Мейпел

Виктория Фокс, 2021

"Невозможно потерять огонь в глазах" – именно так считает девушка, пахнущая елью и сушенными яблоками, которая неожиданно появилась в жизни бывшего художника Фицджеральда. Герою этого рассказа предстоит обрести самого себя вновь и найти тот самый "огонь", попутно Фицджеральд пытается понять, кто эта незнакомка, откуда она и почему решила появиться. Это текст о творчестве и любви к своему делу, а ещё об осени и какой-то особенной нежной привязанности схожей с любовью…

От автора

Вдохновившись книгой «Ежевичное вино» Джоанн Харрис, я решилась написать что-то доброе, похожее на чашку чая в пасмурный день. Это тёплые объятия, которые я бы хотела подарить моим читателям.

Конечно, тут не обошлось без лёгкой детективной линии — это так в моём стили — но в основном, произведение несёт лучи поддержки в трудный момент жизни.

Особенно, мне кажется, мой текст подойдёт творческим людям, потерявшим вдохновение и желание творить по каким бы то ни было причинам.

«В нашем мире так много сложных вещей и непростых выборов, но самым верным путём оказывается не тот, что мы выбрали, а тот, что выбирает нас вновь и вновь, куда бы мы не шли.»

***

Из этого окна можно было увидеть прекрасный раскидистый клён. Этот красавец выглядел величественно, даже зимой, когда его высокая фигура была совсем голой и незащищённой. Прекраснее всего он был весной и осенью, смена сезонов благоговела ему. Свежая зелёная листва по весне встречала теплый ветер, а осенью немного печально, но взрывом солнечных красок опадала, создавая ковёр.

Я постоянно смотрел в окно. Изучал это дерево, будто мы едва знакомы. Мне нравилось, что весь мир для меня ограничен этим кусочком сада.

Смена сезонов года, жизнь и смерть, прожитые года — всё это я видел в стволе и листве. Клён дышал, немного рос, менялся, принимал удары природы или, наоборот, наслаждался её благоприятным настроением.

Мне никогда не было одиноко. Деревья, как мне думалось, умели шептать листвой, тянуть ветки ко мне, касаться стекла лишь тенями.

Окно, позволяющее лицезреть клён, находилось на втором этаже, который был чердаком.

Здесь я устроил себе спальню. Кровать стояла как раз так, чтобы я мог наблюдать за деревом. Это был единственный выход на заднюю часть двора. Какой-то шутник, занимающийся постройкой дома когда-то там давно, решил, что хватит одного окна на задней стороне дома, и то, такого вот маленького, невзрачного чердачного окна.

Мне нравилась именно эта часть дома, моя небольшая и, несмотря на расположение и старость чердака, светлая спальня.

***

Эта история произошла в начале сентября. Паршивый выдался месяц, если честно, но погода была прекрасная.

Месяц начался тёплом. Солнце не хотело понимать приход осени и грело-грело…

Я встал поздно, весь взъерошенный. Сделал себе кофе без молока и сливок, потому что таких в доме не водилось.

Кухня была похожа на коробку, состоящую из коробок. Когда-то, несколько лет назад, это небольшое пространство занял кухонный гарнитур, слишком громоздкий, с квадратными ящиками над такими же квадратными ящиками. Фартук из натурального камня, приятного сливочного цвета с каким-то странными черными вкраплениями, как перепелиное яйцо.

Кухня ныряла небольшой аркой в гостиную, совмещенную со столовой. Я редко обедал за большим столом, мне не нравилось заставлять свою тарелку ощущать себя одинокой.

Кофе был сделан и даже частично выпит, пока я смотрел на пустынный вид из кухонного окна — на залитый солнцем, поросший сорняками и бурьяном пустырь, который некогда был огородом. Не моим, конечно, я не признаю огороды.

Я обдумывал планы на день. Ничего грандиозного, как всегда. Самоирония кольнула у меня в кадыке. Ну конечно, что может быть интересного в моей жизни.

