Всё, чем живём, дорожим и рискуем. 24-серийный киносценарий по мотивам приключенческого научно-фантастического романа «Тайна Вселенской Реликвии». Часть четвертая, в шести сериях

Владимир Анатольевич Маталасов

Три неразлучных друга с помощью своих изобретений предотвращают грядущую Вселенскую катастрофу.Сценарием охватываются события начала и конца двадцатого столетия. Он повествует о дружбе, любви, повседневных делах и заботах трёх неразлучных друзей.Они учатся, отдыхают и творят, занимаясь техническими разработками и проведением научных изысканий. Претворяют их в жизнь. Впереди ребят ждут невероятные истории и опасные приключения.

© Владимир Анатольевич Маталасов, 2020

ISBN 978-5-4498-9481-6 (т. 4)

ISBN 978-5-4498-9473-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всё, чем живём, дорожим и рискуем. ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Первая серия

ТИТР:

«Живой предмет желая изучить,

Чтоб ясное о нём познанье получить, —

Учёный прежде душу изгоняет,

Затем предмет на части расчленяет

И видит их, да жаль: духовная их связь

Тем временем исчезла, унеслась»

(Гёте Иоганн Вольфганг,

1749—1832 г.г.)

НАТ/ИНТ. ГОРОДСКОЙ РЫНОК — УТРО

В беспорядочно снующей толпе бродит какая-то немощная, убогая СТАРУШКА. Из-под полы старенького, почти что до самых пят, платья просматриваются валенки, втиснутые в калоши. Вероятнее всего ревматический недуг согнул её в пояснице на все девяносто градусов.

Равновесие ей приходится сохранять при помощи корявой клюки, на которую она опирается одной рукой, а в другой держит небольшую котомку. Судя по внешнему виду, когда-то, в допотопные времена, это была дородная, привлекательная, полная сил и жизненной энергии женщина.

Но годы и житейские обстоятельства, как бы в отместку за это, видимо поглумились над несчастной, трансформировав её стать и облик не в лучшую сторону.

Однако, старушке этой до всего дело. Она плавно курсирует от одного прилавка, или киоска, к другому, всё чего-то примеряясь, присматриваясь к товару.

Справляясь о ценах, она каждый раз сокрушённо качает головой, вздыхает и, озабоченная, переходит к следующему прилавку.

Вот в оконную прорезь киоска просовывается ГОЛОВА. Ей надоело созерцать фигуру старой женщины. Басит:

ГОЛОВА

Чего, мать, надо?

СТАРУШКА

(больным, надтреснутым голосом)

А что можешь предложить, купец?

ГОЛОВА

Да всё, что душе твоей угодно. Бери — не хочу!

СТАРУШКА

Ишь ты!.. Мне бы кильки граммов сто, да пряников тульских — триста…

ГОЛОВА

У-у, такого добра не держим.

СТАРУШКА

(обеспокоенно голове)

А чевой-то у тебя там, из-под низа, дым валит? Никак чайник перегрелся?

ГОЛОВА

У меня не чайник, а чугунок…

СТАРУШКА

Оно-то и видно. Тем боле, убавь огоньку-то, убавь.

С этими словами потенциальный, но не состоявшийся покупатель, продолжает путь…

Посреди центральной базарной дороги какой-то расторопный, проворный МАЛЫЙ предлагает каждому встречному-поперечному товар, то и дело выворачивая наизнанку борт пиджака и рекламируя его.

СТАРУШКА

Чем занимаемся, мил человек?

Любопытная старушка наклоняет голову на бок и глядит на того снизу вверх.

МАЛЫЙ

(с прикидом)

А тебе что за дело? Не видишь что ль? Кую своё благосостояние.

СТАРУШКА

(интересуется)

А где ж твой анструмент: наковальня-то?

МАЛЫЙ

Ладно, бабка, не философствуй. Бычки великих людей приобрести не желаешь?

СТАРУШКА

(недоумевает)

Бычки-и? Да нет, пожалуй. В хозяйстве держать не приходилось. Вот от тёлки бы не отказалась…

МАЛЫЙ

(сплёвывает)

Какая непонятливая ты! Поясняю! Человек не докурил сигарету, или папиросу.

Кидает её на пол. Вот тебе и готовый бычок.

СТАРУШКА

А-а-а-… Вот теперь докумекала. А чьи бычки-то будут?

МАЛЫЙ

Имена громкие, почитай — твои же сверстники-ровесники: Есенин, Маяковский, Шаляпин, Толстой…

СТАРУШКА

Погодь, погодь, милай. Писателей, Толстых-то, двое было: Лев, да Алексей. Вот Лев-то, кажись, не курил. Значит бычок Алексеев будет.

МАЛЫЙ

И то верно… Есть два бычка Николая Второго. Ну так как?

СТАРУШКА

Дело-то, конечно, хорошее, да зачем мне, старой, бычки? Кому я их показывать стану?

МАЛЫЙ

Ну, раз не берёшь, проваливай, не мешай.

СТАРУШКА

А ты не гони меня, не гони. Может я тебе тоже могу что-то предложить.

МАЛЫЙ

Что ты мне можешь предложить?

СТАРУШКА

Трубку Петра Первого!..

МАЛЫЙ

Да ну-у. Заливаешь небось?

СТАРУШКА

Вот те Хрест! Правду говорю. Она у меня то ли в комоде, то ли в чулане пылится…

Я-то, милок, сама старинного, знатного рода Меньшиковых буду. Слыхал, небось, о таких?

МАЛЫЙ

Ну как же! Кто не знает Меньшиковых?!

СТАРУШКА

Так вот, мой родной пра-пра-пра-прадед — Алексашка Меньшиков, самый что ни на есть первый заступник Петра, взял, да и умыкнул у него трубку, когда тот со своей Катькой забавлялся…

МАЛЫЙ

Сколько просишь?

СТАРУШКА

Господи, да за так отдам. Приходи на другое воскресенье на это же место, в это же самое время…

Если бы кто со стороны повнимательнее понаблюдал за странной старушкой, то во всех её манерах и поведении без особого труда узрел бы какую-то целенаправленную устремлённость.

Набродившись по базару, так ничего и не купив, старушка направляется к выходу. По пути она наталкивается на какого-то бритоголового КРЕПЫША, тихо обращавшегося куда-то в пустоту: «… доллары, дойчмарки, фунты, форинты…».

КРЕПЫШ

Смотреть надобно, бабка, куда шкандыбаешь.

СТАРУШКА

Ты меня, внучек, уж прости старую-то. Совсем слепая стала… А случаем, не видал ли: быка здесь не водили?.. Нет? И свинью?.. Тоже не водили?.. Надо же! Вот ведь оказия-то какая!..

Старая женщина покидает территорию базара. Подходит к автопарковочной стоянке, вместившей в себя несчётное количество легковых автомашин всевозможных марок. Остановившись неподалеку от турникета ограждения, что-то высматривает на территории стоянки.

Немного отдышавшись от людской толкотни и суеты, старушка вновь направляет стопы в сторону базара. Но, как на грех, нечаянно спотыкается о ногу выходящего с территории стоянки бойкого, подстриженного под нулёвку, МОЛОДЧИКА. Старушка тут же оказывается на четырёх опорах, подминая под себя пустую котомку. Клюка отлетает в сторону.

МОЛОДЧИК

Чем под ногами путаться, лежала бы себе лучше в свои-то годы дома, на печи, и не высовывалась.

(помогает старушке встать)

С вами одна только морока и неприятности.

(подаёт далеко отлетевшую клюку).

Старушка, превозмогая боль в ушибленной коленке, как бы ненароком, справляется:

СТАРУШКА

Крутой небось?

