Мы уходим последними… Записки пиротехника

Виктор Иванович Демидов, 1966

Все, о чем рассказано в книге Виктора Демидова, – правда. Много лет, день заднем, он выезжал на оперативные, не терпящие никаких отлагательств вызовы. Более тридцати тысяч мин, снарядов, гранат, фугасов, зарядов, шашек обезвредил он за это время собственными руками. И каждая из них могла стать последней в его жизни. Книги такого рода подкупают «всамделишностью», реальными ситуациями. Они, мне кажется, поучительнее и интереснее, чем десятки других, с лихо закрученными сюжетами и драматическими ситуациями. Потому что здесь жизнь. А там пусть ловкая, пусть талантливая, но выдумка. Берите любую из главок-новелл книги Виктора Демидова и везде вы встретите людей, о существовании которых даже не подозревали, но которые ежедневно, ежечасно, беспокоясь о нашем с вами благополучии, без громких слов шли на опасное дело, как мы с вами идем на свою совершенно мирную работу. Вы увидите их такими, какими увидел автор.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Мы уходим последними… Записки пиротехника предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Пока горит шнур…

Есть в Ленинграде, за Нарвской заставой, завод «Красный химик». В блокаду линия фронта проходила близко от него, и немцы его часто обстреливали. Больше всего досталось цеху пыльных камер. Мне рассказывали, будто только в этот цех попало четыреста тринадцать снарядов. В основном, очевидно, эти снаряды были не очень крупного калибра, потому что стены у цеха все-таки сохранились. Уцелела и большая кирпичная труба.

В 1954 году помещение решили восстановить и переоборудовать. Начали, естественно, с самого тщательного осмотра. И тут в трубе, на высоте крыши, обнаружили большой неразорвавшийся снаряд. Он влетел сверху, проломил на своем пути прочную кладку трубы и, сделав солидную брешь, застрял…

Заняться этим снарядом поручили мне.

Вечерело, когда с помощью рабочих я полез по ржавым, шатающимся скобам к крыше бывшего цеха пыльных камер. Сквозь причудливые рванины в кровле внутрь помещения падали лучи затухающего солнца. Мы поднимались все выше и выше, а они где-то внизу растекались большими туманными пятнами.

Наконец уже крыша.

— Вот он, товарищ лейтенант. — Рабочий осторожно посторонился и пропустил меня к пролому.

…Бурый от пыли, гладкий, холодный снаряд удобно лежал над черным провалом и, казалось, никому ничем не угрожал. Он покоился на мягкой подушке кирпичной пыли, а от этого представлялся совсем легким и безобидным…

Я только чуть касаюсь его изголовья… Из-под снаряда тотчас выбегает тоненькая струйка пыли. Вижу, отчетливо вижу, как струйка на глазах может превратиться в ручей, ручей в лавину и…

Больше никакой лирики! Простая констатация фактов. Скрытый кирпичными стенками, высоко в цехе висит снаряд. Калибр — двести десять миллиметров. Фугасный. Вес — свыше ста килограммов. Взрывателей два, и оба по внешнему виду вполне исправны. Особых причин, повлиявших на действие снаряда, не замечено.

По всем техническим данным, он еще может взорваться и причинить много бед.

Законы у нас тогда были жесткие, и инструкция не допускала никаких исключений. Все, что было уже «выстрелено» и не разорвалось, считалось особо опасным. Это сейчас опытным специалистам разрешили иногда принимать решения, исходя из обстановки. А тогда — ни-ни: вылетел снаряд из ствола — не смей к нему прикасаться, уничтожай прямо на месте. В таком духе мы и писали все акты осмотра, а там уж взрывать на месте или вывозить — это как совесть позволит. Словом, на свой страх и риск.

Акт я составил по всей форме и понес его на утверждение начальству.

Дело прошлое, встретили меня не очень любезно. Пожилой полковник внимательно прочитал мою бумагу, отодвинул ее и с откровенной иронией спросил:

— Так, говорите, в Ленинграде «фейерверк» будем пускать?

— А что делать? — вежливо вздохнул я.

— Что делать… — раздраженно повторил полковник. — А я, брат, не знаю, что вам делать… Ясно?

— Ясно, товарищ полковник, — сказал я, ровным счетом ничего не понимая.

