На краю света

Виктор Перегудов, 2023

Это небольшая история о человеке, что попал в самую гущу событий. Капитан Пирс проходит через пустыню, полную опасности и неопределенности, но только воля и холодная хватка помогут ему на пути. Он ищет свое предназначение в мире, где нет места чувствам и эмоциям, но даже там, он умудряется грезить о любви. В нем два человека, один – убивает, а другой – любит. И кто же сможет взять вверх над его началом?

Глава 4

Небольшой ветерок играл с песком, создавая клубок пыли. Одно единственное облако в небе закрыло собой солнце, хотя длилось это недолго. Каждая песчинка, каждый камень повидал здесь много людей за столько лет. Все, что родилось, рано или поздно умрет. Прах к праху, пепел к пеплу. Каждый день заставляет меня задуматься, каждый день заставляет меня ценить это мгновение. Я прошел длинный путь, я пережил такое, что мало кому снилось, но все эти моменты, исчезнут однажды, как и я сам. Я затерян в песках времени, каждое движение дается тяжелее другого и когда кажется, что ты начинаешь выбираться, но на самом деле увязаешь еще глубже. Слишком много иронии повсюду, человек, которому ты доверял, в итоге оказался хуже врага. Тот кого ты любил, никогда не испытывал к тебе настоящих чувств, а тот кто любил тебя, оказался попросту тебе не нужен. А вообще у судьбы хорошее чувство юмора.

— Нил! Камикадзе ты чертов, очнись уже! — это было первое, что я услышал, когда пришел в себя. Бил помог мне встать и объяснил, что к нашему общему счастью все выжили и лишь отделались незначительными травмами. — Это самое настоящее чудо, что нам удалось выжить — ответил пилот сильно запыхавшись.

— А теперь, что делать? — спросил нас молодой паренек.

Я взглянул на разбившийся вертолет и сел напротив него. Скинув с себя шлем и хорошенько почесав голову, я достал рацию и решил связаться с нашими. — Нет, не надо, я уже вызвал. Я всего лишь молча кивнул. Казалось, что мир в очередной раз, если не замер, то как минимум остановился. Я пытался изо всех сил взбодриться, что выходило довольно-таки неплохо. Винтовка висела на ремне и слегка мешала. Я взял ее в руки и проверил патрон в патроннике. — Нил, ты жив, все хорошо, если, что мы выжили. Мы не в аду, еще пока что на земле. — А ты смешной — ответил я ему и мы немного посмеялись.

— Дружище — обратился я к пареньку. Тебя как звать то?

— Марк Грей — ответил он мне. — Знаете, я уже подумал, что мы погибнем. — Но как ты видишь мы живы, ты веришь в бога, Марк? — спросил я его с долей иронии. — Сэр, уже начинаю верить. Не думал, что эти аборигены смогут нас сбить. — А кто по-твоему вторгся на их земли, они или мы? — Бил решил поиграть с парнишкой. — Но мы ведь защищать демократию приехали, как никак — неуверенно отозвался он. — А если бы они приехали к нам защищать демократию? — опять посмеявшись сказал Бил. — Такое невозможно.

Я встал и спросил у Била, где наша кавалерия. — Летят, так что все хорошо. — Прием, говорит Папа кило один, в полумили от вас замечены вражеские силы противника, двигаются с севера запада, пару бронемашин, будьте аккуратны, поддержка близка — мы слегка опешили от таких новостей. — Вас понял Папа кило один, конец связи. — Черт! Все целы? «Ходить можете?» — спросил я и услышал только утвердительные ответы. — В вертолете же случаем не валяется ничего тяжелого — посмотрел я на пилота. — Не думаю, ибо этих пташек сильно не нагружают, чтобы они легко летали. — Ладно, скорее за тот холм

