Благодать

Виталий Сергеевич Шост, 2017

Небольшой рассказ, основанный на реальных событиях. Жесткий, бескомпромиссный, злободневный.

БЛАГОДАТЬ

Благодать… 4 утра, лето. Кто-то отдыхает «культурно», кто-то спит и видит третий сон, а у меня спина ломит…Зато в кармане семь сотен, только что честно заработанных мною. Да, для кого-то это в магазин раз сходить, а для нашего городишка это весомые деньги. Пол часа домой, на свежем воздухе, душ, постель и на попятной: отличие только одно, что я буду грузить, разгружать: коробки, мешки или что покрупнее. Сколько я уже не отдыхал? Неделя? Месяц? Нее… лучше не думать, иначе в голову лезут тупые мысли, жалко становится свою жизнь, мне двадцать восемь, а все грузчиком пашу и большего не светит.

Вот и родной подъезд старой хрущёвки, эх, так задуматься, ведь этому дому и лет больше, чем мне. Отец часто рассказывал, с неподдельной гордостью в глазах, о том, как получил здесь квартиру, но время шло, и теперь это не престижное жилье, а халупа, которую снести только осталось. Наверное, даже хорошо, что не дожил он до этого момента… мой отец был хорошим человеком, до сих пор им горжусь и стараюсь быть похожим на него.

Черт, да что ж ты скрипишь так, долбаная дверь, как не аккуратничай, все равно издает звуки голодного кошака. А на столе ждет горячий суп с парой ломтей хлеба, заботливая у меня мать, ни разу я не оставался голодным, вернувшись домой.

Не успел я приступить к долгожданному ужину как дверь на кухню отварилась и нарисовался братишка.

— Ты чего не спишь до сих пор? — сделал строгую мину я, любил построить из себя строгого, не скрою.

На глазах его блеснули еле заметные слезы:

— У матери сегодня снова был приступ, Семен, я думал все… — он сел напротив и быстро взял себя в руки.

— Твою мать, как так-то, — врачиха же говорила, что эти таблетки точно помогут, на все сто…

— Семен, ну ты же понимаешь, что херня все это, тут врачи бараны-баранами, в краевой, вспомни, говорили, что все вопрос времени, таблетки только облегчают…

— Юрка, я понимаю, что облегчают, но стоят они в три раза дороже, чем прошлые, в три! Хоть на йоту должны же быть лучше, а по факту та же хрень, только с боку. Как она? Спит давно?

— Еще с шести вечера, я периодически захожу, проверяю — дышит ли, еле тебя дождался. Семен, может есть какой-то вариант работать тебе днем, а вечером возвращаться?

— Ты же знаешь, что в ночные хоть платят нормально, днем, что был, что не был. Договаривались же с тобой, ты что думаешь, я мать меньше твоего люблю?

— Да не об этом речь, можешь ссыклом меня обозвать, но я боюсь, что наступит момент, а я ничего сделать не смогу.

— Нет ничего зазорного в том, что боишься за своих родных, не неси чушь.

— Давай я на работу устроюсь, будем поочередно дежурить возле матери, — в глазах Юры было отчаяние, это рвало мне душу…но что я мог сделать.

— А школа как?

— Толку от нее, закончу в этом году девятый и на работу.

— Слушай, я отвечаю, когда-нибудь в морду тебе заеду, сколько раз тебе говорить, учишься одиннадцать и чешешь в институт.

— Какой на хрен институт? Тут мать чуть ли не при смерти, а я об учебе должен думать.

— Да, должен, ради себя, ради меня, ради матери, в конце концов, хочешь загнуться в этом гадюшнике, как я? Прожить тупо и бессмысленно? Я костьми лягу, сдохну на этих сраных подработках, но тебя из дерьма вытащу.

— А что, если я не хочу? Чего ты за меня все решаешь?! — он надул губы, что кисейная барышня, меня это, честно сказать, немного взбесило.

— В свое время, за меня никто не решил… — вали спать, короче, завтра школу не вздумай проспать, иначе башку отвинчу, услышал меня?

— Услышал — буркнул он с досадой.

— Все, давай, доброй.

— И тебе.

Поужинав, я заглянул к матери: дышит родная, ну и слава Богу… Если бы ты знал Юрка, как мне это душу рвет, как разреветься хочу. Но нельзя… я отцу, когда он помирал, обещал, что не брошу вас в беде, в гроб лягу, но не брошу.

