Я не верю

Виктория Вольская, 2020

Она жила своей размеренной жизнью, в которой ничего не могло произойти, пока не появился он. Молодой и упрямый парень добивается её расположения, а она боится привязаться к нему. Он говорит "люблю", а она ждёт предательства. Он младше на одиннадцать лет. И она не хочет быть лишь этапом в его жизни, ступенькой, через которую он переступит. Но с его появлением её жизнь заиграла разными красками, соблазн ощутить себя любимой слишком велик. Здравый смысл и страсть бросают женщину, словно кораблик в шторме, из стороны в сторону, заставляя сердце то трепетать и подниматься в небеса, то крошится в осколки от боли. Есть ли счастливый финал у таких отношений? Содержит нецензурную брань.

Глава 11

Ольга

— Девчонки, что будем дарить нашим мужчинам на двадцать третье февраля? — Юлия привлекает наше внимание своим вопросом.

Мы традиционно вчетвером сидим в ординаторской за чашечкой чая перед началом рабочего дня. Болтаем на отвлечённые от работы темы, а тут Юля вспоминает про красный день календаря. До праздника ещё две недели, а мы действительно забыли, что мужчинам нужно приготовить поздравление.

— Давайте, как всегда, накроем стол, — равнодушно предлагаю я, думать на эту тему совсем не хочется. Голова забита другими мыслями.

Прошёл почти месяц с той ночи у меня дома. Внятных объяснений от этих двоих я так и не получила. Оба, как болванчики, твердят придуманную ими историю. Я решила сменить тактику выпытывания на наблюдение. Но и она не дала никаких результатов. Виталина стала спокойнее, после университета сидела дома, ждала меня с работы и готовила ужин, даже общалась со мной вечерами, в комнате больше не закрывалась, углубилась в учёбу: хочет сдать курсовую работу на «отлично», чтобы получить возможность поехать на какой-то стратегический объект для изучения. Глеб крутится возле меня вроде ненавязчиво, но систематически. То подойдёт к регистратуре и потянется за журналом, придавив меня «нечаянно» к стойке, то сядет рядом со мной на диване и коснётся бедра или ладони, то просто обнимет в лифте за талию, когда мы едем, причём лифт может быть битком забит коллегами. Я уже начала его избегать.

— Скучно, — перебивает Юлия, — каждый год одно и то же. Вам самим-то не надоело?

— Что ты предлагаешь? — интересуется Светлана, зная, что у Юлии уже есть план. Она не тот человек, который будет попусту болтать.

— Есть одна идея, — выдерживает театральную паузу, смотря на каждую из нас по очереди. — Персональный подарок.

— Какой подарок? — почти хором спрашиваем мы.

— Персональный. Раньше мы, по сути, дарили один подарок на всех мужчин, верно? — мы киваем в ответ. — В этом же году каждый мужчина получит подарок от одной конкретной женщины, кстати, я посмотрела в отделе кадров, соотношение мужчин и женщин практически одинаковое. Подарить можно всё что угодно: сувенир, бутылку алкоголя, какую-нибудь хрень для автомобиля, типа ароматизатора, полироли для панели или универсальной тряпки, они, между прочим, прилично стоят.

— Идея, в принципе, оригинальная, подобного мы ещё не делали. И как мы будем делить мужчин? — я не могу уловить суть предложенного Юлией варианта поздравления, впрочем, как и девчонки. Мы просто хлопаем ресницами.

— Очень просто. Пишем имена мужчин на бумажку, — она берёт со стола лист формата А4, рвёт его на несколько частей, пишет на них имена и закручивает в трубочки, — сворачиваем, кладём в барабан, — берёт глубокую тарелку из кухонного шкафа, бросает бумажки в неё и перемешивает содержимое руками. — И вытягиваем.

— Давай, Оля, ты первая, — протягивает тарелку мне, я в свою очередь, даже не опустив полностью руку в тарелку, взяла самую верхнюю карточку и передала её Юльке.

— Крымов, — громко вещает оратор, развернув трубочку.

— Не может быть… — я забираю из рук коллеги карточку, чтобы убедиться, что именно фамилия Глеба написана на этом клочке бумаги и подруга попросту не подшутила надо мной. Но, увы, убедившись в этом, я разочарованно вздыхаю. — Давайте я перетяну, — я умоляюще смотрю на подруг, но они отрицательно качают головой мне в ответ. — Ну, честное слово, я и так прячусь от него, а тут ещё и подарок дарить. Персональный.

— Если хочешь, чтобы он отвязался от тебя, подари то, что ему точно не понравится. Может, тогда он поймёт, что вы не пара, — советует инициатор данного балагана, посмеиваясь.

— Света?

Теперь злополучная тарелка перед Светланой. Она же подходит к вопросу тщательно, очень долго капается в бумажках и, наконец, через пару минут вытягивает карточку.

