Русский манифест

Виктор Кустов, 2018

Сборник статей, отражающих процессы, происходящие в культурном пространстве России в начале XXI века, опубликованных в различных периодических изданиях.

От опьянения свободой к хрусту кокона

(Русская литература в журнале

«Южная звезда» 2001-2011 гг.)

ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ

Всё в подлунном мире циклично. И этому маху эволюционного маятника времени подчиняются все без исключения, даже критики, взявшие на себя непомерную ношу претендовать на прозорливость, быть судьями. Оттого и не могли они не поддаться общему апокалиптическому настроению, не могли не внести свою лепту в общий хор хулителей выпавшего на нашу жизнь периода перехода из одной формации в другую. И трудно с ними не согласиться, ежели видеть страну в границах московской кольцевой дороги, а оценивать тот же литературный процесс по столичным писательским тусовкам и продукции столичных же издательств.

Не буду спорить, маятник занял своё крайнее положение бездуховности, так воспринимает во всяком случае сегодняшний день наше поколение, знавшее, может быть, более застойные, но и более духовные годы. И мы это ощущаем даже в менее подверженной разложению провинции, благодаря массированному оболваниванию телевизионной ложью. Каково же на переднем крае, в столице, там и просвета в рыночном разгуле серости не видно…

Впрочем, это утверждение вполне подходит и к брежневским застойным временам, тогда так же массово издавалась идеологическая — правда, благодаря цензуре и грамотному институту редактуры, более качественная, чем ныне — стряпня. А в дефиците было истинное, то, что является продолжением многовековой столбовой дороги общечеловеческой эволюции культуры. То есть эволюции души. И в самые аховые и смутные времена всегда находились творцы, которые создавали то, о чём не ведали даже авторитетные критики, старательно изучавшие наглое, нахрапистое, что лезло в глаза, что преподносил им издатель, служащий то режиму, то рынку. И крайне редко, оттого имена таких провидцев и остались в истории, вечности.

Не в обиду сегодняшним достопочтимым критикам будет сказано: стоило бы отвлечься от яркой мишуры раскрученных писательских проектов да вспомнить своих предшественников более чем столетней давности с их умением находить истинное под наносным. Оттого и не могу согласиться с теми, кто торопится прошедшее десятилетие обозвать непродуктивным, выхолощенным. Именно в это десятилетие, судя по книжным магазинам, несомненного засилья комерческого чтива, пусть маленькими тиражами, но выходили за счёт автора или с помощью редкого филантропа настоящие книги. Продолжали удерживать плацдарм высокого мастерства пусть и мизерными тиражами не только старые известные толстые журналы, но и появившиеся, невзирая на их очевидную коммерческую невыгодность, новые. И функции у них остались прежними: связывать неразрывный литературный (духовный) процесс, предоставляя новым авторам возможность выходить к читателю, — пусть и немногочисленному нынче.

Но я бы согласился с пессимистами в том, что публикации минувшего десятилетия в толстых и не очень толстых журналах, в мало — или многотиражных книгах, долженствующих вроде бы поднять планку художественности и мастерства, в действительности снизили её. Но при этом существенно расширили диапазон творческих изысканий.

Я называю это «опьянением свободой».

Когда было многое под запретом, Слово позволяло себя раскрыть настоящим мастерам, делясь тайной многозначностью многомерности, мощью, неподвластной даже времени. Снятие запретов, в том числе нравственных и профессиональных, породило вал словесных поделок, обманок, в которых преобладает смысл поверхностный, одномерный, а оттого практически не воздействующий на внутренний мир, душу человека. А зачастую и дезориентирующий, развращающий, лишающий той самой духовной силы, которая и делает человека человеком. Самыми многотиражными, востребованными издателями, которые утратили просветительский дар, стали поделки ремесленников строчкогонства, подражательства.

Но нам надо было и это пережить в начале двадцать первого века, освоив эти негативные уроки. И, на мой взгляд, в это десятилетие литературный процесс прожил три жизни, три этапа.

