Противостояние миров. Том 1. Часть 3

Владимир Александрович Еськов, 2023

Русские сказочные герои, люди и звери – сражаются за своё существование с силами тьмы, чужими народами так же есть внутренние противостояния. Приключения, любовь и много магии – это всё ожидает вас в первом томе большой трилогии… эта книга – 3-я часть первого тома.

— Так ты и есть повелитель Великого Вольномира, — вырвалось у рыжеволосой Татьяны с явно поднявшимся настроением, — ты правду говорил, что это мои подчиненные?

Девушка склонилась к камням и стала собирать их себе, куда только придется. Затем, опомнившись, начала наседать на своего соблазнителя, вспоминая все свои обиды и обидчиков, кого следует наказать в ближайшее время.

— Солидный у тебя набор недоброжелателей, — начал Кощей, уставившись прямо в глаза девушке, и быстро проговорил, — на дворе — трава, на траве — дрова; не руби дрова на траве двора! Скажи мне эту прелесть.

Девушка без труда повторила скороговорку и уселась на приготовленное ложе, ожидая от своего ухажера ответных действий, но повелитель уже готовил потаённое место для жадной женщины в своей небольшой божественной тюрьме с множеством пыток для хорошего перевоспитания.

— Почему именно кровопролитие нужно? Мара могла бы и что-нибудь получше сделать, чем клинок из драконьего когтя. Этих гулён нужно воспитывать по-особенному, села на кол и думай о жизни, детях, муже. Мужики на войнах погибают, а ей живой не нравится. Смотри-ка, еще норов какой, ругается…

— Бог, а бог…, — послышался знакомый голос в голове, — эту девоньку не трогай, моя она.

Кощей немного удивился, ибо вмешались другие силы, а конкретнее — Ягиня со всеми своими выходками. Он был рад, как никогда, перейдя дорогу капризной старухе, но условия хотел выслушать и сделать все по-своему. В его голове уже созрел план, как он будет соблазнять, одаривать камнями, шиковать властью, хотя будущее пролетело мимолетом, и владыка немного насторожился.

— Я есть закон, — промолвил властелин, — и ты, старая, мне не в указ. Сгинь, карга, не мешай мне невест искать.

В Яге закипела кровь от ненависти к своему родственнику, но шансы на ребенка оставались, просто Верония не была гулёной, а так сложились обстоятельства. Оборотни все перепутали и хоть как-то оправдаться притащили Вею.

Кощей зашел в другую опочивальню, надеясь на свою обаятельность, но девушка и глаза не повела в его сторону, только пустила пару слёз от воспоминаний по дворцу и бывшим хозяевам. У неё пронеслась перед глазами вся жуткая история с Благославой и вести разговор с похитителем не хотелось.

— Ты чего слёзы льешь, — зашел издалека хозяин дворца, — посмотри, какие хоромы, палаты, все для тебя.

— А чего мне не лить, — со слезами проговорила девушка, — мы здесь были, видели, что случилось. Парнишку на днях потеряла, вот влюбилась, как дура, в одного мужчину, хотя уже ребенка ношу. Сложно все. А ты чего, свататься пришёл? Ну, я уже занята другим.

— Ты не спеши с выбором, — продолжил Кощей, — посмотри, какие богатства тебя ждут, слуги, власть…

— Это у меня все было, — перебила Верония, — а что хорошего в них? Обман, предательство, постоянные сплетни. Не для меня это все. Ты, наверное, Кощей? Я слышала о тебе, вроде бы и злой, а вроде и справедливый, не пойму тебя. А второй малыш здесь, у тебя?

— Много вопросов задаешь, — опешил владыка, — будешь гостьей моей, но из комнаты хода нет, пока не придут тебя прогулять.

В голове правителя все перемешалось, главное, Яга пока при своем осталась, а без повода девушку в свои отдаленные места не спрячешь. И все же, он не предвидел дальнейшую судьбу Веронии, значит, здесь была замешана магия Ягини.

Глава 5. Северное темнолесье.

Приготовления к путешествию шли полным ходом, местные жители благодарили своих спасителей всем, чем могли, принося из своих закромов всякие вкусности, которые хранились долгое время. Девушки сильно переживали за Веронию, не находя себе места, но маленький шаман постоянно их успокаивал, что с ней будет все хорошо, и духи, и боги будут оберегать её. Немного погодя к ним присоединился Виктор, обняв свою Берегиню и потихоньку что-то нашептывая на ухо.

— Ваши мужчины дерутся, — раздались крики местных селян, — разнимите их, поубивают ведь друг друга.

— Кому угораздило так вляпаться? — вырвалось у Селины. — Мы ведь столько вместе. Друг за друга…

— Сейчас выясним, — перебил Виктор.

Пока друзья добирались, за домом Олеси сидели двое побитых мужчин, Дорофей и Гуннар, а рядом крутились Белобород, Викул и Душебор и о чем-то с ними вели разговор.

— Да я говорю тебе, сама меня в гости звала, — тихим голосом говорил Гуннар, — мне зачем обманывать. Подошла ко мне и говорит, приходи, мол, ко мне, посидим и все такое…

— Я с ней живу, — перебил Дорофей, — ты ведь меня позорищем выставил, к женщине моей в гости пошел.

— Да говорю, сама в гости звала…

— Ну и спросите с неё, — перебил их спор Душебор, — вот и посмотрим, кто кого и куда звал.

Немного погодя подошла рыжая девушка и направилась к Дорофею. Шепнув ему что-то на ухо, она удалилась, а следом за ней поплелся Дорофей.

— Ты не одинокий, — послышался голос подошедшего человека, — она знает, к кому клинья подбить. Я вчера с ней ложе делил, она — демон рыжий. Беги от неё.

Гуннар, почесав свой пострадавший затылок, почапал к соседскому дому, чтобы не встречаться больше глазами со своим соратником и его подругой. Навстречу ему кривой походкой шел толстенький слюнтяй, поигрывая своей не самой умной физиономией.

— Ты не знаешь, а мама дома? — радостно выкрикнул юнец. — Ты слышал, наша соседка пропала.

— Сгинь, чертяка, — вырвалось у воина, — не дай бог с вами встретиться еще раз.

Улуу потихоньку собирал всех друзей в дорогу, подбадривая о будущем походе. Сборы шли неспешно, но все друзья выдвинулись, когда солнце потихоньку стало уходить за высоченные макушки ельника. Они не видели, как на другом конце деревни собирались в путь-дорогу два человека, муж да жена, оставляя свою гнилую хату до полного разрушения.

— Душебор, ты ведь можешь посмотреть окрестность, — начал Белобород, — взметнись ввысь, как ты это делал. Слышал я о твоих подвигах.

— Можно и посмотреть, но зачем? Здесь дорогу видно, да и нет нужды.

Неторопливыми шагами друзья двигались вдоль густых лесов темнолесья, Берегиня ехала на Викуле, Ульф посадил на себя Благославу, а Белобороду досталась красотка Селина. Душебор, пройдя довольно длительное время пешком, тоже решил измениться, но в огромного орла.

— Что я раньше не решился перевоплотиться, — лепетал про себя колдун, — летел бы спокойно, а к вечеру покушал, поспал и огурец. А, да, кто его знает, что там с туманом было, грохнулся бы с высоты птичьего полета, вот смеху было бы. Нееет, уж лучше было и было. Живой, вот и хорошо.

— Смотрите, как красиво парит, — восхищенно проговорила Селина, — даже представить не могу, что видно оттуда. Ох, мне бы разочек посмотреть…

— Ощущения ужасные, скажу я тебе, — перебил Добрыня, — на спину не сядешь и на шею точно, а вот в когтях находиться, это ужас просто, боль невыносимая.

— Даже помечтать не дает, — с некой грустью продолжила девушка, — вот сразу видно, вояка неотесанный. Нет, чтобы придумать что-нибудь.

— Что придумать, крылья, — опять резко высказался мужчина, — а что? Благослава, наколдуй ей крылья, вдруг взметнется ввысь да и ощутит всю радость полета.

— Вы все такие грубияны!

— Нет, не все, — расхохотались мужчины, — но в основном, да.

Дорога, как ни странно, была без приключений. Изредка ими интересовались дикие звери, но других попутчиков не было. Ночами они собирались в большую компанию и травили байки у костра о своих прошлых похождениях. Конечно, не забывая упомянуть о похищенной Веронии. Улуу, как всегда, проводил свои обряды с различными атрибутами, а потом на потеху друзей изображал различные танцы с непонятным горловым пением. Как только прекращались его обряды, компания потихоньку укладывалась спать, оставляя на посту одного из оборотней.

В один из дней шаман попросил всех без исключения одеться потеплее в те одежды, что передали в дорогу деревенские жители. И уже скоро началась несметная пурга, скрывающая и заметающая все существующие дороги.

— Нам нужны помощники, без них не справиться, даже оборотням будет тяжело идти, — озвучил свое мнение чудной человек, — хотя, только им известно, тяжело идти или нет. Но с непривычки обморожение получить можно.

— Вообще, неприятно, — послышался голос Викула, — брюхо мерзнет, да и пальцы немеют. Уж лучше в одежды укутаться.

— Нужно укрыться от пурги, не то сгубит она нас, — прокричал Улуу, — идите на открытую местность, нужно сделать укрытие. Да, и обмажьте лицо жиром, иначе обморозите.

Белобород имел представление о простых хитростях спасения, взяв за руку Берегиню и Виктора, он попросил усесться спиной к ветру и небольшой палкой стал расчищать место. Шаман немного успокоился, но были еще друзья, и им нужна была помощь. Собрав всех поближе к уже приспособившемуся Белобороду, он дал понять, что нужно делать. И, взяв за руки Благославу с Добрыней, тоже присел спиной к ветру, также сделали и все остальные участники похода. Время от времени Улуу расчищал снег, пока не получилось небольшое накрытое углубление. Верный, видя, как работает шаман, стал чистить пространство, поднимая настроение хозяину вместе со старушкой.

— Расчищайте здесь все, хотя ваш помощник, походу, за вас все сделает, — постарался как-то поднять настроение своим соседям шаман, — а я пойду посмотрю, не натворили бы глупостей наши друзья.

На улице мело непросветно, лицо покрывалось ледяной коркой, а глаза открывались на считанные мгновения, но Улуу был в своей стихии и бороться с природными силами было в его крови. Добравшись до первой кучки, он пристально стал разгребать снег, откапывая замерзших Агапа и Гуннара.

— Шевелите руками, снег разгребайте, иначе задохнетесь здесь, — кричал Улуу двум безмятежно сидящим мужчинам, — делайте, как я, скоро полегче будет, а я дальше…

Шаман посетил всех друзей и, убедившись в их безопасности, начал сооружать себе небольшое укрытие, но слегка удивился, почувствовав рядом с собой еще кого-то, не из их компании. Человек метался из стороны в сторону, пытаясь кого-то или чего-то найти, но высшие силы вмешались в его дела.

— Иди сюда или ползи, — кричал во весь дух шаман, — я сам не смогу теперь попасть к тебе. Сам греби сюда, вместе нам легче будет пережить.

— Сейчас, буду, — послышался неприятный голос мужчины, — ты гдеее?

Улуу кричал, как никогда, пытаясь хоть как-то направить чужака в свою сторону, и через пару мгновений небольшой человек пополз в нужную сторону.

— Садись, как я, — уже не таким громким голосом проговорил шаман, — теперь нужно только ждать.

Пурга мела, как никогда, температура опустилась вниз за считанные мгновения, а красивый зеленый пейзаж превратился в одно огромное белое поле с небольшой полосой темных деревьев. Стихия длилась довольно долго, изрядно помотав нервы укрывшихся людей. Никто не стал пренебрегать советами шамана, стараясь очищать перед собой спасительную полянку и проделывая небольшие отверстия в наметенном сугробе. Когда все утихло, друзья стали выбираться из своих укрытий, осматривая последствия недавней стихии. Снаружи стоял ужасный холод, но теплая одежда из оленьих шкур спасала друзей, хотя передвигаться в ней было немного непривычно, но никто и не собирался обращать на эту мелочь внимание, главное, было спасительное тепло, а к неповоротливости можно было привыкнуть.