Мы отдышались и пошли за невысокий холм, что был за нами, мы легли и заняли позиции, дабы, если что ударить внезапно. Две бронемашины могли бы спокойно разобраться с нами и к сожалению у нас нет ничего, что мы могли противопоставить. — Слышишь, Бил — шепнул я ему на ухо. Он всего лишь молча кивнул. Они проехали мимо нас, к счастью. Что за чудный звук, когда поддержка с воздуха летит тебе на помощь и уничтожает все, что угрожает тебе. Из-за облаков вышел «Апачи» и «Литл Берд», пилот «Апачи» выпустил пару НУРсов в бронемашины и стрелок добил их очередью из пушки, что стало вишенкой на торте этого танца со смертью. Ребята закричали от восторга и я тоже решил присоединиться. — Да, черт меня побери! Вот вам демократия!

— Говорит Альфа Танго Ромео, вижу их, иду на снижение, прием. — Вас понял Альфа Танго Ромео, давайте уже закончим эту миссию.

— Бил! У тебя есть шашки с термитом? — вопросительно покосился я

— Нет, откуда, но есть парочка гранат. — Тогда разберись с вертолетом, чтобы он иракцам не достался. — Хорошо — ответил он мне и дал гранату.

— Смотрите, вон вертолет садится, побежали — нетерпеливо проговорил Марк. — Пойдем — сказал ему пилот.

— На счет три! Раз! — я снял чеку с гранаты, тоже самое сделал Бил. — Два! — Три! Побежали — крикнул я и мы ринулись к вертолету.

Наш пилот сел напротив этого пилота, он одел шлем, что лежал там и начал вести непринудительную беседу со своим товарищем по ремеслу. — Как так вышло, что вас сбили? — Если быть честным, то тут нам только бог помог, в нас прилетела русская «Игла», но самое удивительное, она не взорвалась, ракета просто застряла в двигателе, после чего он отказал и полетели в низ. Посадка была не из мягких, но мы выжили и отделались всего лишь испугом — нельзя было не заметить недоумения на лицо пилота, которому он рассказывал. Чувствовалось, что это были два мастера, два аса и хоть все это слышать я не мог, ибо в кабине вертолета настолько шумно, что ничего из этого не слышно. Я одел наушники, чтобы переговорить с Билом, но всего лишь краем уха услышал их разговор.

Мы пролетали мимо склонов, холмов, бесконечных степей. Не знаю, почему так красива природа пустынь, хотя ничего красивого в этом все-таки нет. А вот природа Западной Вирджинии или же Аляски, господи, надо будет съездить туда, когда вернусь домой, если, конечно же вернусь. И что насчет тебя Эмили, не знаю почему так произошло, но раз уж произошло, то значит, что это наша с тобой судьба. Но я хочу, чтобы ты знала. Я всегда тебя любил и буду любить.

Мы вернулись, где нас встретили с распростёртыми объятьями. В очередной раз Бил предложил мне банку пива, от которой отказаться, я не мог. Что-ж, видимо все вернулось в своей привычное обыденное русло. Ожидание на базе вылета или же копание рвов, траншей и так далее. Мы с Билом рубились в карты, но чаще всего нашим досугом были шахматы. Иногда я выигрывал, а иногда он, хотя несомненно он хороший соперник, но и я парень не промах. Очень часто выходило, что мы загоняли друг друга в ничью. Ну а после шахмат, мы шли на пробежку, или же просто занимались спортом, прямо как в анекдоте. Все бы ничего, если бы не иракцы. С временными отрезками они любили обстреливать нашу базу и не только, с минометов или же другой артиллерии. Не сказать, чтобы это было смертельно, но чертовски страшно и обидно умереть из-за какой-то консервной банки, что метает что-то очень похожее на снаряды. Дни шли медленно и вот дело дошло до крупного наступления на Багдад, что стало бы уже окончательным штрихом в этой компании, но не за долго до этого мы попали в другую передрягу.

Впоследствии нам скажут, что шансов выжить у нас не было, но что-то щелкнуло в основах мироздания. Где-то на краю вселенной образовалось новое созвездие, что при помощи своих магнитных волн смогло спасти от неминуемой гибели. Или же просто судьба держит нас для кое чего другого.

