежали под снегом. Мы собирали большие кучи веток — и те превращались в костры. Костры очищения душ, любви к миру, любви друг к другу.

Она была гибкая и подвижная, тонкая, чувствительная. Я наслаждался общением с ней. Костры стали нашей ежедневной традицией. Я и она любили этот большой огонь. Он приносил тепло и очищение, радость общения. Разогревшись от жара огня, мы раздевались донага и устраивали в лесу дикие пляски. И никого в те моменты не было в мире для нас, кроме нас двоих. Нам было всё равно, что там в мире творилось за территорией нашей поляны, за территорией наших отношений.

Палаты, мужские и женские, с любопытством наблюдали за нашими ежедневными исчезновениями из отделения на длительное время. Утром после завтрака и процедур мы сразу уходили. И нас не бывало до полудня. И так каждый день. Жизнь сверкала — между нами, кострами, соснами, криками, чувствами, объятиями, соитиями, любовными откровениями, секретами прошлой жизни. Мы выздоравливали.

Конец ознакомительного фрагмента.