Телефон завибрировал и разбудил меня, яркий свет бил в лицо. Сколько же сейчас времени? Десять утра. На дисплее телефона моргает значок непрочитанного СМС.

— Привет, давно не виделись, нет желания встретиться?

Света. Сколько же сил и времени я в тебя вложил, бегал за тобой как собачонка, а ты все юлишь, играешься. Сколько раз я давал себе обещание забыть тебя, не отвечать на звонки и СМС, но только ты напомнишь о себе, как в груди из тленого уголька разгорается пожар, и я, как умалишенный, снова иду на поводу.

— Привет. Конечно, в двенадцать в парке возле тополя. — Написал автоматом, не думая, долбаный зомби. Самому от себя противно, но сделать ничего не могу…

Оглядываю комнату и зависаю взглядом на стене своей славы: как же красиво блестят медали и кубки на солнечных лучах, словно и правда золотые. Эта за первую победу на соревнованиях, а эта самая дорогая я тогда КМС получил. Когда-то самбо было моей жизнью, мечтал стать настоящим спортсменом, что бы в моем городе все гордились мной, мечтал быть примером для молодых пацанов, но мечты очень легко разбиваются о рифы реалий. Что бы ездить на соревнования нужны деньги и не малые, мать не смогла бы это вытянуть одна, а от моих подработок толку не было, но она до конца верила в меня, толкала вперед, откладывала деньги, но я не смог взять… неправильно это все. Потом она заболела, и я вовсе все забросил, работать пришлось за двоих: лекарства день ото дня дорожают, да и брата нужно тянуть, его я вытолкну из этой трясины во чтобы то ни стало.

За дверью различимо еле слышное шорканье, мать проснулась, видимо, и хлопотала по кухне, сколько бы не ругал её за это, но не смог отучить. Даже еле стоя на ногах, она продолжала делать все по дому, а на все мои доводы лишь отвечает: «В этом моя жизнь, это дает мне силы».

— Здравствуй, мам, — обнимаю её и целую в щеку, Господи, кажется, что она с каждым днем все худее и худее.

— Доброе утро, Семен Николаевич — она растянулась в искренней улыбке, любила она меня так называть, мне кажется это навеивает ей воспоминания об отце, о временах, когда все было не настолько дерьмово, — я тебе завтрак приготовила.

— Мам, ну сколько раз говорить, тебе отдыхать нужно как можно больше, а ты силы на всякую ерунду расходуешь, я сам себе завтрак могу приготовить.

— Ой, Сем, не ворчи ты как старый дед, знаю я твои завтраки, накидаешь в микроволновку всякой ерунды. Работящему мужику всегда свеженькое нужно, Юра тоже с утра меня выгнать с кухни пытался, запомни, пока я жива, вы мои дети и должна о вас заботиться. Садись, кушай уже, я тебе яишенки пожарила.

— Как ты себя чувствуешь сегодня?

— Все хорошо, вчера пораньше легла, выспалась, бодрячком, в общем, как Юрка говорит.

Смотрю на её бледное, обвисшее лицо, растянутое в улыбке и понимаю, что все это ложь и что ей жутко плохо, что считает дни до конца, а может и молится, что бы быстрее это закончилось.

— Спасибо мам, вкусно очень, слушай, я ближе к двенадцати отлучусь, а в час уже Юрка придет…

— Ну что ты в самом деле-то? Что я — дитё малое? Иди, погуляй, конечно, я уже и не помню, чтобы ты кроме магазина и работы куда-то выбирался. Совсем я вас, старая, замучила.

— Мам, не говори так, ты же знаешь, что нам не тяжело.

— Ладно, Сем, мне таблетки пора пить, пойду заодно и прилягу, телевизор погляжу.

Каждый раз, когда голова у неё кружится, говорит так, за четыре года я изучил все эти фразы и научился читать между строк.

— Давай помогу дойти.

— Да ну чего ты, Семен, все хорошо, кушай, отдыхай, тебе на работу скоро уже.

Уходит, едва заметно пошатываясь, какой же стержень у этой женщины, у многих мужиков такого нет, думаю, я бы тоже сломался, но она идет по этому тяжелому пути с поднятой головой. Эх, мама, не должно все так быть, не должно… За что тебе это, за что…

Время пролетело незаметно, пару раз заглядывал к ней, приносил сладкий чай, врачи говорят ей нужно больше жидкости пить, приходится следить за этим.

