Записки оборотня в погонах

Виктор Шевцов

Воспоминания из жизни офицера полиции.Много интересных ситуаций из жизни, забавных ситуаций тоже много. Много задержаний и так далее.

С

Картина 12. К открытию футбольного сезона.

Году эдак в 1978 работал я следователем в Терновском райотделе г. Кривого Рога. Тут нагрянула к нам проверка прокуратуры города во главе с самим заместителем прокурора города грозным. Андриуцей. Из кабинета моего начальника доносился грозный прокурорский рык, летели пух и перья. Спустя час отворяется дверь моего кабинета и влетает разгоряченный служебным пылом уважаемый зам. прокурора. Влетает и остолбевает, видя на стене моего кабинета вместо привычного Ленина махровое полотенце с надписью: «Динамо» Тбилиси обладатель кубка СССР 1976 года». В то время в Союзе такие сувениры были редкостью, а в Кривом Роге и подавно их никогда не видели. Начальник, снимая с себя ответственность, заныл «Виктор, я же тебе сто раз говорил, нельзя это вешать в служебном кабинете» Но я то знал, что Андриуца сам профессионально играл в футбол и по сию пору заядлый болельщик. Как можно небрежнее я возразил, ну как же, мне это полотенце Мачаидзе подарил!

Прокурор окончательно обалдел. Ты что, Манучара Мачаидзе знаешь? Я говорю Манучара знаю, но лучше знаю Гочу, мы с ним вместе в одной школе учились (Гоча Мачаидзе менее знаменит, чем его брат Манучар, игрок сборной СССР, но тоже достаточно известный игрок тбилисского «Динамо», учился в 114 тбилисской в школе, я в русском секторе, он в грузинском) Прокурор был окончательно сражен такими моими связями, проверка уголовных дел была забыта и я стал прилежно рассказывать ему футбольные байки, почерпнутые мной в тбилисском парке Муштаид, где собираются футбольные болельщики (я недавно вернулся из отпуска проведенного в Тбилиси, где благополучно приобрел за пятерку дивный раритет в привокзальном ларьке). Войдя в раж, я со словами «Гоча мне еще подарит», снял полотенце со стены и подарил Андриуце. Расстались мы добрыми приятелями. Когда спустя несколько лет меня перевели на работу в Днепр, а Андриуца был заместителем областного прокурора, встретив меня в областной прокуратуре бросился ко мне с объятиями. Мои попутчики были потрясены, «а Андриуцу ты откуда знаешь, ты месяц в Днепре!» Разве объяснишь этим жалким не болельщикам, что такое настоящая дружба между истинными фанатами!

Картина 13.Как я изучал украинский язык.

Родился я в день похорон Сталина в славном городе Тбилиси. Под влиянием деда — беженца с Украины от голодомора, я считал себя ярым патриотом Украины и щирым украинцем. Тому способствовала и атмосфера грузинского национализма. В грузинской компании моих друзей меня могли представить: это русак. Но наш парень по нашим грузинским понятиям. Против русака я решительно возражал, и как — то показал случайно оказавшийся у меня с собой паспорт, где в пятой графе стояла надпись «украинец».

Ва, Витка, шен хахоли хар? И я был переведен на ступень выше в национальной иерархии. Мол, это тоже угнетенная русскими нация.

По окончанию вуза волею судьбы и своим желаниям я был занесен на Украину. Где скоро понял, что окружающие воспринимают меня не за украинца, а за какого-то москаля с грузинским акцентом! Надо было срочно приниматься за изучением родного языка. Я не стал размениваться на легкое чтиво, а купил 25 томов только что изданного Ивана Франка. Особенно меня порадовало, что это первая часть издания, готовятся к печати ещё 25 томов. Да, самоуверенно думал я, основы знаний получим на первых 25 томах, а добьём скептиков остальными 25 томами после их выхода.

Но меня ждало горькое разочарование. Какой бы том я не раскрывал, не мог осилить и половины страницы, за каждым вторым словом доводилось лезть в словарь, а добило меня слово «кип, ячка» оказалось это местное название нефти. Удрученный я пошел за советом к другу Саше Карасюку, уроженцу города Гадяча Полтавскрй губернии. Несмотря на свою странное отчество Ибрагимович, украинский он знал в совершенстве. Причём его классический полтавский прононс. Карасюк долго смеялся — пойми, мы, полтавчане, не понимаем этого австрияка, а ты тбилисский хахол надумал по нему украинский учить. Надо начинать с простого, слушать народную речь и набрать хотя бы немного словесного багажа, потом читать книжки по проще. Из соседнего кабинета доносился громкий диалог на чистейшем украинском языке, там опер Тарасенко эмоционально «колол» рецидивиста Косенко по кличке Мао Дзе-дун. О, пошли послушаем настоящую украинскую речь! Когда мы зашли, Косенко флегматично отвечал на угрозы Тарасенко: «ой, начальник! Що хошь мені роби, тільки в сраку не цілуй, бо я лоскоту боюся.» Обучение украинскому языку началось.