МОЛОДЧИК

(подтверждает)

Круто-ой!

СТАРУШКА

И те, двое, с которыми ты только щас беседу вёл, тоже, видать крутые?

Она кивает в сторону ещё двух баловней судьбы в спортивных костюмах, стоящих возле новеньких «Жигулей».

МОЛОДЧИК

Ясное дело — крутые!

СТАРУШКА

Господи! Да сколько же вас здесь Крутых?

МОЛОДЧИК

Полбазара наберётся.

СТАРУШКА

То-то я и смотрю, что все вы на одно лицо. Ну, как братья родные, и все светитесь, как ясно солнышко. Да-а, велика твоя родня…

МОЛОДЧИК

(улыбается)

Крутые, чтоб ты знала наперёд, не фамилия, а те, у кого и кошелёк тугой, и тут

(хлопает по бицепсам)

кое-что есть.

Старушка слегка стучит пальцами по лбу.

СТАРУШКА

А тут?

Последнее приходится крутому не очень-то по душе, и он решает прервать бесполезный разговор.

МОЛОДЧИК

Будь здорова, Божий Одуванчик. Не растрясись по дороге-то.

Но старушка на этот счёт, видимо, иного мнения.

СТАРУШКА

Послушай, милок. А эти двое, ну, что у машины, они не согласились бы подвезти меня, старенькую, до дому, а?

Уж больно ноженьки мои разболелись. Я заплачу.

МОЛОДЧИК

(усмехается)

А далече ль тебе, и сколько же ты заплатишь?

СТАРУШКА

(признаётся)

Не так уж штоб далече, но и не так, штобы уж близко. Да ты не сумлевайся: заплачу, не обижу.

МОЛОДЧИК

То больших денег стоить будет. Таких у тебя отродясь не было.

СТАРУШКА

Да что ты, внучек, во, смотри!

Старушка лезет за пазуху и вытаскивает оттуда туго набитый долларовыми купюрами огромных размеров кошелёк.

СТАРУШКА

У меня этого добра хоть пруд пруди. Только здесь, при себе, цельных тыщь пять наберётся.

От такой неожиданности собеседник сразу же преображается: становится ласковым, масляным.

МОЛОДЧИК

Откуда же у тебя, бабулька, такое состояние?

СТАРУШКА

В наследство досталось, от одного бедного родственничка в Америке. До этого о нём и слыхом не слыхивала, да вот поди ж ты, сам меня сыскал. Почил недавно, бедолашный. Упокой Господь душу его!

(крестится)

Ну так как думаешь, согласятся?

МОЛОДЧИК

Ты вот что, бабуля. Подожди меня здесь, а я всё мигом устрою, будь покойна. Лады?

Он возвращается к своим подельщикам. Начинает о чём-то с ними перешёптываться, изредка покручивая пальцем возле виска. Поглядывает в сторону чересчур уж доверчивой старушки. Возвращается. Сообщает «радостную» новость:

МОЛОДЧИК

С трудом, но всё-таки уговорил. Сейчас подадут машину. Ждём.

Некоторое время спустя, к обочине лихо подкатывают «Жигули».

За баранкой виднеется мощная стать ВЕРЗИЛЫ с маленькими, злыми глазками, сверкающими из-под густых, нависших бровей, и бычьей шеей.

ВЕРЗИЛА

Залазь, бабка.

Небрежно распахивает переднюю дверку. Откуда-то, словно из-под земли, объявляется и ТРЕТИЙ. В руках у него штыковая лопата.

Забросив её в багажник, он тут же усаживается на заднем сиденье. Молодчик, следуя его примеру, усаживается рядом.

СТАРУШКА

(колеблется)

Это что: все так вчетвером и поедем?

ВЕРЗИЛА

А чего бензин-то зря жечь на одного человека?

ТРЕТИЙ

И у нас там, куда направляемся, тоже есть свои дела.

СТАРУШКА

Значит, одним махом двух зайцев убивахом? Это по хозяйски.

А вы, как я посмотрю, друзья «не разлей вода»… Это хорошо.

МОЛОДЧИК

Да уж лучше некуда.

Незаметно крутит у виска пальцем. Слышится дробное хихиканье, а нетерпеливый голос шофёра напоминает:

ВЕРЗИЛА

Ну что, садишься что ли, или уже передумала?

СТАРУШКА

А вот и не передумала!

(подозрительно)

А на кой ляд вам лопата-то?

ТРЕТИЙ

Какая ты непонятливая, бабулечка. Смотри! Есть деньги, много денег, но нет той лопаты, которой можно их грести. Вот и решили обзавестись таковой. Допендрила? Чего ж тут непонятного? Давай лучше, втискивайся, да поехали уже. Чего, спустя рукава, время-то растягивать?

СТАРУШКА

А я на этот счёт, ребятки, того мнения, что самое надёжное дело, так это работать своей головой.

Жар, деньги то есть, загребать чужими руками.

А вот ездить я привыкла только на задних сиденьях. На передних меня почему-то, наоборот, всегда укачивает.

МОЛОДЧИК

Ну, ты, бабулька, оказывается — «эмансипэ-э»!

(пересаживается на переднее сиденье).

Компронэ?

СТАРУШКА

Компронэ, ни компронэ, только я больше по хозяйской части.

(к шофёру)

А ты, внучек, потихоньку педалируй, да не отвлекайся только, а то, чего доброго, утемяшишься в колдобину каку-нибудь.

ТРЕТИЙ

Ну и балдёжная же ты бабулька. Двигай,

БУЛЬДОЗЕР…

НАТ/ИНТ. МАШИНА — ДОРОГА — ДЕНЬ

Машина минует черту города и теперь мчится на всех парах.

Качество асфальтированной дороги безупречно. Встречного транспорта мало. Сама обстановка располагает к взаимному общению.

Правда, говорят только трое, о своих делах, далёких и непонятных четвёртому пассажиру, который больше молчит и смотрит в окно на быстро мелькающие картины местного пейзажа. Словно издалека до слуха старушки доносится:

МОЛОДЧИК

…а то, что Хряка вчера не привёл, сам будешь держать ответ перед шефом. Сам понимаешь: товар не может залёживаться растлевающе долго.

ТРЕТИЙ

(оправдывается)

Обстоятельства так уж сложились.

МОЛОДЧИК

Знаю, КОТ, я твои обстоятельства пышногрудые.

КОТ

Да чего ты, ФИЛИН, в натуре? Не веришь?

ФИЛИН

(насмешливо)

Верю, верю.

КОТ

Чего-то наша бабушка-молчунья призадумалась.

(к старушке):

Рассказала бы хоть, как живётся-поживается.

СТАРУШКА

Да как живу… Вот так и живу… Неуютно: как турок в Панаме с китайским паспортом.

Смех потрясает кабину «Жигулей».

БУЛЬДОЗЕР

Ой, уморила! Не бабка, а одно недоразумение ходячее. Ну надо же, такой антураж балдёжный затеять… С тобой не соскучишься!

Выдавливает из себя, оборачиваясь назад и давясь от смеха.

СТАРУШКА

Лучше на дорогу смотри, егоза ты этакая!

(вдруг восклицает):

Куда же это вы меня везёте, люди добрые?

Трасса, по которой мчатся «Жигули», соединяет Крутогорск с областным центром. Километрах в двадцати, от неё, под очень острым углом, отходит ещё одна дорога.

Но она уже просёлочного типа, ведущая в сторону лесистых холмов и теряющаяся среди них где-то там, вдали. Вот как раз по этой-то дороге и пылит машина с четырьмя седоками…

ФИЛИН

Да не волнуйся ты, бабулька. Неужели не чуешь? Колесо ведь заднее спустило. Будем ехать всё прямо и прямо, пока не свернём направо, вон за тот бугорок лесистый. Там есть хорошее место для ремонта. Заменим колесо, малость передохнём, и двинем дальше.