Но тот уже смягчился. С дотошностью знатока он расспросил меня обо всех подробностях и даже, не слишком заботясь о петушином самолюбии молодого специалиста, которому всегда кажется, что уж теорию-то он знает не хуже «отставшего» начальства, основательно проэкзаменовал меня по устройству немецких боеприпасов и знанию мер безопасности при обращении с ними. Кажется, экзаменом он остался доволен. Я почувствовал это по его тону, ставшему вдруг деловитым и доверительным, и незаметному переходу на «ты».

— Ты вот что, — сказал он медленно, подбирая слова, — ты пойми, пожалуйста, помочь я тебе сейчас ничем не могу. Если и дальше будешь у нас этим заниматься, узнаешь, что каждый такой случай — единственный. И будь ты хоть семи пядей во лбу, каждый раз будешь решать такую закавыку заново. Могу послать другого специалиста, но ему так же придется…. А знания у тебя есть и сметка вроде бы… — он усмехнулся. — Думаешь, я не в курсе, как ты на кирпичном заводе в ротор лазил? Все, брат, знаю. И про Кировск тоже знаю и про Батецкую… Нарушаешь инструкцию! А она хотя и с перестраховкой, да не нами с тобой написана… Ты член партии?

— Кандидат…

— Ну, давай пока по партийному закону, а инструкцию, глядишь, изменят. Только я тебе этого не говорил, а ты этого не слышал… Понял?

И засмеялся, довольный. С позиции сегодняшнего времени его можно было бы понять: шел только пятьдесят четвертый год…

Он проводил меня до двери. И несколько раз предупредил:

— О каждом шаге докладывать! Где хочешь разыскивай… Ясно?

* * *

Наутро, для того чтобы решить, что делать с неожиданной находкой, директор завода собрал совещание. Шло оно долго и бурно. Мы много спорили и многое предлагали, с тем… чтобы сразу же отвергнуть предложенное. Когда в прокуренном кабинете становилось совсем уж невмоготу от едкого дыма, все с удовольствием и дружно принимали решение «пройти на место», где, как известно, всегда все виднее… И снова начинались бесконечные дискуссии.

Наконец появился первый заслуживающий обсуждения проект: соорудить в цехе нечто вроде лесов. Предлагалось установить их около трубы, подняться по ним и вытянуть снаряд. Проект предъявили специалистам и плановикам для грубой оценки. Те вылили на нас ушат холодной воды — очень дорого и сложно оказалось его осуществить.

Тогда появился второй: зацепить тросами и свалить снаряд внутрь трубы, в огромный бетонный бункер, который находился под ней. Опасно и ненадежно…

— Какие еще будут предложения? — в который уже раз терпеливо спросил директор.

— Есть вариант…

В один из заходов к цеху я обратил внимание на большой рельсовый кран. Мысль вытащить снаряд краном показалась мне удачной. Был, конечно, элемент риска, но ведь без риска такие дела не делаются! Нашелся и хороший крановщик, который брался помочь. План представлялся таким: мы с одним из рабочих лезем на трубу и стропим снаряд канатом. Потом рабочий спускается, а крановщик подгоняет свою машину к стене цеха, и мы спокойно вытаскиваем находку через окно наружу.

С планом все согласились. Но тут совершенно неожиданно вмешался представитель профсоюза. Его, видите ли, вдруг заинтересовал вопрос ответственности: кто будет отвечать, если с рабочим что-нибудь случится? Обо мне речь, естественно, не шла — за меня придется отвечать кому-то другому.

Мы спорили и кипятились, как сто тысяч кипятильников, но микроб сомнения постепенно начал брать верх даже в самых трезвых головах. Неумирающее «чем черт не шутит» побеждало по всему фронту. В конце концов похоронным настроением заразили даже крановщика. Он все чаще стал выдавливать из себя насильственные улыбки, к месту и не к месту шутить:

— Парень я молодой, дома — жена, дети плачут…

Лично я был уверен в успехе предприятия: опытный крановщик уже успел продемонстрировать свое искусство, толстые стены цеха с гарантией выдержали бы взрыв, окна же находились настолько высоко, что осколки никак не угрожали бы крановщику. Но идея гибла, как говорится, на корню.

И тогда, как само собой разумеющееся, легко и спокойно пришло единственное и окончательное решение — взорвать снаряд там, где его нашли. В трубе.