Первый этап. БЕЗ ЦЕНЗУРЫ

1. ПОЭЗИЯ КАК ПРЕДОЩУЩЕНИЕ

Вот уже десять лет я читаю замечательную поэзию. Именно поэты первыми начали латать пробитое, прорванное матом, криминальным жаргоном и скудоумием поле русской словесности. Есть поэты, с которыми мы вместе прожили и пережили это десятилетие, осмысливая себя, время, страну, неустанно трудясь, противостоя разлагающей заразной деградации.

В 2001 году на страницах «Южной звезды» появилась подборка ставропольчанина Сергея Сутулова-Катеринича. И в ней стихотворение

РОЖДЕСТВО-2000

Версия «Лексикон»,

Словно дряхлый комод…

Выскочи на балкон:

«Батюшки! Новый год!»

Радостно одному —

Брошенный, как пятак…

Клином на Колыму

Мыслей плывёт косяк.

Холодно. Горячо.

Хохотом душишь стыд.

«Come in», — ворчит сверчок.

Он за камином спит.

Выключи телефон —

Можно на целый век.

Рубрика:

«Божий сон».

Версия:

«Человек».

Лампочка над столом —

В тысячу Ильичей…

Скоро покинешь дом

Царственных рифмачей.

Вольно верстай судьбу:

Свечи, вуаль, Версаль.

Точка. Тире. Табу!

Водка, селёдка, Сальск.

Выруби патефон

Точно на слове «Ночь».

Паспорт. Графа «Дракон».

Лекция «Сын и дочь».

Празднуй безумный сплин.

Синий кружится снег.

Радиус именин,

Чистых, как первый грех.

Вечное волшебство.

Десять заветных тем.

Рубрика:

«Рождество».

Версия:

«Вифлеем».

Это стихотворение, вобравшее в себя и далёкое и близкое прошлое, личностный опыт и боль, понимается как ожидание… Мессии ли, возрождения силы Слова, мощи русского языка, а вместе с ним и общества… Неважно чего, главное, оно — это явление, скажем так, истинного, — уже ожидается, уже предопределено, как восход солнца в кромешной ночи, хотя ещё абсолютным большинством не прочувствовано.

Предвидение — это удел поэта.

Но как выстоять перед напором пошлости?

Как не потерять себя, ожидая мессии?..

…В 2002 году на страницах журнала опубликована подборка Владимира Шемшученко из Ленинградской области. Вот его рецепт спасения.

МАРИНЕ

Туда, где красные цветы,

Туда, где добрый — значит сильный,

Давай сбежим от суеты,

Давай оставим этот пыльный

Усталый город на Неве…

А там, в нескошенной траве,

Совьём гнездо, как перепёлки,

И утром хвойные иголки

В твоих прекрасных волосах

Я поцелую…

Есть в лесах

Поляны, где гуляет ветер,

И все мелодии на свете

Искрятся в птичьих голосах.

Поэт — это камертон общества и времени. Фальшь событий заставляет его, чтобы не сбиться с истинного ритма, не принять фальшивую ноту за настоящую, искать спасения в неподвластном человеку, в вечном, по мерилам человеческой жизни. А вечное в нашем, мучительно изживающем безверие обществе — природа. И наша память о чём-то, объединяющем нас с нею, заставляет верить в её целебное всемогущество.

Но кто же мы?

Кем стали за минувшее десятилетие перемен?

Владимир Потапов из Брянска в 2003 году отвечает на этот вопрос.

НОЧНОЙ ПОЕЗД

Все мы, все — пассажиры, попутчики

Поездов, убегающих в тьму…

Утомлённые рознью и путчами,

Вовлечённые в кутерьму

Пересадок… Вокзалов чертоги,

Где тяжёлый и мертвенный свет…

Спят сограждане, вытянув ноги,

Покурив дорогих сигарет.

Спят вповалку, на лавках ободранных,

Что-то зло бормоча в забытьи.

Сверху смотрит Господь на них, попранных,

Обделённых в счастливом пути.

Век не знать бы ни цен, ни политики,

День получки б совсем позабыть.

