Моя по праву

Виктория Волкова, 2022

– У нее ребенок? – листая досье, роняю отрывисто. – Да, сын, – кивает помощник и добавляет чуть тише. – Почти год ему. Год? А значит может быть моим… Почему я только сейчас решил проследить за Владой? Я старался не думать о ней, вырвать из сердца все воспоминания. Она предала меня. Дважды. Сначала слила врагу важную информацию, а затем поссорила с братом. Бегло просматриваю фотки. Славный мальчишка. На меня похож… – Подгони машину, – приказываю помощнику. – Поедете к ней? – За своим сыном, – отрезаю холодно. – Если у Влады есть хоть капля ума, она согласится на мои условия.

10. Ты сам себя обокрал, Слава

— Ты хоть поспала? — спрашивает меня за завтраком Галя.

— Ни одной минуточки! — заявляю я торжественно. Хитрым взглядом скольжу по Черкасовым.

— Давай, лисица, рассказывай, — улыбается мне Маркус и добавляет ворчливо: — Если о Славке страдала, лично в угол поставлю.

— Сочиняла, — каюсь как на духу. Поправляю ложку в ручке сына. Малыш, не обращая внимания, продолжает задумчиво возить ей по тарелке.

— Ты бы докормила, — кивает на манное безобразие Галина.

— Пусть устанет, — смеюсь я.

— Влада, — рыкает Черкасов. — Не томи. Что там у тебя получилось.

— Медленная лирическая, — шепчу я, прикрывая рот рукой. — Но кажется неплохо.

— Я хочу послушать перед отъездом, — решительно заявляет Черкасов. — Галя, мы все собрали?

— Все, кроме тебя, — в привычной манере отмахивается Галина и предлагает с улыбкой: — Идите уже в студию. Я сама Сашеньку докормлю.

— Успеем, — морщит нос Марк и добавляет со вздохом: — Жаль, ты с нами не едешь, Влада. Я там истоскуюсь по Санечку.

— Пусть подрастет, — замечаю я тихонько. Брать на гастроли годовалого малыша не хочу. Бессмысленная затея. Но прекрасно понимаю Галю и Маркуса. Ну как можно прожить даже один день без этого сладкого мальчишки?

С самого рождения Сашеньки Черкасовы относятся к нему как к родному внуку. Маленький диктатор спокойно дергает за волосы известного дирижера и преспокойно засыпает на руках его жены. Для моего сына эти двое — самые близкие родственники. А вот родной отец оказался совершенно посторонним человеком.

Вздрагиваю, вспомнив Ростислава. Даже не верится в такую скоропалительную развязку. Приехал, потусовался и вернулся обратно.

Как-то это не похоже на Градова… И до сих пор в голове не укладывается.

Все закончилось? Правда? Живем дальше?

Задумавшись, кормлю сына. И даже чувствую некоторое разочарование. Неужели Ростислав ни разу не навел справки. Не узнал о Сашеньке? А если знает, но ему наплевать?

Не нужны мы ему. Не нужны.

Прикусываю губу, стараясь справиться с нахлынувшей обидой.

«Не думай о нем!» — приказываю я самой себе. И охаю от неожиданности, когда маленькая пухлая ладошка со всего размаху бьет по каше. Манная жижа разлетается на скатерть, мне на лицо. Попадает на руку Марку.

— Это что такое? — сержусь я.

А Черкасов смеется.

— Дайте пацану взрослую еду! Правда, Санечек?!

— Рано еще, — кудахчет Галина, вытирая мокрой салфеткой маленькую ручонку.

— Пей сок и пойдем музыку слушать, — велит дедушка Маркус. Придвигает малышу бутылочку с соком. Ребенок жадно пьет… Ставит бутылочку со стуком на стол.

— Готово? — спрашивает его Марк и тут же подхватывает на руки. — Галя, Влада, что вы копаетесь? — приказывает нам ворчливо.

Так гуськом и идем в студию, располагающуюся тут же на первом этаже.

Марк с Сашенькой на руках усаживается в высокое кожаное кресло, Галина устраивается на диване. А мне ничего не остается, как сесть за пульт управления и включить проигрыватель. Из многочисленных колонок струится завораживающая мелодия. Легкая, нежная и немножко игривая.

Черкасов слушает внимательно. Словно полностью погружается в музыку и пытается разложить мелодию на отдельные ноты.

Старая школьная привычка. Я знаю.

Кошусь на него, ожидая вердикта. Сейчас разнесет в пух и прах.

Пальцы маэстро барабанят в такт по подлокотнику. Марк даже не замечает, как ослабляет хватку. Зато моего сына дважды просить не нужно. Воспользовавшись моментом, малыш соскальзывает с кресла и на нетвердых ножках ковыляет сначала к дивану, а потом ко мне.

Подхватываю ребенка на руки. Целую в макушку. Вдыхаю самый родной запах и мысленно обращаюсь к Ростиславу:

«Ты сам себя обокрал, Слава. Лишил главного счастья в жизни»…

И вздрагиваю, когда наваливается тишина.

Галя смотрит на меня обалдело. Марк молчит.

«Неужели все так плохо?» — думаю я напряженно.

Во все глаза слежу за Черкасовым. Вот морщится, словно от боли. Трет переносицу тонкими пальцами.

— Попса! — тянет он каждую гласную. И я готова провалиться в подвал со стыда. — Попса, — повторяет довольно. — В лучшем ее проявлении.

Выдыхаю, будто получила на экзамене «пятерку».

— Хорошая мелодия. Добротная, — кивает мой старый учитель. — Только не вздумай ее тянуть на эти свои стоки. Тут нужно с умом подойти. Найти стоящего покупателя. Не продешевить с авторским правом…

— Нет, — мотает головой Галина. — Ничего никому продавать нельзя. Гениальная мелодия. Надо найти подходящие стихи. И получится отличная песня. Все первые места в чартах будут твои, Владочка!

