Оллвард. Разрушитель миров

Виктория Авеярд, 2021

Холодная тьма сгустилась над Оллвардом. Даже Корэйн, скрывшаяся ото всех в портовом городке на побережье Долгого моря, явно чувствует ее дыхание. Вскоре истина откроется девушке: она последняя, кто остался в живых из рода Древнего Кора, – единственная надежда этого мира. Лишь ей под силу спасти империю от разрушения. Но Корэйн теперь не одна. С наступлением темноты к ней присоединятся новые союзники: ОРУЖЕНОСЕЦ, вынужденный выбирать между домом и честью. БЕССМЕРТНЫЙ, жаждущий отомстить тем, из-за кого он нарушил обещание. УБИЙЦА, кровожадная хищница, изгнанная из Гильдии. ВЕДЬМА, чья привычка говорить загадками скрывает дар прорицания. ФАЛЬСИФИКАТОР, за плечами которого темное прошлое. ОХОТНИЦА ЗА ГОЛОВАМИ в предвкушении новой крови. Вместе они должны противостоять жестокому врагу, непобедимому и исполненному решимости сжечь все королевства дотла. А также победить армию, которой свет еще не видывал.

Глава 3. Между драконом и единорогом

— Корэйн —

После двух стаканов вина голова Корэйн пошла кругом. Перед внутренним взором девушки проносились прекрасные, далекие от Лемарты земли. Города, ютившиеся на скалах Джида, — страны налетчиков. Нкон и Залив Чудес. Алмасад — огромный айбалийский порт, где швартовались корабли самого могучего флота во всем мире…

Она помотала головой и отодвинула стакан, скользнув рукой по знакомому, заляпанному жиром столу в уголке «Морской королевы». Трактир получил это название задолго до рождения капитана ан-Амарат, но завсегдатаям нравилось делать вид, что он назван в ее честь.

Мелиза вела себя так, словно это было правдой. Она удобно расселась в углу, прижавшись спиной к стене и озаряя своей улыбкой весь зал. Пламя свечей отражалось в ее волосах, и создавалось впечатление, что их украшают огненные рубины. Кастио сидел у входной двери в окружении моряков и горожан. Теперь, когда Мелиза вернулась, ему не было необходимости нянчиться с Корэйн. Он держал в руке полупустой стакан и слегка покачивался, прикрыв искристо-голубые глаза. Моряки тоже усиленно налегали на вино и эль. Их голоса наполняли общий зал, а загорелые, бронзово-коричневые тела едва умещались в узком пространстве. Большинству из них не помешало бы помыться, но Корэйн это ничуть не беспокоило. Проводить вечер в компании вонючих моряков было гораздо приятнее, чем снова сидеть в одиночестве.

Корэйн наблюдала за ними. «Бурерожденная» привезла домой двух новичков — белокожих братьев-близнецов из Джида. Они выглядели не старше ее, но были рослыми и широкоплечими: давала о себе знать кровь джидийских налетчиков.

«Двое заняли места четверых, что уже не вернутся», — подумала Корэйн. Перед ее глазами проплыли лица, которые ей было уже никогда не увидеть.

Четыре моряка погибли.

Она сделала вдох, собираясь с мыслями. Вино в ее желудке придавало ей храбрости.

— Мама…

— Объяви, что мы ищем гребцов, — перебила ее Мелиза, вращая в пальцах стакан.

Этот приказ застал Корэйн врасплох. Она озадаченно моргнула.

— У нас есть еще две недели, прежде чем придет время готовиться к новому плаванию. К тому же для него должно хватить тех гребцов, что у нас уже есть.

Короткие паруса, спокойные воды, легкие и быстрые маршруты вдоль берегов. Корэйн прекрасно знала, какие плавания предстоят «Бурерожденной», и планировала их со всей тщательностью, на которую была способна. Летом корабль подстерегает меньше опасностей. Это хорошее время для обучения.

Улыбка соскользнула с губ Мелизы, словно сорванная маска.

— Нужны люди с сильными спинами, умеющие держать ритм. И чтобы не ныли из-за пустяков.

