Иная Весть

Виталий Самойлов

Одоление, казалось бы, необоримой толщи гипнотического сна самодовлеющим внутренним усилием, размыкающим тьмяное средостение омраченного бывания в сердце юдоли и предуготовляющим вселенский взрыв триумфального растворения иллюзии изъявлением со стороны Субъекта, парадоксальным образом оказывающегося пробужденным в самом центре ада, преображенной воли к чистому могуществу, в режиме безостановочного рывка в Неведомое – таков стержневой пафос философской поэмы Виталия Самойлова «Иная Весть».

Произвольность

1. Стихия изначального безумия создает эффект метафизического произвола.

2. Метафизический произвол характеризуется сконцентрированным в себе током немотивированности.

3. Немотивированность радикально свободна от проблемы собственного обоснования.

4. Обоснование произвола осуществляется в категориях причины, цели и направления.

5. Эти категории есть неотъемлемые атрибуты производимого вселенским разумом свидетельствования.

6. Принцип свидетельствования является единственной силой, поддерживающей неодолимо косное течение всеохватной инерции.

7. Сама инерция имеет вообще двойственное измерение.

8. Первичное измерение — внутреннее.

9. Оно состоит в хаотической неоднородности взаимного пересечения онтологических возможностей.

10. Им образуется содержащаяся в основаниях произвола стихия неумолимой игры.

11. Вторичное измерение — внешнее.

12. Оно состоит в функционировании причинно-следственного механизма.

13. Механика актуального течения инерции как раз и есть непосредственно руководящая сила наличного бытия.

14. Существуют три кардинальных заблуждения, касающихся природы внешнего измерения инерции.

15. Первое заблуждение — это уверенность в том, что следствие неотчуждаемо от порождающей его причины.

16. Отношения причины и следствия всегда развиваются как некий диалог между ними.

17. В рамках этого диалога причина выступает в значении некоего вызова, требующего для себя безапелляционно адресуемого ему ответа.

18. Ходу причинно-следственного диалога отнюдь не присуща безупречность.

19. Второе заблуждение — это уверенность в том, что причина, вызывающая следствие, безусловно оправдана декларированной ей целью.

20. Ни одна из всех декларированных причинностью целей не имеет достаточного резона к своему обязательному достижению.

21. Любая цель несет вместе с собою решительную альтернативу возможности своего претворения наяву.

22. Другими словами, никакому результату не присуще долженствования к тому, чтобы быть достигнутым.

23. Наконец, третье — это утверждение, будто бы для хода причинно-следственного диалога характерно строго размеренное направление.

24. Этим заблуждением диалогу причины и следствия придается значение равномерно выстроенной линейной траектории.

25. Траектория эта принимается за некий гармонический порядок происхождения вещей.

26. В самом же деле, всякая вещь укоренена в сугубо дисгармонической основе.

27. Дисгармоническая подкладка этой основы произрастает из стихии неумолимой игры.

28. Игровая стихия аннулирует за происходящим реальность подлинного намерения.

29. Любая наличность принципиально основана на немотивированности тотального произвола.

30. Из этого вытекают, по меньшей мере, две непреложных данности.

31. Одной из таковых является то, что никакое наличие не заключает в себе императива к тому, чтобы быть.

32. Другой данностью является невозможность вещи определенно свидетельствовать самую себя.

33. Таким образом, наличность всякой вещи неизбежно оборачивается фальшью.

34. Ибо неопределимостью первоосновы у бытийного наличия изымается качество достаточной обоснованности.

35. Тотальная немотивированность равнозначна несуществованию первопричины.

36. Верование в первопричину обнажает претензию на безукоризненное обоснование сущего в критериях цели и направления.

37. Выражаясь иначе, эта претензия есть видение за сущим некоей адекватной ему, фундаментальной значимости.

38. Приданием сущему значимости утверждается фикция обнаружения в нем творческой активности разума, как якобы выступающего в роли первопричины.

39. В таком случае первопричина и то оказалась бы всего лишь некоей особой вещью в безграничном ряду всех прочих вещей.

