Елиорнавия из клана Сигур

Владарг Дельсат, 2023

Мир изменился. Теперь люди делятся на сангвиз и хомо. Первые питаются кровью, а вторые отдают ее взамен на защиту и помощь. Елиорнавия – молодая сангвиза. Она принадлежит к знатному клану Сигур и является одной из первых женщин, служащих на Страже хомо. Елиорнавия довольна своей жизнью. До тех пор, пока неожиданное появление посреди леса двух обескровленных девочек не переворачивает ее мир. Теперь у Елики нет выбора: она должна узнать, кто виновен в нападении на детей, и узнать правду о собственном предназначении.

Глава шестая

Алекс слишком свободно ориентируется в резиденции Правителя, я это сразу замечаю. Несмотря на то что мне нужно успокаивать забеспокоившуюся Алье, я отлично вижу: ему всё вокруг хорошо знакомо. Что это может значить? Что он хочет от меня? Мне это совсем не нравится, а этот… Просто улыбается и ведёт себя здесь, как хозяин. Правильно я его в свои покои не пригласила, правильно!

Приёмный зал Правителя, виденный мной однажды в артефакте, мы почему-то проходим, хотя двери открыты. Я уже хочу что-то сказать, но Алекс останавливается и показывает мне рукой на совсем другие двери.

— Ты уверен? — спрашиваю его, потому что я-то как раз нет.

— Тебя ждут там, — серьёзно взглянув мне в глаза, отвечает Алекс. — Ничего не бойся, Правитель тебя не съест.

Все-таки какой-то он странный, на мой взгляд, а ещё — незаметный. Будто тень, постоянно рядом. Не понимаю я ни его, ни себя… Почему на душе становится чуть теплее, когда рядом Алекс? Может быть, это просто самообман, потому что я устала от недовольных взглядов, брезгливости — всего того, что сопровождает мою работу, а почувствовав толику тепла, сразу же раскисла? Так дело не пойдёт!

С такими мыслями я вхожу в дверь, обнаружив за нею рабочий кабинет, чем-то похожий на уже виденные мною кабинеты начальства. За столом сидит Правитель, одетый по-домашнему, то есть в синюю рубашку, а какого цвета брюки, мне не видно. Я не знаю, что нужно делать дальше — представляться по форме с ребёнком на руках? Однако всё разрешается само. Правитель, видимо, почувствовав моё присутствие, поднимает взгляд и в следующий момент улыбается, будто встретил хорошего знакомого, а не… меня.

— Здравствуй, Елика, — произносит он своим низким бархатным голосом. — Присаживайся на диван, там птенцу будет удобно.

— Спа-сибо, — надеюсь, мой голос не звучит блеяньем.

Я несколько шокирована, ведь сегодня не ночь двух лун, а Правитель ведёт себя так, как будто мы приятели… Но кто — он, а кто — я? Тем не менее спорить не решаюсь, усаживаясь на мягкий диван. Чуть меняю положение Алье, на что доченька улыбается, но вот что странно — не тянется что-то схватить и поиграть. Она вообще будто и не умеет играть…

— Не пугайся, — вздыхает Правитель, поворачиваясь ко мне. — Это не сон, не таинства какие-нибудь. Получилось так, девочка, что ты стала не только первой… Сейчас ты у нас единственная мать среди сангвиз, обнаружившая нечто настолько нехорошее, что просто не до политесов.

— У нас получается, что это либо целитель, стражник и морф, либо… — я вздыхаю, — хомо.

— Да, я наслышан, — кивает он, переложив какую-то бумагу на столе. — Ты подчиняешься только мне, никто больше тебе приказывать не может. Это понятно?

— Понятно, — киваю я. — А если…

— Никаких «если», — отрезает Правитель. — Не до игр сейчас, можешь арестовать любого, потом разберёмся. Любые ресурсы, Елика, любые люди, но найди мне этих выродков!

Ого, как завертелось-то всё! Неограниченные полномочия — это сказка, так не бывает, но, судя по тому, что Правитель сказал, получается, что он считает… Но почему я? Есть же гораздо более опытные следователи, я — птенец по сравнению с ними. И тут мне кажется, что Правитель читает мысли, хоть боли я не ощущаю.

— Почему ты? — задаёт он вопрос, который я пытаюсь сформулировать. — Всё очень просто, Елика. Ты не отступишь. Даже если это будет кто-то влиятельный, важный или авторитетный. Ради своего птенца ты не позволишь себе остановиться. Именно поэтому.

Он прав, я не отступлю. Ради того, чтобы это не повторилось, ради Алье, я не отступлюсь. Теперь я понимаю, почему расследование доверили мне. Правитель не зря считается непререкаемым авторитетом, он действительно принимает единственно верные решения. И сейчас в его решении нет ничего личного, он просто хочет, чтобы дело было доведено до конца. Почему-то от этой логичности внутри становится холодно, как будто меня обманули. Стараясь ничем не показать этого ощущения, я улыбаюсь Правителю.