Взгляд опустился на столешницу. Там на устаревших пятнах от пролитого кофе лежала стопка писем. Какие-то выглядели радужно, например, почтовая рассылка с рекламами. Доставка еды, в нашу то дыру, ого! А какие-то конверты, в особенности белоснежные, со строгим печатным шрифтом, вызывали у меня едва сдерживаемое желание выбросить их прямо сейчас.

Отсортировав мою редкую почту — счета в одну стопку, рекламу в мусор, а белые конверты подальше — я решил, что самое время вернуться в кровать и проваляться там до самого обеда или даже вечера.

В дверь постучали, когда я уже собирался подняться наверх, в спальню.

Я замер сначала от того, что внутри, в области живота, что-то вздрогнуло. Моя натура посчитала неприемлемым, что кто-то решил вторгнуться в мой мир. Потом я удивился. Кто это вообще может быть? А потом взяло любопытство. Почему не звонят, а стучат?

Без раздумий я открыл дверь, не особо понимая, что делаю. Выглядел я… Ну не очень. Спортивные штаны, потёртая футболка, взъерошенный волосы, небритый. Как какой-то алкоголик.

На пороге стояла девушка. Ей на вид было лет двадцать, максимум двадцать пять. Первое, что меня удивило — это копна рыжих волос, очень пушистых, длинных. Солнце позади неё светило так ярко, падая на волосы золотыми нитями, вплетаясь в них.

От этой картины я опешил, открыл дверь на распашку и глупо замер, пытаясь понять, что делать.

— Здравствуйте, — решила начать она, её голос был подобно музыки, такой приятный, что я обомлел ещё больше, — Прошу прощение, сэр, могу ли я попросить у вас воды?

— Воды? — мои брови поползли вверх.

— Да, воды, если вас не затруднит, конечно.

— Извините. Да, заходите.

Я сделал нелепый, как мне показалось, жест и отошёл от двери.

Девушка было одета очень тепло для такого дня. Зелёные брюки, в тон им куртка с длинным рукавом, а на шее коричневый шарф.

Я поспешил к раковине, отыскал чистую кружку, глянул через плечо и заметил, что гостья так и стоит у двери.

— Проходите, пожалуйста, — сказал я, наливая воды, — Присаживайтесь.

Когда я повернулся, держа кружку, девушка уже сидела за круглым столом. Её спина была выпрямлена, ноги смещены вместе. Руки, обтянутые коричневыми кожаными перчатками, лежали на коленях.

Я молча протянул ей кружку с водой, продолжая изучать незнакомку.

У гостьи были очень точёные черты лица, острые, но одновременно источающие грацию. Она стройная, высокая, с низкими скулами, маленьким вздёрнутым носом, которого касалась россыпь веснушек — Поцелованная солнцем, так когда-то говорилось про людей с веснушками.

— Благодарю. Можно ещё? — она вернула мне кружку.

Я кивнул и пошел налить ещё воды:

— Вы иностранка? Сразу ощутимо что-то не то. В нашем маленьком городе редко бывают туристы.

— О, нет, сэр, я из этих мест. Точнее… Выросла здесь, но когда-то жила не тут.

Отдав ей воду, я нахмурился:

— Я многих тут знаю. О вас никогда не слышал. Родственники у вас тут, дом?

Она медленно пила воду, прикрыв глаза, будто её долго мучила жажда, а потом поставила кружку на стол и улыбнулась мне:

— Спасибо, вы меня выручили! Я бы погибла от жажды без вас.

— Без проблем. Вы где-то рядом живёте?

— Мы почти соседи. Мистер…

— Мистер Теньюти.

— Кажется, что это Вы иностранец, мистер Теньюти.

— У меня очень отдаленные корни… — я хмыкнул, — Мисс?

— Ой… Простите. Мне пора, — она вскочила и насторожено посмотрела по сторонам.

Было что-то трогательное в этих испуганных округленных глазах, в сложенных в тонкую полоску губах и насупленных редких бровях.