Валентина Тарасенко.

Картина 14.О вреде курения

Дорогой и любимый слушает!

В трубке раздался весёлый голос криворожского друга молодости Сани Тарасенко.

Кончай под Брежнева косить! Опять я дозваниваюсь к тебе с третьего раза, чего не берёшь телефон? Снова на балконе куришь!

Во-первых, не на балконе, а специально отведенном помещении для курения. Во-вторых, я тебе не какая-нибудь вертихвостка, чтобы каждые 60 лет менять свои привычки!

Кстати, ты недавно вспоминал полковника Зеленского? Помнишь, как он курил? Я, конечно, помнил. Самуил Израилевич (он же Семён Иванович) Зеленский, как все его называли, был заядлый курильщик. Фронтовик, прошедший всю войну от рядового до командира роты, награждённый двумя орденами «Красной звезды», был ранен в грудь. По этой причине жена ему строго на строго запрещала курить и бдительно следила, чтобы в его карманах не завелись сигареты. Поэтому каждый рабочий день у Семёна Ивановича начинался с того, что он «стрелял» у кого-нибудь сигарету, с наслаждением затягивался, и только потом приступал к своим обязанностям заместителя начальника отдела уголовного розыска города Кривого Рога. Запомнилась нам эта слабость потому, что периодически он покупал с десяток пачек сигарет, и раздавал своим «сигаретным» донорам. Причем помнил, кто курил «Приму», а кто «Родопи». После этого тут же «стрелял» очередную сигарету, строго выполняя наказ жены не иметь при себе сигарет!

Кстати, а почему он «полковник», спросил я Саню. Звучит конечно, красиво, но должность замнача отдела не предусматривала такого высокого звания.

А ты не помнишь? Это тоже целая история. Честно отслужив своё в розыске, подполковник Зеленский собирался на пенсию, когда пришло известие, что всем участником Великой отечественной войны, будут присвоены звания на ступень выше предусмотренных должностью. Узнав об этом, Зеленский был категорически против включения себя в представление на повышение звания. Ведь получив «полковника» он автоматически отсрочивал свой уход на пенсию на пять лет!

И вот, положив на поднос полковничью папаху, мы зашли в кабинет к Зеленскому с поздравлениями. Но вместо благодарности он с руганью выгнал нас, ведь заветная пенсия отступала ещё на пять лет! Он даже пнул ногой злополучный поднос с папахой!

Представить себе невысокого коренастого Семёна Ивановича пинающим поднос с папахой, я не мог и сказал Сане — ты уж ври, да не завирайся!

Но в целом история была правдивой…

Картина 15.Рыбалка на Маныче.

Ну, что едешь со мной на рыбалку, на Маныч?

Куда, куда? Оторопел я.

На Маныч. У тебя, что в школе по географии было? Ты что, Маныча не знаешь?

С географией у меня было хорошо. Я прекрасно знал, как граничат Европа и Азия — по Уральским горам, затем по Кума-Манычской впадине и по главному Кавказскому хребту. Одна беда была только в том, что река Маныч отстояла от реки Саксагань на 2 500 километров, и нужно было быть неисправимым авантюристом, коим был адвокат Владимир Семёнович Горбенко, чтобы так запросто засобираться на рыбалку на Маныч. Недавно он купил новенькую «Ниву» и ему не терпелось испытать её в серьёзном деле. Интересны были недолгие колебания Горбенко перед покупкой «Нивы». Поразмыслив вслух в нашем присутствии, он заключил, вездеход классный, надо брать. Да он неудобный, в салон надо забираться через откидные передние сиденья — заметили мы с моим неразлучным другом Карасюком. Да, это минус. Он поразмышлял недолго, и изрек:” Да, лазать на задние сиденья действительно неудобно. Но в конце концов не мне же лазать, я за рулём буду!»

Тебе хорошо так рассуждать, ты человек вольной профессии, адвокат. А мы люди подневольные, конторские служащие, кто нас отпустит, — грустно и с завистью вздохнули мы с Карасюком.

Через пару дней я случайно встретил жену Горбенко Любу.

«Витя, ты не знаешь, где Володька? А то мы с ним слегка повздорили, и он три дня уже дома не ночует!»

«Да он на рыбалку поехал, на Маныч. Что, он тебе ничего не сказал?»

