Солнышкин плывёт в Антарктиду

Виталий Коржиков, 1969

Эта книга В. Т. Коржикова (1931–2007) – продолжение повести «Весёлое мореплавание Солнышкина». Теперь пароход «Даёшь!» направляется в Антарктиду, и в пути команду ждут новые приключения. Старый Робинзон наконец осуществит свою мечту – отправится в настоящее плавание, часть которого он проделает на плоту, ведомом акулой. Друг Солнышкина, радист Перчиков, становится вождём маленького острова, а сам Солнышкин открывает новые земли и проходит школу настоящего моряка. Для среднего школьного возраста.

Мелкое недоразумение и крупная потасовка

Возмущённый Солнышкин босиком мчался вверх по трапам.

Волны вспыхивали, словно на них устроили праздничный танец миллионы солнечных мотыльков. Но Солнышкин этого не замечал.

— Мало было ему шуток! Теперь потешается над друзьями!

Чертыхаясь, он несколько раз стукнулся пальцами о ступеньки так, что по ногам брызнуло электричество, и выбежал к радиорубке. Но Перчикова там не было.

То и дело подпрыгивая, Солнышкин помчался на корму. Несмотря на утро, палуба так накалилась, что пятки дымились.

Он обежал всю палубу и наконец остановился и притих. Возле камбуза слышались весёлые голоса.

— Вот это блины! — хвастался Борщик. — Встанет команда — проглотит их вместе с коком!

— А вот сейчас, — послышался голос Перчикова, — сейчас Солнышкин проснётся англичанином.

Было слышно, как радист жевал блин.

— Как это? — спросил Бурун.

— Как?.. — Перчиков не договорил.

Солнышкин вылетел из-за угла и возмущённо выпалил:

— Подстроил и ещё хвастаешься?

— Ваша светлость, а почему не по-английски? — усмехнулся Перчиков.

— Это не по-товарищески! — крикнул Солнышкин, подпрыгивая то на одной, то на другой ноге. — Знаешь, что за такие вещи делают?

Бурун и Борщик удивлённо переглянулись. Перчиков едва не выронил надкушенный блин.

— Слушай, Солнышкин, иди выспись!

— И пойду! — Солнышкин сердито повернулся на пятках, но вдогон получил по затылку такую затрещину, что волчком завертелся и ткнулся носом в облупленный носик Перчикова. — Так ты ещё драться?! — В глазах Солнышкина вспыхнуло короткое замыкание.

— Да ты что, спятил? — откликнулся Перчиков.

Но и ему достался такой шлепок в ухо, что загудели и небо, и земля, и палуба.

Он схватил Солнышкина за руку. Но теперь на них обоих сыпались удар за ударом. Рядом, прикрыв лицо фартуком, вертелся Борщик, а Бурун на четвереньках влетел на камбуз, и оттуда торчали только его ноги. Кажется, на палубе начиналась такая потасовка, какой боцман ещё не видел.

— Да хватит вам, хватит! — кричал он.

А Солнышкин, уже забыв обо всём и не обращая внимания на удары, размахивал тельняшкой и хлопал ресницами. Вокруг с шелестом вспыхивали алые, фиолетовые, зеленоватые крылья. В воздухе переливалась радуга: это, горя́ чешуёй, над палубой пролетали десятки настоящих летучих рыб. Они взмывали из океана и, перелетев через борт, долго-долго пари́ли над синевой.

— Дождь, рыбный дождь! — опешил Солнышкин.

Перчиков потёр ухо, Бурун открыл глаза, а Борщик, растопырив пальцы, бросился вперёд: «Лови! Держи!» — от него улетал великолепный завтрак для всей команды.

Рыбы за бортом продолжали летать, сверкать, трепыхаться. И только иногда на поверхности океана показывалась громадная серая туша. Там, гоняясь за косяком, веселился Землячок, который устроил для друзей маленькое тропическое представление.

Да, этого момента Солнышкин ждал с самого рождения! Он мечтал об этом, когда над Сибирью трещал мороз, а в маленькой печурке его бабушки пылали жаркие сосновые поленья.

Он листал страницу за страницей, а бабушка вязала и не видела, как в их комнатке возникают океан, акулы, настоящая палуба и вокруг порхают летучие рыбы!

Перчиков положил Солнышкину руку на плечо.

— А я думал, это ты меня съездил, — смущённо почесав затылок, сказал Солнышкин.

— За что? — спросил Перчиков.

— Не знаю, — опять рассердился Солнышкин, — но зато по твоей милости я наговорил только что Пионерчикову немало гадостей.

— Каких ещё гадостей? — удивился Перчиков.

— Тех самых, которые вдолбил мне в голову твой магнитофон!

— Ну, это ты поосторожней! — воскликнул Перчиков. Обижать такой замечательный аппарат он не мог позволить даже Солнышкину — Я могу при свидетелях доказать, что это клевета.

— Пожалуйста, — сказал Солнышкин.

— Пожалуйста! — крикнул Перчиков.

И вся компания отправилась к месту происшествия.

Едва с магнитофонной ленты прозвучало «гуд монинг», Перчиков победоносно взглянул на друзей. Но когда магнитофон повторил весь вчерашний разговор капитана со штурманом, Перчиков виновато оглянулся, сдвинул на лоб беретик и притих.

— А что, — спросил Борщик, — Пионерчиков и вправду лаял?

— Это его дело, — грустно ответил Перчиков. — А вот то, что мои затеи дважды за один вечер погорели, как у Борщика макароны, это точно.

Борщик заёрзал на месте, но промолчал. А радист выложил друзьям историю с сигналами внеземной цивилизации.

— Да, с магнитофоном, конечно, вышел цирковой номер! — заметил Бурун. Ему приятно было вспомнить о цирке. — А насчёт цивилизации ещё ничего не известно. Сегодня слушали радио? Летающие тарелки объявились.

— Где? — краснея, спросил Перчиков. Самолюбие радиста было задето. Он снова пропустил важное сообщение!

— А в Америке, — сказал боцман. — И в океане.

— Ерунда! — сказал Борщик. — Ерунда! Рыбы летают — это ещё можно понять. — И он потёр синяк под глазом. — А тарелки? Ерунда! Не видел!

Однако весь этот разговор был утром. А вечером произошла история, которая заставила кока Борщика в корне изменить свою точку зрения.