Представителей завода такой выход из положения вполне устраивал: цех все равно подлежал переделке, а труба — сносу. Выходило, что наш взрыв даже поможет избавиться от трудоемких работ. Оставалось лишь обеспечить безопасность завода и прилегающего района города от действия осколков и ударной волны.

…Недавно в «Неделе» я прочитал заметку о любопытном случае из практики московского специализированного управления «Союзвзрывпром». В ней говорилось о том, как на одном из заводов обыкновенная сорокатрехметровая труба решила перехватить славу знаменитой Пизанской башни и тоже перекосилась. «Другими словами, — писал автор, — труба могла в любой момент рухнуть либо на склад, либо на котельную, либо на новый цех, расположенный… в 20 метрах от нее…».

«Подробности этой сложной технической задачи, — сообщалось дальше в заметке, — ныне уже осуществленной, несомненно, станут предметом обсуждения на страницах особых научных журналов. А мы скажем коротко: точный математический расчет, помноженный на 6 килограммов натренированного аммонита, заложенного в 46 шпуров, с ювелирной точностью уложил 43-метрового гиганта на «заданную прямую» — полуметровую перину из песка. Даже самые нервные жильцы соседних жилых домов не услышали грохота взрыва. Воздушной волной не было разбито ни одного стекла, и не пострадала ни одна заводская подземная коммуникация, когда 250 тонн кирпича рухнули, не отклонившись ни на один метр от заданного направления, на мягкую подстилку».

Автор предлагал установить на этом месте мемориальную доску в честь мастеров-взрывников, а я пожалел, что тогда, в пятьдесят четвертом, даже перерыв фонды публичной библиотеки, не смог отыскать хоть какого-нибудь мало-мальски пригодного расчета для выполнения своей работы. Попалось лишь короткое сообщение ТАСС о том, как 28 марта 1943 года в Неаполе одним высотным взрывом было сразу убито 72 и ранено 1179 человек. Это не прибавило оптимизма…

Суровый полковник был совершенно прав: каждый случай — единственный. Нам было и проще и сложнее, чем московским подрывникам. Наша труба, конечно, пониже и спрятана в большей своей части внутри цеха, но зато снаряд не разделишь на сорок шесть частей и не рассуешь по заранее рассчитанным точкам. Лежит он на самой верхушке — там его и надо рвать. А он двухсотдесятимиллиметровый, фугасный, дает около трех тысяч осколков, разлетающихся на расстояние свыше двух километров (по прямой — чуть не до Невского!). Рядом — в десяти-пятнадцати метрах — непрерывно действующие цехи, площадка, где в огромных бутылях хранятся кислоты и другие агрессивные жидкости… Было над чем поломать голову…

Во второй половине дня мы мороковали уже коллективно — полковник прислал подкрепление: чернявого лейтенанта с саперными эмблемами на погонах и трех солдат. Впятером мы принялись за подготовку взрыва. Было решено произвести его на следующий день, под вечер, на стыке меняющихся заводских смен.

* * *

…С самого утра нас осаждали какие-то представители: из пожарной охраны, милиции, МПВО, соседних жилконтор, предприятий — кто только не приезжал! И всем надо было что-то разъяснять, обещать, показывать. Каждый непременно хотел лично побывать около злосчастной трубы лишь затем, чтобы именно там выразить свое удивление («Надо же, столько лет!..») и получить самую подробную справку о наших планах и прогнозах на возможные неприятности. Впрочем, каждого из них можно было понять: люди не меньше нашего беспокоились за результаты этого опасного эксперимента. Но легче от их беспокойства почему-то не становилось.

Пока солдаты вместе с заводскими рабочими возились в цехе (они сооружали около снаряда площадку, на которую выкладывали мешки с песком, чтобы хоть чуточку локализовать осколки), я с членами комиссии бегал по заводу, уточнял, что надо убрать, что защитить, где выставить оцепление…

Неожиданно приехал полковник. Я столкнулся с ним около проходной. Завидев меня, он сделал удивленные глаза и запричитал:

— Вот, черт, склероз проклятый! Ты ведь и в самом деле подумаешь, что я к тебе как контроль и помощь. Да нужен ты мне, брат, очень! У меня и без тебя делов… Ехали мимо, а Степан Терентич, — он погрозил пальцем пожилому своему шоферу, а тот весело и озорно подмигнул мне, — взял да и. завез. Я и оглянуться не успел. Ну уж ладно, коль приехали, дай полюбопытствовать, где он у тебя, снаряд-то. Покажешь?