— Куда вы собираетесь плыть? Когда отправляетесь?

Изменения в графике увеличивали риск и грозили обернуться ошибками. А также рушили все ее планы.

— Ты что, из дочери превратилась в мою мать? — Мелиза шутила, но в ее голосе звучали стальные нотки. — Просто набери хороших ребят. Мне не нужны пучеглазые идиоты, которые только и знают, что мечтать о приключениях, гоняться за сказками о Веретенах или бороздить Долгое море в поисках славы.

Щеки Корэйн загорелись.

— Мама, куда вы плывете? — потухшим голосом спросила она.

— Слишком уж часто они умирают, да еще и успевают разочароваться в жизни, — закончила Мелиза, пригубив вино.

— С каких пор тебя заботит гибель моряков? — выпалила Корэйн себе под нос. Эти глупые, несправедливые слова оставили у нее во рту привкус горечи, и она тут же пожалела, что не может взять их назад.

— Она заботила меня всегда, Корэйн, — холодно произнесла Мелиза.

— Куда вы плывете?

— Ветра нам благоволят.

— Через месяц они будут благоволить вам не меньше.

Мелиза посмотрела в окно, в сторону невидимого отсюда моря, и Корэйн ощутила себя брошенной.

— Раширский джайя наконец испустил дух, оставив своих шестнадцать сыновей воевать за право взойти на трон. Некоторые говорят, что он умер от старости или из-за болезни. Другие считают, что его убили. Как бы то ни было, этот конфликт нам выгоден. Он открывает нам новые возможности, — твердо и быстро проговорила Мелиза. Как будто достаточно было всего лишь озвучить эти слова, чтобы они стали правдой.

Карта мира вспыхнула в голове Корэйн вихрем из голубых, зеленых и желтых пятен. Знакомые моря и побережья, реки и горы, границы и королевства четко проступили перед ее внутренним взором. Она ни разу не видела этих мест своими глазами, и все же многое о них знала; ее нога никогда не ступала на чужие земли, но она слышала о них бессчетное множество раз. Ее мысли легко преодолевали расстояния, перенося ее из Лемарты к невиданным красотам далекой страны: Тигровому заливу, Вселесью и хребтам Снежной короны. Она попыталась представить Джирхали — великолепную столицу Рашира, город бледно-зеленого песчаника и шлифованной меди. Но здесь воображение Корэйн было бессильно.

— Кратчайший путь до берегов Рашира составит не меньше четырех тысяч миль, — выдохнула она, открывая глаза.

Перед ней остались лишь очертания карты. Ее мать, хотя и по-прежнему сидела рядом, душой уже была далеко за пределами досягаемости.

— Если вам повезет с попутным ветром и течением, если вы не попадете в бурю или в какую-нибудь неприятность… Плавание займет не один месяц — и это в лучшем случае. — Корэйн осеклась. — Если вы вообще вернетесь.

Это опасная авантюра. Совершенно не то, что мы планировали.

Мелиза не шелохнулась.

— Нам представился отличный шанс. Подготовь корабль. Мы выплываем через три дня.

«Так скоро», — с горечью подумала Корэйн, сжимая пальцы на краю стола.

— Я должна у тебя спросить…

— Не стоит, — даже не моргнув, оборвала ее Мелиза и снова поднесла к губам стакан.

В груди Корэйн вспыхнула злость, прогоняя страх прочь.

— Но зимой ты говорила…

— Зимой я не давала тебе никаких обещаний.

Ее слова прозвучали так же окончательно, как стук захлопнувшейся двери.

Корэйн стиснула зубы и призвала на помощь всю свою силу воли, чтобы не выбить стакан вина из руки матери. В ее ушах стоял звон, заглушавший все звуки, кроме голоса Мелизы и ее отказа.

«Ты знала, что она скажет, — думала Корэйн. — Знала и поэтому хорошо подготовилась. Ты сможешь отвоевать свое право».

— Сейчас я на год старше, чем была ты, когда впервые отправилась в море.