— Ты откуда узнал о таком ненастье? — послышался голос Душебора, кое-как добравшегося до Улуу. — Я видел нечто похожее, но эта пурга затмила все остальные. Чем мы богов прогневали?

— Нужно помочь человеку, который сидит в моей берложке, — ответил шаман, — он совсем замерз там, может, найдется еще какая-нибудь одежка? Не оставлять ведь его на погибель?

Белобород неспешно пополз в укрытие своего приятеля. В темноте почти ничего не было видно, но слегка виднелись некие очертания человека, который дыханием старался отогреть свои конечности. Как ни приглядывался колдун, он так и не смог разглядеть очертания человека. Сняв с себя рукавицы, он протянул их незнакомцу, а сам потихоньку стал копаться в своей торбе, выискивая какие-то травы.

— На, держи, пожуй немного, чтобы не заболеть, — устало прокряхтел старик, — не хочется тебя здесь оставлять и нести тяжкое бремя, не дай бог, если помрешь здесь.

— Благодарю, старче, — послышался знакомый голос из темноты.

— Я знаю твой голос, откуда?

Незнакомец некоторое время помолчал, а потом решился ответить, понимая, что рано или поздно ему придется выйти из укрытия.

— Вилард я, — тихонько проговорил мужчина.

Он сидел в одной позе, стараясь не шевелиться, замерзнув до самых костей, и небольшой подарок Душебора пришелся как ни кстати. В голове Виларда крутились бесчисленные мысли и все сводились к одной, что его ждет в ближайшем будущем? Успокаивало пока одно, он не успел лично насолить своим врагам, значит, есть шансы на спасение, а возможно и продолжить путешествие вместе с ними, и это был самый идеальный вариант. Его сила могла тоже пригодиться в дальней дороге: добыть огонь, вызвать дичь для охоты, свалить дерево при помощи магии и много других полезных действий, которые точно пригодятся будущим спутникам.

— Ох, пригрели змею на свои головы, — послышалось от собеседника, — нужно собрать всех и обсудить, что с тобой дальше делать? Авось, ты не просто так попал в нашу компанию.

Старик потихоньку попятился назад к выходу, даже не представляя, обрадует или разгневает своих друзей неожиданной новостью. Снаружи кипела работа, мужчины разгребали заметенные припасы, а девушки подбадривали их, сидя в своих одеждах, ягушке да малице, которые пришлись им кстати.

— В жизни бы не подумала, — поделилась своими впечатлениями Берегиня, — что обычные шкуры могут так спасать от холода, а простой жир — лицо от обморожения. Придумают же.

— Я немного побуду один, — перебил её Улуу, — вы занимайтесь своими делами, приготовьте еду, обустройте свои укрытия получше, чтобы можно было выспаться и отдохнуть. Дорога предстоит очень трудная и дальняя. Когда вернусь, не знаю, но я вернусь, ждите меня.

Взяв с собой бубен и еще какие-то атрибуты, он стал пробираться в сторону леса, крепко увязая в наметенных сугробах. Но через некоторое время он каким-то нехитрым способом приноровился и стал удаляться с глаз гораздо быстрее, пока совсем не исчез из поля зрения.

— Друзья мои, — выкрикнул Душебор так, чтобы все обратили на него внимание, — пока мы прятались в наших норках, к нам замело примечательную личность. Даже представить не могу, что вы скажете, узнав, кого к нам принесло?

Колдун старался держать народ в большой интриге, протягивая свою новость, как можно дольше.

— Лично я не пожалел своих рукавиц, — продолжал колдун, — возможно, его к нам с ветром принесли всевышние силы для помощи…

— Не томи, старый, — послышался приятный голос Селины, — кто и где прячется?

— Намело к нам, — опять начал было дразнить Душебор, — самого помощника Кощея. В общем, в этой самой норе сидит не кто иной, как сам Вилард.

Все без исключения уставились на интригана, не понимая, врёт ли он или говорит правду, но обманывать резона не было, да и выдумать от балды тоже, наверное, не мог.

— Так ему одежду нужно найти, — за долгое время проронила пару слов Благослава, — замерзнет ведь.

— Верный, — выкрикнул Добрыня, — может, ты пока погреешь нашего гостя?

Пёс взглянул в сторону незваного гостя, но, оскалив зубы, продолжал наблюдать за предложениями своих спасителей.

— А как быть? — последовал обычный вопрос от Виктора. — Если я сниму и отдам свою одежду, тогда я замерзну, если Агап или Гуннар отдадут…

— Мы поняли твою мысль, — послышался голос Белоборода, — ладно, выход есть.

Старик неуклюже залез в ближайшее укрытие, и через некоторое время из дыры появилась здоровенная морда оборотня. Едва протиснувшись в проход, он кивком дал понять, чтобы забрали его одежду и передали Виларду. Верхний наст немного уплотнился, и громадный зверь оставался стоять на поверхности, благодаря своим мощным лапам. Немного постояв на месте, оборотень стал прогуливаться по насту, проверяя его прочность и возможность добраться до ближайших деревьев, чтобы развести спасительный костер.

Добрыня с непривычки полез за одеждой Белоборода, увязая в рыхлой холодной массе и громко ругаясь на пришедшую стихию. Вскоре Вилард натягивал на себя еще не остывшую одежду Белоборода, уже привыкшего к местной установившейся погоде. Выползая на свежий воздух, колдун уже был спокоен, что его не казнят, как бешеную собаку, но и не был уверен в совместном походе.

— Лишь бы не выгнали, — крутилось в голове колдуна, — любые проверки, наказания, что угодно, лишь бы остаться с ними. Один я могу сгинуть здесь.

— Ты остаешься с нами, но есть условие, — послышался голос Добрыни, — мы все уже знаем о твоей силе, поэтому чётки опять будут у нас.

— Да, понимаю, — вымолвил сквозь зубы Вилард и протянул свою дорогую вещь в руки Гуннара, — прошу, не потеряй их. Но я могу пригодиться вам, а без них никуда.

Пока у компании шли разговоры о будущем Виларда, Улуу готовился серьезно поговорить с духами, северного темнолесья, да и у своих богов было о чем просить. Выстроив по полочкам все свои просьбы и молитвы, он начал готовиться к долгому ритуалу. Шаману было о чем вспомнить и предъявить северным богам за проделанную с ним жестокую кару, но помощь была важнее всех обид и мести, поэтому Улуу выкинул всю накопленную злость ради своих друзей.

Соорудив себе хорошую поляну, он начал готовить обрядный костер из высоких бревен, выстраивая огромную пирамиду. Накидав в самую сердцевину костра шишек, трав и конечно высушенный трут, он начал благодарить богов за подаренную ему жизнь. Достав из своих закромов огниво, он начал разводить костер, тихонько приговаривая какие-то слова. Огонь разгорался, потихоньку взбираясь с каждым мгновением все выше и выше, подбирая под себя приготовленные яства.

— Най-анки, — начал свои молитвы шаман, — ты даровала жизнь мне, даровала мне жену, даровала сына, но я перестал слушать тебя и получил от тебя большое наказание. Ты угасла в моем домашнем очаге, а вместе с тобой и угасла моя жизнь. Прими мои приношения, Най-анки, возьми сало, мясо, сах. Тебе, наверное, холодно в эти непростые времена, мой дар не будет лишним, придав тебе сил и тепла. Помоги мне, мать огня, я хочу просить помощи у Нум-Торума, чтобы указал нам дорогу и помог нам преодолеть долгий путь.

Улуу не заметил, как ушел в небытие и танцевал у костра непонятные танцы, при этом разговаривая с разгоревшимся костром. Снаружи бушевало будто бы ожившее пламя, но из недр костра вырывался густейший дым от приготовленных шаманом лесных компонентов, ну и добавив пару составных частей из своих закромов. Серая пелена дыма распространилась по всей округе, разнося приятные ароматы во все концы леса и за его пределы.

— Хорошо, что помнишь о нас, — послышался женский голос, — мы в обиду тебя не дадим, но и чужаков не приветствуем в здешних краях.

— Благодарю тебя, мать огня. Не враги они нам, они пришли искать помощи у Пика Прорицателя.

— Да, дорога туда пролегает через наши земли, другого хода нет.

— Я не прошу вас о легком пути, но среди нас есть старушка, женщины, и им не осилить дальнюю дорогу северного темнолесья. Холод, снег, пурга, голод изведут нас раньше, чем мы пройдем и полпути, но с вашей помощью мы сможем одолеть это испытание.

— Иди к друзьям.

После этих слов языки пламени будто нежно оттолкнули от себя очумелого человека и стали потихоньку угасать. Шаман не переставал благодарить всевышних духов, что связались с ним, но и не смолкал просить о помощи. Вскоре все закончилось и уставший от плясок Улуу почапал к своим друзьям, стараясь успеть прийти затемно. Немного везения все же присутствовало, после пурги настало долговременное затишье, и найти дорогу назад не составляло никакого труда, нужно было просто-напросто идти по своим следам, хотя он неплохо ориентировался на открытой местности.

— Вы посмотрите, кто идёт! — радостно прокричал Душебор. — И откуда ты такой чернолицый?

Кто был рядом, расхохотались, увидев измазанное сажей лицо уставшего шамана. Испачканный чудак, увидев ближайший проход в укрытие, тут же поплелся отдыхать, оставив все разговоры на потом.

— Что он там делал? — иронично спросила Благослава. — Почему он такой грязный?

— Мы это узнаем поутру, — выпалил Добрыня. — Скажи мне, ты не замёрзла, может тебе огонь разжечь, чтобы ты погрелась?

— Мне тепло, — с некой застенчивостью произнесла старушка, — но вот наш волк, наверное, мерзнет, да и Верному тяжко, наверное?

Добрыня хотел было начать поиски Белоборода, но его взгляд наткнулся на огромного белого зверя, свернувшегося в неестественной позе рядом с горящим костром, а из его объятий торчала сонная морда уставшего пса. Улыбнувшись, он подошел к своей спасительнице и показал рукой на спящих животных.

— Думаю, этот вопрос решен?

— Без сомнений, — улыбаясь, ответила Благослава.

Вилард старался сторониться всех, но кто-нибудь из большой компании случайно оказывался рядом и волей-неволей приходилось поддерживать незатейливые разговоры. Ему было бы легче выполнять простые поручения или даже сложные задания, лишь бы не встречаться глазами со своими собеседниками. Он не умел вести себя в подобных ситуациях, впервые в жизни он попал в нелепость, ему еще и жизнь спасли. Но он был довольный собой, выполнив сверх нормы свое задание, мало того, что он выжил, так еще и вместе с ними будет следовать до назначенного места.

Ближе к ночи все разбрелись по своим норкам, кроме одного оборотня, оставшегося греться возле костра, да и мало-мальски поддерживать его. Ночь прошла без явных историй и приключений, хотя успел отметиться выспавшийся оборотень, поймавший недалеко от лагеря застрявшую в сугробах косулю, а затем отпустивший её восвояси, понимая, что она им будет нелегкой обузой. Он чувствовал большое разнообразие местных животных, обитавших в этих краях, и охотиться без надобности не входило в планы старого Белоборода. Он всячески берег окружающий мир, как учила его всемогущая богиня Язя, поймав его еще молодым за поеданием свежих яиц, найденных рядом с её владениями. Она показала ему, какие прекрасные птицы могли бы вылупиться из этих крохотных яиц, какими могли стать родителями, сколько добра принести лесу, если бы не его ненасытный аппетит.