Стоял обычный весенний день в Ираке. Жаркий, длинный, как всегда. Ближе к вечеру, внезапно нам поступило сообщение о группе, что попало в засаду по среди пустыни. Мы с группой Альфа собрались и на всех порах мчались спасти наших ребят. Летя на обычных транспортниках с установленными автоматическими гранатометами, мы могли бы залить свинцовым дождем всех неприятелей в том районе. Тех ребят, что мы должны были вытащить, прижали по среди пустыни. Враг двигается со всех сторон, патроны заканчиваются, мы на пределе — примерно так можно было бы описать состояние тех ребят. И вот, мы уже на подходе, вертолет летит на запредельной высоте, везде ничего не видно. Я одел прибор ночного виденья, тоже самое сделали все остальные. Мы начали снижение и готовились к быстрой эвакуации. Враг уже начал обстреливать нас и поэтому наши пулеметы начали вести огонь на подавление. Наша вертушка приземлилась и группа Альфа, что села раньше нашего, забирала раненых, как вдруг в их вертолет прилетел снаряд от РПГ.

— Господи! — крикнул Бил и начал тут же стрелять в место предполагаемого врага. Около шести погибло и несколько было ранено. Я понял, что это уже первый знак, что с нами может приключиться тоже самое. Мы сели и начали помогать раненым и остаткам граппы Альфа. — Где капитан? — спросил я одного из выживших. — Он в вертолете остался — обронил тот. Палец на спусковом крючке нервно дергался, я вскинул винтовку, когда увидел зеленый силуэт вдалеке. На «AR-15» ставили обычно лазерный целеуказатель и в ночное время можно было включить инфракрасный луч, который без ПНВ было невозможно увидеть. Далекий силуэт оказался иракцем с гранатометом. Он целился прямо в вертолет. Один точный выстрел отправил его прямиком в рай, где его ждали все почести и земные удовольствия. Мы конечно парни удачливые, но и она не может длиться вечно. Появился новый силуэт, что опять держал гранатометом и в этот в раз у него все получилось. Вертолет вспыхнул, как спичка и все, кто были внутри, к сожалению оказались мертвы. Мы с Билом были около хаммера, на котором передвигалась группа. Мы увидели, как погибли, те остатки от группы Альфа и еще раненые, что были в вертолете. В общем нас было пять человек, что выжили. — Твою мать! Черт, Альфа. Джон! — издал рык Бил. Ну а я же всего лишь стоял в оцепенении. — Хамви на ходу? — спросил я ребят. — Да, но топлива там мало. — Все сюда в хаммер, уезжаем к черту отсюда, быстрее. Давай! Давай! — кричал и в тот же момент поливал огнем иракцев. — Бил! Давай за руль! Мы залезли в хамви, я занял пулемет и к превеликому сожалению он оказался пуст и тут же я начал его перезаряжать. В это мгновение мне казалось, что каждый араб стреляет по мне и каждый просто мечтает попасть из своего Калашникова мне прямо между глаз. Свист пуль, рев двигателя и крики возмущающихся иракцев по поводу того, что их жертва уходит прямо из-под их носа, оставляя след из трупов из сородичей. Вся эта картина была похожа на какую-то карикатуру, ведь не могло же такое безумие быть наяву. В такие моменты иногда хочется забиться калачиком и куда подальше, забыть обо всем происходящем. Спрятаться в маленьком мирке и больше никогда не вспоминать эту убогую реальность. Но ничего не поделаешь, что есть — то есть. Я развернул башню и начал поливать свином из пятидесятого калибра и это замедлило их на какую-то секунду. Теперь мы на всех парах мчались оттуда подальше. Не знаю был ли там кто-то из выживших, но мы с Билом забрали тех, кто был возле нас.