Корэйн старалась вести себя так же, как моряки «Бурерожденной». Уверенно, решительно, профессионально. Многие люди считали ее именно такой. Очень многие, но только не мать.

Мелиза сжала зубы.

— Этот выбор сделали за меня.

Ответ Корэйн не заставил себя ждать — эта стрела уже давно была вставлена в лук и готова к полету.

— Я буду приносить больше пользы, если ты возьмешь меня на борт. Там я смогу собирать больше информации, смогу торговаться и давать советы. Вспомни, как обстояли дела «Бурерожденной» до того, как я начала вам помогать. В команде не было порядка. Вы плавали бесцельно, едва сводили концы с концами и выбрасывали за борт половину грузов, потому что не могли найти покупателей.

Корэйн изо всех сил старалась говорить разумно, а не молить мать об одолжении. Мелиза не шевелилась и не мигала; казалось, она даже не слушает.

— Я разбираюсь в морских картах не хуже Кайрима или Сириллы. Я могу быть полезна, особенно в таком долгом и дальнем плавании.

«Ты ведешь себя глупо, уподобляясь ребенку, который выпрашивает любимую игрушку. Взывай к разуму. Приводи логичные аргументы. Она знает тебе цену, знает и не может этого отрицать».

Корэйн сделала вдох, пытаясь привести в порядок мысли, и продолжила говорить.

— Если я поплыву с вами, ваши доходы как минимум утроятся. — Корэйн сжала ладонь в кулак, не убирая ее со стола. — Я могу это гарантировать. И я даже не потребую свою долю!

Корэйн не исчерпала свои аргументы: она могла перечислить еще множество выкладок и привести ряд суровых фактов, от которых нельзя будет отмахнуться. Но Мелиза лишь смотрела на нее ничего не выражающим взглядом.

— Я уже приняла решение, Корэйн. Даже воля богов не способна его изменить, — произнесла Мелиза. В ее голосе тоже появились умоляющие нотки. — Любовь моя, ты даже не представляешь, о чем меня просишь.

Корэйн прищурила черные глаза.

— А мне кажется, что представляю.

Внутри Мелизы что-то рушилось, словно в ее сердце грозила обвалиться какая-то стена.

— Я хорошо выполняю свою работу, мама, — безжалостно продолжала Корэйн. — А моя работа заключается в том, чтобы слушать, размышлять, делать выводы и предугадывать последствия. Ты думаешь, местные не обсуждают тебя и твою команду?

Она указала подбородком на гомонящую компанию, которая занимала остальную часть зала.

— Думаешь, они не знают, чем вы занимаетесь, когда выходите в море?

Мелиза наклонилась вперед так быстро, что Корэйн едва не упала со стула.

— Да, мы преступники, — прошипела она. — Мы обходим королевские законы. Мы перевозим грузы, которые другие не хотят или не могут перевозить. В этом и заключается суть контрабанды. И это опасное занятие. Тебе это известно с самого детства.

Этот монолог тоже не стал для Корэйн неожиданностью. Мелиза ан-Амарат произносила еще одну заготовленную ложь.

— Мой род деятельности сопряжен с риском, и это факт, — продолжала женщина. — Я подвергаю свою жизнь опасности каждый раз, когда мы поднимаем паруса, и все присутствующие в этом зале — тоже. Я не стану втягивать в это тебя.

— А как насчет новичков-джидийцев? Они ведь выжили, разве не так? — поинтересовалась Корэйн холодным, отрешенным тоном. В трактире белокожие близнецы казались перепуганными кроликами, попавшимися в капкан.

Мелиза бросила на них недовольный взгляд.

— Они вступили в команду в Джидаштерне. Бежали из какого-то забытого богами места, потому что там началась межклановая война.

Снова ложь. Корэйн смерила мать взглядом, надеясь увидеть ее насквозь. Надеясь, что Мелиза поймет, что ее видят насквозь.

— Они выжили, хотя на вашем пути по Зоркому морю наверняка встретился не один корабль. С парнями ничего не произошло, пока ты брала эти корабли на абордаж, обчищала трюмы и пускала их на дно.