Утро было веселее. Проснувшийся Улуу, выйдя из своего укрытия, стал поднимать всем настроение, спрашивая у каждого, от чего над ним смеются. Одна лишь Берегиня пустила в ход свои маленькие чары, показав на идеально наполированной льдинке отражение чумазого лица. Затем Гуннар с Агапом решили устроить словесную перебранку из-за Дорофея, который успел досадить обоим участникам спора, но все же воин настаивал, что Олеся сама соблазнила Дорофея и отвела в свои покои, и его она сама приглашала, даже настаивала поговорить с глазу на глаз, но Агап по своей оставшейся обиде, досаде или ревности отрицал всё, услышав хоть малейшие оправдания. Перебранка перешла чуть ли не в драку, если бы вовремя не вмешался подоспевший Белобород, вставший между ними и, оскалившись, привел их в нормальное чувство.

— Будем завтра выдвигаться, — как всегда с улыбкой промолвил шаман подошедшему Добрыне, — лучше начинать сегодня собираться, а завтра уже выйдем без всяких проблем.

— Готовим все к дальнейшему походу, чтобы завтра с самого утра выйти отсюда, — прокричал во всю глотку Добрыня, — нужно снегоступы делать, иначе пропадем.

Терпение, вот что испытывали путники, кода шли по глубоким сугробам, порой проваливаясь в рыхлый снег. Рваный шаг был самым трудным испытанием, до поры до времени, пока не начался крупный снегопад с резкими порывами ветра. Даже перевоплотившийся Белобород с Благославой на спине не мог сдерживать вырывающиеся стоны. Снегоступы прилично поистрепались, и шаман решил устроить незапланированный отдых неподалеку от спасительного леса.

— Если пойдем дальше, можем заблудиться, — проговорил шаман, показывая место для будущего укрытия, — теперь смотрите за мной, как будем делать укрытия.

Он попросил меч у Добрыни и стал делать камни из снега, затем, потихоньку складывая их друг на друга, сделал небольшую хижину с небольшим просветом на самом верху. Уяснив суть построения, друзья принялись сооружать подобные строения, нередко делая банальные ошибки, приводящие к их полному разрушению. Но все же с помощью Улуу им удалось построить несколько просторных укрытий и даже очень приличных.

— Ну и погодка, — пожаловалась Селина, — если Веечка жива, то я, наверное, ей завидую. Может, сидит в тепле, нас вспоминает.

— Да уж, — вставил свое слово Виктор, — я таких приключений даже врагу не пожелал бы.

— А что плохого? — поддержал разговор Агап. — Это обычная зима темнолесья. Только вот северные народы умеют хорошо переносить её, нам вот тоже приходилось нелегко.

— Сейчас просто такой сезон: то снегопад, то пурга, — послышался голос Улуу, — ничего не поделаешь, будем понемногу передвигаться, отдыхать тоже нужно.

Немного перекусив, друзья улеглись отдыхать, один за одним уходя в сладкие объятия сна. Даже шаман не выдержал свалившейся на него нагрузки, тихонько присев в сторонке и уснув от бессилия.

Следующий поход начался до светла, снегопад с ветром успокоились. Поземка немного играла с легкими снежинками, убегающими в темную невидимую даль. Друзья, мало-мальски наладив свои снегоступы, опять выдвинулись в путь, приближаясь с каждым шагом к своей намеченной цели. Дни становились короче, но и погода стала успокаиваться, давая путникам передвигаться дальше. Дни, ночи, время — всё смешалось воедино, переставая докучать странствующим друзьям. Единственный человек среди путников знал, что скоро будут первые поселения в его родных землях, и там их будет ждать долгожданная помощь.

В один из дней чуткий нюх оборотня учуял незнакомые запахи, долетевшие со встречным ветром. Они переплетались в нечто единое целое, но один из них явно отличался и, скорее всего, был человеческим. Зверь подбежал к шаману и начал объяснять ему всеми возможными жестами, что впереди кто-то есть. Чудной человек улыбался с каждой новой попыткой Белоборода объяснить свои мысли, но ему уже давно было все понятно, впереди находился родной дом и, конечно, старые друзья. Но обоняние пса тоже учуяло незнакомца, и тут же в его сторону посыпалась громкая собачья ругань.

— Смотрите, — настороженно крикнул Добрыня, — кто-то приближается к нам. Похоже, он не один, едет на чем-то или на ком-то.

Человек не собирался сворачивать в сторону, приближаясь к незнакомцам на необычных животных с большими рогами.

— На лосях едет? — вырвалось у Душебора. — Их запрячь, то еще чудо, даже не представляю…

— Олени это, — смеясь, ответил шаман, — это местная еда, одежда, ну и животные для передвижения, одним словом, священное животное северян. Всё увидишь.

Чем ближе становился человек, тем лай Верного становился мягче, пока не исчез совсем. Далее пёс вообще стал вилять хвостом, чувствуя нутром непонятного незнакомца.

Человек приблизился к путникам вплотную и, остановившись, выкрикнул:

— Меня зовут Мир-суснэ-хум, я не желаю зла вам.

Услышав это имя, шаман упал на колени и стал ему кланяться, пока незнакомец не окрикнул:

— Ты слышал обо мне, человек? Кто ты, человек?

— Я тот, кто потерял отца, потерял мать, жену и ребенка. Я тот, кому дали шанс вернуть жену и сына взамен на помощь этим людям.

— Чтобы помочь этим людям, ты должен помочь мне, — перебил его человек с могучей фигурой, — твои друзья тоже должны помочь мне, иначе вам здесь смерть.

— Чем же мы тебя прогневали? — последовал вопрос от шамана. — Мы идем к Пику Прорицателя, мимо моего дома, по моим родным землям…

— Вот поэтому я вас и прошу о помощи, — вновь перебил человек, — дальше увидите, о чем я прошу. А сейчас прошу вас, садитесь на нарты. У меня с собой есть одежда, возможно, она кому-то нужна?

Белобород без промедления поплелся в сторону оленьих упряжек в надежде, что скоро натянет на себя теплую одежду. Выбрав одежду более менее по размеру, он быстро натянул её на себя и уселся в скрюченной позе, стараясь побыстрее согреться.

— А кто это? — тихонько спросил Виктор у радостного шамана.

— Это наш защитник, сын бога, — улыбаясь, ответил шаман, — только вот я не пойму — мы то чем можем помочь? Он сам может все сделать.

— Нам нужно спешить, — опять начал незнакомец, — на наши земли явилось зло, одному мне не справиться, но сообща у нас есть шансы на спасение.

Взобравшись на нарты, друзья впервые ощутили долгожданную легкость и комфорт, да еще и необычную езду на оленях. Мир-суснэ-хум позаботился заранее о своих будущих помощниках, взяв с собой запасных оленей с нартами. Улуу наслаждался, искусно управляя оленями, время от времени вспоминая небольшие нюансы при управлении ими. Две упряжки оленей быстро неслись по белой пелене, почти не проваливаясь в глубокие сугробы. Сердце шамана немного ёкнуло, когда он увидел родные леса, холмы и конечно юрты. Радости не было предела, он представлял встречу с друзьями, с другими шаманами, стариками. При приближении друзей к поселению до обоняния Улуу стал доноситься запах гари, который ни с чем не перепутаешь. Радость шамана сменилась на непонятную тревожность, хотя надежда была. Вскоре он увидел отдельно стоящие дымящиеся помещения, и это был не просто дым от домашних очагов, а дым гари от сгоревших строений. Его догадка оправдалась, когда они въехали в выгоревшее дотла бывшее поселение.

Слёзы печали и горести скатились по лицу шамана при виде обгоревших головешек своего бывшего дома, но больше всего его угнетало то, что повсюду лежали тела его близких людей.

— Смотрите, что сделали ваши люди. Они испепеляют поселения, убивают людей, насилуют, забирают с собой в рабство, — громко проговорил могучий человек.

— С чего ты взял, что это наши люди, а не пришедшие издалека? Или вообще может кто-то из ваших начал здесь бесчинствовать, — выразил свое мнение Гуннар.

— Нужно разобраться, — послышался голос Улуу, — не может быть, чтобы на ровном месте люди вот так, без причины, стали разорять поселения. Должен быть ответ на этот вопрос. Думаю, есть один человек, кто может нам помочь. Мне будет нужна твоя помощь, Мир-суснэ-хум.

Голова шамана была полна мыслей, и с каждым мгновением их становилось больше и больше, пока Улуу не снял капюшон и не окунул голову в холодный снег. Взбодрившись, он высказал основные мысли местному богатырю, затем, раздав указания своим друзьям, принялся вместе возводить церемониальный костер.

— Смотрите, — выкрикнул Добрыня, — это мне снится или это и вправду шкуры, натянутые на шесты?

И только после слов Добрыни путники увидели снегом заметенную пирамиду, обтянутую шкурами, а в самом верху виднелись торчащие оглобли.

— Что за диво такое? — не смог сдержать интерес и Викул. — Нужно посмотреть, что там. Вдруг там есть кто?

— Улууу, — выкрикнул местный спаситель, — тебе нужно сходить туда. Да и там тебе будет легче уединиться с духами. А мы еще поищем, вдруг еще остались такие подарки?

Шаман беспрекословно последовал в небольшой чум, походу вытирая накатывающиеся слёзы. Заглянув вовнутрь, он слегка растерялся, услышав слабый нежный голос:

— Аю-аю, аю-аю (больно-больно)…

Шаман за долгое время услышал свою родную речь, но затем прополз дальше и задал вопрос:

— Ты понимаешь меня?

— Да, понимаю, — тихонько прошептал женский голос, — спаси моего сына, он у меня за малицей.

Улуу подполз поближе и в темноте едва разглядел укутанную в оленьи шкуры девушку. Небольшого отверстия вверху хватило, чтобы разглядеть женское лицо, да и глаза стали понемногу привыкать к местному сумраку.

— Что произошло? — нежным голосом спросил мужчина. — Кто напал на вас? Я не припомню таких войн за всю мою жизнь.

— Спаси сына, прошу тебя, — не переставала повторять девушка, — спаси сына…

Девушка скинула с себя шкуры с одеждой и протянула в руки шамана теплое тельце малыша. Почувствовав руки собеседника, девушка упала бес сознания на постеленные на полу шкуры оленей. Шаман немного удивился, но не растерялся. Он положил ребенка рядом с матерью и, быстро выглянув наружу, прокричал:

— Идите сюда, здесь люююди…

Затем заполз назад и сразу стал искать заготовленную бересту и древесину для огня. Вскоре в чум заглянул Добрыня и спросил:

— Какая помощь нужна?

— Девушка с ребенком при смерти, помочь нужно.

Дальше можно было не говорить, воин быстро метнулся в сторону Благославы, зная, что именно она на данный момент сможет сотворить небольшое чудо. Подбежав к ней, он всем своим видом дал понять, насколько она сейчас нужна в том чуме.

Старушка неспешно поплелась в небольшое жилище, прекрасно понимая, чего от неё хотят, следом за ней пошли девушки и Душебор, нутром чувствуя, что и он сможет чем-то помочь.

Улуу быстренько сооружал небольшой костер, понимая, что без огня любые попытки помочь будут тщетны. Хозяйка жилища оказалась запасливой, в одном из закутков он нашел небольшие залежи бересты и высушенных поленьев. Не обращая внимания на вползающих девушек, шаман начал разводить костер своим, ещё предками оставленным, огнивом. Вскоре к небу потянулась небольшая струйка дыма, и сразу следом ярким пламенем разгорелась береста. Внутри появился свет. Берегиня с Селиной суетились возле девушки, Душебор, усевшись рядом с костром, начал доставать свои запасы и раскладывать возле себя, дабы не искать их, когда они действительно пригодятся. Берегиня начала искать воду, но вокруг ничего похожего не было, только за стенами лежал холодный снег. Отыскав краем глаза небольшую посудину, русалка наполнила её снегом и поставила оттаивать рядом с костром.

Старушка занималась бессознательным малышом, который едва-едва подавал признаки жизни. Он был почти весь холодный, с несколькими большими ссадинами на голове. Благослава поняла, что даже её силы не смогут спасти ему жизнь, если только протянуть какое-то время, но не более того. Женщине досталось больше, при свете на её теле проявились многочисленные ссадины и места с резаными ранами.