— Мы в самом сердце пустыни — обронил кто-то в машине. — Кто ни будь, свяжитесь со штабом — приказал я. — Не ловит, видимо из-за бури. — Твою дивизию! — выругался Бил. — Что прямо совсем? — вопросительно покосился я. — Я пытаюсь, не ловит сигнал, но вот, если над нами будет пролетать самолет, то я смогу связаться с ним. — А ты где-то самолет видишь поблизости? — спросил риторически я. Бил решил сбавить скорость, дабы сэкономить топлива и дотянуть до ближайшей базы, но вопрос: Где же самая ближайшая база?

До самой ближайшей, как мне рассказали из группы, было тридцать километров, а вот до нашей, с которой мы прилетели, сто двадцать. — Не думаю, что нам хватит топлива на эти тридцать, бак вообще практически на нуле — доложил нам Бил. — Ладно, черт с ним, пешком дойдем, благо ночь, главное на иракцев не нарваться опять. В машине вода есть? — Один блок остался — прозвучало снизу.

Как и Бил пророчил — проехали мы не долго. Было принято решение бросить хаммер и уже выдвинутся на своих двоих. Мы собрались и молча пошли, но прежде загнали Хамви за холм, чтобы его хотя не сразу нашли. Один из сержантов, достал карту и начал искать азимут и когда он это сделал, то сказал в каком направлении идти. Я взглянул на часы, они показывали час ночи. — Сколько нам километров идти? — спросил я сержанта. — Примерно двадцать пять — ответил он. Не сказать, чтобы это было много, но малым расстоянием это не было. Все, что оставалось — это идти и надеяться, что мы не попадем в лапы врага. Сержант с виду не казался таким, какие служат в армии, он был совершенно другой тип. Слишком дерганный для этой профессии и Бил не смог этого не заметить. Что на счет всех остальных, то это были самые простые солдаты, что несут службу и охраняют нас по ночам и также гибнут.

Мы шли и глубокая ночь в пустыне была холодна, как жарок день. Но адреналин бил в кровь и нас это особо не волновало

— Знаешь, моя жена подает на развод и хочет дом, и еще говорит, что можешь машину оставить себе, ты представляешь? — я услышал, как один из парней шептался и тут же предложил ему заткнутся, ибо он мог запросто нас скомпрометировать. Проходя мимо заброшенных домов скотоводов и сгоревших старых советских машин, нашему взору попал дом с колодцем и загоном для скота. И глядя на это, ребята захотели остановиться и набраться сил. Я открыл бутылку воды, что были в хаммере и сделал пару глотков, пока ребята чуть ли не захлебывались ей. Прошел лишь час и я насчитал пять километров, если брать в расчет, что один мой шаг — это один фут, то получается, что один метр равен тремя футам. Перед тем, как бросить хаммер я завязал двадцать узелков на веревке и сложил ее в карман и каждый раз когда я проходил сто футов, то отсчитывал один узелок и так до тех пор мы не решили остановиться. Наверняка я ошибся несколько раз, хотя на сколько я могу помнить, я ни разу не сбивался. Получается, что мы прошли примерно пять километров. Глядя на карту, мы старались миновать, каких-либо то не было населенных пунктов. Бил все время был настороже, чего нельзя сказать о ребятах, что нам удалось вытащить. Но все же за несколько часов боя с иракцами, мы бы тоже устали. Никто из нас не распространялся о том, что произошло там, как сбили два наших вертолета и так далее. Все мы понимали, что как только начнем говорить о погибших, то сами можем оказаться в их числе. Мы попили воды, перевели дух и готовы были идти дальше.

— Рацию так и не ловит? — спросил Бил

— Черта с два, но думаю, чтобы не подвергать лишнему риску другие вертушки, нам нужно дойти самим до базы.

— Хорошая идея солдат, но, если нас прижмет враг?

— Не знаю, надеюсь такого не будет — тихо отозвался он с некой ноткой жалости.

— Ладно, пора идти, чтобы там не было, необходимо двигаться дальше.