40. Правда же состоит в том, что подлинной подкладкой вещности является ее изначальная неразумность.

41. В бытии противоположность разума и безумия снята самой сутью произвола.

42. Стало быть, между бытием и ничто имеется своего рода отрицательное равенство.

43. Можно сказать также, что бытийность вещи суть только актуальное указание на содержащуюся в ней негативную подоснову.

44. Негативом этой подосновы говорится об отсутствии за сущим подлинной укорененности в бытии.

45. Единственно настоящим направлением бытийного потока служит неумолимость исчерпания заключенной в сущем витальной энергии.

46. Эта энергия неоднородным образом рассеивается на всем протяжении пространственно-временного континуума.

47. Для вещи ее естественный исход состоит в неминуемости возвращения в лоно собственной неопределенности.

48. Таким образом, именно циркулирующий ритм неумолимого изнашивания есть та сила, что прямым образом управляет внешней инерцией наличного бытия.

49. Рассеиванию витальной энергии подспудна разветвленность причинно-следственного механизма.

50. Ибо диалогу причины и следствия отнюдь не свойственна однородность его протекания.

51. Это означает, что пространственно-временной континуум не управляется каузальным принципом на неукоснительной основе.

52. Принцип причинности подразумевает одновременное функционирование сразу нескольких, идущих параллельно друг другу, причинно-следственных рядов.

53. Непредусмотренным пересечением этих рядов обеспечивается их обоюдная нейтрализация.

54. Стало быть, ничего из происходящего не может быть принципиально защищено от вторжения в него случая.

55. Именно фактор случайности пронизывает что бы то ни было из сущего неуловимым ветром инертной стихии.

56. Это стихия немотивированной игры, как подлинного основания наличного бытия.

57. Лицевая сторона игровой стихии явлена хаотическим сцеплением взаимно пересекающихся между собою причинно-следственных рядов.

58. Организация хаоса в космос зиждется на диспропорциональном функционировании каузального принципа.

59. За счет заключенной в этом принципе диспропорции выстраивается неисчислимая множественность миров, образующая замыкание имманентности на себе самой.

60. Стихия игры исключает из происходящего какую бы то ни было подлинность.

61. Ни один из достигнутых в действительности результатов не имеет характера свершения.

62. Свершением может быть названо лишь только то, что долженствует быть достигнутым.

63. Все случающееся лишено качества подлинности ввиду отсутствия за ним обязательства к тому, чтобы себя выявлять.

64. Это объясняется тем, что данность всякого явления основана на ее исключительной произвольности.

65. Стихия игры, пронизывающая сферу действительного ветром немотивированности, изымает у происходящего какую бы то ни было значимость.

66. Отсутствие значимости за происходящим равноценно фундаментальной тщете.

67. Тщетность есть глубинная суть немотивированной игры.

68. Неумолимость исчерпания витальной энергии и есть стержень тщеты как таковой.

69. Это означает, что неравномерное функционирование каузального принципа гарантирует в качестве своего результата единственно лишь исчезновение наличия.

70. Таким образом, всякое следствие есть результат непреднамеренного отчуждения от породившей его причины.

71. Универсальный разум — это непроизвольный страж концентрационной вселенной.

72. Зодчество разума прямо исходит из принадлежащего ему атрибута свидетельствования.

73. Свидетельствование неизбывно диктует разуму принятие сущего за должное.

74. Ибо разум видит себя привилегированным средоточием онтологических возможностей.

75. Стало быть, сущее неизбежным образом свидетельствуется разумом как исключительное его достояние.

76. Целесообразность наличия разум находит в возвращении к бытийному первоисточнику, за кой он себя и выдает.

77. Поэтому он оказывается принципиально выведенным из переживания трагизма, составляющего скелет онтологии.

78. Содержание разума коренится в постоянстве его нахождения в ареале своего блаженства.

79. Тенью этого блаженства является безвыходность онтологического плена.

80. Глубинное осознание тотального произвола, на коем зиждется всякая бытийная данность, суть начало утверждения в подлинной свободе.