— Сколько же она просидела так? — вырвалось у впечатлительной Селины. — Она наверное защищала своего сына?

Девушки не заметили, как рядом с ними очутился Улуу, который, наверное, впервые за долгое время потерял свою душевную улыбку. Мужчина не мог сдерживать свои эмоции, постоянно вытирая стекающие слёзы, он вспомнил себя, когда вошел в дом и увидел нечто подобное со своей семьей, но здесь пока оставалась надежда, и шаман решил, что пора возвращать и забирать долги. Выйдя из чума, шаман направился на поиски подходящего места для уединения и совершения одного очень сложного обряда. К его счастью, рядом находился Мир-суснэ-хум, который должен помочь в его будущем плане.

— Посмотрите, — донесся голос Викула, — еще такое же жилище.

— Видимо, судьба, — произнес про себя шаман, — осталось найти атрибуты, а там уже посмотрим.

Новый знакомый сам пошел приготавливать чум к будущей церемонии, понимая, что многое будет зависеть не только от него, но и от простого шамана. Другой чум был немного меньше первого, хотя несколько шкур были скинуты с шестов. Взяв с пола шкуры, местный богатырь занялся несложным ремонтом, приводя жилище в должное состояние. Затем залез вовнутрь и приготовил нужные составные для будущего костра, хотя, оставив место в сердцевине, возможно для каких-то незнакомых компонентов.

Мужчины разбрелись по всему селению, выискивая выживших или какие-нибудь зацепки, кто мог сделать такие зверства. Кроме мертвых тел ничего больше не нашли, ни хижин, ни животных, сжигали абсолютно все, стараясь уничтожить все живое и замести возможные следы.

Собрав нужные атрибуты, Улуу подозвал к себе Мир-суснэ-хума, и они оба отправились в свободный чум. Вскоре послышались динамичные удары в бубны. С каждым ударом вокруг чума стали происходить загадочные явления, уже вошедшие в повседневную жизнь путешествующих друзей. Но свидетелями сего события были мужчины и один любопытный пёс, который ни на шаг не отходил от своего хозяина.

Немного погодя из верхушки чума показалась струйка дыма, а чуть позже вперемешку с мелкими искрами. К магической музыке стало добавляться многочисленное вороньё вместе с их громким карканьем. Все вперемешку приводило слух человека в невыносимый кошмар, но не слух шамана, которому только и нужно было добиться этого результата. В паре с местным богатырем Улуу приобрел невероятную силу разума, уйдя далеко в мир нечеловеческого разума. Он чувствовал абсолютно всех и теперь сам мог обращаться к нужным божествам или духам. Но долго ждать не пришлось, та, с кем он хотел поговорить, сама объявилась, не запылилась, первой начав разговор:

— Ждала тебя, уже переживать начала, — старческо-неприятным голосом проговорила старуха, — знаю, что произошло, даже знаю, кто виноват.

— Помощь нужна твоя, — начал шаман, — нам любая помощь кстати будет, но сейчас здесь при смерти лежат женщина с ребенком. Они ни в чем не виноваты, даруй им жизнь, ты ведь видишь, что я почти выполнил обещание. Я ведь тебя не просил ни о чем, только ты мне ставила условия.

— Знаю, знаю. Не серчай на старушку. Свое слово сдержу, не торопи события, все идет своим чередом. Вот только Кощей тут вмешался, то, что там у вас творится, это дело рук твоего старого врага, а Кощей помогает ему в этом. Знает, куда и зачем вы идете, вот он и строит вам препоны.

— Шара-нохой здесь? Это он творит бесчинства?

— Его там нет. В ваши края сунулись дикие племена с востока, сами вы их не одолеете. Их слишком много, но вот если доберетесь до нужного места, решите проблемы. Даю слово, многие проблемы решатся сами собой. Не идите по следу этих грабителей, вы только себя сгубите. Выходите из деревни засветло, женщину и ребенка оставьте, с ними все будет хорошо.

— Я понял тебя, — проговорил Улуу, но голос уже летел в пустоту.

У шамана было много вопросов к этой старой ведьме, богине, но не в её правилах было вести пустые разговоры. Каждый раз она исчезала, не попрощавшись, вызывая у своих собеседников кучу негодований, но этим она и запоминалась, ну и не только этим, конечно.

Постепенно до слуха шамана стали доноситься удары в бубен и громкое горловое пение Мир-суснэ-хума. Потихоньку открыв глаза, он увидел, как по всему чуму летают многочисленные души недавно убитых аборигенов и жалобно о чем-то просят. Он пытался вслушаться в голоса, но их было слишком много и их обращения были явно не к нему. Но два голоса он все же расслышал:

— Не останавливайся, прооосим тебяяя…

У шамана вновь появились слёзы, услышав самые близкие голоса, о которых он не забывал думать со дня их смерти. Душа рвалась к своим родным, сколько раз он хотел присоединиться к ним, но понимал, что другой мир есть другой мир, и встретиться будет невероятно сложно, если невозможно вообще.

— Мы ждееем тебяяя, — продолжали слышаться голоса, — верниии нааас…

— Родные мои, — рыдая, проговаривал Улуу, — я ни разу еще не свернул назад. Мне страшно, мне тяжело, но я улыбаюсь и иду к вам, я борюсь за вас, подождите еще немножко.

У шамана сердце с душою рвались к родным, но разум говорил, что нужно преодолеть непростые испытания. Собравшись с духом, Улуу начал возвращаться в мир живых, перешагивая через все свои возможные слабости. Находясь долго в трансе, можно было просто-напросто не вернуться оттуда, но этому не суждено было сбыться, чья-то тяжелая рука волочила его тело на свежий воздух.

— В порядке я, — послышался голос Улуу, — сам, сам…

— Точно в порядке? — немного беспокойно спросил северный богатырь. — Ты там столько всего наговорил. Приходи в себя, нужно будет поговорить.

Снаружи картина была не менее интересной. Верный чувствовал кого-то, виляя хвостом и валяясь на спине, будто хотел попасть в расположение невидимого покровителя. Сверху над чумом кружила огромная стая черных воронов, время от времени то спускаясь чуть ли не до самых кончиков жердин, то поднимаясь невероятно высоко, выстраивая живую воронку.

— Людей нужно захоронить, — предложил шаман, — неправильно будет, если мы оставим все, как есть.

— Скажи мне, незнакомец, — между делом обратился Душебор, — имя у тебя очень сложное. Тебя можно как-то другим именем называть? Ну, попроще.

— Медведь.

— Михаил значит, — перебил его Виктор, — а то мне тоже как-то непривычно.

Мужчины один за другим пошли знакомиться с новым спутником, даже кобель подбежал, радостно виляя хвостом и обнюхивая одежду из оленьих шкур. Но один человек оставался в стороне, явно не желая быть в центре внимания. Познакомившись, они начали проводить погребальный обряд.

— Где мы их закапывать будем? — послышался голос Гуннара. — Мы надолго останемся здесь, если всех хоронить придется.

— Даже если не закапывать, а сжигать, — предложил Виктор, — все равно времени уйдет очень много.

— Я немного успокою вас, — внес свое слово Мир-суснэ-хум, — нужно накрыть тела ветками, еловыми лапами, а затем провести погребальный ритуал, но это мы уже с Улуу сделаем.

— Да, по нашим обычаям мертвых не закапывают в землю, ибо их душа должна как можно быстрее попасть на небеса, — начал объяснять шаман, — гробы делать тоже некогда, но вот куклы сделать придется и захоронить высоко над землей. Все они погибли не своей смертью и по нашим обычаям…

— В этой юрте жило шестнадцать семей, — горестно произнес новый знакомый, одновременно показывая на пальцах количество человек, — десять раз по десять и еще пять раз по десять, столько человек погибло от рук чужеземных захватчиков.

— Девочки как там? Совсем их не слыхать, — поинтересовался Виктор, — что они там делают? Ну не молятся ведь они там?

Девушки суетились вокруг женщины и малыша, всячески приводя их в чувства, но их состояние не улучшалось, но и не ухудшалось. Как только Благослава с Берегиней не пытались привести их в чувства, используя все свои силы, магию, чары, но потусторонние силы были явно сильнее.

Мужчины потихоньку укрывали усопшие тела и заодно готовили погребальный огонь в чуме, где недавно уже был совершен один ритуал. Работа была проделана большая, с множеством нерадостных эмоций, но даже Душебор понимал, что лучше ублажить духов, чем разгневать их. Сделав все дела, Улуу разжег огонь и улегся отдыхать, забыв позвать остальных друзей, он настолько вымотался, что просто вырубился в бессознательном состоянии.

Утром он увидел, как Мир-суснэ-хум вместе с Белобородом и Добрыней заканчивают делать куклы; Викул, Гуннар и Виктор доделывали погребальный эшафот; а Верный между делом успевал навестить каждого работника, но вот до его обоняния донесся чужой запах и он без промедления злобно залаял в ту сторону, откуда веяло неприятностями.

— Ты чего так злишься? — настороженно спросил Добрыня и внимательно уставился в ту сторону, куда лаял пёс.

Он увидел, как из леса бежал огромный волк, время от времени проваливаясь в глубоких сугробах. Верный хотел было рвануть вперед, но постепенно успокоился и с неким интересом начал вилять хвостом. Вскоре Добрыня узнал знакомого зверя и, успокоившись, пошел помогать своим друзьям завершить свои дела. Добравшись до людей, волк упал в обессиленном состоянии и проскулил.

— Ему нужна помощь, — кинулся к волку Добрыня и, подняв его на руки, отнес в теплый чум и укрыл оленьими шкурами.

Почувствовав тепло, зверь начал приобретать знакомые черты лица Ульфа, который сразу произнёс:

— Вы в опасности. Вилард ведет сюда армию, — тихим голосом прошептал волкодлак, — я долго выслеживал его, но пурга спутала все мои планы, а потом вы исчезли.

— Он здесь только был, у нас его чётки, — немного растерянно проговорил Добрыня, — шатался тут по деревне.

— Вы уверены, что его чётки у вас, а не подделка? Я был много раз сейчас ранен, сил едва-едва хватило, чтобы добраться до вас, хорошо, что Верный звонко лает. Плёлся на его голос.

— Сейчас к тебе позову Благославу с Душебором, — настороженно проговорил воин, — у них прекрасная пара получается.

Немного погодя Ульф был укутан заботой и лечением, но основная проблема была впереди и её нужно было как-то решать.

— Не переживайте, — улыбаясь, проговорил Мир-суснэ-хум, — это не самая важная проблема. Можно и провести сражение, мы находимся на родной земле, важно сейчас поддержать нас.

— Ты говоришь какими-то загадками, — буркнул Викул, — нужно собирать воинов. Добрыня нужен…

— Я знаю, что делать, — перебил его богатырь, — Улуу вам все объяснит, а в остальном доверьтесь мне.

Шаман откуда-то тащил несколько огромных бубнов с небольшим тряпичным мешком, доверху набитым какими-то деревянными атрибутами. Проходя мимо своих друзей, он жестом показал следовать за ним, при этом успев раздать несколько указаний ухаживающим за больными женщинам. Улуу какой-то непонятной силой тянуло к небольшому холму с очень густым ельником, но поддавшись своей интуиции, он не прекращал двигаться в ту сторону, преодолевая природные преграды через не могу. Поднявшись на холм, за густыми лапами елей он услышал журчание небольшого ручья, напомнившего ему старых шаманов, которые рассказывали ему о священном месте, которое однажды призовет священное животное с неба, и наступит битва, и будет мир на севере Темнолесья. Пробравшись сквозь густые заросли, его взору предстала ужасная картина: несколько человек сидели в молящейся позе напротив деревянных тотемов, а из их спин торчали стрелы. Они явно молили богов, мучаясь от нескончаемой боли, и ждали защиты от своих покровителей, так и не дождавшись, уйдя на тот свет. Некоторые деревянные столбы были с человеческими лицами и возвышались над остальными, у которых были медвежьи морды. Повсюду были аккуратно разложены различные яства с самой разнообразной одеждой из оленьих шкур.