Старушка как-то вся съёжилась и приутихла. В её голову, как стали догадываться попутчики, стали закрадываться какие-то нехорошие, страшные сомнения. Развеивать их уже не имело смысла, да и церемониться теперь было излишним. По едва заметной лошадно-колёсной колее машина огибает небольших размеров высокий, холм, поросший дубами и берёзами. Останавливается, напрочь скрываемая от всего мира буйной растительностью.

ФИЛИН

(облегчённо)

Ну вот и приехали. А теперь — все на воздух! Домкратим, меняем колесо, и — делу конец!

СТАРУШКА

Не выйду! Вы как хотите, а я не выйду, и всё тут. Нутром чую, что что-то недоброе вами затевается. Домкратьте и меня вместе с автомобилем.

БУЛЬДОЗЕР

Тебя что, упрашивать или силой вытаскивать?

Поняв всю бессмысленность уговоров и угроз, он беспардонно хватает упирающуюся пассажирку за руку и выволакивает наружу. Другая рука его уже сжимает штыковую лопату.

КОТ

(стонет)

Только не здесь.

ФИЛИН

Ты уж того, без излишнего шума её.., а мы с Котом, пожалуй, малость отойдём, за машину. Зрелище не из приятных.

Всё сказано с таким расчётом, чтобы старушка не услышала и не заголосила раньше времени.

Бульдозер сходу приступает к исполнению своих обязанностей.

БУЛЬДОЗЕР

Вот что, бабулька-золотулька, чокнутая ты наша! А ну-ка, вываливай, только без шухера, что у тебя там, за пазухой…

СТАРУШКА

(ерепенится)

Ах рожа твоя бесстыжая! И не совестно тебе? Э-э-эх! На старушку позарился, маньяк косомордый, когда девок молодых кругом несть числа… Аль немощный?

(хитро прищуривается).

БУЛЬДОЗЕР

Не ори, кляча старая, не то пропишу по новому адресу. Нужна ты мне со своими прелестями… Гони сюда свой кошелёк, паскуда, да поживей, без выбрыков и дёрганий.

Бульдозер медленно надвигается на несчастную, готовый каждую секунду с плеча размозжить череп своей жертве, а та так же медленно отступает. Что-то испуганно бормочет себе под нос и моргает глазами.

Кот с Филином заворачивают за машину и стоят спинами: их мутит.

БУЛЬДОЗЕР

(рявкает)

Ну-у! Считаю до трёх!.. Ра-аз!.. Два-а!..

СТАРУШКА

У-у-ух, ироды оголтелые! Чтоб вам гореть, не сгореть… На, забирай, ты, медведь гималайский.

Трясущимися руками она вытаскивает из-за пазухи толстый кошелёк. Останавливается и протягивает своему палачу.

СТАРУШКА

На, подавись!..

После этих слов слышится глухой звук лопаты, вонзившейся во что-то не очень твёрдое.

Над небольшой, поросшей бурьяном, поляной нависает, как кажется двум другим, стоящим обиняком, жуткая, зловещая тишина.

Прерывающимся голосом, превозмогая приступы рвоты, Кот спрашивает Бульдозера:

КОТ

Всё что ли?

Вдруг до их слуха доносится голос старушки:

СТАРУШКА

Да нет, вроде бы ещё дышит.

Филин с Котом испуганно оборачиваются, срываются с места и вмиг оказываются на месте происшествия

ФИЛИН

Что за чёрт? В чём дело?

На земле покоится распластанное, бездыханное тело Бульдозера.

Перед ним, присев на корточки, склоняется расстроенная, сердобольная старушенция.

Рядом торчит воткнутая в землю лопата.

СТАРУШКА

(виновато)

Это вы его спросите!.. Я ему кошелёк, значит, по его же просьбе, протягиваю, а у него, сердешного, видать… От счастья такого что-то там, внутри, возьми, да и оборвись. Вот он и — бряк, прям под мои-то ноженьки. Снаружи вроде бы и крепкий, а изнутри — трухлявый видать.

Слышится тихий, надрывный стон Бульдозера.

ФИЛИН

Что ты мелешь, стерва старая?

(хватается за лопату).

Что ты с ним сделала, сосиска?

СТАРУШКА

(спокойно)

А то, голубь ты мой сизокрылый, что сделаю сейчас и с тобой.

Она вдруг распрямляется и проявляет при этом завидную для её почтенного возраста прыть.

СТАРУШКА

(продолжает)

Для начала вмажу коленкой по твоей мужской репутации, разумеется.

И пока Филин успевает что-либо сообразить, бабкины слова тут же подкрепляются делом. «Приговор» мгновенно приведён в исполнение.

Ойкнув, тот безмолвно опускается на землю и заваливается на бок. Подхваченную на лету лопату, старушка запускает далеко в кусты.

СТАРУШКА

Ну что, ребяты-дегенераты?

(к Коту)

А ты почему ещё стоишь на ногах, любезный?

КОТ

(пятится назад)

Да ты это чего, бабань?.. Откуда ты такая взялась?.. Озверела что ли?..

СТАРУШКА

Это кто, это я-то озверела? Ну и нагле-ец! Это вы — нелюди с явными признаками перистальтически-хватательного синдрома.

Народно-нищенских факультетов, как я вижу, вы не кончали, и следовательно, хорошим манерам не обучены. А посему, поначалу, позволю себе посягнуть на твоё погано-мерзкое мурло, а затем уже займёмся сотрясением припухших мозгов твоих.

Последние слова агрессивной старушки наконец-то отрезвляют Кота. Он кидается к машине, рвёт на себя дверку и запускает руку под переднее сиденье.

СТАРУШКА

Мой вам нижайший поклон из-за угла.

Дверка со всей силы захлопывается. Раздаётся хруст ломающейся плечевой кости, сопровождаемый диким воплем. Старушка открывает дверь. Освобождает руку Кота от стального зажима.

От боли и вида собственной, безжизненно повисшей в воздухе как плеть, переломанной руки, тот только ахнул. Потеряв сознание, начинает медленно сползать на землю, скользя спиной по корпусу машины.

СТАРУШКА

Полежи горемычный, отдохни чуток, а я тем временем погляжу, что же это ты там потерял под сиденьем.

Этим «что» оказался пистолет с глушителем, навёрнутым на удлинённый ствол.

СТАРУШКА

(удивлённо)

Вот те на-а-а!

С любопытством разглядывает воронёную «игрушку». Она поднимает её на уровень лица, целясь в пустоту пространства. За спиной слышится какой-то странный шорох. Старушка резко, не по годам, оборачивается и видит удаляющуюся фигуру Филина. Бежит тот в гору, в сторону леска, как-то неестественно, сгорбившись и прижимая ладони обеих рук к паховой области, будто боится что-то потерять.

СТАРУШКА

Беги-беги, птица ночная. Посиди на дереве, погукай, покуда я не подоспею.

Огромных трудов стоит «преследователю», чтобы отыскать беглеца. Тот, оказывается, и впрямь не преминул воспользоваться советом старушки, вскарабкавшись на высоченный дуб и затаившись, как мышка.

СТАРУШКА

А-а-а, вот ты где оказывается, баловник. Как говорится: в минуты опасности он всегда был на высоте. Ну что ж, пернатый. Давай, опускайся на землю.

ФИЛИН

(плаксиво)

Слушайте, бабушка. Мы разыграли вас, а вы вон что учудили! Шуток не понимаете? Э-э-эх, простота деревенская!

