Артефакт для Сталина

Виктор Печорин

Фигура в джинсах и темной куртке с капюшоном, скрывавшим голову, лежала ничком на влажной траве, которая казалась виниловой в голубоватом свете софита. Иметь дело с трупами ему еще не приходилось. Антон откинул капюшон, прикрывавший голову трупа. Из-под капюшона показалась копна соломенного цвета волос. – О, нет! – воскликнул Антон и перевернул труп на спину. Перед ним, в ярком луче софита, лежал тот самый курносый парень, который на днях продал ему шкатулку.

Славик

был в поряде. Он купил крутой новый цифровой плеер последней модели, с диктофоном, и уже опробовал его, воображая себя агентом Купером из «Твин Пикс» — тот постоянно записывал все на диктофон. Петровичу он так ничего и не сказал.

Возвращаясь с работы, он слушал русский рэп и предавался приятным размышлениям, на что бы потратить оставшиеся доллары.

Когда он уже подходил к теткиному дому, его остановил представительный мужчина:

— Простите, молодой человек, вы в этом доме живете?

— Да. Вы кого-то ищете?

— Ага. Кононов Вячеслав вам не знаком?

— Это я. А что случилось?

— Вы, значит? Какое совпадение! Безмерно рад. А меня зовут Николай Николаевич. Будем знакомы.

— Очень приятно… Но откуда вы меня знаете?

— Ну, такая уж у нас профессия — все про всех знать, сказал мужчина и ткнул в лицо Славику удостоверение с цветной фотографией.

«Засыпался, — подумал Славик, — вычислили». Его прошиб холодный пот и задрожали колени.

— Может быть, добровольно все расскажете? — продолжал мужчина.

— О ч-чем? — проблеял Славик.

— Ну как о чем? Об антикварной шкатулке, конечно.

— О к-какой ш-шка..

— Вячесла-ав Вадимович, ну что же вы, батенька. Я же сказал: такая профессия у нас — все знать.

«И отчество знает!» — в ужасе отметил Славик.

— Ну, так будем все рассказывать, как на духу? Или поиграем в непонятки?

— К-как на духу — пролепетал Славик. — Я н-не знал… я стукнул, а оно выпало… Ну, я же не знал… Думал — ничья… Ну вот и…

–… решили продать культурно-художественную ценность, принадлежащую государству, так? Через Интернет? — продолжил Николай Николаевич.

— Ну да… Но я не знал… Думал, так, мусор какой-то…

— Ладно, об этом позже. Думаю, вы понимаете меру своей ответственности. Нас интересует только два вопроса: когда и где?

— Н-не понял…

— Ладно, давайте по разделениям. Итак: когда у вас оказалась эта шкатулка?

— Т-три дня назад…

— Хорошо. Три дня назад. У кого вы ее украли?

— Я-я нн-не крал! Я работал на ремонте, оторвал наличник, а она т-там.

— За наличником?

— Ну, д-да? А что мне теперь будет?

— Посмотрим. Значит, на ремонте, говоришь? Адрес?

Заплетающимся языком Славик назвал теткин адрес.

— Да нет, не этот. Где ты живешь, мы, как видишь, и так прекрасно знаем. Где ремонт был?

— Я н-не знаю адреса. Это в Голицынском переулке. Старый шестиэтажный дом напротив булочной.

— Квартира какая?

— Да там уже квартир нет. Всех переселили. На третьем этаже квартира трехкомнатная, вход направо с лестницы. Скажите, меня посадят?

— Ну что вы, Вячеслав Вадимович. У нас гуманное государство. Благодарю, что были с нами откровенны. Значит, за наличником, говорите?

— Да, за наличником.

— Хорошо, хорошо. Вы очень помогли следствию. Остались только небольшие формальности — ну там, протокол подписать, ну, сами понимаете. Может, вы прямо сейчас с нами проедете, чтобы завтра не вызывать, не отвлекать от ваших занятий? Вот и машина тут рядом. Как вы, а? Давайте, закончим все дело разом. Вы ведь никуда не торопитесь?

— Н-нет… А надолго?

— Да нет, что вы. Только туда — и обратно. Мы вас потом и до дому довезем. Вот Григорий и довезет. Гриш, доставишь молодого человека до дому? — обратился Николай Николаевич к водителю, подъехавшей машины.

— Доставлю, будьте благонадежны.

— Ну, вот и славненько. Располагайтесь, Вячеслав Вадимович. Гриша, трогай!