— Как же им тяжело пришлось, — вырвалось у рыдающего Улуу, — Нум-Торум услышал вас, он послал своего сына на помощь.

У шамана нескончаемо появлялись слёзы, с каждым разом видя, что пережил его народ в последние мгновения своей жизни. Но в нем не было и капли гнева, он чувствовал боль и сострадание к своему народу.

— Не горюй, — послышался знакомый голос, — мы больше не дадим в обиду наш народ. Ты очень добрый человек, быть тебе великим шаманом.

— А что с ними будет? Они ведь вели обычную мирную жизнь. Их почему убили? Они даже сопротивление не оказывали.

— Что это такое? — последовали вопросы от подошедших друзей. — Страшная смерть.

— Вы женщин укрыли?

— Сделали всё, как ты и сказал.

— Вражеское войско приближается, — начал Мир-суснэ-хум, — разожгите костры, затем расставьте эти маленькие тотемы вокруг больших и начинайте бить в бубны, если у вас их нет, то пойте горловым голосом, стараясь придерживаться одного ритма. Освободите свои мысли и думайте обо мне.

— Это что за представление получится? Мы точно чего-нибудь напортачим.

— Главное, с душой исполняй, — послышался чей-то голос.

Между делом друзья потихоньку готовили костры, пробовали петь, выбивать ритмы на бубне, кто-то пробовал варган, хотя этот инструмент очень понравился Душебору, который более или менее освоил его.

— Пробуем, — послышался голос Белоборода, — нужно работать в одном ритме.

Через несколько неудачных попыток у команды получилось выбить нужный ритм и удерживать его без остановки.

Мир-суснэ-хум, чувствуя, что все идет, как он и задумал, отправился в сторону уже появившегося врага. Черная волна потихоньку возвращалась на место своего недавнего бесчинства, воинственно крича ругательства в сторону новых гостей юрты.

— Отец мой, Нум-Торум, мать моя, Торум-Анки, братья мои, сыны мои, — прокричал первый богатырь, — мне нужна ваша помощь. Кровь за кровь.

С этими словами человек стал перевоплощаться в огромного медведя, которого никто, никогда и нигде не видел. Это был настоящий защитник земель северных, яростный, безжалостный и очень мстительный, готовящийся к будущей битве против огромного вражеского войска.

Всё вокруг начало меняться, вместо парящих облаков начали появляться грозовые тучи с нарастающим ураганным ветром. Зло почти приближалось к юрте, даже не подозревая, насколько страшная мука ждала их всех. В какое-то мгновение появились первые капли дождя вперемешку со снегом, которые летели навстречу ненасытному злу. Шара-нохой не имел жалости, сострадания, соболезнования, вместо них в его словарном запасе были корысть, жадность, мучение и предательство, которые мастерски скрывал от своего покровителя. Но была сделка, где шаман обещал Кощею, что к Пику Прорицателя без его ведома не пройдет ни одна живая душа. Обещав несметные богатства народов Севера правителям восточной звезды, он натравил на северян огромную армию, которая не знала пощады, убивая и сжигая все вокруг. Хан Кучум нагонял на маленькие поселения огромные отряды хорошо обученных воинов, которые без труда разоряли мирные деревни, не встречая сопротивления на своем пути, но сейчас боги вмешались в людские дела, и силы зла должны были встретиться с настоящей силой покровителей северного Темнолесья.

Но вот вместо снега полил дождь, словно из ведра, намочив всю одежду воинов, люди испытывали невообразимый страх, идя войной на маленькую деревушку.

— Нас прокляли, — постоянно доносились испуганные возгласы простых вояк, — это кара небесная, за все приходится платить.

Но никто еще не знал, что будет дальше. На смену дождю пришел лютый холод, и все это происходило с невероятно короткими периодами, затем вновь лил дождь, и опять холод.

— Мыыы ледыыышки…

— Рууук не чувствуююю…

Вскоре дождь прекратился, и на смену ему примчалась непросветная пурга, скрыв внутри себя еще одну кару небесную. Из самой гущи пурги появился огромный медведь, разрывающий всех, кто попадался на его пути. Все, кто хотел убежать или выжить, не нашли и капли сожаления от кровожадного зверя, будучи отправлены на тот свет следом за их жертвами.

— Нужно было захоронить, — злобно орал медведь, — это они просили забрать вас с собой, это они просили мести и наказания, а я являюсь проводником, чтобы они сами взглянули вам в глаза и показали дорогу в подземный мир теней. Вам не место в этом мире.

Чувствуя, что битва завершена, медведь стал приобретать очертания человека, укутанного в медвежью шкуру. Мир-суснэ-хум отчетливо слышал играющий варган с нескончаемыми ударами в бубны. Он слышал души убитых им людей, но не слышал их предводителя, которого явно не было среди них. Богатырь был расстроен, что не смог поймать затейника этих набегов, но была надежда на людей, которые смогли бы помочь найти этого шайтана.

— Сколько нам еще петь, — хриплым голосом проговорил Виктор, — сил больше нет, а надо…

— Все закончено, — громко проговорил человек в медвежьей шкуре, — мы очень признательны вам, но главного предводителя там не оказалось.

— Шара-нохой планирует набеги, а это всего лишь его куклы, — пролепетал уставший Улуу, — он сейчас служит у Кощея, а тот дает ему свое покровительство.

— Да, этот бог непростой. Нам он не даст дорогу в свои земли, есть только один способ изловить его, но не убить.

— Я думал, это легенды.

— Это истинная правда, его можно только пленить, но убить не получится, — вставил свое слово Мир-суснэ-хум, — если хотите знать ответ или просить помощи у кого-то, то все это вы получите на Пике Прорицателя, а теперь вам нужно торопиться, один человек явно сможет попасть раньше вас.

— Кто-то еще идет туда? — вырвалось у слегка оглохшего Душебора. — Значит, не мы одни туда путь держим?

— С вами был колдун, он может доставить вам лишние хлопоты.

— Пригрели змея на свою голову.

— Я помогу вам добраться до горы, но и вы пообещайте мне, что доберетесь до черной душонки того шайтана.

— У меня с ним старые счеты, — послышался голос шамана, — я сделаю все, чтобы этот человек, а возможно уже и не человек, но…

— Думаю, я понял тебя, — улыбаясь, перебил сын бога, — засветло нам нужно будет выдвинуться отсюда. Мои нарты одни из самых быстрых, думаю, мы прибудем раньше колдуна. Да и путь короткий я знаю.

К предстоящему походу было все готово, вот только женщины никак не хотели оставлять мать с ребенком одних в юрте, но Улуу смог убедить их, ссылаясь на силы богов. Благослава тоже приложила немного сил, чтобы оставшаяся семья не нуждалась в тепле, используя нехитрое заклинание, старушка оставила магический огонь, который еле-еле пожирал разгоревшийся костер. Убедившись, что все дела и обряды сделаны, друзья выдвинулись в путь, горестно оглядываясь на опустошенную юрту.

Только сегодня путники увидели ужасную картину вчерашней битвы: некоторые люди стояли в неестественных позах с оружием в руках, полностью окутанные льдом; остальным повезло меньше, они лежали, изодранные в клочья огромным зверем и лишенные своих скальпов. Впечатлительные женщины закрыли свои глаза, стараясь не видеть эти кровавые зрелища, но тряска на санях постоянно держала женщин в тонусе и им приходилось время от времени открывать глаза и ужасаться.

Немного спустя все закончилось, и взору опять открылась белая пелена сверкающего от солнца снега, немного ослепляющего глаза путников. Чем ближе друзья подъезжали к лесам, тем ароматнее и насыщеннее становился воздух. Природа здесь была поразительно разнообразной, хотя и было все засыпано снегом, но обилие хвойных пород деревьев вносило свежие краски жизни. Где-то виднелись свежие следы видимо проголодавшихся после непросветной пурги и вышедших утолить накопившийся голод животных.

— Такого ужаса я никогда не видела, — поделилась Селина с Берегиней, — замерзнуть заживо, страшно наверное?

— Я тоже впервые вижу такое, но в царстве водяного и не такое увидишь.

— Это другое.

Девушки отвлеклись от холодящей их сердца жестокости богов, плавно переведя разговор на женские темы. Никто не уступал друг другу своей находчивостью, и легкая беседа перешла в дружескую перебранку, в которой невозможно было найти, кто прав, а кто виноват. Даже сидевший рядом Белобород расхохотался, услышав забавный спор. Девушки дошли до того, что ни одна из них не могла доказать другой, как лучше отмыть жир с посуды. Одна твердила о горячей воде, другая вдалбливала о песке, и тут Белоборода дернул черт вмешаться в их распри, выдвинув свою идею:

— Хорошо было бы все это вместе и золы добавить…

— Ты чего выдумал, старый, у нас свой разговор.

— А ты что, уши свои греешь, слушая нас?

— Мы спрашивали тебя?

— Хорооош, — выкрикнул Виктор, видя, как две волчицы напали на кролика, хотя было все наоборот, — зачем на старика напали, он то вам что плохого сделал?

Девушки взглянули на Виктора и хотели было накинуться на него, как послышался громкий хохот Добрыни, наблюдавшего за этими перепалками.

— Лучше молчи, — высказал свой совет вояка. Он хотел было что-то добавить, но разум сказал обратное.

Девушки переглянулись между собой и продолжили вести беседу, как ни в чем не бывало, забыв, о чем спорили. Наученный чуть ли не веками старик никак не мог привыкнуть к женским закидонам, каждый раз попадаясь на одну и ту же удочку. Он хотел просто пошутить, но тут что-то пошло не по его плану. Пока друзья нашли себе развлечение в дороге, путь привел их к одной весьма внушительной реке, которая не имела ни конца, ни края.

— Чуть дальше будет самое узкое место у реки, но течение там сильнее, — высказался Мир-суснэ-хум.

— Можно организовать сплав по течению и потихоньку подгребать к тому берегу, — предложил Улуу.

Берегиня пока ничего не говорила, понимая, что северные водоемы не входят в ее имение, рисковать своей магией ей не хотелось, побаиваясь местных богов или духов. Она хотела помочь всем сердцем, старалась пересилить себя, но все же какая-то частичка переборола её, и она, спрыгнув с нарт, пошла в сторону реки.

— Постой, окаянная, — послышался голос богатыря, — не твоего ума это дело, девочка. Чужакам здесь не рады, только хуже сделаешь.

— Он прааав. Берегиииня, — выкрикнул шаман, — вернииись…

— Это царство Йинк-ики. Мне есть, что просить, у меня есть дать взамен.

Образовалось легкая боязнь неизвестности. Дорогу преграждала река, но не просто река, а холодная, глубокая, быстрая и по краям с очень тонким настом льда. Любая оплошность, даже самая маленькая, могла привести любого из друзей к гибели, и путникам ничего другого не оставалось, как довериться своему новому другу — Мир-суснэ-хуму.

Сын бога Нум-Торума потихоньку направился к берегу реки, не боясь утонуть или быть убитым местными богами. У самого берега он остановился и стал перевоплощаться в огромного бурого медведя, размерами намного больше белых оборотней. Далее начался интересный обряд. Медведь, не боясь провалиться под лёд, шёл к самой его кромке и громко рычал в сторону реки. Не переставая голосить, он уселся на краю припая, а затем начал шлёпать лапами по тихой глади водоема. Немного погодя появилась чья-то голова и медленно стала приближаться к орущему зверю.

— Зачем звал меня, сын бога? — начал дед.

— Помощь твоя нужна. Йинк-ики, помоги нам перебраться через твои владения и получишь от меня щедрые подарки.

— Ты знаешь, я чужаков не приветствую. Помощи от меня не жди.

— Почему такая немилость к этим людям? Они помогли мне в битве над кровожадным злом, вступившим на эту землю.

— А как они попали через реку, ты знаешь? Они пообещали изничтожить все мое владение, если я не окажу им помощь. Обещали задобрить, потом принести жертвоприношение, но оказалось, что они просто воспользовались моей добротой.