Идя, я думал о том, как меня вообще сюда занесло и, как я мог оказаться в таком плачевном положении. Как я мог так опуститься по жизни и как жизнь стала столь невыносима. Я не знаю, но что-то пожирало меня изнутри и я ничего не могу с этим поделать. Но ведь, если подумать, то я должен сейчас только и думать о том, как выжить и не более. В том положении, в котором я нахожусь, единственное о чем должен думать — это как бы дойти до базы и остаться целым и невредимым, но оно, на самом деле не так. Я двигаюсь словно мертвец, восставший из могилы. Смерть преследует меня на каждом шагу, но она никогда не заберет меня с собой, ибо я нужен ей. Я иду по долине тьмы и единственный источник света в этой пучине безумия и грязи — это надежда. Надежда на, то, что это все это кончиться однажды.

— Черт, ноги уже ноют — пожаловался кто-то из ребят и я его не виню, ибо шли мы уже достаточно долго. Я, если честно сам подустал, хотя проходил такие расстояния очень легко. Но рост и вес всегда мне мешали быть мобильным и таким же быстрым. Уже десять километров позади и на часах пять утра, мы значительно замедлились, но оставалось ровно столько же, только на пять больше.

В этот же момент, где-то в километре проезжал маленький грузовик, где сидело пару солдат. Мне удалось их заметить первым в ночник и я тут же успел сообщить ребятам. Мы предприняли решение просто спрятаться и переждать за ближайшим камнем, ведь, если бы мы начали стрелять, то нас было бы слышно за три версты.

— Пригнись — сказал кто-то сзади шепотом. Машина спокойно проехала мимо, хотя каждый из нас мог бы не оставить ей шансов. — Погнали дальше — обронил Бил и мы ринулись в сторону базы. Казалось бы, как такое возможно, чтобы иракцы спокойно разъезжали в окрестностях американской базы, иногда бывает так, что занимая ту или иную позицию в черте, где много вражеских сил, они просто сидят в пределах зоны, которую они обезопасили для самих себя.

Но, если быть честным, то все — это земная суета, это ничего не значит. Я вспоминаю, как мы познакомились с тобой. Такое я никогда не забуду. Твою красоту невозможно было описать словами и я никогда не смогу тебя забыть. И я никогда не забуду твою злобную замкнутость по отношению ко мне. Не знаю, почему ты так делала и я не знаю, почему я ничего не смог с этим сделать. Ты одела некую броню и просто не хотела принимать меня и ты знала, что это ранит меня прямо в сердце, но и это ничего не значит. Прошли года, прошла целая жизнь… А я все не могу тебя забыть. Я представляю, как все могло быть иначе, но в этой жизни ничего нельзя вернуть и как иронично, то все выходит. Ты сделала свой выбор тогда и я сделал свой, но не знаю, я все еще помню тебя. Твое безразличие, хладнокровие, постоянное отторжение, знаю, я и сам виноват. Как же это смешно, но кому, спрашивается, нужно мое нытье. Я убил много человек, прошел ад и все равно не могу забыть тебя. Даже будучи на вершине мира, ты все еще будешь в моем сердце. Я глядел в твои глаза и видел твою любовь ко мне, но ты тут же скрывала ее покрывалом из гордыни, безразличия и презрения. Хотя после всего сказанного, мне уже самому нелепо, но что поделать. Любовь — это не простая вещь, единственное, что ты можешь взять — это, то, что не можешь оставить позади.

— Рация работает, сержант? — задался вопросом Бил.

— Да, черт меня возьми! — обрадовался парнишка с рацией.

— Вызывай кавалерию, я уже устал идти — сказал кто-то из группы. — Вас понял — радостно отозвался он. — Сержант, подай-ка рацию — сказал я ему после чего, она оказалась у меня в руках. — Прием, Чарли Джулиет два, это группа Альфа и, то что осталось от ребят, что мы должны были спасти, требуем эвакуация, мы находимся примерно в десяти километрах от базы «Феникс» — в ответ лишь послышались помехи. Я повторил сообщение и услышал лишь сплошное ничего. — Твою мать! — пронеслось у меня в голове. — Ладно, пойдем на своих двоих и может к тому времени уже окажемся у базы.