— Ещё раз спасибо, — она кивнула, — Хорошего дня.

— Если что заходите, — я с готовностью улыбнулся.

Она так быстро и незаметно юркнула за дверь, что я так и остался стоять в проходе из кухни коробочки. Немного шокированный и непонимающий. Какая-то странная девушка, незваная и загадочная гостья.

Я точно не видел её раньше. Хотя ощущение было смутно знакомое, будто я когда-то так же живо испытывал интерес и загадочное чувство любопытства внутри. Нечто мне чуждое, такое же чуждое, как то рыжее солнце, заглянувшее ко мне сегодня.

Засыпая в этот сентябрьский день, я смотрел на клён, который почти не ощутил прихода осени. Своей зеленью он доказывал мне жизнь — шумел в свете серебра луны под ещё теплым ветром.

***

Звон раздавался всюду, мне хотелось заткнуть уши, заснуть голову под подушку, лишь бы стало тихо. Как только я открыл глаза, то понял, что звонят в дверь. Утро было явно ранним, косые лучи едва заглядывали в моё окно.

Сначала я не хотел открывать, но в дверь уже колотили, и внутри меня что-то царапнуло. Может, это она… Та незнакомка.

Я вскочил, едва натянул футболку, пригладил волосы пятерней и побежал к двери.

Моему разочарованию не было конца, когда с той стороны двери на меня непонимающе-возмущенно уставился парень.

— Вам письмо. Просили доставить прямо в руки, — он протянул мне белый конверт.

Ни тебе зарасти… Мне стало немного стыдно за свою опрометчивость и какую-то липкую надежду увидеть ту молодую девушку. Я протянул руку, чтобы забрать письмо, но пальцы кольнуло. Белый конверт, аккуратный печатный текст.

— Эй! — парень помахал конвертам у моего лица потому, что я убрал руку и замер на месте, — Мне что тут торчать до завтра? Электронной почты что ли нет? Пора бы уже научиться подобному. Ходи тут, письма доставляй. Из города путь в эту дыру неблизкий. С вас ещё оплата за доставку, бензин не бесплатный.

Я вырвал из его рук конверт, вернулся в дом, злобно бросив письмо на столик в прихожей, там же взял купюру и дал парню:

— Этого хватит?

Тот сунул её в карман, небрежно пожал плечами и повернулся спиной.

— И вам до свидания, юноша, — сказал я, когда он спрыгнул с моего крыльца и направился к машине.

— Ага, пока, странный мужик.

Я закрыл дверь, дождался пока звук удаляющегося мотора не утихнет, а потом уже метнул взгляд на письмо.

Конверт был аккуратен, слегка помят местами, но это, скорее всего, из-за доставщика. Я поднёс письмо к свету, силясь разглядеть хоть что-то. Содержание я знал, точнее, предполагал, что там может быть. Подобных писем у меня целая стопка. Они лежат между спамом и счетами, где-то на грани до мусорной корзины.

Хотелось смять конверт и выбросить его, но что-то останавливало. То ли дрожь в руках, то ли сама мысль о том, что нужно прочесть. Не обязательно принимать все те условия, которые там аккуратно напечатаны, достаточно просто ознакомиться, а потом выбросить.

Но я не нашёл в себе смелости. Сам не понял, как оставил конверт в прихожей, а потом ушёл в комнату, где у меня стоял телевизор.

Я редко что-то смотрел, обычно включал на фоне, чтобы не потерять связь со внешним миром, но сегодня хотелось.

Пока телевизор тихо бубнил в углу, я умостился на диване.

Как там сказал парень-доставщик? Странный мужик, ага, это обо мне. Немного за тридцать, одинокий, безработный. Ну или почти безработный.

Мой взгляд зацепился за дверь у дальней стены, она казалась такой невзрачной, будто и нет её вовсе.