— Я прошу тебя. Сам сын бога.

— Мир-суснэ-хум, не проси меня больше. Я не буду мешать вам, но и помогать не буду. Да, не так давно через реку переправилась чья-то злобная душа, не то колдуна, не то шайтана какого-то.

— Давно переправился?

— Ночь и полдня. Вам нужно торопиться.

С этими словами голова духа исчезла в спокойной глади безмятежной реки. Зверь не лютовал и не радовался, понимая, что переправа через реку займет немало времени, но другого решения быть не могло. Медведь поднялся на задние лапы и, протянув свои передние конечности вверх, издал невероятно оглушительный рык. После он стал перевоплощаться в человека и спокойным шагом поплелся в сторону путников.

— Никто помогать нам не будет. Думаю, слегка поможет, конечно, но не более того. А, да, ваш колдун уже на том берегу. Пока еще его можно догнать.

— Скажи нам, как перебраться на тот берег?

— Теперь, наверное, мое время настало, — послышался голос Душебора, — только мне нужна будет ваша помощь.

— Это не то, о чем я сейчас думаю? — начал Добрыня. — Это опасно, дед. Повылетаем из малиц, как желторотики из гнезда. Ты в своем уме?

— Я предложил…

— Вплавь не добраться, — высказался шаман, — хотя бы одному нужно попасть на тот берег с веревкой.

— Колдун, беру свои слова обратно. Что нам нужно делать?

— Нужно немного помочь мне. Произнесете пару заклинаний над костром, и я доставлю трос на тот берег.

— Может, я смогу помочь? — обратилась старушка к Белобороду. — Ты же сам говорил, у меня большая сила, вот может сейчас смогу ей воспользоваться?

— Силы в тебе много, — с некой досадой ответил старик, — но нужно знать основы, иметь большой опыт, чтобы сотворить такие сложные вещи. Да, в тебе много силы, но без знания основ они попросту обычные трюки.

Достав из нарт заранее приготовленные веревки, Мир-суснэ-хум начал приготавливать их к будущей переправе. Между делом в стороне происходил небольшой, но уже всем знакомый ритуал. Душебор потихоньку перевоплощался в огромную птицу, немного впечатлив даже сына небесного божества. Еще немного поколдовав, колдун расправил свои крылья и взметнул в небо.

Каково же было наслаждение Душебора вновь видеть красивые пейзажи с высоты птичьего полета. Спокойствие, безмятежность и расслабление пришли вместо тяжести, усталости и настороженности. Но он поймал себя на мысли, что ему предстоит большая работа, и вообще, кто его знает, сколько он пролетает. Пролетев немного над рекой, он увидел несколько небольших паромов, спрятанных под еловыми лапами.

Филин спустился вниз и начал всем видом показывать, что неподалеку находятся паромы, даже Мир-сусне-хум немного опешил, но потом птичьим языком спросил, чего он хочет сказать, и, выслушав колдуна, передал всем остальным.

— Я ведь говорил, что Йинк-ики не оставит нас без помощи.

Вскоре нарты неслись в указанную сторону, а друзья между делом потихоньку распределяли обязанности, стараясь сэкономить драгоценное время. Прибыв на место, путникам предстала не самая радостная картина: вместо спрятанных паромов были сплетены между собой трухлявые гнилушки, а веревка оказалась обычной иллюзией.

— Это шутка была? — вырвалось у Мир-суснэ-хума в сторону Йинк-ики. — Шутить надо мной вздумал, старик?

— Не его это вина, — перебил его Белобород, — Вилард постарался, не гневись на своего сородича.

— Сгоряча получилось. Время теряем…

Неожиданно все обратили внимание, как Улуу пошел в сторону близстоящего леса, и сразу же вспомнили, насколько важно быть с холодным разумом, в нужное время в нужном месте. Ничего не говоря, мужчины поплелись следом, походу обнажая свои острые клинки.

— Это маленький будущий вождь, — тихонько поделился с Потапом Гуннар, — в нем нет ни жадности, ни тяготы к власти, он просто ведет, направляет.

— Ты прав, друг мой, но у меня есть королева.

Вековые деревья падали на белоснежное покрывало одно за другим под натиском величественного медведя. Острые клинки занимались не своей работой, разрубая деревья вместо мягкой плоти, но как всегда справлялись со своей безумной задачей. Работа шла беспрерывно, но все же таилась большая опасность, бревна были из свежей древесины и могли легко пойти ко дну, если не угадать с весом. Девушки занимались своей работой, распаривая березовые прутья в горячей золе, олени подтаскивали к берегу отесанные бревна, а мужчины стягивали их между собой. Душебор готовился перенести веревку на тот берег и закрепить её там, ну а Верный поддерживал друзей своим веселым присутствием. Только раненый Ульф лежал под оленьими шкурами и потихоньку восстанавливал силы.

Но затеянная идея оказалась намного сложнее. Веревки оказалось мало, и друзьям ничего не оставалось, как переправляться своими силами. Даже Мир-суснэ-хум был не в духе, понимая, сколько труда потребуется для преодоления реки. Пока работа шла своим чередом, никто не заметил, как одна девушка тихонько спустилась к берегу и, присев на край припая, начала нежно водить рукой по тихой глади реки. Девушке было что предложить местному духу, но бросив на чашу весов свою жизнь.

Вскоре из воды появилась знакомая голова и, ничего не говоря, стала рассматривать девушку.

— Я не знаю местных обычаев, — сквозь слезы начала Берегиня, — но у меня есть то, что даст тебе власть над водами теплых земель, и будешь ты намного могущественнее, чем сейчас. Только прошу тебя, помоги нам перебраться. Великий царь, ты могущественный, а мы простые люди, которые хотят обычной мирской жизни. Идет зло, ваших земель тоже коснется эта напасть.

— А тебе какой резон? — задал вопрос Йинк-ики, а затем продолжил, — у тебя в руках великая сила, зачем меня просишь? Ты сама можешь помочь своим друзьям. Я богу отказал в помощи, а почему тебе должен помочь? Но я ему сказал, что не буду мешать. Я вижу, ты добрая душа, поэтому мне не нужен твой дар.

— Благодарю тебя, мудрый владыка.

Немного уродливая голова опять исчезла в свою родную стихию. Берегиня не могла поверить себе, что сейчас вся переправа зависит от неё, самим друзьям будет очень тяжело перебраться на тот берег. Подойдя к мужчинам, она рассказала о разговоре с местным духом воды и его ответе на её просьбу.

— Если он даст мне немного воли в его владениях, то я быстро переправлю вас на тот берег.

— Он сказал, что помогать не будет.

— Но и мешать не будет, а это для меня много значит. Вам нужно одно, как можно крепче сделать плот, а дальше моя забота.

После этих слов девушка пошла в сторону реки, Виктор хотел было кинуться за ней, но друзья окрикнули его, попросив не отвлекаться от уже слаженной работы.

— Не забывай, что у тебя муж на берегу остается, — прокричал Виктор и продолжил вагой стягивать бревна, чтобы Добрыня натянул на них свитые березовые прутья.

Возле водоема девушка оголилась и с грациозной легкостью вошла в воду, шаловливо или радуясь, играя ладонями по тихой глади реки. Затем в одно мгновение исчезла из виду, и вокруг от нее остались лишь убегающие друг от друга плавные волны, которые исчезали вникуда. Её долго не было видно, Виктор стал сильно нервничать, каждый раз оборачиваясь в сторону реки, и не заметил, как его нога попала между бревен, а отвлекшийся Гуннар, работая жердиной, прижал его ногу другим бревном так, что Виктор завопил немыслимым голосом от боли. Добрыня тут же освободил ногу своего соратника, но Виктор понимал, что теперь он больше не работник. Улуу и Мир-суснэ-хум тоже подбежали выяснить, в чем дело, и, увидев раздосадованного приятеля, начали успокаивать его. Вскоре подошла Благослава и попросила оставить её с ним наедине. Добрыня с Гуннаром отнесли Виктора на нарты, а сами пошли доделывать оставшуюся работу.

Немного в стороне начались небольшие чудеса от Благославы, которые не остались без внимания от глаз волкодлака. Старушка присела рядом с больной ногой Виктора и начала что-то нашёптывать себе под нос, при этом глаза пострадавшего потихоньку начали закрываться. Далее целительница стянула с пострадавшей ноги кису и приложила свою руку. Она слегка водила по больной ноге своими ладонями, не переставая нашептывать какие-то странные словосочетания, выдуманные ей еще в родной деревне. Но вспомнив недавнюю учебу от Белоборода, она решила впервые совместить магию и свою силу для быстрого выздоровления Виктора. Оставив ненадолго своего подопечного, она неторопливо сорвала небольшой прутик березки и, вернувшись к больному, обвязала вокруг потерпевшей ноги. Когда Виктор открыл глаза, то увидел, как рядом с ним собрались его закадычные друзья и смотрели на него немного удивленными глазами. От его множественного перелома не осталось и следа, Благослава так искусно провела магический обряд, что даже Белобород изумился юной целительнице. Тут же в его руки прыгнула Берегиня и стала целовать своего мужа без ума, понимая, что из-за неё случилась такая оплошность. Виктор не верил своим глазам, когда увидел результат их кропотливой работы. Он соскочил по привычке с нарт и был немного удивлен, вспомнив, какая боль пронизывала его некоторое время назад. Пару раз потоптавшись на месте и убедившись в полном отсутствии боли, он подошел к Благославе и обнял её, как родную маму.

— Ну хватит, — послышался голос Мир-суснэ-хума, — время переправы, вскоре начнется пурга.

Переправа была непростой, тяжелые бревна уходили под воду даже с небольшим грузом на своей поверхности. Берегиня вместе с филином перетягивали плоты с одного берега на другой, изрядно растрачивая свои силы, но делали свое дело, пока полностью не лишились сил. Старик первым упал рядом с берегом и оставался лежать в образе птицы, а измотанная русалка вцепилась в плот и висела на нем, пока сильные мужчины гребли веслами и жердями. Последний заход был самый сложный, толстая кромка льда сверху и сильно впитавшие воду бревна тянули плот ко дну.

— Верееевку дайте, — не останавливаясь, кричал сын местного бога, — мне нужна верееевка.

Но его слова летели в пустоту, пока в воду с веревкой в зубах не прыгнул обычный пёс и, преодолевая невыносимую боль, плыл к орущему человеку, который потихоньку стал перевоплощаться опять в медведя. Уставший Верный чуть ли не ценой своей жизни приволок конец веревки к берегу реки и обессилевший, у самого берега начал потихоньку захлебываться, но веревку из зубов не выпускал, но когда силы были уже на исходе, почувствовал, как огромная мохнатая лапа загребла его из воды, а затем выкинула на берег.

— Надо же, смельчак, — подумал про себя божок и, схватив трос зубами, попятился назад.

Пёс лежал на краю берега и не шевелился, полностью отдав все свои силы. Добрыня, не дожидаясь, пока плот пристанет к берегу, бросился к своему верному другу на помощь, зная, что если его не отогреть, пёс попросту замерзнет от холода. Взяв своего любимца на руки, воин отнес его к Ульфу, который с удовольствием забрал его к себе и вместе с ним укутался в шкуры.

— Потерпи немного, — проговорил тихонько волкодлак, — сейчас согреемся, дружок, главное, чтобы ты не простыл.

— А что с нашей птицей? — выкрикнул Белобород. — Он то живой? Поработал колдун неслабо, где он лежит?

— Вижу его, — послышался голос Гуннара, который бежал в сторону шевелившегося бугра, — здесь наш дед, живооой.

Виктор, аккуратно накинув на супругу малицу и натянув кисы, понес её на руках к нартам. Улуу между делом запрягал оленей, мужчины собирали все снаряжение и аккуратно укладывали на сани. Вскоре все было готово к поездке. Душебор принял обычный облик и постоянно бубнил, что в этих краях силы расходуются намного быстрее, чем в более теплых. Берегиня его поддерживала, рассказывая, насколько быстро её покинули силы, когда она плавала в леденящей воде. Событий было много, и за свежими рассказами друзья не заметили, как свет потихоньку сменился непросветной темью, и им ничего не оставалось, как устроить небольшой ночлег. Как и предупреждал сын бога, началась пурга, которая все больше и больше наметала и так не маленькие сугробы.