— Мартынов, — спокойно читает она.

— Анастасия Николаевна? — Настя быстро опускает руку в чашку и достаёт с самого дна карточку.

— Иван, — тихо шепчет она. Мы знаем, что у Юлии с Ваней тайный роман, поэтому Насте немного неловко, что ей достался для поздравления чужой мужчина. — Могу отдать тебе, — протягивает свою карточку Юлии, — мне не принципиально, кого поздравлять.

— Нет, Настя. У нас честные выборы, — она снова смотрит на меня, я же в свою очередь убиваю их взглядом. — Ваня, так Ваня. Кто же достанется мне? — Юлия повторяет те же манипуляции, что и мы.

— Коршунов. Отлично, — она выбором своим довольна. — Ну вот, механизм понятен?

— Предельно, — недовольно отвечаю я.

— Тогда нам осталось взять в отделе кадров полный список сотрудников мужского пола и сделать карточки, — командует Юлия Романовна.

— Ну, раз идея твоя, тогда ты и займись этим, — улыбаясь, говорит Светлана.

— Вот вы наглые. Хорошо, я сделаю карточки, а вы потом проведёте эту лотерею между женщинами.

— Договорились, — опять одновременно отвечаем мы, вставая со своих мест. Рабочий день начался. Пора идти трудиться.

Глеб

— Крымов, задержись, — слышу просьбу начальника отделения. После утренней летучки коллеги спешно покидали кабинет заведующего.

— Что-то случилось, Олег? — спрашиваю друга, присаживаясь обратно на стул.

— Какие у тебя планы на выходные?

— В принципе никаких, а что?

— Не хочешь съездить в Новороссийск на конференцию?

— Коршунов же тебя туда отправил.

— Нечего мне там делать. Я всё и без этих докладов знаю, а тебе полезно будет. Расти тебе надо, Глеб. Ты хороший и перспективный хирург.

Я хочу сделать тебя своим замом, а для этого тебе нужно подтянуть свой уровень. Коршунов со мной согласился, так что если ты не против, то можешь ехать.

— С удовольствием. Спасибо, Олег. Но у меня будет встречная просьба.

— Излагай.

— У меня отпуск в конце месяца, могу ли я перенести его на понедельник и сразу с конференции рвануть на отдых?

— Куда собрался?

— Да хоть в том же Новороссийске останусь, прогуляюсь по новому городу, отосплюсь.

— Решил сменить обстановку?

— Именно.

— Я не против. Иди в отдел кадров, пиши заявление, я согласую.

Предвкушая поездку и улыбаясь, покидаю кабинет непосредственного начальника. Мне нужен этот отпуск. Во-первых, я устал и физически, и эмоционально. Во-вторых, я примелькался Ольге, она привыкла, что я всё время рядом. Дам ей отдохнуть от меня, соскучиться. Я устал бегать за ней, как говорится, если долго биться головой о закрытую дверь, не факт, что она откроется, а вот получение травмы от данного процесса гарантировано. Вот примерно так я себя и ощущаю. Я чувствую, что нам обоим нужна передышка.

***

Подписав документы о командировке и отпуске, я возвращаюсь к рабочей рутине. Обход пациентов, оценка эффективности назначенного послеоперационного лечения, изменение схемы лечения при необходимости. И простой трёп с пациентами, чтобы не скучали и немного отвлеклись от тяжёлых мыслей.

— Глеб, — обращается ко мне вошедшая медсестра из приёмного отделения, — у нас девушка поступила, просит, чтобы её осматривал только ты.

— Интересно, — заинтригованно произношу я, направляясь вслед за девушкой. — А что не позвонила? — обычно медсёстры не покидают пост, а звонят на сотовый.

— У тебя телефон отключён.

Достаю свой смартфон из кармана, точно, не работает. Опять получу от начальника за то, что телефон не зарядил перед сменой. Но меня этот факт не расстраивает, потому что у меня появился новый повод зайти в кабинет к Ольге, у нас одинаковые модели телефонов, и у неё точно есть зарядка. А свою я, как всегда, оставил дома. Сознательно.

Спускаюсь на первый этаж и торопливо направляюсь в сторону смотровых комнат. Краем глаза замечаю Ольгу, стоящую у огромного фикуса в приёмном отделении. Она разговаривает с каким-то мужчиной, и мне безумно захотелось подойти и вмешаться в их беседу. Узнать, кто он такой? Почему она ему улыбается?

— В третьей, — говорит мне вслед медсестра, возвращаясь на свой пост.

— Ни фига себе, — ошеломлённо произношу я, входя в помещение. На кушетке сидит девушка, заплаканная и напуганная. — Маринка, что с тобой? — подхожу к бывшей девушке и машинально стираю слёзы с мокрых щёчек.