СТАРУШКА

А коли пошутили, то чего тебе бояться меня? Тогда слазь. Обнимемся, расцелуемся, да и разойдёмся с миром.

ФИЛИН

Не веришь? Да я же свой, в стельку! Лысую правду говорю!

СТАРУШКА

То-то и оно, что лысую. Не упрямься, слазь, сделай милость, а нет — то могу и подождать.

ФИЛИН

Ну тогда — жди. Всё равно не дождёшься, тварь кровожадная из племени аппачей.

В этот миг старушка ощущает на своей шее стальной захват руки очухавшегося и подкравшегося сзади Бульдозера. Косынка её съезжает на затылок, волосы растрёпываются.

ФИЛИН

Ну а теперь, ведьма, с пребольшим моим удовольствием удовлетворяю твоё желание и опускаюсь на землю.

(к Бульдозеру)

А где пушка?

БУЛЬДОЗЕР

Не было времени искать. Тебе на выручку спешил. А Кот, так тот без сознания валяется с переломанной рукой.

ФИЛИН

Дави эту гниду, а я щас помогу, только спущусь.

Филин уже зависает на нижнем суку и готовится спрыгнуть на землю, когда страшной силы удар бабкиной пятки обрушивается на правую ногу Бульдозера.

Приглушённый треск перебитой большеберцовой кости, перекрываемый душераздирающим воплем, звонким эхом отзывается где-то в вышине и затихает.

Вмиг ослабевшая и перехваченная на лету только что душившая рука ложится на бабушкину коленку и в своём локтевом суставе идёт на изгиб в девяносто градусов. Бульдозер только охает, но уже тише, и без чувств падает на землю.

Такого поворота событий Филин никак не ожидал. Он уже успевает спрыгнуть, и теперь горько сожалеет, что поторопился покинуть убежище. Шокированный картиной расправы, он не в силах сдвинуться с места, чем сослужил старушке доброе дело. Той не надо гнаться за ним.

СТАРУШКА

(к Филину)

Мне думается, корешей своих в беде ты не оставишь.

Твоя задача на текущий момент — отволочь этого бугая к машине.

Бульдозер то впадает в беспамятство, то стенает и кроет отборным матом, пока Филин, упираясь и истекая потом, тащит его под мышки. Обе правые конечности транспортируемого беспомощно волокутся по земле.

Кот так и пребывает в сидячем положении, прислонившись спиной к машине. Бледный, как сметана, он морщится от боли, поддерживая повреждённую конечность здоровой рукой.

С грехом пополам, вперемежку с мольбой Бульдозера быть «аккуратней» и с нецензурными словами, наконец-то удаётся втиснуть его тушу в кабину и придать ей соответствующее положение, достойное рядового пассажира.

Пока суть да дело, Филин улучает момент и пытается незаметным движением руки пошарить под передним сиденьем. Этот факт не остаётся без внимания бдительной старушки.

СТАРУШКА

Какой скандал! И ты всё туда же, неугомонный. Да нет там «пистоля» твоего. Успокойся лучше, да залазь в машину. Будешь сидеть промеж своих дружков, посерёдке.

«Пристыженному» Филину не остаётся ничего другого, как подчиниться, а Коту старушка помогла разместиться по другую его сторону, сразу же захлопнув за ним дверку.

СТАРУШКА

И вот ещё о чём, самом главном, хотела я вас спросить.

За что же это вы, срань вонючая, решились правнучка маво — Кузю Малышева — погубить, а?..

ФИЛИН

(испуганно)

Ты в своём уме, бабка? Какого Кузю, кого погубить?..

Что ты нам мокрое дело шьёшь? Ты что — прокурор, или всевидящая?

СТАРУШКА

Не помните, значит, или не хотите говорить! Ну, лады! Тогда я вам напомню…

Она, во всех подробностях и деталях, описывает картину покушения, не забыв уточнить время, кто именно из двоих — Филин и Кот, — стрелял, кто их поджидал в этой же самой машине, и прочие немаловажные моменты.

ФИЛИН

(испуганно)

Откуда тебе всё это известно?

СТАРУШКА

Из достоверных, компетентных источников.

ФИЛИН

Неужто Косой раскололся? Вот паскудь! Сам же команду давал…

БУЛЬДОЗЕР

(рычит)

Заткни свою пасть, если жив остаться хочешь! Не видишь что ли? Она же тебя на понт берёт.

СТАРУШКА

Правильно подметил, внучек. Как говорится в народе: «Поняв, что сболтнул лишнего, он тут же прикусил язык, но было уже поздно: на дворе стоял глубокий вечер».

Сообразив, что допустил непростительную оплошность, Филин только крякает с досады и стонет от бессилия.

СТАРУШКА

(повелительно)

А теперь — координаты Косого и номер его машины!

БУЛЬДОЗЕР

Молчи, Филин, а не то — не жилец ты на этом свете.

Следуя приказу последнего, тот демонстративно откидывается на спинку сиденья и смотрит в окно, всем своим существом выражая нежелание отвечать.

СТАРУШКА

А чего это ты решил, что сообщить мне это пренеприятное известие обязан именно твой дружок? Вот как раз ты-то мне и откроешься.

В глазах Филина засветились затаённые огоньки злорадства, а Бульдозер только скрипнул зубами и глубоко втянул голову в плечи.

БУЛЬДОЗЕР

Как бы не так! Жди, когда рак на горе свистнет.

СТАРУШКА

(сочувственно)

Моё дело — предложить, твоё — отказаться!

Откинув крышку «бардачка», извлекает пистолет.

СТАРУШКА

Как вы, наверное, успели заметить, шутить я вовсе не собираюсь. Теперь моя очередь вести отсчёт времени.

В лицо Бульдозера смотрит сама смерть в виде маленького, воронёного отверстия.

СТАРУШКА

Итак, считаю до трёх…

БУЛЬДОЗЕР

Убери «дуру»!

Нервы его не выдерживают. Тяжело дыша, играя желваками, он удовлетворяет старушкино любопытство.

ФИЛИН

(возмущённо)

Ты слышал, Кот? Он же со всеми потрохами зашухерил Косого.

Ну, погоди-и, свол-лота. Будешь ещё плакать кровавыми слезами.

Он преднамеренно ударяет по переломанной руке соседа. Тот только взвывает от боли и замолкает, потеряв сознание.

За время перепалки и выяснения отношений, старушка успевает водворить пистолет на прежнее место и завести двигатель.

КОТ

Куда везёшь, профура старая?

СТАРУШКА

Куда надо, туда и везу. На кудыкину гору.

Но не успевает ещё машина тронуться с места, как старушка, вот уже в который раз за сегодняшний день, ощущает на своей шее сдавливающее объятие. Исходит оно на сей раз от Филина. Другая рука его тянется к крышке «бардачка».

СТАРУШКА

(сдавленным голосом)

Видит Бог, что не хотела я этого…

Рёбрами обеих ладоней она наносит одновременный, встречный удар по височным областям наседающего сзади Филина. Тот сразу же мякнет, а тянувшаяся к багажнику рука, оказывается в захвате и идёт на излом…

Через четверть часа машина уже едет по улицам Крутогорска. Припарковывается она в самом неподходящем для этого месте, да ещё — напротив окон здания районного отделения внутренних дел.

Из кабины выныривает старушка. Открыв задний багажник и торопливо что-то положив в него, она шустро скрывается в арочном пролёте ближайшего двора.

Сотрудник ГАИ, несший в это время патрулирование и находившийся в каких-нибудь двадцати-двадцати пяти метрах, быстрым шагом направляется в сторону нарушителя правил дорожного движения.