Утром послышался негромкий лай Верного, пытающегося вырваться из своего укрытия к любимому хозяину. Ульф всячески пытался придержать еще ослабленного пса, но слабость и глубокие раны не могли сдерживать натиск преданного животного.

— Отпусти его, — выкрикнул Добрыня, — вижу, что он хочет побыть рядом со мной, потом опять придет к тебе. Поглажу его, он и успокоится.

— Быть по-твоему, — послышался быстрый ответ от волкодлака, — иди, чертяка, к папе, он пожалеет тебя.

Верный, почувствовав небольшое ослабление, быстро выскочил из теплого места и радостно вприпрыжку побежал к своему хозяину. Как только пёс не пристраивался улечься рядом с ним, но холод и леденящий ветер загнали Верного назад к Ульфу.

На рассвете уже почти все стихло, кружила небольшая позёмка, но снега уже не было. Мало-мальски виднелись кончики небольших кустарников, говоря собой о больших непрерывных снегопадах, скрывших их от будущих скрипучих морозов. И все же в округе виднелась красота, но больше всего радовал приближающийся Пик Прорицателя. Мощь, красота и какая-то непонятная духовная сила скрывались в этом огромном горном массиве.

— Все готовы? — послышался знакомый командный голос. — Легкий перекус — и в дорогу.

Немного погодя нарты неслись по заснеженной равнине, огибая встречные таёжные леса. Мир-суснэ-хум ехал только ему понятной дорогой, ибо даже Улуу смог бы заплутать в этих краях. Десять лун насчитали друзья в дороге, пока не показалась одна очень необычная деревня с очень своенравными жителями. Как только нарты заехали во владения Нумто, у ног оленей приземлились несколько копий.

— Кто вы? — послышался грубоватый мужской голос. — Здесь священная земля, и вам тут не место. Убирайтесь отсюда, пока живы.

В ответ не последовало ни одного слова. Даже сын бога выжидал дальнейшего события.

— Кто вы? — еще раз последовал вопрос.

После этих слов возле ног оленей приземлились несколько стрел. Но друзья ждали, пока в эту историю не вмешается Мир-суснэ-хум.

— Кто вы? Здесь не рады чужакам, — прокричал тот же голос.

И только после третьего вопроса с нарт поднялся сын бога и стал перевоплощаться в медведя. Отовсюду стали появляться люди, полностью вооруженные до зубов и явно не желающие впускать чужаков в свои владения. Увидев зверя, люди упали на колени и стали благодарить его за то, что он посетил их скромную деревушку. Мужчины потихоньку начали вставать с колен и медленно подходить к своему божеству. Кинувшие копья и выпустившие стрелы люди ползли на коленях к Мир-суснэ-хуму и громко просили его о пощаде, даже не представляя, насколько он был добр к своему народу. Сидевшие в нартах друзья немного расслабились, предчувствуя будущую баталию, но местное божество и Улуу были рады такому приёму.

Приняв облик человека, богатырь направился в сторону деревни, оставив нарты с оленями на местных аборигенов. Несколько человек из небольшого числа подошли к путникам и стали осматривать незнакомцев. Увидев женщин, они отпрянули в сторону, но, вспомнив, что сам сын бога привёл их к ним, стали провожать своих гостей к священной деревне.

Поселение стояло на самом берегу озера Нумто, посреди которого имелся небольшой остров. Никто и никогда из незнакомцев не посещал это место, даже хорошо вооруженные люди из других земель оставались навсегда в этих краях, как только оголяли свое оружие. Те, кто оставался в живых, все равно не избегали божественной кары либо попадали в лапы хищников, либо замерзали в суровых условиях Севера или погибали с голоду. Местные мужчины впервые в жизни увидели добравшихся до них чужих женщин, да еще в присутствии Мир-суснэ-хума.

— Зачем женщин привели, — спросил один из охотников у Улуу, — это священная земля, сам Нум-Торум ступал здесь. Не место здесь чужакам.

— Нас привел сюда сын бога, Мир-суснэ-хум, — ответил Улуу, — и не нам решать, кому можно, а кому нет.

— Здесь произошло горе, — поделился один из аборигенов, — на людей, оленей, даже рыб напала какая-то проказа. Еще немного и в мир иной отойдут несколько наших старейшин, мы обращались к местному шаману, но он сошел с ума и до сих пор не может вернуться в нормальное состояние.

— А давно началось?

— Здесь недавно проходил один человек, — начал северянин, — попросился переночевать, мы не отказали ему. Угощали всем, что у нас было. Отвели его в чум с лучшей хозяйкой. На следующий день поутру он решился идти дальше, через священное озеро, но мы не пустили его, показав ему, чтобы он шел в обход. Все его просьбы, доводы и даже угрозы летели в пустоту, тогда он навлек на нас проклятие и ушел своей дорогой. Вечером того же дня начались странные болезни, о которых я тебе уже говорил.

Потихоньку-помаленьку друзья оказались в небольшом поселении со своими правилами и обычаями, но с весьма гостеприимным народом. На слегка вытоптанный снег повыходили из чумов местные хозяюшки, встретить гостей своим наивным радушием. Добрые, слегка прищуренные глаза всматривались в незнакомцев, а скромная улыбка говорила о их покорном характере. С одного из шатров вышел Мир-суснэ-хум и сказал:

— Вилард пошел вокруг озера, срезать не сможет, иначе его убьют охотники. Поэтому мы можем отдохнуть и поправить силы, ну а если получится, то нужно избавить народ от страданий.

— Как это сделать? — послышался вопрос от Улуу. — Этот человек — сильный колдун. Знать бы, как он это сделал? Тогда можно попробовать найти какое-нибудь противоядие, антимагию, что-нибудь, что поможет людям и природе.

— Вот этими проблемами вы и займетесь, пока местные хозяева готовят нам еду и ночлег. Тогда ты для чего называешь себя шаманом?

В голове Улуу все перевернулось вверх дном, он перестал быть героем, он когда-то стал обычным человеком, молящим богов о помощи, помогающим людям простой подмогой и просто ведущим обычную мирскую жизнь. Было, что пару раз разговаривал с бабкой, непростой конечно, но чтобы противостоять колдунам, шаманам, духам, божествам и прочей силе, он просто остерегался. Шаман не боялся за себя, он переживал за последствия, которые могли бы навредить людям после его вмешательства в другой, очень опасный мир. Он даже не представлял, с чего начать, но помогла обычная случайность, с которой началась небольшая загадка. До его слуха донёсся один разговор женщин, из которого он узнал, что гость воткнул иголки на рукодельные маленькие фигурки, а затем выкинул их куда-то на улицу.

Он подбежал к ним и, расспросив все до мелочей, пошел искать злосчастные фигурки. Долго он копался в снегу, но попытки были безрезультатны, даже подбежавший любопытный пёс ничего не смог унюхать в чистом толстом покрове. Присев на корточки, он взялся двумя руками за голову и стал думать, где он упустил нить к разгадке. Вскоре к нему подошли Душебор с Белобородом и, расспросив его все до мелочей, стали вместе раздумывать, пока старый оборотень не проговорил:

— Скорее всего, он спрятал их при помощи колдовства. Нужно, чтобы кто-то расколдовал это заклятье.

Душебор вспомнил пару каких-то заклинаний, но на его то ли счастье, то ли беду появились многочисленные кости и скелеты животных, обглоданных местными жителями.

— Ну, я хотя бы попробовал…

— Я не колдун, — печально произнес шаман, — это не в моих силах. Мне нужно еще многому учиться, но я могу спросить духов, кто сможет помочь нам?

Улуу вспомнил свои первые фокусы, которые вытворял в детстве. Его отец при помощи дара сына выигрывал у своих друзей шкурки пушных зверей, а дело было так. Кто-то из мужчин прятал стрелу или нож в одном из нескольких чумов, и маленький Улуу должен был найти или указать на нужное место, где они лежали. Он брал в руку тонкую верёвку, свитую из оленьих кишок, привязывал небольшой камушек и, раскрутив, ждал, пока маленький комочек не начнет раскачиваться в нужную сторону. Затем, сменив место, он опять проделывал то же самое, результат всегда был положительный, и отец забирал свой выигрыш. Так и здесь решил попробовать свои детские фокусы, надеясь на простое везение или удачу. Вытащив откуда-то припрятанную верёвочку и обвязав ей небольшую оленью косточку, он начал пробовать свою идею в деле. Сколько бы он не пытался выявить спасителя среди них, косточка показывала на соседний чум.

— Не может быть, — с некой досадой вырвалось у шамана, — ни разу не подводил, а теперь отворачивается от меня удача.

Улуу хотел было все бросить, но увидел, как из-за чума выходят Добрыня с Благославой, а за ними веселые вояки. «Не все потеряно» — пролетело в голове шамана, теперь ему надо было найти нужного человека, но догадка сама напрашивалась.

— Благослава, — выкрикнул шаман, — можно тебя ненадолго?

Старушка, сопровождаемая своим спутником, подошла к трём мужчинам и с детской простотой указала рукой на то место, где могли бы находиться фигурки. Улуу, не мешкая, поплёлся в ту сторону и, немного покопавшись, нашел четыре фигурки с воткнутыми в них иглами.

— А что дальше делать? — последовал закономерный вопрос. — Наверное, нужно обряд провести какой-то.

— Как думаешь? Ему мы сможем навредить ими?

— Успокойтесь, черти, — послышался голос Белоборода, — как бы хуже не сделать. Давайте избавимся от них, а там уже потом разберемся.

— Ну и как это сделать? — опять вставил свое слово Душебор.

Но дальше опять произошло невероятное событие. Старушка, взяв в руки небольшой березовый прутик, стала водить им по лежащим в куче фигуркам, и вскоре они вспыхнули невероятно красивым пламенем, с многочисленными искрами, разлетающимися от железных иголок. Огонь мгновенно проглотил колдовские чары, а вместе с ними и все наложенные проклятия.

Неожиданно на плечи шамана легла чья-то тяжелая рука и крепко прижала к себе.

— Я знал, что ты сильный шаман, — проговорил Мир-суснэ-хум, — теперь я уверен, что не ошибся в тебе.

Улуу поднял голову и впервые посмотрел ему в глаза, стараясь выразить свою искреннюю благодарность за его веру. Маленький, добрый человек стоял в полной растерянности, ведь его обнимал сам Мир-суснэ-хум, сын верховного бога, который выбрал именно его, но только ради чего? Вера шамана в свои силы пошатнулась, но чем дальше продвигался поход, тем он чаще стал вспоминать своё непростое детство, соперничество с охотниками, борьбу за девушку, затем борьбу за право быть шаманом, ну, а после и борьбу за власть. Шаман почувствовал, как к нему возвращаются силы, уверенность и главное, его интуиция. Теперь ему не нужно было крутить веревку, сжигать кучу дров и накидывать гору трав в костер, чтобы быть услышанным всевышними духами и богами. Он настолько расслабился и наслаждался своим телом и разумом, что не заметил, как его аккуратно проводили в ближайший чум.

— Улуу, — послышался голос Душебора, — очнись уже, присаживайся за стол. Посмотри, что нам приготовили местные хозяйки. Ты раньше ел такое? У меня желудок сейчас наизнанку вывернется.

На невысоком столе лежали запеченная рыба, сырое мясо оленя с большой чашей свежей крови, также лежала строганина из оленя, муксуна и нельмы. У шамана аж слюна потекла от обилия такой кухни. Он давно уже забыл настоящий вкус родной национальной кухни, даже простая оленина с кровью казалась вкуснее, чем поджаренный на костре кролик от Добрыни или поджаренный им карп, но они и близко не могли сравниться с настоящими местными лакомствами.

