Рождественские истории Залесья. Вторая ночь от Рождества, или Забытое преданье

Виктор Маликов, 2023

«Вторая ночь от Рождества, или Забытое поверье» – первый мифологический рассказ мистического триптиха «Рождественские истории Залесья». Святые вечера – это 12 дней после Рождества особо почитаемые на Руси. Время веселых гуляний, дружеских посиделок, семейного отдыха. Время, когда случаются всевозможные чудеса и осуществляются самые сокровенные желания. И это Рождественская ночь в Залесье не стала исключением. Свирепая метель, разыгравшаяся в деревне на вторую ночь после Рождества, неожиданно приводит к необычайным мистическим событиям: удивительным образом оживает в сарае пень-колода, повествующий о своем проклятии, Домовой не жалует нового гостя, простой деревенский парень Егор находит волшебный кошель, а лукавый черт разыскивая сбежавшего грешника, находит заслуженное наказание за свои козни.

Рассказ первый:

Испокон веков хранит славянский народ славные традиции своих предков. Никто, конечно, уже и не помнит, как они рождались, — уж очень глубоко уходят их корни в далекое прошлое русского народа. И отрадно сердцу русскому от того, что до сих пор нерушимой остается народная вера в то, что не на пустом месте и неспроста появлялись эти традиции, а их ревностное сохранение и почитание — дело поистине святое и благодатное. Тем более что время от времени, в подтверждение своё, нет-нет, да и случаются в такие вот, особо почитаемые на Руси дни, поистине удивительные и завораживающие истории.

Вот надо же сотвориться такому в Святые вечера?!..

Во вторую ночь Рождества разыгралась в Залесье сильнейшая метель. С нетерпением ожидая её окончания, сидел народ в праздном безделье по избам. Только лишь иногда совсем уж отчаянный гуляка решался выбраться в такое ненастье на двор, да и тот тут же возвращался восвояси, наказанный зимней стужей за свое безрассудство.

— Егорушка, сынок, вставай! Дрова в подтопке заканчиваются, изба настынет. Сходи к поленнице, принеси охапку. Вона как нынче зима лютует, не околеть бы.

— Зима на Святки лютует — примета хорошая. Знать, добрый урожай будет, матушка. А за дровами сейчас схожу, вот только рукавицы надену.

Не без труда преодолев сопротивление буйствующей метели, Егор отворил дверь и выскочил во двор.

«Ух, как глаза порошит, и темень такая, хоть глаз коли! А морозище! Брр! Вот уж где черти тешатся! — думал Егор, пробираясь по глубокому снегу к поленнице в сарае. — Возьму поленьев из средины побольше, всё посуше будут».

Набрал Егор поленьев полные руки до самого подбородка и уже в избу возвращаться собрался, как вдруг слышит за спиной человеческий голос.

— Помоги сынок!

«Чур, меня, чур! Почудилось или взаправду кто помощи просит?» — насторожился Егор.

— Не робей, обернись. Не обижу.

Егор растерянно обернулся на голос… Чуть левее от поленницы стоит старый-престарый пень-колода для колки дров. Рядом у стены топор приставлен, чуть дальше — «козел» для распилки бревен, и. больше ничего. Сараюшко-то небольшой совсем, отец покойный, царство небесное, в позапрошлом годе срубил на скорую руку для хозяйственного порядка. Только вот как-то пень-колода, Егору не совсем обычным показался — будто голова большая человеческая с бородой. Хотя, чему дивиться? В такую ночь ненастную, да еще и в кромешных потемках мало ли чего померещиться может.

— Кто здесь? — на всякий случай, для успокоения, спросил Егор.

— Я это, я. Правильно смотришь, Егорушка. Твой пень-колода, — ответил голос.

«Чудны дела твои, Господи! Пень говорящий!» — изумился про себя Егор, отбрасывая в сторону дрова.

— Что ж ты такое есть, гость непрошеный? И чего от меня надобно?

— Да ты шибко не дивись парень, — отвечает пень. — В рождественскую пору у нежити много обличий. Сами-то небось с матушкой плошку с молоком для домового за печкой держите. А?..

— Скажешь тоже, ведь то домовой — Хозяин! — многозначительно потряс Егор рукавицей у головы. — А вот ты?.. Дело совсем другое. Что за наказание Господне? Вместо колядок на двор всякая нежить является?

Пень-голова сконфуженно закашлялся.

— Господь тут ни при чём, сынок. Не поминай всуе. Это дела бесовские, вовсе не вам в наказание. Сил моих больше нет служить проклятому, а и поделать с этим ничего не могу. Связан я заклятием.

— Складно молвишь, — озадаченно почесал затылок Егор, — да вот верится с трудом. Кабы своими глазами не увидал, ни в жисть не поверил бы. Вот ведь незадача! В такой праздник великий нельзя отказать просящему, а чего тебе надобно — ума не приложу. Ну, — допытывался он у пня, — что делать с тобой прикажешь?! А?.. Да и зябко тут однако вот так распотякивать, поди, не Липень на дворе.

Пень-голова немного призадумался.

— А знаешь, что?.. Ты меня, как матушка ко сну отойдет, в дом снеси, поведаю всё как есть, — оживился пень. — Выслушаешь, а потом уже и решишь по душе, как со мной быть. Хочешь — смилостивишься, хочешь — в печи сожжешь.

— Величать-то тебя как? Что там у вас у вашего брата есть, имена аль клички какие? — подбирая с земли поленья, поинтересовался Егор.

— В мире мертвых нас Душами кличут, а при жизни Дубыней величали.

— Дубыня, говоришь? Хорошее имя. Что ж, Дубыня, давай на том и порешим. Дрова вот в избу снесу, погожу, пока матушка почивать ляжет, и тотчас за тобой вернусь. Посидим, покумекаем, авось на чем сладимся.

Конец ознакомительного фрагмента.