— А вот сейчас ты не права, — огрызнулась Мелиза, едва не брызжа слюной. — Пусть у тебя есть гора таблиц и списков, это не значит, что ты знаешь, каков мир на самом деле. Джидийцы больше не совершают набегов. В Зорком море происходит что-то неладное. Эти парни спасались бегством, и я дала им убежище.

«ВРАНЬЕ», — прокричала Корэйн у себя в голове, чувствуя, как каждая ложь вонзается в ее сердце, подобно лезвию ножа.

— Ты контрабандистка, — произнесла она, стуча ладонью по столу. — Ты нарушаешь законы всех королевств отсюда до устья Раширы. Ты промышляешь пиратством, капитан ан-Амарат. Тебя боятся по всему Варду, так как люди знают, что происходит на кораблях, которые ты преследуешь и уничтожаешь.

Корэйн придвинулась к столу, наклонившись так близко к матери, что они едва ли не касались друг друга носами. Мелиза сбросила привычную маску и больше не улыбалась.

— Не притворяйся, что тебе стыдно. Я знаю, кто ты, мама. Знаю, кем тебе пришлось стать. Мне давно обо всем известно, и я принимаю в этом участие сколько себя помню, независимо от того, веришь ты в это или нет.

В другом конце зала раздался звон разбившегося стакана, за которым последовал раскат громогласного смеха. Ни мать, ни дочь не вздрогнули и не обернулись на звук. Между ними разверзлась пропасть, заполненная лишь тишиной и тоской.

— Это не прихоть, — голос Корэйн сорвался под грузом безысходности. — Мне необходимо уехать отсюда. Я больше не могу здесь оставаться. Мне кажется, что мир прорастает сквозь меня.

Корэйн потянулась к матери, но та убрала руки со стола.

— Мама, я чувствую себя так, будто меня похоронили заживо.

Капитан ан-Амарат встала, не выпуская стакан из руки. Ее неподвижность была непривычной и не предвещала ничего хорошего, словно спокойные воды перед бурей. Корэйн приготовилась к новому потоку лжи и оправданий.

Но Мелиза даже не стала пытаться.

— Мой ответ навсегда останется неизменным. Нет.

«Не теряй голову», — отругала себя Корэйн, вскочив со стула и сжав кулаки. Капитан ан-Амарат замерла на месте, сверля дочь непреклонным, недовольным взглядом.

Под кожей Корэйн забурлило отчаяние. Она ощущала себя волной, разбившейся о берег и превратившейся в пену. «Не теряй голову», — повторила она себе, но на этот раз внутренний голос звучал тише и как будто бы издалека. Она впилась ногтями в свои ладони, чтобы, ощутив боль, вернуться в реальность.

— Ты не можешь принимать решения за меня, — произнесла она, сдерживаясь из последних сил. — Я не прошу тебя о разрешении. Если ты не возьмешь меня в команду, я найду другого капитана, который примет меня. Того, кто поймет мою истинную ценность.

— Ты не сделаешь ничего подобного.

Мелиза швырнула стакан о пол. Ее глаза загорелись изнутри, грозя сжечь весь мир до основания. Она схватила дочь за воротник, и в ее жесте не было ни следа материнской нежности. Моряки не обращали на них никакого внимания.

— Посмотри по сторонам, — прошипела она на ухо дочери.

Корэйн потрясенно застыла на месте, не в силах пошевелиться.

— Это мои моряки. Они убийцы, все до одного. Посмотри на нас, Корэйн.

Сглотнув комок, она подчинилась.

Команда «Бурерожденной» была своего рода семьей. Все моряки были похожи друг на друга: руки, покрытые шрамами, обожженная солнцем кожа, выцветшие волосы, крепкие мышцы. Несмотря на разницу в происхождении, все они казались братьями и сестрами. Они пили, сражались и мошенничали словно один человек и делали это под общим флагом, объединенные мачтами корабля и приказами ее матери. Сейчас Корэйн видела их такими же, какими знала всегда: громкими, пьяными, преданными. Но в ее ушах до сих пор эхом звучало материнское предостережение: «Они убийцы, все до одного».