«Не сказал, подлец.» И тут же поведала причину размолвки. Люба была значительно моложе Горбенко, и таким образом её мама, то есть тёща Горбенко, была ему ровесницей. Горбенко на дух её не переносил, и чётко сказал Любе, чтобы тещиной ноги в его доме не было. И вот нежатся они в постели, когда рано утром раздался звонок во входную дверь. Чертыхаясь, кого это принесло в шесть утра, Горбенко пошел открывать, через полминуты вернулся, лег возле Любы и сладко заснул. Спустя полчаса, Люба сквозь дремоту спросила: Володя, кто это приходил?

Да там мама твоя приехала, спокойно ответил Горбенко. Люба бросилась к дверям, открыла и увидела свою маму, сидящую на чемодане и думающую горькую думу о судьбе своей дочери.

Чтож ты верещишь Люба, я ей слова грубого не сказал!

Семейная жизнь у них была своеобразной. Раз Люба говорит ему с упрёком, что же ты, подлец не замечаешь, что я с тобой уже неделю не разговариваю. На что Горбенко ей резонно отвечает: а я, Люба думал, что наши отношения достигли высшей степени совершенства! Поэтому мы с Карасюком понимали, что он не хотел обидеть Любу, просто забыл ей сказать, что он уехал на рыбалку на Маныч.

Кстати, о забывчивости Горбенко. До Маныча он так и не доехал. Остановившись у своих друзей-греков в Горловке, он крепко отметил с ними встречу. Расставшись, они обусловили продолжение банкета в Донецке. Когда на следующий день встречавшие его друзья увидели Горбенко, выходящего из троллейбуса, они забеспокоились, а где же твоя новая машина, Володя? Тот замер, хлопнул себя ладонью по лбу: блин, я её в Горловке забыл! Да великие люди не лишены недостатков. А уж о величии Горбенко мы с Карасюком не сомневались. Глядели ему в рот благоговейно и внимали его речам. Выпускник высшей школы КГБ в Москве был направлен в особый отдел военной контрразведки в Чехословакии. Но всякая командировка, даже длительная, имеет свойство заканчиваться. И попал он, солнцем палимый, для прохождения своей дальнейшей службы в Стрый или Самбор. После европейских столиц Берлина, Праги и Варшавы в Стрыю Володя затосковал и решил увольняться из КГБ. Как и во всём остальном, он избрал для этого верный путь — начала косить под дурака. В общем, это было не трудно — какой нормальный человек добровольно хочет уйти из КГБ, и наконец его уволили. Благо высшая школа КГБ СССР, кроме знания иностранных языков (а Горбенко в совершенстве владел чешским, польским и словацким языками и сносно немецким) давала и высшее юридическое образовании. Поработав пару лет следователем прокуратуры в Горловке, он решил вернуться на свою историческую родину В Жёлтые Воды, где стал работать адвокатом. Но его мятущаяся душа не давала ему покоя. За свою длинную жизнь он был заведующим юридической консультацией, районным судьёй, председателем Терновского суда, снова адвокатом, арбитражным управляющим, возглавлял Криворожский Спецюст. Наконец он окончательно вернулся в адвокатуру и, не смотря на свои 78 лет бодро бегает по судам и тюрьмам, неся в массы благородное, высокое и вечное, дай бог ему здоровья!

В.С.Горбенко

Картина 16.Ухмылки правосудия

Заканчивались благословенные семидесятые. Начинали дуть если не ветры, то сквозняки свободомыслия. Чем меньше в магазинах становилось продуктов, тем больше становилось недовольных. В связи с удаленностью от центра наш Терновский район проводил своё ликующее первомайское шествие трудящихся, самостоятельно. Первого мая колонны проходили мимо самодельной трибуны выстроенной возле райкома партии, всё было очень чинно и торжественно. Ничто не предвещало несчастья. И вдруг аларм, тревога свистать всех наверх! В мирной колонне демонстрантов были обнаружены два врага. Один из них нес плакат с надписью: «Свободу профсоюзов от КПСС. Рабочим мяса!» Второй был ещё коварнее, потому что шел рядом и фотографировал протестанта. Беда была только в том, что плакатик был написан как курица лапой и крепился к двум не струганным держакам от лопат. То есть очень диссонировал с аккуратно написанными призывами к миру и коммунизму. Пройти им мимо трибуны не дали, они были замечены нашим бдительным замполитом Ткаликом, схвачены и скручены. По тревоге собрали всех следователей, приехал прокурор района пожилой и дико авторитетный фронтовик Ежов. В райотделе стояла тишина как при покойнике, поэтому хорошо был слышан бас Ежова, который всем звонившим начальникам рассказывал, что состава преступления лично он в их действиях не видит и санкцию на арест не даст. Если комитетчики считают, что это антисоветская агитация и пропаганда, пусть забирают дело к себе и делают с ним что хотят. Кто-то сверху ему предлагал: вы возбудите дело по хулиганству, арестуйте их, а там посмотрим. Подтянулась тяжелая артиллерия в виде начальника следственного управления области Малиновского, который тоже состава преступления в их действиях не находил. Малиновский слыл либералом, особенно после того случая, как завизировал моё постаовление о продлении срока следствия и ареста по одному уголовному делу, прислонив его просто к стенке. Дело было так. Увидев меня в коридоре областного УВД, и узнав к моему удовольствию в лицо, хотя мы встречались с ним всего один раз, спросил, что тут Терны делают. Я ответил, что бегаю с постановой о продлении.