Приблизившись к машине, он тактично стучит в боковое стекло.

Водитель на месте отсутствует, зато на заднем сиденье он видит трёх мужчин, пребывающих, видимо, на сильном подпитии.

Все трое сидят с поникшими головами, пытаясь при этом воспроизводить какие-то странные, нескоординированные движения.

Милиционер открывает дверцу водителя, заглядывает в кабину. Ключ в замке зажигания отсутствует, а со стороны пассажиров доносятся тихие, нестройные стенания…

Уже через полминуты блюститель порядка чуть ли не бегом направляется в сторону здания районного отделения милиции…

ГОЛОС

(за кадром)

На следующий день, ближе к вечеру, аналогичная история повторяется заново.

Вторично, необычным способом, в собственном «мерседесе», милиции был сдан один из местных «авторитетов» по кличке — Косой, ведавший вопросами рэкета. Вместе с ним находился ещё один из его подельщиков.

На этот раз силовым структурам, «инкогнито», помогал дряхлый, подслеповатый старик.

О «сдатчике», равно, как и о причинах, побудивших его сделать это, те, разумеется, не имели ни малейшего представления. «Правосудие» вершилось до банальности схожее с первым.

Косой признался старику, что «заказ» получил по телефонному звонку. От кого? Без малейшего понятия. Сошлись на пяти тысячах долларов.

Аванс в две тысячи был получен без промедления. Заказчик оставил его в обусловленном в разговоре месте.

Остальные причитавшиеся деньги были получены таким же путём, после выполнения заказа, утром следующего дня.

И всё-таки под нажимом, подкреплённым элементами «психологической атаки», старику удалось настоять на своём и выведать инициатора покушения.

Тот «засветился», когда прятал в тайнике оставшуюся сумму. Косой узнал его сразу…

ИНТ. КВАРТИРА МАЛЫШЕВЫХ — ДЕНЬ

Неделю спустя районной газетой публикуется сообщение о том, что в результате тщательно продуманной и спланированной операции, а так же слаженных действий сотрудников органов МВД, задержана и обезврежена преступная группировка, промышлявшая разбоем, рэкетом и распространением наркотиков.

Приводится перечень изъятого. Сообщается, что ведётся дальнейшая оперативная отработка мероприятий по скорейшему задержанию остальных членов группировки. Фамилии и имена уже известны. Но они не сообщаются в интересах ведения следствия…

Сапожков, с газетой в руках. Завершает чтение новостей.

МИТЯ

(одобрительно)

Да-а, чётко сработали оперы! Ничего не скажешь. Молодцы!

Кузьма занят чем-то своим, копошась в письменном столе. Саня пребывает под впечатлением событий сегодняшнего дня. Сдан последний экзамен, и — да здравствует лето. Ещё год, и они — вольные птицы.

Однако, это не мешает ему внимательно слушать Сапожкова. Вдруг взгляд его невольно касается левой руки Сапожкова, свободной от газеты. Большой палец её зажат в кулаке. Мелькнувшая догадка заставляет Саню вздрогнуть.

САНЯ

Это должно быть в порядке вещей, чтобы мы спокойно спать могли. А вы слышали? В народе ползут упорные слухи, будто в городе орудует какая-то банда стариков-мстителей. Нападают они, как правило, исключительно на представителей уголовного мира и, не безуспешно.

Тех просто не успевают поставлять в хирургическое отделение городской больницы — по одному, по два, по три человека. Вы заметили, что за последнее время в городе намного спокойнее стало?..

КУЗЯ

Ага, и я, вроде бы, слышал от мамы что-то наподобие этого.

МИТЯ

Тогда какая же это банда? Это тогда получается, что они ангелы-хранители наши.

КУЗЯ

А может сферы влияния не поделили. Вот и сдают их помалу.

МИТЯ

Скажешь тоже! Старики, да против мордоворотов? Смешно подумать… Да! Хотел спросить, да всё как-то забываю: а куда подевался Вен-Бен-Ши?

САНЯ

Сколько раз можно говорить: оне в командировку отбымши, в загранишную.

Кузя вспомнил, что мать велела купить хлеба, и тут же улетучивается, оставив друзей скучать. Это обстоятельство Остапенко как раз и постарался использовать в своих целях, обратившись к Сапожкову:

САНЯ

Вот что, ангел-хранитель! Как бы ты там не пудрил нам мозги, а все эти бабушки-дедушки — твои проделки, и не отпирайся. Знаю о твоих пристрастиях к всевозможным перевоплощениям и прочим вампукам. А ты не подумал, что последствия от подобных действий для тебя могли быть очень печальными?..

МИТЯ

А чего они? Да я бы этим подонкам всем поодиночке копыта переломал за Кузю.

Пришлось рассказать о результатах проведённых акций, передав в Санины руки связку из пяти ключей к замкам зажигания.

МИТЯ

Это от пяти машин. Ещё шестерых гавриков пришлось наказать, в основном, поодиночке. Я их отлавливал, где только мог…

САНЯ

Наследить не успел?

МИТЯ

Ну как можно? Работал чисто, в перчатках, дырявых правда.

САНЯ

Значит всё-таки — Шишкин!.. В голове как-то не укладывается…

Знать каждый живёт по своим, внутренним, духовно выработанным законам и принципам.

Хотя и здорово ты их отделал, а всё-таки не думал, не гадал я, что ты способен учинить такой жестокий разгул. На тебя это не похоже.

МИТЯ

Пусть так! Но это была вынужденная жестокость, жестокость во имя справедливости. Раз они потеряли человеческое обличье и чувство достоинства, то пусть теперь пишут опусы о собственных ощущениях. Добро всегда дополняется злом, а отсюда — вечное их противостояние.

САНЯ

А если сказанное тобой перевести на нормальный язык, то это, пожалуй, должно звучать так: «Я вечно вступаю с самим собой во внутренние конфликты, стремясь к компромиссу».

А в общем так… О нашем разговоре — никому, только мы двое. Незачем понапрасну хорошим людям бередить старые раны. А как поступить с Шишкиным, покажет время.

МИТЯ

Ясное дело!..

НАТ. ОСОБНЯК РЕМЕЗА — ВЕЧЕР

В середине июня, по вызову, выхлопотанному Иваном Ивановичем Малышевым — ему всё же удаётся разыскать в Мюнхене семейство Рунгштольф, — в Крутогорск приезжает восьмидесяти однолетняя ФРАУ ЛИЗ Рунгштольф. Вместе с ней её дети — ФРИДРИХ и ГЕРТРУДА, которым давно уже перевалило за пятьдесят. Прогостили они немногим меньше недели. Было решено, что приезжие остановятся у Степана Павловича. Долго не гаснет в этот вечер свет в окнах особняка Ремезов…

В который вот уже раз фрау Лиз перечитывает последнее послание своего Генриха, молча утирая платочком тихо катящиеся по щекам слёзы… Семья Генриха Рунгштольфа так и осталась проживать в Мюнхене после вынужденного переезда из Берлина в конце 1941 года. Тогда их дом, расположенный в самом центре Берлина на Унтер дер Линден, неподалеку от фешенебельной гостиницы «Адлон», подвергся бомбардировке советской авиацией.

Старший брат Генриха Курт фон Рунгштольф в скором времени забирает её к себе, в Мюнхен. Он помогает ей на первое время в деньгах и с жильём. Устраивает на работу в одно из гражданских ведомств. Детей брата — Фрица и Гертруду, — он оставляет на своём попечении, взяв все расходы по их содержанию и воспитанию на себя.