Черт до парка топать пятнадцать минут, а уже половина двенадцатого: быстро бегу в душ, одеваюсь покрасивее, душусь своим ChicShaik №70 Men, уже два года, пользуюсь только в особом случае, сегодня именно такой. Чуть не улетел со ступенек, под ноги совсем не смотрю, все мысли только о ней одной, что вот сейчас увижу, обниму и весь мир остановится на эти мгновения. Добегаю за десять минут к назначенному месту, прохожие оглядываются на меня с непониманием — в этой клоаке не положено спешить, да и не куда в общем-то. Её нет… как всегда опаздывает… Секунды тянутся непростительно долго, минуты и вовсе кажутся вечностью, ну где же ты, где.

И вот, в вдалеке, я замечаю знакомый силуэт и походку…ни с кем её не спутаю, никогда. Сердце бешено колотится в предвкушении, ноги немного дрожат, прямо как малолетка на первом свидании, блин. Какая же она красивая, словно Афродита из той книжки по мифологии древней Греции.

— Привет, Семен, её руки нежно обвивают мою шею и она, словно дразня, целясь в губы целует меня в щеку, впрочем, как и всегда.

— Здравствуй, Света, я крепко прижимаю её к себе, словно не видел тысячу лет.

Она юрко и грациозно выворачивается из моих объятий:

— Знаешь, после последней нашей встречи, я думала ты не ответишь… Её карие глаза сверлят меня так, что приходиться отвести взгляд.

— Пойми, Сем, я тебя тоже очень люблю, но давай не будем спешить, я так часто обжигалась с парнями, не хочу проходить через это снова.

— Забудем, Свет, — мне как-то становится стыдно, за прошлый раз, когда я ей признавался в любви и чуть ли замуж не звал, а она смотрела на меня с почти что каменным лицом и холодно отвечала, о том, что слишком рано говорить на эту тему и что пока мы просто друзья. Теперь говорит, что любит… не поймешь этих женщин.

— Ну что, пойдем прогуляемся?

— Ой, Сем, я такая уставшая, пойдем в кафешке посидим, м? Пошли в «Багиру»?

Я машинально и не заметно провожу рукой по карману, с собой трешка, откладывал на новый спортивный костюм и кросы, старые совсем уж износились.

— Да, конечно, пойдем, только может не в «Багиру»? Мерзкое место как по мне, все сидят напыщенные и бычат друг на друга, атмосфера там не айс…

— Семен, ты чего? Это же самое элитное заведение в городе, мне там очень нравится, да и днем там народу нет вовсе…

Элитное, мать вашу… Излюбленное место упырей со всего города, вся нечисть стекается туда, чтобы нажраться в усмерть и устроить дебош, несколько раз даже стрельба была, но закрыть гадюшник не могут, Армен — хозяин заведения, близкий друг главы администрации города и этим все сказано, а еще это любимое заведение его сыночка.

Послушно киваю, и мы, взявшись за руки, медленно бредем в сторону злополучного места, попутно болтая о всякой ерунде. Как же я обожаю эти моменты, я забываю обо всем: о ненавистной работе, нищете, даже о болезни матери. Дурманящий запах её духов дополняет эту картину, и я словно в раю… иногда мне кажется, что, если бы ни она, я бы давно потерял смысл жизни.

В «Багире» как всегда полумрак и эта, адски трешовая, восточная музыка.

Света, как всегда, не стесняется в заказе, а у меня в голове лишь одна мысль вертится: лишь бы денег хватило, прикинул: вроде бы и сдача останется, но про кроссовки конечно стоит забыть.

— Как мать поживает, не пошла на поправку?

Я сотню раз объяснял Свете, что мать уже не поправится никогда и что дальше будет только хуже, но при каждой встрече она задает этот вопрос, забывая об этом… или ей просто плевать

— Все стабильно, с братом присматриваем за ней.

— Слушай, скоро в кино фильм зашибенный выходит, с Натали Портман, сходим? — не дает мне она закончить.

— Да, конечно.

— Что даже не спросишь, как называется и о чем? — немного надув губы, интересуется она.

— Я всецело доверяю твоему вкусу в этом вопросе, — откровенно вру я.

Разговор перебивает завибрировавший телефон: СМС от брата: «Мог бы предупредить, что уходишь раньше обычного, я хотел поговорить кое о чем, позвони, когда сможешь»

Конец ознакомительного фрагмента.