— А ты права, — довольно крякает Черкасов. Смотрит на меня внимательно. — Пока молчи. Никому не показывай. Я подумаю, к кому обратиться…

— Марк, — тихо зовет Галина и командует чуть окрепшим голосом: — Звони Измайлову.

— Думаешь? — внимательно смотрит Черкасов на жену. Будто что-то прикидывает. А затем победно усмехается. — Да, больше некому. Этот типчик или сам бабла отвалит, или стишат накропает. Голова ты, Галка!

Достав из кармана сотовый, Маркус, недолго думая, нажимает на заветный контакт.

— Эдичка, дорогой, — ласково зовет он в трубку. И как только она откликается радостным басом, четко и коротко излагает подробности.

В его речи нет подобострастия или униженных просьб. Все конкретно и по делу. С осознанием чувства собственного достоинства и невероятным уважением к собеседнику.

— Присылай, я посмотрю! — рокочет в трубку Измайлов.

— Нет, мой дорогой, так дела не делаются, — печально вздыхает Маркус. — Если с деньгами напряженка, так и скажи. Я позвоню Капустину.

Галя весело подмигивает. Черкасов искусно наступил собеседнику на больную мозоль.

— Ладно, тромбон с тобой и балалайка, — рявкает тот в трубку. — Если ты говоришь, что вещь стоящая, я сейчас прилечу.

Неожиданный поворот!

От растерянности Марк открывает и закрывает рот. А потом берет себя в руки.

— Хорошо, ждем тебя, — заявляет он решительно. Многозначительно смотрит на жену. — Что, Галя? Что? Нужно сразу все решить, пока не сперли… Ты же знаешь, какой у нас народ!

— Да я не против, — кивает она. — Как легенда: ты слег с сердечным приступом. Переволновался из-за брата. Махать руками не можешь…

— Нет, врать не надо. Завтра прилетим. Сразу к концерту, — ворчливо командует он. А затем переводит на меня взгляд, в котором плещутся любовь и гордость. — Молодец, девочка! Если все сложится удачно, ты станешь очень знаменитой. Ну и богатой тоже…

Зажмуриваюсь, будто хочу проснуться. Это происходит наяву? Со мной? Сам Измайлов заинтересовался моим сочинением? Этого просто не может быть!

— Влада, одевай Сашу. Я с ним погуляю, — командует Маркус. — Галя, попроси Юлию приготовить праздничный обед. А ты… — внимательно смотрит на меня. — Прими ванну и подремли. К приезду Эдьки ты должна быть в форме. Все, девочки, время пошло!

Подскочив с кресла, Черкасов деловито спешит к выходу. Довольно потирает руки. И мы с Галей заражаемся его энтузиазмом.

К нам едет сам Измайлов! Столько всего нужно успеть!

В доме сразу начинается движение. Володю вместо аэропорта отправляют на рынок. За мясом и свежей зеленью. Домработница Юля наскоро убирает и без того чистый дом. Галина сообщает Люсе важные новости.

— Мы ждем Измайлова, милочка… Да, он будет проездом… Хочет пообщаться с Марком. Ну откуда я знаю!

А я, набрав ванну, погружаюсь в пахнущую жимолостью воду и закрываю глаза.

— «Шоу маст гоу он!» — напеваю тихонько. И незаметно для себя погружаюсь в дрему. И снова вижу Ростислава. Мрачный и нетерпеливый, он нависает надо мной. Что-то требует. Его голос звучит где-то рядом.

Вдалеке хлопают двери. Слышатся крики. И до боли знакомый голос рявкает:

— Влада!

Распахнув глаза, в ужасе сажусь в ванне. Мотаю головой, пытаясь отогнать прочь остатки дурного сна. Почувствовав какое-то движение, кошусь на дверь. И замираю на месте, наткнувшись на жадный взгляд Ростислава Градова.

Ой, мамочки! Откуда он здесь?! Из моего сна материализовался?

Суматошно прикрываюсь руками. Сползаю поглубже в воду. И очень надеюсь, что густая пена поможет хоть немного прикрыться.

— Ты?! — охаю я в ужасе.

— А ты кого ждала? — усмехается он криво. Опираясь плечом на косяк, Ростислав закрывает собой весь проем. Сильный и мощный мужчина лениво рассматривает меня, не давая возможности спрятаться от опаляющего, горящего взгляда.

И мне становится страшно. Действительно страшно.

Градов вернулся! Или не уезжал никуда.

— Нужно поговорить, — заявляет он, входя в ванную.

— Выйди, пожалуйста, — лепечу я, пытаясь справиться со смущением. — Я оденусь…

— Перебьешься, — рычит он недовольно. И запирает белую деревянную дверь на засов. — Так кого ты ждала, Влада? — с отвращением выплевывает каждое слово.

— Никого! Откуда такие мысли? — спрашиваю я, погружаясь в остывшую воду. И все еще надеюсь на пену. Она, конечно, уже оседает, но все еще скрывает меня от нахальных взглядов. Дрожу. То ли от откровенных взглядов Ростислава, то ли от холодной воды.

Но выходить при нем не собираюсь. У меня самообладания точно не хватит!

— Когда добропорядочные леди принимают ванну в чужом доме, они хотя бы запираются, — роняет Ростислав ледяным тоном.

От дурацких обвинений по коже идет мороз.

За кого он меня принимает? На что намекает?

Лихорадочно пытаюсь придумать ответ в духе Черкасова. Но ничего не выходит. Заикаюсь, подбирая слова. Но никак не могу объяснить этому сердитому тугодуму простую истину.

Это мой дом и моя личная ванная!