Ничего не изменилось, но в то же время ничего уже не было прежним.

Ее глаза затуманились, и она увидела моряков так, как видел их весь мир. Они предстали перед ней такими, какими становились на борту корабля. Они не были ни семьей, ни друзьями. Корэйн ощущала себя добычей в логове хищников. На бедре Эйджера поблескивал нож в полруки длиной. Сколько глоток он перерезал? Великан-джидиец держал за руку их штурмана — златовласого, одноглазого Кайрима. Корэйн не имела понятия, при каких обстоятельствах он потерял глаз. Куда бы она ни смотрела, она видела знакомые лица, но сейчас они казались ей совсем неизвестными, да и к тому же отстраненными и опасными. Симеон, красивый молодой парень с гладкой, как черный камешек, кожей, примостивший топор недалеко от своих ног. Бриджитт с ревущим львом, вытатуированным на фарфоровой шее. Гарира, обладатель бронзовой кожи и бронзовой копны волос, в неизменной кольчуге, которую он не снимал даже на борту корабля. И так далее, и тому подобное. Эти люди гордились шрамами и оружием, привыкшие к жестокостям Варда и его морей. На самом деле она вовсе их не знала.

Сколько потопленных кораблей и убитых моряков на счету моей матери? Ей хотелось задать этот вопрос. Ей не хотелось слышать ответ. «Но ты и так прекрасно знала, чем они занимаются, — сказала себе Корэйн. — Именно этого мать и добивается. Она хочет запугать тебя, чтобы ты осталась на берегу. Чтобы жила в одиночестве в тихом городишке на краю света, словно кукла на полке, чей единственный страх — это запылиться».

Корэйн закусила губу, заставляя себя сохранять спокойствие и не отводить взгляд. Комната была полна зверей в человеческом обличие с когтями, выкованными из стали. Стоило приглядеться, и она могла бы рассмотреть на их руках кровь. Точно так же, как и на своих собственных.

— Все они убийцы, — повторила Мелиза, не ослабляя хватки. — И я тоже. Но ты — нет.

Корэйн сделала судорожный вдох, чувствуя, как слезятся глаза. Она винила в этом висевший в воздухе дым.

— Тебя кажется, что ты не питаешь никаких иллюзий, Корэйн, но на самом деле они по-прежнему затуманивают твой взор. Избавься от них. Увидь нас такими, какие мы есть и какой тебе никогда не стать.

Мелиза пронзала дочь взглядом, которому добавляла выразительности черная краска, подчеркивавшая ее глаза. Когда женщина продолжила, ее голос смягчился.

— Для такой жизни тебе не хватит характера, любовь моя. Поэтому ты останешься здесь.

Никогда еще Корэйн не было так одиноко. Никогда еще она не ощущала себя такой чужой в единственной семье, которую знала. Тебе не хватит характера. Эта жизнь не для тебя. Когда Мелиза отпустила ее воротник, Корэйн показалось, что она падает и что ее уносит прочь незримое течение — холодное, жестокое и страшно несправедливое. В ее крови загорелся огонь.

— По крайней мере, моему отцу хватило благородства бросить меня лишь однажды, — произнесла Корэйн холодным тоном, обнажив зубы, и заставила себя отойти от Мелизы на несколько шагов. — Ты же бросала меня тысячу раз.

* * *

Корэйн позволила себе сломаться, только когда добралась до прибрежных скал. Она кружилась на месте, глядя на горизонт во всех направлениях. Над водой. За холмами, поросшими кипарисовыми рощами и пересеченными лентой древней дороги. Больше всего на свете ей хотелось ощутить границы известного ей мира; прутья клетки, которую мать никогда не позволит ей покинуть. Долгое море, которое Корэйн всегда воспринимала как друга, стало ее мучителем, раскинув под звездным небом свои нескончаемые воды.