Мы пошли, хотя других вариантов у нас не оставалось. Каждый шаг давался тяжело, а уж для ребят тем более. Я старался держать винтовку на готове. Каждый камушек, каждая травинка и каждый холм — не оставались без моего наблюдения. Я был готов ко всему, но страха у меня не было, он уже давно сменился полной безразличностью к реальности и я забыл какого это боятся. Нет, чувство страха не атрофировалось полностью, я просто перестал замечать некоторые вещи. Боязнь смерти? Я стоически принял это и мало, что может поколебать меня. Все, что оставалось делать, так — это идти. Жизнь моя была похожа на череду непрерывных потерь, но сейчас я был спокоен и мало, что могло тревожить меня. Хотя и в жизни терять мне особо было нечего, возможно я перешел уже ту границу, которую можно было назвать линией жизни. Если так взглянуть, то из друзей у меня только один человек, которого я мог назвать таковым. Так что насчет женщины, я одинок, хоть и был женат. Хотя, то что я один, еще не значит, что я одинок. И всего одна любовь, хотя и ту сложно такой назвать. Люди не любят, они всего лишь идеализируют. Они просто не понимают, что это такое. Только сильный умеет любить. Не каждый способен на любовь, на которую способен воин. Меч воина дарует жизнь, хотя отнимать он ее тоже умеет. Философия сильного человека говорит только о том, чтобы полюбить себя и окружающих. Люди не любят, ибо невозможно любить идола, или же идеал, ему можно только покланяться. Я стараюсь искать эту силу, но чем ближе я к ней приближаюсь, тем дальше она от меня отдаляется. Это тяжелый путь, но тот кто сможет его пройти, найдет для себя истинную силу.

Самое удивительное в людях — это, то что каждый не может считать себя плохим. В каждом из нас будто изначально заложено хорошее начало. Но дальше все зависит от человека и его воли. Поступать по совести или же так, как говорят демоны у него в голове. Это все выбор. Самые страшные вещи творят, те, что считают, что делают бравое дело. Никто не может прямо себе сказать, что он плохой или же аморальный, или же еще что-то. Но, если человек вдруг понимает, что делает что-то, что нельзя назвать благим, то он в свою очередь находит себе оправдание. И не зависимо от тяжести его деяний, он все равно находит причину, по которой в своих глазах, он будет казаться себе хорошим. Есть ли эта грань между добром и злом, или же, что нас ждет там, в том мире, в который мы попадем, после этой жизни. Хотя, как я понял, ад — мы создаем сами для самих себя.

— Черт — хриплым голосом выразился солдат. — Видите там пять человек с Калашниковыми. — Твою дивизию — хрипло и шепотом прозвучало ему в ответ. Я жестами показал занять позиции и ждать. Пять иракцев в разгрузках шли по полю, как у себя дома, хотя, если хорошо подумать, то это и был их дом. Судя по всему они не ждали кого-либо встретить. Поэтому мы просто решили их отпустить. Всего в пяти метрах они прошли мимо нас. Это была холмистая местность и в небольших углубления каждый из нас смог спрятаться. Очередная проблема минула нас, что не могло меня не радовать. Мы выдвинулись дальше, до базы оставались считанные километры. Ребята были на исходе, каждый из них изрядно подустал, но мы с Билом были еще пока, что в силах встретить любую случайность во все оружии. Огромный холм стал нашей преградой, но друг я услышал звуки техники и крики явно звучавших на арабском.

— Всем быть настороже — объявил я и мы пошли взбираться на холм. Он не был высоким и одолеть нам ничего не стоило, но вот по времени это занимало драгоценные минуты. Чем ближе мы подходили к этому холму, тем громче и отчетливее становился шум техники и толпы военных вооруженных до зубов и освирепевших от участи, что свалилась на них с неба. Когда мы поднялись, нам открылся обзор на примерно один батальон иракцев, их технику, около десяти БМП и минометный расчет, что решил с этой позиции отработать по базе «Феникс». Когда я все это увидел, то все понял и тут же взял рацию у сержанта.