— Люстру решила помыть, и вот, — показывает на правую ногу, — упала со стремянки.

— Это с той, зелёной? — помню, была у неё такая. Не стремянка, а мечта самоубийцы.

— Угу.

— Марина, я тебе миллион раз говорил — выброси её, она сломана, — более того, я лично три раза выносил её к мусорным контейнерам, но Маринка упорно её таранила назад, подарок давно почившей бабушки как-никак. — Ты же обещала ей не пользоваться.

— Обещала, но я подставила табуретку, чтобы она не сложилась.

— И что, помогла твоя табуретка? — усмехнувшись, спрашиваю я, надевая латексные перчатки.

— Как видишь, нет.

— Давай ногу сюда, — подхожу к девушке и начинаю ощупывать лежащую на кушетке ногу.

— Ай! — сквозь слёзы кричит Марина.

— Молчи, зараза непослушная, — шиплю я. — И без рентгена понятно, что перелом. Но рентген всё равно придётся сделать. После него гипс наложу, сиди спокойно. Больно?

— Очень.

— Не реви. Сейчас лекарство дам, обезболивающее.

— И как я теперь ходить буду?

— На костылях.

— Не-а, не хочу, — морщится она от предстоящей перспективы передвижения. — Мне же выпишут больничный или придётся на работу так ходить, ну, на костылях?

— Какая работа, Марина? — подаю ей таблетку обезболивающего и стакан воды. — Дома лежать будешь, ноге покой нужен, чтобы кости правильно срослись, — она выпивает и отдаёт мне стакан. — Так и быть, домой я тебя отвезу и передам в заботливые руки твоей маменьки. Что нос морщишь?

— Не получится передать. Мама опять в командировке. Слушай, может, у неё роман с начальником, что-то слишком часто они в командировки ездят вдвоём.

— Тебе какая разница. Мама твоя свободная женщина, имеет право на личную жизнь.

— Я не спорю, только мне-то что делать?

— Могу положить в стационар.

— Нет. Ты знаешь, я не выношу больничного запаха, — Маринка в детстве очень часто болела и, как следствие, многократно лежала в

стационарах, поэтому сейчас она согласится на что угодно, лишь бы миновать больничную койку.

— Тогда план такой, ты поедешь к нам.

— Зачем?

— Мама за тобой присмотрит, она ж твоя крёстная. Комнату я тебе свою уступлю, я всё равно через три дня уезжаю на конференцию, а оттуда в отпуск рвану. Меня не будет две недели. Ну так как?

— А я тебя напрягать не буду?

— Если не будешь опять мне в уши лить про любовь до гроба, то нет.

— А я с парнем встречаюсь.

— Серьёзно? Ну и кто он? Где познакомились? Надёжный?

— Ты прям как папочка спрашиваешь.

— Но ты же мне не чужой человек. Наши родители дружат, и нам с тобой придётся видеться, общаться без оглядки на прошлое.

— Но мне пока трудно справиться с этим, — честно признаётся она.

И непонятно, солгала она сейчас про парня или действительно такой в её жизни появился. Мне бы этого хотелось, она должна отпустить меня.

— Я понимаю, Маринка, честно, — я присаживаюсь рядом с ней, обняв за плечи, прижимаю к себе, как в детстве, когда она плакала от страха во время грозы. — Невозможно заставить себя не любить, впрочем, как и любить. Но пойми меня, я не смогу сделать тебя счастливой, нет во мне тех чувств, которых ты ждёшь.

— Я некрасивая?

— Что за глупость. Маринка, ты красавица.

И я не солгал. Маринка прекрасно сложена: красивая и упругая грудь второго размера, узенькая талия и шикарная попка, а ноги… При её росте в метр семьдесят три ноги являются самой эффектной частью её тела. В своё время Марина занималась художественной гимнастикой, и я любил ходить на её выступления, я был её неизменным фанатом. Мне было семнадцать, гормоны бунтовали, а она в своём купальнике вытворяла на ковре невообразимые вещи: мостик, ласточка, флажок, колесо. Эти элементы навсегда отпечатались в моей памяти — я улыбнулся сам себе, освежив воспоминания. Никогда не мог высидеть до конца соревнований, срывался в туалет и удовлетворял себя, мечтая взять её в позе «мостика». Марина — моя первая юношеская любовь. Она выросла на моих глазах, из угловатого подростка превратилась в прекрасную девушку. Как говорится, росла, росла и расцветала, как нежный цветочек. Маленький чуть вздёрнутый носик, который так и хотелось ущипнуть, когда она воротила им во время ссор, полные губки, которые целовал до посинения ночами напролёт, и красивые большущие карие глаза с длинными ресницами.

Конец ознакомительного фрагмента.