— Благодарю за доверие, — отвечаю ему уставной фразой.

А на душе отчего-то тоскливо, как у обманутого ребёнка. Я не должна так реагировать, не должна! Мне оказали высочайшее доверие, дали неограниченные права, зелёную улицу, обеспечили максимально! Отчего же я так реагирую? Может быть, оттого, что это было сделано не из-за моих качеств, а только потому, что я не остановлюсь?

— Награда тебе понравится, — улыбается Правитель, вот только улыбка его мне кажется сейчас насквозь фальшивой.

Я не помню, как выхожу от него, медленно идя по коридору. Чем закончился разговор, я уже и не помню, скорей всего, уставщиной. Я просто иду по коридору, держа в руках своё дитя, и мне обидно. Вот необъяснимая, иррациональная обида — это, по-моему, странно.

— Всё хорошо? — спрашивает меня Алекс, незримо возникнув сзади.

— Конечно, — стараясь не улыбаться криво, отвечаю ему. — Правитель дал мне неограниченные полномочия.

— Как-то горько это у тебя прозвучало, — замечает он, пристраиваясь рядом. — Что тебя обидело?

— Ничего, — односложно отвечаю ему.

Алье прижимается ко мне, отчего мне кажется, что мой птенец поддерживает маму. Я глажу её по голове, а доченька прикрывает глаза, показывая, что ей нравится. Я же ничего не хочу объяснять Алексу, беря себя в руки. Я умею брать себя в руки, это далеко не первая нанесённая мне обида.

— Не скажешь, да? — интересуется целитель, на что я молча качаю головой.

— Зачем тебе это, Алекс? — спрашиваю я. — Помочь ты не сможешь, причины для обиды нет, видимо, это просто моя реакция.

— Твоя реакция тоже важна, Елика, — вздыхает он, коротко взглянув мне в глаза, ловя мой взгляд на мгновение. — Даже очень…

— Почему, Алекс? — не выдерживаю я. — Почему ты рядом? Почему носишься со мной? Должна же быть причина!

Ответа я ожидаемо не получаю, но мой всплеск пугает Алье, поэтому, пока идём до транспорта, я успокаиваю мою доченьку. А целитель молчит, будто проигнорировав мои вопросы, хотя в глазах его — я видела — что-то мелькнуло!

***

Пока едем обратно, я думаю. Мысли мои занимает Алекс — я вспоминаю первую нашу встречу. Странно, прошло не более суток, а событий случилось столько, что мне уже нужно напрягаться, чтобы вспомнить. Но я просто не люблю чего-то не понимать, а целителя я не понимаю. Какой-то он… мутный, что ли? Странный — это точно.

Ночь двух лун… Сначала мне пообещал сюрпризы Правитель, а потом сразу же появился Алекс… Или не сразу? Но, по-моему, он появился сразу или почти сразу, начав вести себя как-то по-хозяйски. Это, между прочим, раздражает. А что, если его назначили присматривать за мной? Ну, следить, охранять… Недаром же Правитель точно знал ситуацию с делом! Может ли Алекс быть соглядатаем?

А что, всё вполне укладывается в логику. Я же самка! Ни на что не годная без самца, так же? Всё, чего я добивалась, всё, чем стала, взять и перечеркнуть! «Играть, деточка», чего же проще? Не накручиваю ли я себя?

Транспорт останавливается у Управления, а я планирую просто подождать и посмотреть, что будет дальше делать Алекс. Интересно, почему я не допускаю мысли о том, что целителю может захотеться меня… выбрать? Тоже ведь непонятно… Просто чувствую, что не вызываю у него таких эмоций… Грустно на самом деле, когда кто-то считает меня не самой умной, но таков удел самок.

— Мама, а можно покушать? — тихо спрашивает Алье, сразу же сжимаясь.

— Тебе всё можно, но немного, — отвечаю я ей, потянувшись за детской бутылочкой. — Не спеши, хорошо?

— Хорошо, — кивает доченька, прижимаясь ко мне.

Я выхожу из транспорта, стараясь не показать Алексу своё настроение, чтобы он не понял, что я догадалась. Пусть играет в свою игру, охранничек! Я не пущу его в свою душу. Лучше остаться одной навсегда, чем пустить к себе недостойного. Тем более, что одна я не останусь, у меня есть Алье. Поэтому — надо выкинуть все мысли из головы и работать.