Вскоре мне, конечно, нужно будет как-то решить это всё. Я не смогу оплачивать счета на свои прошлые сбережения. Придется открыть конверт… Или поехать в город побольше, где я могу попробовать заработать. Мне тридцать три, а я потерян. Не рано ли терять себя?

А когда самое время для потери?

От глупых мыслей только голова разболелась. Давление общества, собственные предрассудки — это мои главные проблемы. Я сам чего-то боялся, не делал этого и боялся ещё сильнее. А ещё меня страшила неизбежность. Когда бразды контроля не в твоих руках, легко стать антагонистом собственному сознанию.

Голова разболелась сильнее, а глаза сами собой закрылись.

По телевизору говорили как раз что-то о новинках на рынке искусства, а я мысленно ухмыльнулся: ну да, искусство же нынче — это только деньги…

**

Снова проснулся ближе к обеду. Был вынужден приготовить себе поесть. Я относился к тем мужчинам, которые настолько не любят есть полуфабрикаты или фастфуд, что лучше уж научиться готовить.

И я умел. Плохо ли, хорошо — не знаю, но все, кто это ел, не жаловались. Даже несмотря на то, что ел только я.

После импровизированного перекуса, я понял, что мне хочется.

Дверь у дальней стены тянула меня к себе… Она была уже так давно заперта, казалась далёкой от меня.

Открыв дверь, я обомлел. Замер, выдыхая полной грудью аромат красок. Лёгкая затхлость, пыль, которая сейчас так явно просматривалась в ярком солнечном свете, заливающим пространство. Окна тут были большие, на целых две стены, хоть и старые. Рамы деревянные, плохо подкрашенные

Здесь я когда-то рисовал… Так давно, будто в другой жизни.

Я взял в руки кисть со стола, она была чистой, но уже слегка постаревшей, если честно, пахло по-особенному. Так и хотелось использовать её по назначению, но я знал, что это просто пустая трата времени. Марать мольберты…

В дверь постучали.

Наверное, опять какой-то почтальон или сварливый сосед, думалось мне.

Но на пороге стояла вчерашняя девушка. Сегодня она была одета чуть легче: светло-зеленая блузка с объемными воланами на груди. По-прежнему перчатки и закрывающий шею шарф.

— Здравствуйте, — улыбнулся я, нелепо переминаясь, — Воды?

— Добрый день. Нет, спасибо, сэр. Вы заняты?

Я заметил, что её внимательный взгляд устремлен на забытую в моей руке кисть.

— Ох, простите! Проходите, я сейчас, — я быстро пошёл в мастерскую.

Там я нашел место для кисти, ещё раз осмотрел комнату задумчиво шкрябая пальцем по подбородку. Когда я повернулся к выходу, то был вынужден замереть на месте, сдерживая то ли гнев, то ли любопытство.

— Что вы тут делаете, мисс?

Она стояла у стены в моей мастерской и разглядывала картину:

— Очень красиво. Так вы художник, да?

Хотелось сказать что-то грубое, попросить её выметаться, но я, кажется, понял, что разучился общаться с людьми. Пора было это менять. По крайней мере, мне нравился интерес в ее тоне и восторг во взгляде.

— Немного художник, — согласился я.

— Пейзажист, вероятно, — она кивнула на картину, которую изучала.

Осенний клён. Я помню, как вышел на улицу и любовался игрой света на рыжей листве. Это было так ярко, так тепло, что я не удержался от кисти. На полотне остался силуэт этого дерева, раскидистая крона.

— Нет, — ответил я, отрываясь от воспоминаний.

— Тогда, видимо, вам по душе натюрморт, да? — девушка изучала другую картину.

Внутри всё сжалось, когда я посмотрел на это полотно. Такие нерешительные штрихи. Большая лужа вина, больше, вероятно, чем была в жизни. В этой луже застыл бумажный кораблик, сам белоснежный, но его низ немного багровеет.

— Тоже нет, но… Эта картина, и правда, многое значит.