В цехе он с интересом осмотрел наше сооружение, над которым в поте лица трудились солдаты, попросил («у молодежи поучусь на старости лет…») мои расчеты. Хмыкал, удивлялся, прикидывался непонимающим и дотошно требовал разъяснений. Пару раз благодаря его «наивным» вопросам я, смущаясь, вносил коррективы в труд, занявший полночи. Наконец полковник угомонился и так же неожиданно, как приехал, исчез.

Начался самый хлопотливый этап подготовки. В четвертом часу по территории завода забегали милиция и представители администрации. Рабочих предупреждали об обязательном удалении в безопасную зону. Мы с главным инженером и начальником охраны занялись разметкой ее границ. Все проходы должно было занять оцепление.

В половине четвертого из цехов и мастерских потянулись люди. Смешливые лаборантки пошучивали над нашими солдатами. Молодые рабочие храбрились вовсю и не хотели уходить. Пожилые шли молча, нисколько не показывая своего интереса к происходящему. А в общем создавалось впечатление праздничного дня, где мы играли роль затейников.

Без двадцати четыре оцепление заняло свои места, и мы с работником милиции, начальником охраны и инженерами пошли проверять «опасную зону». В помещениях было пусто, но завод продолжал работать: гудели невидимые машины, периодически где-то что-то с шумом обрушивалось, и тотчас раздавался резкий, пронзительный звонок. Мы торопили опаздывающих одиночек и торопились сами — в половине пятого должен был прогреметь взрыв. В четыре я последний раз проинструктировал начальника оцепления и направился к цеху.

— Одну минуточку, — загородил мне вдруг дорогу запыхавшийся главный инженер. — Ради бога, извините. Совершенно завертелся, закрутился и забыл… Разрешите только двух человек… Вон в то помещение. Они за приборами присмотрят, и больше никуда. У нас же непрерывный процесс… Как бы чего…

Седой, уважаемый человек смотрел просяще, и я не знал, что ему ответить. Было неловко за свою нерешительность. И боязно за нарушение выстраданной программы.

— Пойдемте… Взглянем… — как можно независимее пригласил я главного.

Осмотр места, где нужно было оставить рабочих, совершенно меня успокоил: за двумя капитальными стенами, одна из которых не имела даже оконных проемов, можно было чувствовать себя в безопасности.

— А-а, что с вами делать! Давайте сюда ваших наблюдателей. Припугнем их только хорошенько…

Два молодых, крепких парня все понимали. Конечно, они будут сидеть «как мыши», и из-за этой стены внутрь цеха выйдут, разумеется, не раньше, чем через пятнадцать минут после взрыва. Короче, мы остались довольны друг другом.

Десять минут пятого… Цепляясь за обломанные скобы, мы с лейтенантом жуками ползем вверх по трубе. Лезть уже неопасно: «дорога» приведена в относительный порядок — подправлены скобы, в самых трудных местах рабочие вогнали дополнительные штыри. Но тащить на себе даже три килограмма взрывчатки утомительно. Я стараюсь полегче двигать ногами, потому что ниже карабкается мой товарищ, а на трубе — толстый слой пыли. Нас разделяет одна скоба. После каждого «шага» я останавливаюсь и принимаю у него конец зажигательной трубки с капсюлем-детонатором. Потом, пока я перебираюсь на следующую «ступеньку», трубку держит он.

Крепление заряда не отнимает много времени — все это уже продумано и отрепетировано. Три килограмма тротила плотно прижаты к шершавой поверхности снаряда. Огнепроводный шнур аккуратно привязан к последней скобе.

Теперь вниз. Где-то там, за корпусами цехов, ждут люди. Но мы не торопимся. Кто-то сказал, что альпинисты разбиваются при спуске. Нам это ни к чему.

Ноги с трудом достают конус бункера. Стоя на нем, мы сейчас подожжем остро срезанный кусочек шнура. Мой товарищ неторопливо достает спички.

Четыре часа двадцать четыре минуты… Где-то совсем близко оглушительно и тревожно завыла сирена. Глухим басом отозвался заводской гудок. Для тех, кто за оцеплением, наступили томительные минуты ожидания. Мы потеряли много времени с наблюдателями — надо торопиться.