— Прием, говорит группа Альфа, база «Феникс» ответьте, прием — спустя непродолжительного молчания я услышал. — Говорит база «Феникс», вы та самая группа, о вас нас оповестили, доложите, что случилось. — Наши два вертолета сбили, все, кто там были — погибли, а если нет, то попали в плен, мы единственные, кто ушли, мы находимся в нескольких километрах от вас, но это не самое главное. На вас движутся силы противника с востока, объявите тревогу и будьте готовы к минометному обстрелу. — Вас понял Альфа, но откуда информация о силах противника. — Мы находимся у них в тылу. — Вас понял, Альфа, сидите там, где сидите, когда все закончится, мы за вами придем, конец связи Альфа.

— Сидим тихо, не вмешиваемся, нас слишком мало, чтобы что-то тут решать — сказал я и взглянул на иракцев. Они уже выдвинулись, оставив минометный расчет за собой. А мы же в свою очередь наблюдали за всем этим зрелищем. Я посмотрел на парней и уже понял, что они хотели делать. Там было около пяти минометов и больше дюжины человек. Даже, если бы мы захотели, что-то сделать, то нас бы убили бы, но факт того, что нас никто не ждал, мог сыграть нам на руку. Я спросил есть у кого ни будь, что ни будь тяжелое, но кроме как подствольника у одного из них ничего не было. — Твою дивизию — подумал я. — Гранаты есть? — в ответ мне всего лишь утвердительно кивнули. — Тогда действуем так, спускаемся и вот от того камня, ты выпускаешь из подствольника в тот грузовик со снарядами, а мы кидаем гранаты в ноги наших неприятелей, всем ясно? — и опять же мне все утвердительно кивнули. — Тогда пошли — прошептал я им.

Тише воды и ниже травы, мы начали спускаться со холма. Они были в метрах двести, было изрядно темно, чтобы нас заметить, но двигались очень аккуратно и тихо. И когда мы были в метрах ста, они уже начали во всю стрелять по базе, что позволило нам слегка ускориться под шум минометов. И вот оказавшись в непосредственной близости от иракцев, парень с подствольником выставил целик на двадцать пять метров. Каждый из нас достал по гранате и приготовился. Он сделал выстрел, подствольная граната сорока миллиметров попала прямо в ящик со снарядами, что и стало причинной его детонации, сразу же после этого под ноги иракцев полетели гранаты и мы тут же начали вести по ним огонь из своих винтовок. Грузовик вспыхнул, как пробитый газопровод, что убило водителя и двух солдат, что несли снаряды для минометов. Все произошло настолько быстро, что никто не успел быстро среагировать. Один из иракцев успел вытащить автомат, но был тут же убит очередью.

— Все чисто! — прокричал сержант. Я молча ему кивнул и тут же достал рацию.

— Прием база «Феникс», говорит группа Альфа, мы уничтожили минометный расчет, потерь нет, прием.

— Какого черта, группа Альфа? Я же сказал вам сидеть не высовываться. Мы уже вызвали поддержку с воздуха, скоро разберемся с силами противника, сидите и не высовывайтесь.

— Хорошо, вас понял, конец связи. Ладно, уходим обратно на холм, отсидимся, ни у кого случаем нет «Клэймора».

— Откуда? «Ты хотел тут все заминировать?» — с недоумением меня спросил сержант.

— Ладно, забудь, уходим.

Как только мы взошли на холм, то появилась еще рота с десятью БМП, которая двигалась на базу. Если взглянуть в бинокль, то можно было увидеть постоянное мерцание и услышать непрекращающиеся звуки стрельбы и взрывов.