Он и сам имеет в своём распоряжении двух собственных отпрысков — Шарлотту и Вильгельма, маленьких бесенят… Окончилась война, началось послевоенное переустройство. Фрау Лиз назначили пенсию за погибшего мужа…

Шло время, росли и взрослели дети. Фридрих стал адвокатом, Гертруда — архитектором.

Сколько бы лет не прошло, она, фрау Лиз, не теряла надежды и всё ещё верила, что Генрих её жив, что не смерть, а какие-то жизненные обстоятельства не позволяют ему вернуться в лоно семейного очага. Так и прожила бы она до скончания дней своих с сознанием затаённой надежды. Но вот, в апреле текущего года, всем надеждам её суждено было рухнуть.

Приехал Иван Иванович и поставил точку, внеся коррективы в разгадку трагической судьбы Генриха. Теперь она, как никогда, спокойна, и жаждет лишь одного: как можно скорее посетить то место, где покоятся его останки.

А что касается оберлейтенанта Вольфганга Бёлль — сослуживца Генриха, о котором упоминается в последнем письме, — то ей так и не довелось встретиться с ним. Видимо и того постигла на войне не менее ужасная участь…

Трофеи, изъятые ребятами восемь лет назад из мрачных недр подземелья, аккуратно размещены посреди стола и покоятся на чистой, белой салфетке. Немые свидетели трагической кончины одного из верноподданных солдат фюрера долго ходят по рукам гостей, разглядывающих их как какую-то святыню.

РЕМЕЗ

Если не возражаете фрау Лиз, то, начиная с настоящего момента, всё это принадлежит вам.

ФРАУ ЛИЗ

Нет, нет, что вы, герр Ремез! Как можно? Это ваше достояние, достояние победителей

Да мне это и ни к чему. Только лишь боль душевная… Единственное, о чём осмелюсь попросить вас, так это вашего позволения оставить при себе письмо моего мужа.

РЕМЕЗ

Разумеется, уважаемая фрау Лиз. Оно ваше.

ФРИДРИХ

Гертруда и я в этом вопросе солидарны с мутти. Да и вообще, если бы даже мы и выявили желание взять с собой все эти трофеи, то на таможне — сами понимаете, — сразу же возникли бы всякого рода осложнения.

Ремез понимающе кивает головой…

Утром следующего дня «Победа», управляемая Степаном Павловичем, мчится по направлению к Склепу. Рядом с водителем Кузьма Малышев, указывающий дорогу. На заднем сиденье расположилось семейство Рунгштольф. При подъезде к месту назначения, ещё издали видны две одинокие фигуры.

То Остапенко с Сапожковым. Они раньше других прикатили сюда на велосипедах, чтобы выбрать наиболее подходящее место, с которого хорошо просматривалось бы то, ради чего прибыли гости…

Единственным рукотворным предметом, сразу же обращавшим на себя внимание, на дне воронки, был дубовый крест. Его ребята смастерили и установили на следующий же год после обвала, над тем самым местом, где по их предположению покоились бренные останки Генриха фон Рунгштольфа.

На нежном фоне зелёной листвы, утопавшей в солнечных лучах, чётко вырисовывалась щупленькая, но горделивая стать фрау Лиз, облачённая во всё чёрное.

Стоит она молча, как изваяние, сложив на груди руки и устремив неподвижный взгляд на последнее пристанище своего благоверного супруга. В одеяниях, выдержанных в строгих тонах, по обе стороны, в скорбном молчании пребывают её дети…

А час спустя, по окончании печальной церемонии, процессия возвращается назад.

ФРАУ ЛИЗ

Вот, наконец-то, я и дождалась долгожданной встречи с Генрихом, и теперь могу умереть спокойно.

ФРИДРИХ

Ну что вы такое говорите, мутти?

ФРАУ ЛИЗ

Не надо перечить мне, Фридрих. Я знаю, что говорю. Если судьба не уготовила нам с твоим отцом прожить долгую совместную жизнь на этой грешной земле, то Господь Бог смилостивится — а я в этом уверена, — и ниспошлёт нам обоим, там — в небесах, вечное единение наших душ…

Гертруда больше молчит. Ей, как женщине, видимо, более близки и понятны чувства матери…

Оставшиеся до отъезда дни гости посвящают ознакомлению с Крутогорском, по улицам которого когда-то ступала и нога главы их семейства. Город производит на них неизгладимое впечатление, особенно его патриархальный уклад жизни, древние строения, архитектурные памятники старины… Как-то раз Малышев поинтересовался, спросив у фрау Лиз о судьбе детей Курта фон Рунгштольфа, старшего брата Генриха.

ФРАУ ЛИЗ

Судьба их чем-то схожа с судьбой моих детей. После войны, оставшись без отца, дети воспитывались матерью. Но у них, слава Богу, сохранился кое-какой капитал, который дал возможность поставить обеих детей на ноги.

Шарлотта, дочь Курта, по специальности — генетик, тоже не замужем. Живёт вдвоём с матерью, как и мы с Гертрудой. Изредка наведываемся друг к другу, правда, в основном по праздникам.

На какое-то время задумывается. Этой паузой не замедляет воспользоваться Малышев.

КУЗЯ

А какова судьба Вильгельма, сына Курта?

ФРАУ ЛИЗ

А вот что касается Вильгельма, то другое дело. Хотя, по его словам, он тоже до сих пор не женат. Ему пятьдесят три года. Он на год младше моей Гертруды. Окончив одно из высших технических учебных заведений, в шестидесятых годах уехал в Америку, да так и остался там.

В своей деятельности, по словам Эльзы — матери Вильгельма, весьма преуспел. Теперь он глава какой-то солидной фирмы в Эквадоре. В середине семидесятых годов он приезжал в Германию по каким-то своим делам, а заодно навестил и мать с сестрой. На меня тогда он произвёл хорошее впечатление, хотя виделись с ним недолго…

ФРИДРИХ

Ну, прямо — одна обаятельная предупредительность, в сочетании с выпячивающей наружу обходительностью.

ФРАУ ЛИЗ

Что ты хочешь этим сказать?

ФРИДРИХ

А то, что кузен мой не особо-то обременён добродетелью. В трудную минуту он ни одним центом не помог тёте Эльзе, а про письма и вообще говорить не приходится.

Он порвал почти все свои связи с роднёй…

ФРАУ ЛИЗ

Ну, это от тебя мне приходится слышать не впервые.

Ты всегда почему-то предвзято судил о своём двоюродном брате. Не понимаю, что вы с ним не поделили.

ФРИДРИХ

Просто не люблю в людях чрезмерных надменности и бахвальства. Взять хотя бы тот факт. Зачем, скажите мне на милость, ему вдруг понадобился какой-то, чудом выросший из воды, тихоокеанский остров? Он, якобы, намеревается его выкупить у какого-то там государства, да вот всё раздумывает, как поступить.

По лицу Фридриха скользит выражение раздражения.

ФРАУ ЛИЗ

(улыбается)

Ах, вон ты о чём. Да ведь когда это было: лет пятнадцать назад. Насколько мне помнится, в тот раз он выпил немного лишнего.

Во-вторых, не забывай, он ведь коммерсант до мозга костей…

ФРИДРИХ

А потом, Вильгельм не очень-то разборчив в выборе своего окружения. Вспомните 1981 год, когда к нам наведался его коллега…

ФРАУ ЛИЗ

Ну и что же здесь предосудительного? Симпатичный такой, вполне воспитанный молодой человек.

Заглянул к нам, по случаю, передать привет от твоего двоюродного брата, только и всего.

Если мне не изменяет память, его звали, кажется, Эдвардом.

ФРИДРИХ

Вы не ошибаетесь, мутти. Его действительно звали Эдвардом: Эдвардом Дюгель. Так вот, после его отъезда у нас пропали все записи и чертежи отца, касавшиеся его разработок. Я этого раньше не хотел говорить, чтобы не расстраивать вас.