Сапер умудрился где-то подмочить коробок. Он осторожно чиркает и, бормоча в порядке самокритики ругательства себе под нос, выбрасывает спичку за спичкой. Мой коробок в кармане шинели, в цехе, который станет нашим укрытием. Я спрыгиваю с бункера и бегу за ним. Приношу. Но теперь мне никак не дотянуться до руки лейтенанта. Прилаживаю коробок на обрезок водопроводной трубы. Подаю.

Наконец над головой раздается характерное шипение, и из ладоней сапера брызжет узкий пучок искр. Лейтенант секунду любуется ими, затем осторожно спускается по стенке бункера и тяжело спрыгивает вниз. Мы машинально засекаем время и подчеркнуто неторопливо выходим из цеха.

Четыре часа двадцать семь с половиной минут… Пока горит шнур, у нас еще уйма времени. Хоть бы отдышаться чуть-чуть! Здесь, за толстыми бетонными стенами соседнего здания, можно, наконец, спокойно покурить и поинтересоваться друг другом. Сапер начинает первым.

— Давно училище кончил?

— В прошлом году. Арттехническое. А ты?

— В этом. Слушай, а как же ты — артиллерист, а занимаешься подрывными работами?

— Я по боеприпасам кончал. Пиротехник… Ленинградец?

— Ага. Мать у меня тут. Вот время как тянется…

— Не говори…

— А эта труба, знаешь… Она еще ничего. Я недавно читал — в Польше на двести шестьдесят метров строят. Вот бы в такой?

— Да…

Совершенно отчетливо слышно, как идут часы на его и на моей руке. Даже гул работающих машин не заглушает монотонного тиканья.

Четыре часа тридцать шесть минут…

— Сейчас «долбанет»…

Сапер перевел дыхание.

Вдруг в мертвой неподвижности пустого двора что-то изменилось.

— Смотри!

Прямо против нас шевельнулась дверь, и показалась взлохмаченная голова. Скрылась. Снова появилась. За ней — другая. Первый вышел, огляделся. Второй нерешительно остановился в дверях… Рабочие, оставленные главным инженером!

«Что они делают?! Сейчас ведь…».

Мы заорали что-то дикое, непонятное, и тотчас рев генераторов проглотил наш крик…

Тогда, отчаянно размахивая руками и надрывая глотки, мы выскочили не сговариваясь. Парни со всех ног помчались обратно. Я круто развернулся. Сделал прыжок. Другой. Вдруг раскололось небо. Мелькнули длинные ноги товарища. Я со всего размаха врезался в бетонные плиты пола. Перед глазами — черная, беспросветная стена…

Четыре часа тридцать семь минут…

Возбужденные, задыхающиеся, вжавшись в корявые стены, мы смотрим, как медленно и торжественно оседает взлохмаченное облако из остатков бывшего цеха пыльных камер.

— Все. Пошли.

— Может, подождем?

— Да ну, пошли!

В метре от дверей валяется огромная искореженная глыба. А весь двор выстлан удивительно ровным и свежим слоем влажной буроватой земли. И снова — монотонная оглушительная тишина…

Мы осторожно продвинулись к зияющей ране входа в многострадальный цех. И вдруг…

Взбудораженная взрывом, любопытная, буйная, к нам, прорвав оцепление, с шумом неслась толпа. Она неслась изо всех дверей и переходов. Неудержимая, слепая. А ведь вот-вот должны рухнуть провисшие перекрытия…

— Стойте! Куда вы? Туда нельзя!

Глухим шумом отозвалось внутри цеха, и над головами у нас снова, уже в последний раз, выросло облако пыли. Крыша здания обрушилась, когда передние еще не успели добежать. Пораженные столь близкой бедой, люди остановились в нерешительности и уже много осторожнее стали подходить к нам.

Этот инцидент стоил волнений и администрации — ей пришлось основательно повозиться, проверяя, все ли живы, и не успел ли кто влететь в этот злополучный цех.

Через час стало известно, что операция прошла благополучно. Пострадал только какой-то не очень важный стеклянный прибор да вылетело несколько стекол.

Я немедленно позвонил полковнику.

— Все знаю. Молодец, — перебил он мой подчеркнуто официальный доклад. — Сейчас — как следует отдохнуть! А завтра поедете в Волхов…

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Мы уходим последними… Записки пиротехника предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я