— Черт, ты это видишь, как их много — прошептал кто из нас. Началась настоящая заварушка, вертолеты летали в воздухе и обстреливали позиции иракцев. В небе рассекал штурмовой истребитель «А-10», что вел огонь по технике противника, так и по самому противнику. А что насчет нас, то нам не оставалось, как сидеть и пребывать в небольшом шоке. Мы только ждали, что нас заберут отсюда. Уже начало светать и мы увидели, как иракцы ввиду своей малой боеспособности начали отступать. И путь их отступления пролегал через, как раз возле холма. Они не шибко удивились, когда увидели взорванный грузовик и их мертвых товарищей. Некоторые из них пытались найти раненых и как-то помочь им, но таковых не было. А мы же еще сильнее скрючились, чтобы нас не увидели. Уставшие, побитые и все в крови, грязи, песке и саже, они возвращались к себе обратно в логово. Я такое видел впервые, но лучше конечно не видеть вообще.

Иракцы уже скрывались за горизонтом, почему наши дали им спокойно уйти, скорее всего — это было проявление воинской чести или что-то еще, но особого значения для нас это не имело. Необходимо было уже выбраться. Сержант достал карту и компас, а я же в свою очередь рацию. Я связался с базой и за нами выслали вертушку. Хоть мы были не далеко, но командующий боялся потерять еще американцев за сегодня. Нас спокойно забрали на «Чинуке», на нем были морпехи, что были уже наслышаны о потери двух вертолетов и не меньше десяти бойцов. Для них было за честь забрать нас, хоть мы и были в нескольких километрах от базы.

— Мы американцы, черта с два мы так легко им дадимся — крикнул кто-то из морпехов.

— Вы отразили наступление? — спросил я одного из них.

— Да, мы обратили их в бегство, теперь там тихо. Генерал Уэст отправил целый взвод на место, где ваши вертолеты сбили.

— Да? Выжившие есть?

— Нет, но как передает разведка, есть пару пленных — ответил он мне

— Вы совершили настоящий подвиг, что смогли убежать оттуда и еще забрать с собой людей.

— Спасибо, солдат — обронил я и мы полетели на базу.

Когда мы вернулись, то нас сразу отправили в госпиталь, а позже на разбор полетов. Конечно они оценили нашу храбрость по отношению к тому минометному расчету. Нас с Билом удостоили медалью серебряной звезды. И как мы позже узнали, этот случай сбития двух американских вертолетов стал медийным и его сильно обсуждали в мировой прессе. Саддама на это отреагировал, как: «Вот оно, начала конца американской демократии, близка ведь империя к своему краху» — конечно это было дословно, но смысл сохранился. И день вроде бы был хороший и настроение у нас Билом было отличное. Мы отлеживались в больнице глубоко в тылу, так как нам разрешили отдохнуть немного от службы и оправиться от потери. Ведь мы лишились наших верных товарищей, группа Альфа, в числе, которой мы состояли. Хорошие были ребята, но теперь они уже в месте гораздо лучше, чем Ирак.

Дверь в палату распахнулась и в нее зашел человек в кителе, судя по знакам различия, он был бригадным Генералом.

— Приветствую вас, ребят. Можно без формальностей — отмахнулся он. — О вас многое говорят, ах да. Я генерал Рональд — протянул руку мне и Билу. — Не люблю эти разглагольствования и вообще я человек прямой и искренний. Вы друзья мои, совершили подвиг и ваши незаурядные способности были оценены по достоинству.

— Подвиг? — подумал я. Настоящие подвиги остаются безызвестными, а то, что сделали мы — не более, чем вынужденная необходимость.

— Такие, как вы — нам просто необходимы — мы с Билом стояли и не понимали в чем дело. — Вам придется повторить подвиг и уже в этот раз — это будет настоящая проверка ваших боевых качеств, выдержки и дисциплины. Все подробности вечером — сказал он, подняв руку с оттопыренным указательным пальцем, тем самым заткнув Била, когда он хотел спросить, а в чем же все-таки дело.

— Будьте готовы к воскресенью — это было все, что мы услышали, когда он ушел.