Она отталкивает меня даже теперь. Несмотря на то, что знает, как ужасно я себя здесь чувствую.

Я думала, что из всех людей именно она способна понять.

Но Мелиза не смогла, не стала, не захотела этого делать.

Где-то глубоко Корэйн знала, в чем дело: она отличалась от других, была на них не похожа. Их разделяла пропасть.

Недостойная, нежеланная дочь.

Потерянная в потоке жизни.

И на это была причина. Изменить ее Корэйн не могла.

— Не хватит характера, — сплюнула Корэйн, поддевая носком сапога дорожную грязь.

Над ее головой, подмигивая, мерцали звезды, надежные и верные. Созвездия были для Корэйн старыми друзьями, скрасившими ей не одну одинокую ночь. Будучи дочерью контрабандистки — пиратской дочерью, — она отлично ориентировалась по звездам и могла с легкостью их перечислить. Это ее успокаивало.

Большой дракон взирал на Сискарийское побережье, грозя проглотить яркую Северную звезду. За спиной Корэйн прильнувшая к гавани Лемарта сияла, словно еще одно созвездие, призывая девушку вернуться домой. Но та упорно шла вперед, пока на склоне холма не проступили очертания старого белого домика.

Я совершила глупость, упомянув отца. Теперь вдобавок ко всему прочему мама станет вновь и вновь заговаривать о человеке, которого мы едва знали, не сообщая ничего полезного и лишь расстраивая нас обеих.

Корэйн любила жить согласно плану, вести списки задач и расставлять приоритеты. Теперь у нее не осталось ничего. Мысль об этом действовала ей на нервы.

«Жизнь в Лемарте не так ужасна, — думала она, перечисляя в голове непреложные истины. — Моя участь вполне терпима. Мать любит меня, — в этом Корэйн не сомневалась. Мне повезло. Оллвард огромен; на его просторах людей поджидает множество опасностей и рисков. Голод, войны, болезни, всевозможные лишения. Здесь ничто из этого меня не коснется».

— Это хорошее место, — сказала она себе, оглядываясь на гавань. — Я должна быть довольна.

«И все же не могу. Что-то внутри меня отказывается пускать корни».

На горизонте замерцали звезды: то восходил Единорог. Они с драконом сражались каждый год, столетиями преследуя друг друга по небосклону. Драконы давно вымерли, но ходили легенды, что единороги по-прежнему жили в защищенных поселениях легендарных Древних и скакали по далеким степям и песчаным дюнам. Корэйн не верила в эти истории, однако ей нравилось гадать, могут ли они оказаться правдой. Но, если я останусь здесь, как я смогу узнать наверняка?

Две тени, возникшие на дороге, вырвали ее из плена печальных размышлений. Корэйн вздрогнула, осознав, что на скале есть кто-то, помимо нее.

Путники стремительно приближались. Они шли настолько тихо, что это казалось невозможным: ветер шелестел в траве громче, чем их шаги. На обоих были черные, как ночь, мантии и капюшоны. Одна фигура, маленькая и подтянутая, двигалась петляющей походкой. От другой, намного превосходящей первую по росту и сложению, не доносилось ни единого звука. Для такого рослого человека это было поразительно.

Корэйн шагала вперед. Они подошли уже слишком близко, и убегать не было смысла. Даже если ей и хотелось избежать этой встречи, теперь стало уже слишком поздно. Она вспомнила про нож, спрятанный за голенищем сапога. Ей никогда не приходилось им пользоваться, но мысль о нем слегка успокаивала.

— Добрый вечер, — пробормотала она, отходя в сторону, чтобы уступить им дорогу.

Вместо того чтобы пройти мимо, они остановились, замерев плечом к плечу. Ну, или если точнее, плечом к груди. Один из них был не меньше шести с половиной футов ростом и возвышался над другим, словно башня. Теперь, когда их разделяло совсем небольшое расстояние, Корэйн видела, что это широкоплечий, хорошо сложенный мужчина. Он держал спину прямо, как воин, а из-под его мантии проступали очертания рукояти меча. Капюшон скрывал большую часть его лица, но даже в темноте Корэйн видела шрам, протянувшийся по его бледной щеке. Рваный, влажный и… еще не успевший зажить до конца.