— Вот смотри, как нужно кушать, — подсказал шаман и дружески подтолкнул старика, — берешь кусок мяса, окунаешь в свежую кровь, прикусываешь зубами, а потом отрезаешь ножом снизу вверх. Скажу я тебе, безумно вкусно. Или от рыбы отрезаешь тоненький кусок и ешь.

Селина, увидев местные яства, чуть было не лишилась чувств и, потихоньку встав из-за стола, вышла из чума на свежий воздух. Яркая полная луна, хорошо освещавшая местные владения северян, скрасила собой одиночество девушки. Осмотревшись, она увидела неподалеку от соседнего домика очертания знакомой одежды и окрикнула:

— Кто здесь?

— Это я, Агап.

Мужчина повернулся в сторону девушки и, вытирая лицо снегом, прокричал:

— Никак не могу привыкнуть к местной кухне. Очень тяжело переношу.

Переведя дыхание, Селина вспомнила, что на краю стола лежала обжаренная рыба и, собравшись с духом, вернулась обратно, дабы не обидеть радушных хозяев. В доме северян ничего не поменялось, Улуу также смачно уплетал местные яства, а все остальные наблюдали с кислыми гримасами, пытаясь настроиться хотя бы попробовать необычную еду.

— Чему быть, того не миновать, — пробурчал Душебор и с этими словами потянулся за блюдом из оленины.

Сморщившись, он проделал всю процедуру, окунув мясо в кровь и зажав зубами, попробовал отрезать пластик мяса, как показал шаман, но вместе с олениной он отрезал часть своей небольшой бороды и начал жевать.

— Тьфу, тьфу, — вырвалось у колдуна, отвернувшегося от стола, — ну почему именно здесь и сейчас?

За столом раздался громкий хохот, немного осмелевшие гости приняли вызов Душебора и один за другим начали пробовать всё новое. Улуу повеселел, увидев непростые соревнования своих друзей. Хозяйка дома не понимала, почему в её чуме стоял выразительный и громкий смех, но видя своих гостей в очень хорошем настроении, немного успокоилась. Она старалась угодить всем, но больше всего — самому старому, Белобороду, поднося ему то оленье молоко, то чай из ягод и местных запашистых трав, лишь бы попасть в милость необычному старику. Бородача воротило только от одного запаха молока, не говоря уже о пробе, но чай из трав пришелся по вкусу, и, уяснив подсказки шамана, оставлял пустую кружку открытой. Белобород с удовольствием уплетал и оленину, и строганину, показывая всем своим видом, насколько хорош и разнообразен стол. Селина все же успела ухватить один хвост рыбины и не торопясь смаковала нарезанную мелкими кусочками нельму.

Наевшись, друзья улеглись кто куда, лишь бы спрятаться под шкуры и побыстрее уснуть в спокойной обстановке. Диковинный запах чума и особая среда не давали Селине закрыть глаза и уснуть, но накопившаяся слабость не давала девушке долго бодрствовать, унося её мысли в сладкое царство Сона. Утро пришло с радостной новостью, местные жители разожгли огромный костер, почитая пришедших гостей и самого бога в человечьем обличии, высказывая всей своей душой о своем уважении к ним. Вдобавок накануне в ловушку охотников попался огромный медведь, и местный народ решил устроить праздник в честь удачной охоты. Косолапый был еще жив и кровожадно всматривался в каждого жителя деревни, чувствуя страх глядевших на него людей. Каждая частичка зверя рвалась на свободу, но крепкие путы охотников не давали и малейшего шанса на освобождение. И все же медведь дождался своей маленькой надежды на жизнь.

Мир-суснэ-хум несколькими движениями ножа освободил неуклюжего громилу, и тот хотел было броситься на людей, но упал без задних лап. Тугие веревки крепко перетянули его кровеносные сосуды и медведь попросту не смог подняться, не то чтобы кинуться.

— Кто из вас убьет медведя в честной борьбе или умрет в честном поединке, — прокричал сын бога, — будет награжден мной, сыном бога, мной, Мир-суснэ-хумом. Я рад, что этот праздник в мою честь. Будет так: если сегодня победит медведь, будет праздник в честь воина, павшего от его когтей или клыков; если победит человек, будет праздник в честь медведя. А теперь нужен смельчак.

Никто не хотел сражаться с величественным зверем, зная, какие могут быть последствия, и скорее всего это была смерть. Косолапый потихоньку начал приходить в себя, медленно вставая на свои лапы, хотя и неуклюже, но все же с каждой попыткой увереннее и смелее. Мир-суснэ-хум подошел к зверю и похлопал его по спине, давая понять, что сейчас ему дозволено всё, а потом было озвучено правило поединка. Медведь почувствовал приток свежей силы и уверенность в лапах, тут же присмотрел легкую жертву и при первой же возможности бросился на одинокую старушку, стоявшую отдельно ото всех. Сделав несколько шагов в её сторону, зверь ощутил невероятную боль чуть выше лопатки. Чудовищу бросил вызов местный охотник, который только недавно встречался именно с этим медведем с глазу на глаз, и это была кровная встреча. Это отродье было убийцей его отца, и в маленьком человеке вскипела ярость, чтобы свершить кровную месть за своего близкого человека. На одно мгновение медведь издал свирепый вопль и, встав на задние лапы, показал всю свою неистовую мощь и силу.

— Меня зовут Хомка, сын убитого тобой Ойки, — начал смельчак, — вызываю тебя на состязание и будет так, как сказал сын бога, нашего защитника и защитника всех северных земель.

С этими словами он взял в руки еще одно копье и умудрился опять метнуть в медведя, угораздив попасть только во внутреннюю часть той же лопатки. Громадина опять взревела и, встав на все четыре лапы, кинулась в сторону охотника. Хомка немного струхнул, но только немного, далее маленький человек, подняв с землю свой лук, успел выпустить стрелу, но молниеносное древко попало в голову зверя и отскочило, словно небольшая щепка от большого полена. Медведь почти сравнялся со смельчаком и со всей своей яростью набросился на свою будущую жертву. Со всей дури махнув лапой, он одним движением снял с Хомки его малицу, и полуголый мужчина в одних кисах, с небольшим ножом в руке остался один на один со свирепым зверем. В голове маленького человека пролетала куча всяких мыслей, он уже почти был готов прийти к отцу, но краем глаза увидел неодобрительное лицо Мир-суснэ-хума и продолжил свой поединок, понимая, что если просто сдаться, то это уже будет не поединок, а простая трусость, слабодушие и неоправданная смерть. Что подумают о нём его наследники, родственники, потомки.

— Я еще живой, — вырвалось у Хомки, — тебе еще придется со мной помучиться.

Пока медведь соскребал со своих когтей зацепившуюся одежду жертвы, охотник успел подбежать к костру, по ходу успев поднять с земли свое копье. Освободившись от непонятной шкуры, зверь начал выискивать глазами своего врага, но кроме случайных зевак никого не видел.

— Эээй, — послышался голос охотника, — ты, пугало в медвежьей шкуре, здесь я.

Косолапый ринулся в его сторону, но тут же на его морду обрушились огненные угли костра, зверь немного отпрянул в сторону и сразу же получил удар ножом в глаз. Рассвирепевший медведь оттолкнул от себя человечка, распоров своими когтями половину его левого плеча и немного задев шею. Человечья кровь хлынула ручьем, но охотник уже не чувствовал боли, понимая, что зверь тоже находится в похожем положении и, скрывшись от зверя за ярким пламенем костра, стал готовиться к последней атаке, понимая, что другого шанса не будет. Взяв в больную руку горящий сук, а во вторую копье, он на свой страх и риск начал дразнить разъяренного медведя, который никак не мог вытащить нож из своей глазницы. Увидев дерзкого смельчака, медведь вновь встал на задние лапы, и тут Хомка успел подскочить к зверю и подставить под его сердце копье. Огромное животное рухнуло на небольшое копье всей своей массой и издало последний безумный вопль, сменившийся хрипловатыми звуками, а затем зверь стих.

— Быть празднику медведя, — выкрикнул Мир-суснэ-хум, — битва была честной, человек должен быть вознагражден, а медведь возвышен. Мое слово таково. С этого дня звери будут спать под белым пухом, бить зверя, спящего в берлоге, запрещаю, нет в этом охотничьего инстинкта, душа его не попадет на небеса и не возродится вновь. Добывать медведя разрешаю, если он вольной жизнью живет и сам вышел охотиться или не спит. Кто меня ослушается, быть ему наказанным.

Хомка потихоньку начал ослабевать от обильной потери крови и в какое-то мгновение упал на слегка окровавленный холодный снег. Бессознательное тело лежало недолго, на помощь смельчаку потихоньку подошла Благослава, на которую не так давно положил свой глаз кровожадный зверь. Старушка присела рядом с ним и стала потихоньку что-то бормотать себе под нос, затем, достав из костра несколько горящих сучков, прижгла кровоточащие раны своему спасителю, а потом, слегка улыбнувшись, отошла в сторону и стала наблюдать, что произойдет дальше. Немного погодя Хомка открыл глаз и удивился своему ощущению. Было немного не по себе, боли как токовой не было, но на месте ран остались весьма заметные следы от лап зверя.

— Прохладно немного, — послышался тихий голос охотника, — мне бы одеться.

Хомка был невысокого ростика, круглолицый, с небольшим носом и маленькими хитрыми глазками. Две небольшие черные косички свисали на довольно крепкие плечи маленького героя, в одну из них был вплетен небольшой белый клык в память о его отце, который добыл его в одной из удачных охот на лютовавших в тех местах волков. Немного оклемавшись, охотник накинул на себя изодранную малицу и направился к своей добыче. Вытащив свой нож из медведя, он приступил к свежеванию, предварительно помолившись своим богам. Хомка много раз видел, как его отец разделывал туши медведей одним охотничьим ножом, зная многовековую традицию местных охотников, и теперь настала его очередь разделывать тушу именным ножом. В данное время нужно было не посрамить свой древний род, правильно выполнив свежевание своего побежденного кровного врага и тем самым ублажить смотрящего на него бога. Искусно владея ножом, небольшой северянин легко снял шкуру медведя и принялся извлекать внутренние органы, раздавая подходящим к нему соседским семьям. Вскоре подошел младший брат, и Хомка протянул ему кусок сырой медвежатины, вырезанной из того места, куда попало первое копье. Тот, не обращая внимания на окружающих, откусил кое-как кусок сырого мяса и стал жевать, наслаждаясь больше не вкусом, а гордостью за своего брата, понимая, что теперь Хомка стал старшим в их семье. Наблюдавшие друзья тоже стали подтягиваться, дабы успеть получить кусок священного трофея.

Рядом с чумами разгорались костры, молодежь, переодевшись в священных животных, прыгала и танцевала под ритмы бубна, тумрана, нарс-юха вокруг своих жилищ и пылающих огнищ. На их головах были надеты маски из свежесодранной бересты, некоторые из них были вымазаны густой золой, а небольшие сучки, торчащие из них, напоминали клювы птиц, скорее вороньих, чем других. Многие образы были похожи на животных, ибо сзади на костюмах были приделаны пучки из трав или тонких прутиков мелких кустарников, похожих на хвосты животных. Внешне эти костюмы походили больше на лисиц, и тут после одной из сценок игры кто-то подбежал к костру и поджег свой хвост, а остальные громко радовались своему нарядному герою. Вскоре мало-помалу к этому горе-герою стали присоединяться другие участники небольшой сценки, решившие порадовать улыбающегося Мир-суснэ-хума.

Пока на улице шел праздник, Хомка почти закончил свежевать тушу, затем, отрезав голову, он обернул её берестой и отложил ненадолго в сторону. Шкуру медведя он отдал своему двоюродному брату, получив взамен добротного оленя. Окурив шкуру, младший брат с большой гордостью занес её в чум и положил рядом с самыми дорогими святынями его семьи. Медвежьи лапы достались Улуу как шаману, спасшему их деревню от нахлынувшей проказы.

Конец ознакомительного фрагмента.