Не читать криминала и критики,

В красоте, человечески жить.

Все мы, все — пассажиры, попутчики.

Как швыряет на стыках вагон!

Впереди мне дождаться бы лучшего,

Вместе с вами сойти на перрон.

Слово не осознало ещё (или утратило) свою всесильность, могущество, оттого ещё не способно противостоять воинственному невежеству и духовному распаду, а лишь фиксирует реальность.

И передаёт робкую надежду на кратковременность лживых идеалов, пропагандирующих нечеловеческое бытие…

…Три стихотворения, написанные в разных уголках России в начале нового века.

В них — ощущение осознаваемой угрозы человеку, обществу, стране, от произошедших, совсем не тех, которые ждали, перемен, хотя большинство этого ещё не осознаёт.

2. ОСТАНОВИТЬ МГНОВЕНИЕ

(неповторимость происходящего

в документальных произведениях)

Журнал «Южная звезда» не имеет жёсткого формата ни в отношении к известности авторов, ни в ограничении жанров. Но несомненно тяготеет к реализму. И якорем, который не позволяет ему унестись под напором рыночных течений в мутные воды эпигонства, издательского безвкусия и потакания низменным страстям, является раздел «Мемуары». По сути это документы времени, свидетельства современников. Это то, что можно назвать неинфляционным капиталом.

Этот раздел открывает каждый номер журнала. И каждая публикация в нём оригинальна и не может быть повторена даже самыми незаурядными виртуозами подделок.

В первом номере опубликованы удивительные по своей искренности исповедальные рассказы Галины Пухальской. Фактически они и задали тон последующему отбору произведений, размещаемых в этом разделе. Искренность, реальность произошедшего, документальная основа и… хороший русский язык. Порой, правда, требования к литературному мастерству снижались в угоду «правде жизни». Так, «Записки каменщика» Николая Радчука, бригадира строителей из Ставрополя (2002 г.), не отличающиеся изящной словестностью, тем не менее стали событием, поведав об отношениях в рабочей среде созидаемого капиталистического общества.

Впрочем, новизна, невыдуманный жизненный сюжет присутствуют в каждой публикации этого раздела. И желание остановить мгновение, зафиксировать его пролетающую ценность и важность для других, в начале нового века является главным.

Наряду с небольшими произведениями, описывающими события непродолжительные, произошедшие в недалёком прошлом, в эпоху перемен или в только что минувшем настоящем, на страницах журнала публикуются и объёмные труды, претендующие на анализ исторических событий.

Так, в 2006 году появилась публикация Гария Немченко «Вольный горец», в которой прошлое России и Кавказа соединены важными для взаимососуществования нитями естественного, закономерного и жизненно-необходимого взаимоинтереса.

А 2007 год можно назвать годом Евгения Карпова. Девяностолетний писатель, живущий в Киеве, участник Великой Отечественной войны, прошедший лагеря, и немецкий, и советский, окончивший Литературный институт, учившийся у Константина Паустовского, знавший многих известных и великих и сам немало создавший в литературе, в своём предельно откровенном повествовании «Всё было, как было» высветил эпоху социализма во всех её гранях, приглядных и неприглядных.

Для публикаций этого раздела в начале века характерно именно пристальное внимание к оставшемуся в прошлом, но не обесценившемуся на отдалении и становящемуся всё более жизненно необходимым. Его авторы, невзирая на агрессивно-азартное стремление части общества разорвать исторический процесс, принизить прошлое великой державы, дабы не выглядеть на фоне предтечей мелкими, эти связи наоборот стараются укрепить, понимая, что в противном случае их дом-государство на спешно сооружаемых ходулях в условиях любой иной, отвергающей прошлое идеологии, а ещё хуже, её отсутствия, не устоит.

3. ДОСТУП К ЗАПРЕТНОМУ

Вполне закономерным стало то, что отсутствие цензуры в первые годы капиталистического нашествия вызвало из небытия или забвения произведения, не востребованные прежде,

Конец ознакомительного фрагмента.