ФРАУ ЛИЗ

Зачем же наводить на человека напраслину? Может сами куда-то положили, а потом забыли.

ФРИДРИХ

Это исключено, мутти. Вы же сами знаете: у меня любая вещь в доме имеет своё место. Не берусь судить о причастности к этому Дюгеля, но бесследное исчезновение документов пришлось именно на период его пребывания в нашем доме, длительностью всего в несколько часов.

ФРАУ ЛИЗ

Фридрих, побойся Бога! Это давняя история. Разработки отца наверняка давно уже исчерпали свою актуальность. Да и вообще, прекратим разговор на эту тему. Неужели, ты думаешь, нашим гостеприимным хозяевам интересно выслушивать твои нелепые умозаключения?.

ФРИДРИХ

Прошу извинить!

Фридрих в растерянности виновато обводит взглядом лица присутствующих, сообразив, что чрезмерно увлёкся.

Настя Лопухина, пребывающая в качестве переводчика и доносящая до сведения обеих сторон смысл общего разговора, на этот раз, когда речь коснулась личных, семейных взаимоотношений родни Рунгштольф, тактично умолкает и только внимательно слушает. Ребята же с большим трудом улавливают основную нить темы, развиваемой гостями. Однако, упоминание ими личности Дюгеля моментально настораживает ребят. Они только незаметно переглядываются, стараясь внешне оставаться спокойными…

Только на следующий день, когда приезжие покидают Крутогорск, Настя старается слово в слово передать ребятам суть заинтересовавшего их разговора между матерью и сыном. Опасения получают ещё одно подтверждение, и на этот раз, вероятно, окончательное. Теперь всё ясно. Остров Проклятий и всё, что с ним связано, дело рук Вильгельма Рунгштольфа.

НАТ. СТРУЧКОВСКИЙ ПАРК — ДЕНЬ

Друзья сидят в Стручковском парке на своей излюбленной скамейке, именно той, на которой когда-то произошла первая встреча Льва Савельевича Лопухина с Айвисто.

КУЗЯ

Надо что-то срочно предпринимать!

Кузьма ещё не имеет по этому поводу чётко сформулированного плана, равно, как и его друзья.

КУЗЯ

Предупредить бы Лорид или её отца…

САНЯ

Легко сказать — предупредить! Только как это сделать? Открытым текстом, как говорится, не сообщишь. Разве что назначить личную встречу с кем-либо из них. Эх, жаль, от Ивана Ивановича нет никаких вестей. Сделаем так. Без промедления даём Лорид международную телеграмму-молнию, в которой под благовидным предлогом попросим её приехать в Крутогорск, и как можно скорее, а там…

МИТЯ

Вряд ли из того что получится. Вы же в курсе дела. Она только что закончила университет, отказалась от научной стези и в скором времени собирается стать полноправным компаньоном своего отца. Сейчас она по горло занята делами его фирмы.

КУЗЯ

Но нельзя же сидеть сложа руки. Этот прохиндей Вилли в любую минуту может выкинуть какой-нибудь фортель с непредсказуемыми последствиями…

Через час телеграмма отправлена, а на утро следующего дня приходит ответ. Лорид сообщает, что создаётся двойственное положение: с одной стороны — неотложные дела фирмы, с другой — приглашение.

Если последнее так уж жизненно необходимо, она бросает всё к чёрту и незамедлительно прибывает в Крутогорск. Однако, если у кого-то из ребят есть время и желание, то, в лучшем случае, она хотела бы видеть этого «кого-то» у себя, в Лос-Анджелесе.

Пусть только дадут знать — да или нет, и кто. О формальной и финансовой сторонах дела просит не беспокоиться. Всё будет улажено. Соответствующие документы и билет будут оформлены и готовы в обозначенные сроки.

КУЗЯ

Надо лететь! Не следует подрывать деловую репутацию человека в самом начале его трудовой деятельности.

САНЯ

Это всё верно. Только вот мы всё время оказываемся в роли профессиональных нахлебников. В том году из экспедиции — за чужой счёт. Сейчас — туда и назад, — то же самое. В кого мы превращаемся, любезные?

МИТЯ

Ничего страшного. Придёт время — отработаем. Ясно одно: дело не терпит отлагательства и промедления.

КУЗЯ

Ну, с тобой всё ясно, в мыслях своих ты давно уже там, за бугром.

МИТЯ

Ничего не за бугром. Была нужда тратить время и силы.

На его почему-то вдруг покрасневшем лице появляется напускная маска равнодушия.

КУЗЯ

Да ладно тебе, Митяй, чего обижаться-то? И нечего делать кислую мину, не то молоко может скиснуть. Кому, как не тебе отправляться в дальнюю путь-дорогу? Ты у нас фигура видная, заметная.

МИТЯ

Во-первых, я не обижаюсь, а во-вторых, не дождётесь, братцы. Я не намерен бросать на произвол судьбы наш «Джин», тем более — ШМАБы. Кто знает, как может повести себя батарея в моё отсутствие: возьмёт, по закону подлости, да и взорвётся.

Так что личное дело вы мне не шейте, общее — дороже. А кому ехать, не имеет значения, какая разница, был бы результат.

И чтобы не спорить, давайте тянуть спички. Кому короткая достанется, тому и книксен делать.

На том и порешили. Сломанную спичку вытягивает Саня Остапенко. Не откладывая дело в долгий ящик, тут же составляется текст и отправляется по адресу Лорид.

Июнь месяц 1993 года на исходе. До Саниного отъезда решают в кратчайшие сроки ликвидировать все незавершённые дела. Для Сапожкова к их разряду относятся в первую очередь тщательная ревизия «Джина» и установки синтеза шаровых молний.

Саня с Кузей ещё раз проверяют надёжность и дееспособность основных, базовых разработок — «Каталин» и «Дешифратора»…

НАТ. УЛИЦА — ДЕНЬ

Минуя квартал за кварталом, Сапожков направляется к Остапенко. Должен прийти и Малышев.

Он сворачивает за угол и неожиданно оказывается лицом к лицу с ПАРНЕМ, едущим, вернее — скользящим по земле, на инвалидной коляске странной конструкции.

У него отсутствуют обе ноги. Остановив в движении коляску, он радостно раскидывает в стороны руки.

ПАРЕНЬ

Ба-а, хляби небесные разверзлись! Гиганту технической мысли наш пламенный привет! Сколько лет, сколько зим! Давненько не виделись.

МИТЯ

Здравствуй, Николай! Ну как транспорт, устраивает, есть какие замечания?

Сапожков протягивает парню-инвалиду руку. Коляску он всё-таки изготовил, новую — стараясь быть верным себе, — и подарил бывшему афганцу года два назад.

ПАРЕНЬ

(улыбается)

Агрегат — что надо. Работает как часы. Едешь — словно порхаешь. А забирается, чертяка, чуть ли не на небоскрёб. Послушай, Мить. Мне тут за последнее время разные изобретатели и фирмачи проходу не дают, ну просто достали, окаянные: покажи им, да покажи, как устроен твой аппарат. Показать что ли? Обещают наладить производство. Но о тебе я ни гу-гу, как ты и просил.

МИТЯ

(кивает головой)

Ну и правильно сделал. А насчёт показать — покажи. Шут с ними. Если честные ребята, то только польза будет общему делу.

Обменявшись ещё несколькими фразами, они расстаются и отправляются каждый по своим делам.

Под окнами гастронома бойкий ПРОДАВЕЦ стоящий у стойки с фруктами и овощами, настойчиво рекламирует и предлагает товар, показывая его «лицом».