У Корэйн заныло в животе. «Тебе не хватит характера», — снова зазвенел у нее в голове голос матери.

— Порт находится позади вас, друзья, — произнесла она. — Эта дорога ведет в Тириот.

— Мне нечего искать в Лемарте, — донесся из-под капюшона голос мужчины.

Сердце Корэйн пронзила игла страха. Она сделала шаг назад, отстраняясь от незнакомца, но он тут же сдвинулся вперед — слишком стремительным, слишком плавным движением. Вторая фигура не шевелилась, словно свернувшаяся на обочине змея, в любой момент готовая сделать смертельный выпад.

— Не подходите ко мне! — выкрикнула Корэйн, рывком достав из сапога кинжал и взмахнув им перед путниками.

К ужасу Корэйн, мужчина устремился вперед. Девушка сжала кинжал в кулаке, приказывая себе сражаться, но вместо этого застыла на месте, не в состоянии сдвинуться ни на дюйм. «Тебе не хватит характера», — пророкотало в ее голове, и она приготовилась, что сейчас ощутит удар.

Но мужчина не собирался нападать. Вместо этого он опустился перед ней на колено и, выхватив позолоченный клинок, поставил его острием к земле. Корэйн удивленно разглядывала серебряную рукоять и крепкую сталь. Незнакомец склонил голову и откинул капюшон, обнажая копну светлых волос и прекрасное лицо, одна сторона которого была обезображена шрамами. Кромка его мантии была украшена необычным узором из оленьих рогов, вышитых серебряной нитью.

— Умоляю вас о прощении и милосердии, Корэйн ан-Амарат. — мягким голосом произнес он. Его зеленые глаза сверкнули, но он тут же опустил взгляд.

Корэйн моргнула, переводя взгляд с одного путника на другого. К ее страху добавилась изрядная доля замешательства.

Наконец второй человек усмехнулся, и Корэйн разглядела под капюшоном женский подбородок. Путница скрестила руки на груди. На каждом ее пальце была вытатуирована черная полоска, тянувшаяся от костяшки к ногтю. Этот узор казался Корэйн знакомым, но она не могла вспомнить наверняка.

— Ты пытался запугать девчонку до смерти или просто не умеешь общаться со смертными? — протянула женщина, упираясь взглядом в спину своего спутника.

Со смертными. Голова Корэйн пошла кругом.

Он скрипнул зубами.

— Еще раз прошу вас меня простить. Я не намереваюсь вас убивать.

— Что ж, уже хорошо, — пробормотала Корэйн, бессильно уронив руку, сжимавшую кинжал. — Кто вы такой?

Не успев договорить, она уже догадалась, каков будет ответ. В ее памяти всплыли обрывки детских сказок и моряцких историй. Он Древний. Бессмертный, рожденный погасшими Веретенами. Нестареющий и совершенный сын утраченного мира.

Ей никогда раньше не доводилось видеть Древнего. Даже ее мать ни разу в жизни не встречала ни одного из них.

Бессмертный разогнул шею, и звезды озарили его образ. Что-то поранило — нет, изорвало — левую половину его лица, оставив неровные, бугристые шрамы ото лба и до самой шеи. Взгляд Корэйн задержался на них, и Древний снова уронил голову на грудь.

«Его терзает стыд», — поняла Корэйн. Почему-то эта мысль немного ее успокоила.

— Так кто же вы? — повторила она свой вопрос.

Древний сделал тяжелый вдох.

— Я Домакриан из Айоны, племянник самой Правительницы, ведущий свой род из Утраченного Глориана. Я последний оставшийся в живых Соратник вашего отца, и я пришел просить вас о помощи.

Рот Корэйн распахнулся от изумления, молнией пронзившего ее тело.

— Что? — только и смогла произнести она.

— Я хотел бы рассказать вам историю, миледи, — проговорил он. — Если вы соизволите меня выслушать.