Гостья переключила внимание на мою более свежую картину, это полотно было крупнее других. Черными строгими линиями, как на черчение, изображен зубастый старый забор из дерева, за ним видно угол дома с пустым окном, картина безликая, кажется… Если бы не яркий, разливающийся красками позади горизонт. Это закат, который залил всё небо акварельной жизнью.

— Прекрасно, — с неподдельным восхищением выдохнула девушка, — А вообще, всё это прекрасно, — она посмотрела на меня с улыбкой и лёгким, я бы сказал, хитрым прищуром, — Портретами не занимаетесь?

— На самом деле всё, что вы видели — это глупости. Так, для себя рисую… Это не главное моё направление, — я пожал плечами, мысленно извиняясь, что не оправдал ожиданий.

Она будто не слышала меня вовсе, продолжала улыбаться. Сейчас она изучала принадлежности для рисования. Ничего не трогала, внимательно смотрела, забавно наклоняла голову из стороны в сторону, чтобы увидеть под разным углом, склонялась ближе.

— А зачем вы пришли? — очень тихо спросил я, боясь прервать столь милое занятие.

— М? — она подняла взгляд и похлопала ресницами, слегка удивляясь моему вопросу, а потом, будто что-то искоркой мелькнуло у неё в голове, заговорила живо, — Я принесла вам подарок. Я плохо отблагодарила вас за то, что вы не отказали мне и дали попить.

— Что вы, не стоило, это такая незначительная мелочь…

— Не говорите так, — она очень серьезно нахмурилась, — Я должна отблагодарить.

— Ну… Если так, то, — я кашлянул и осмотрелся, — Где подарок?

— Ох… — девушка выбежала из моей мастерской.

Я едва успел за ней в прихожей, где она продемонстрировала мне зонт-трость.

— Право слово, не стоило, мисс… — мне стало неловко, и я едва мог не метаться взглядом по прихожей.

— Нет-нет, прошу примите. Это от чистого сердца, — она протянула мне подарок.

Я взял, но всё-таки сумел парировать, хоть и немного запинаясь:

— Только если вы не откажитесь остаться на кофе. Или даже на обед. Ну… Если у вас есть свободное время. Я не настаиваю. И вообще, не подумайте, что я хочу что-то плохое или… — сокрушаясь, я лишь вздохнул.

Конечно, она подумает. Разница у нас, может, лет десять. Что ей ещё думать о таком, как я.

— Хорошо, сэр, — очень добродушно согласилась она, — Но, пожалуйста, давайте потом, хорошо? Я сейчас очень спешу, — девушка чуть заметно поджала нижнюю губу, даже немного закусила.

— Да, вы можете прийти в любое время, я не против.

— Я могу прийти к вам?

— Можете.

— И вы всегда меня примете?

Я улыбнулся и пару раз кивнул для уверенности.

Она расплылась в такой улыбке, какую я давно не видел. Искренняя, широкая и детская.

— Спасибо! До встречи, мистер Теньюти.

И гостья вновь упорхнула, оставив после себя запах леса, сырости и чего-то ещё… Смутно мне знакомого.

Я внимал этот аромат ещё пару секунд, пока до конца не осознал свою глупость.

Зонт я повертел в руках и оставил в прихожей, приметив эмблему на ручке. Раскидистое дерево с листовой, а под ним надпись:"Сад свободы".

Я решил его раскрыть много позже, когда мне нужно было пойти в магазин, а на улице хмурилось небо. Я был так удивлен, когда увидел, каков зонт внутри. Черный снаружи, он был ярким внутри. Причудливые узоры красками взрывались, переплетаясь друг с другом, ярко и свежо. Я так долго смотрел на этот рисунок, что вовсе забыл о желание выйти из дома.

Дождь в этот день так и не пошёл.

***

Следующие несколько дней выдались долгими. Они тянулись бесконечной чередой. Я питал надежду, что она придет, та незнакомка, подарившая зонт. Но её не было.

Конец ознакомительного фрагмента.