Я уверенно вхожу в кабинет нашей группы, с удивлением отмечая тех, кто отправился к морфам. Так быстро есть результаты? Тари приветливо улыбается мне, настраивающейся на рабочий лад. Вот тут мне почему-то совсем не хочется думать о том, что его реакция продиктована тем, что я — всего лишь самка.

— С возвращением, Елика, — кивает он мне после взаимных приветствий. — Я вижу, не съел тебя Правитель?

— Дал зелёный путь и неограниченные полномочия, — старательно держа лицо, как можно веселее откликаюсь я. — А что у нас по новостям?

— Что-то такое я предполагал, — кивает Тари, усаживаясь на стул, с которого встал, приветствуя меня. — Морфов допрашивают региональные охранители, но, возможно, ваш птенец может нарисовать или выбрать изображение больших собак?

А это хорошая мысль, даже слишком, на мой взгляд. Внешний вид того, кого она видела, подскажет нам хотя бы стаю… А если и расцветку распознает, которая у морфов семейная, то вообще хорошо будет.

— Алье, — обращаюсь я к дочери. — Ты сможешь нарисовать больших собачек?

— Нарисовать? — удивляется птенец, требуя объяснений, а я крою себя последними словами — откуда бы ей было научиться рисовать?

Обещаю ей объяснить и всё показать попозже, а сама думаю, как бы продвинуться дальше, почему-то забыв об атласе. У Стражи есть атлас, в котором перечислены все стаи морфов, показаны их отличительные признаки, есть возможность колдовского поиска. Я забываю об этом, а Тари, оказывается, уже всё приготовил, заставляя меня испытывать некоторые неудобства.

Он кладёт передо мной коробку атласа, причём далеко не карманный вариант, а я думаю, как начать просматривать так, чтобы не напугать птенца. Вздохнув, нажимаю пальцем в левом нижнем углу, выбирая в меню виды хвостов. Да, я решаю начать с самой нейтральной части собаки, при этом заговорив с доченькой.

— Ты помнишь, какие хвосты были у страшных собак? — интересуюсь я.

— Да, мамочка, — с готовностью кивает птенец, глядя на коробочку.

— Давай попробуем найти такой хвост? — предлагаю я, а Тари в это время, сделав кому-то знак, отсаживается, оставляя нас вдвоём.

Алье с интересом смотрит на разные хвосты, совсем не пугаясь, пока, наконец, не вздрагивает, немного неуверенно показывая пальчиком на хвост, характерный для стаи Ови. Я нажимаю кнопку запоминания и перехожу к лапам, опять ко всем, не начиная с этой стаи. Хвосты могут изменяться со временем, особенно гладкие.

Алье постепенно входит во вкус, начиная уже с интересом рассматривать предложенное, но вот лапы уверенно идентифицирует совсем иные. Стая Рчар обитает в совершенно иной части нашего мира — на островах Моря Тьмы и сюда попасть не могла совсем никак, разве что научилась создавать лодки, способные выдержать жестокие шторма.

— А теперь Алье покушает, и попробуем ещё поискать, хорошо? — предлагаю я дочери, пытаясь понять, что это значит — хвост и лапы друг к другу не подходят, это очень разные стаи.

Я выдаю бутылочку, уже привычную для дочери. Алье присасывается к ней, прикрывая глаза… А я всё думаю и не могу понять, как так может быть. При этом, в голове присутствует мысль о том, что стаи могли быть разные, но такого я себе не представляю — стаи не сотрудничают, это непреложный факт. Но тогда как это объяснить?

— А что мы сейчас делать будем? — интересуется Алье, высосав положенную порцию, в которую добавлена кровь, соответствующая нашей по типу.

— Сейчас поищем шкурку похожую, — предлагаю я, подозревая, что шкура, возможно, принадлежит третьей стае.

— Хорошо, мамочка, — кивает Алье, которой явно нравится эта игра.

Я вижу, что Тари напряжён, он, кажется, хочет сейчас прыгнуть к столу, но держит себя в руках. Я поражаюсь его терпеливости. В кабинете стоит полная тишина, коллеги, кажется, даже не дышат, пока я «играю» с Алье. Вот только все образцы не подходят, птенец только качает головой раз за разом.

— А какого цвета было больше на шкуре? — интересуюсь я, надеясь только на то, что Алье знает названия цветов, но доченька не произносит его, а поднимает голову, оглядывая комнату.

— Вот этого! — обрадованно заявляет птенец, показывая на краешек лежащей на столе папки песочно-жёлтого цвета.

Как так? Это невозможно, таких окрасов нет у морфов! Я вызываю меню ископаемых животных, но Алье не узнаёт ни одного из собачьих. Это ожидаемо, потому что не существует морфов с таким цветом шкуры, я это знаю очень хорошо. Просто не может существовать в нашем мире таких морфов.

Это же что-то значит? Но что? Что может значить виденное птенцом?