Кто корректировал постановление? Марченко — ответил я, Ну раз Марченко, давай сюда. Взяв у меня бумаги, он прислонил их к стене и, не читая, поставил свою размашистую подпись. Марченко был в большом авторитете как следователь не только у меня, но как выяснилось и у Малиновского…

Даже трусоватый начальник следствия Бойко подал свой голос, мол дело не нашей подследственности и вести его мы категорически не будем. Всё решил звонок с каких-то заоблачных высот. Было дано указание Малиновскому немедленно возбудить уголовное дело по хулиганству, а Ежову не выёживаться и немедленно дать санкцию на арест. Только Бойко упрямо запищал: «давайте письменные указания». Малиновский вздохнул, погрустнел и написал на титульном листе: «возбудить уголовное дело по ч.2 ст.206 УК Украины (хулиганство), в качестве меры пресечения избрать содержание под стражей». Нам его даже стало немножко жалко. Потому что на глазах рушился миф о бесстрашии Малиновского перед начальством. Напоследок он пообещал Бойке забрать дело в область и всучить комитетчикам. Прошло два дня, страсти улеглись, наступили серые будни. Дело у Бойко никто не забрал и надо было писать постановление о привлечении в качестве обвиняемого. Составление этого основного процессуального документа проходило таким образом. Через каждые полчаса обычно корректный Бойко выбегал в коридор, грыз ногти и орал благим матом: «подлецы, мерзавцы, заставили возбудить дело! Что я им напишу — с особой дерзостью изготовили преступный плакат? С исключительным цинизмом несли его над головой? а тот, что фотографировал, какого уголовно наказуемого беса совершил?» Наконец мы собрались все вместе и посоветовали шефу не «париться» и написать как бог на душу положит. Всё равно его никто читать не будет, а сделают как им надо. Бойко послушался, но в результате получилась такая херня, что стыдно было второй раз перечитывать. Дело никакие комитетчики, привыкшие загребать жар чужими руками, разумеется себе не взяли. Прокурор, воротя нос, подписал обвинительное заключение. И пошло оно, солнцем палимое, в суд. И хотя судьи устроили настоящую вакханалию по придумыванию причин, почему именно он не может рассматривать это дело, в конце концов «фотограф» получил свою «двушечку», а автор идеи два с половиной года лишения свободы. Дальнейшая судьба этих парней мне не известна… Только злополучный плакат ещё долго пылился за сейфом.

Картина17.Ну и хрен с вами!

Райцентр Петрово Кропивницкой области.

Слушай, у тебя нет знакомых в петровской конторе? спросил меня мой новоиспеченный приятель адвокат Горбенко. А то тут петровские гаишники забрали права у одного парня, надо ехать выручать!

В том месте, по дороге Севгок-Жёлтые Воды в районе села Ганивка на территорию Днепропетровской области клином врезалась область Кировоградская, а именно её Петровский район. Петровских гаишников было хлебом не корми, как дать постоять тут, вылавливая жирных севгоковских карасей, что они и делали с превеликим удовольствием.

Знакомых ментов в Петровом у меня не было, но всё же я согласился с ним поехать, чтобы, как выразился Горбенко, работать на обаянии. Для обаяния мы взяли трёхлитровый бутылёк самогона и отправились в путь.

Сказать, что меня поразил Петровский райотдел, это значит ничего не сказать! Располагался он в двух больших глинобитных хатах, стоявших вплотную одна возле другой, и составлявших как бы одно целое. Но прогресс был неостановим, так что крыта она была не очеретом, а черепицей. В каждой половинке стояла круглая чугунная печь, огонь в печах поддерживал бойкий старшина, внутри райотдела было тепло и уютно.

А что они так и топят дровами — задал я бестактный вопрос Горбенко.

Ну почему же только дровами, изредка подтапливают и сушёным кизяком — сразил меня наповал Горбенко. Я никак не мог представить себе, что в середине двадцатого века милиция отапливалась сушёным коровьим говном!

Старшина-печник подсказал нам где найти искомого гаишника, ехать с нами в кабак он отказался, но легко обменял мзду на водительские права клиента Горбенко. Но ресторан в нашей программе отменен не был, и Горбенко повёз меня в ресторан, чтобы во всей красе ознакомить с украинской глубинкой.

Конец ознакомительного фрагмента.