ПРОДАВЕЦ

(бойко)

Бананы, кокосы, ананасы — экзотические плоды Канарских островов. Самые лучшие в мире! Налетайте-раскупайте!

Однако, цены божественных плодов тоже лучшие в мире, и поэтому публика не особо-то торопится приобретать предлагаемый иноземный товар.

Сам продавец — сосед Сапожковых — дядя Пантелеймон. Друзья, в шутку, называют его между собой Бананом Кокосовичем Ананасовым. Он знает об этом, но не обижается и зла на них не держит. Завидев Митьку ещё издали, первым приветствует его.

ПРОДАВЕЦ

Здоров, соседушка! Отдыхаем?

МИТЯ

Так точно, дядя Пантелеймон! А вы всё трудитесь, как муравей на грядке?

ПРОДАВЕЦ

А что остаётся делать? Жить как-то надо! Ты вот что: погодь маленько…

Он извлекает откуда-то авоську, суёт в неё «три по три» разновидности рекламируемого товара и протягивает Митьке.

ПРОДАВЕЦ

На-ка вот, держи, за так, дарю.

МИТЯ

(протестует)

Да вы что, дядя Пантелеймон? То же ведь денег стоит. Зачем вам вводить себя в лишние расходы?

ПРОДАВЕЦ

Бери, бери, кому говорят? С меня не убудет, а тебе и твоим друзьям только извилин прибавит. Рекомендую для стимуляции мыслительной деятельности. Голова лучше шурупить будет.

Невзирая на Митькины протесты — как только тот не упирался, — продавец всё же всучивает ему товар. Сапожков благодарит и двигается дальше.

ПРОДАВЕЦ

(Митьке вслед)

Только авоську не забудь занести вечером…

У Сани, кроме Малышева, Сапожков застаёт и директора дома-интерната для слепоглухонемых. Тот зашёл с просьбой продолжить начатый когда-то эксперимент с чудо-аппаратом, как окрестили его в руководимом им богоугодном заведении. Разговор подходит к концу, и Сапожков успевает с ним только поздороваться и тут же распрощаться…

После ухода посетителя Саня заключает:

САНЯ

То, что прибор даёт возможность подобным людям видеть и слышать, это, разумеется, уже кое-что. Но это всего лишь знакомство с окружающим их миром, записанным на плёнку, но ещё не общение с ним напрямую.

На основе уже имеющейся разработки мы сконструируем малогабаритный, переносной приёмо-передающий видеоаппарат, который вернёт людям не только зрение и слух с восстановлением дара речи, но и позволит общаться с окружающим их миром…

Домой Кузьма возвращается на закате дня. За ужином Екатерина Николаевна сообщает ему пренеприятную новость. Пребывая в загранкомандировке, куда-то бесследно исчез Вениамин Бенедиктович. К поиску подключили Интерпол, но пока что результатов никаких. Об этом сообщала областная газета…

А ещё через трое суток Саня Остапенко находится на пути к западным берегам северо-американского континента…

НАТ/ИНТ. ЛОС-АНДЖЕЛЕС — ЗАГОРОДНАЯ ВИЛЛА КВИНТ — ДЕНЬ

Приезд Сани Остапенко привносит в размеренную, расписанную по часам жизнь семейства Квинт некоторое разнообразие и животворное веяние перемен, происходящих на далёкой родине их предков.

Поселить Остапенко решено подальше от городского шума и суеты, ближе к природе, на загородной вилле. Находится она в одном из живописных уголков аристократического предместья Лос-Анджелеса, с видом на безбрежные просторы океана.

В первый же день пребывания у Джеймса Квинт, Саня не замедлил сообщить ему полученные от фрау Лиз и её сына, новые, дополнительные сведения, которые могли бы стать ключом к разгадке тайны острова Проклятий.

ДЖЕЙМС КВИНТ

Это очень важное обстоятельство. За него мы, пожалуй, и постараемся ухватиться… Жаль, что сейчас нет рядом с нами Малышева Ивана Ивановича. А ведь ему, вместе со своими коллегами по перу, тоже удалось собрать кое-какие немаловажные сведения о деятельности человека, которому я так доверял. Если они подтвердятся, то этого окажется вполне достаточным, чтобы упрятать его пожизненно за решётку, или посадить на электрический стул…

ГОЛОС

(за кадром)

Квинт вкратце рассказывает о некоторых итогах проводимого частного журналистского расследования…

На французского журналиста Поля Жуфе возложена обязанность попытаться напасть на следы пропавших учёных и высококлассных специалистов, или же хотя бы выяснить причины их исчезновения.

Первые, раскруточные дни не приносят Полю ощутимых результатов. Зато, где-то на четвёртые или пятые сутки, ему, кажется, повезло. Он набрдает на одно из представительств канадской фирмы, ведающей подобными вопросами. Располагается оно на втором этаже старого, обветшалого здания. В длинном, тускло освещённом коридоре перед оббитой дермантином дверью виднеется небольшое людское скопление в виде живой цепочки, выстроившейся вдоль стены.

С видом скучающего бездельника, которому нечего терять, Жуфе неторопливо следует вдоль неё, незаметным, боковым зрением всматриваясь в лица. Не доходя дверей приёмной, он вдруг примечает знакомое лицо. То тридцати пятилетний профессор, доктор физико-математических наук, лауреат Нобелевской премии, Жюльен Ламонт.

ПОЛЬ ЖУФЕ

(сам себе)

Что это вдруг привело сюда этого человека?

Первое желание журналиста — подойти к нему и получить исчерпывающие ответы на возникшие вопросы. Но что-то удерживает его от подобного шага. Хорошо, что учёный не замечает его, будучи погружённым в свои мысли.

По часам Жуфе отмечает, что время пребывания очередного посетителя в приёмной представительства не превышает десяти минут.

Вот за дверью скрывается стать Ламонта, что не остаётся без внимания Поля Жуфе.

ПОЛЬ ЖУФЕ

(про себя)

Через десять минут он выйдет. Встреча наша в стенах этого заведения нежелательна, так как и у того могут возникнуть ко мне кое-какие вопросы… Пока что надо не проявлять себя и оставаться незамеченным.

Истекает положенное время. В кабинет проходит очередной посетитель, но Жюль почему-то так и не появляется в дверях.

Прошло ещё десять минут. То же самое. Поль начинает нервничать. Ему чертовски хочется закурить.

Он бронирует место в очереди, выходит в небольшой холл, постройкой выдающейся в сторону улицы, и закуривает, глядя в окно.

Не успевает он ещё сделать и первой затяжки, как вдруг видит — почти прямо под собой, — выходящего на улицу, совсем из других дверей, своего поднадзорного.

Удивлению журналиста нет предела, но он тут же смекает, что Ламонт вышел через запасную дверь.

ПОЛЬ ЖУФЕ

Вот те ра-аз! Почему ни как все, а через «чёрный ход»? Здесь что-то не так.

Вечером того же дня Жуфе звонит учёному и приглашает его отужинать вместе с ним в ресторане. Тот соглашается, без излишних вопросов. Встреча состоялась. Причину её журналист мотивирует неожиданно возникшим желанием просто повидать старого, хорошего знакомого, посидеть с ним за одной-другой бутылочкой белого бордо «Смит от Лаффит», вспомнить былые времена, посудачить, посплетничать. Что здесь странного?

ИНТ. РЕСТОРАН — ВЕЧЕР

На первых порах партнёр по столику больше отмалчивается, чем говорит. Только лишь после третьей бутылки язык его потихоньку развязывается.

Слегка заплетающимся языком, устремив на журналиста испытующий взгляд, Ламонт выдаёт:

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

Знаете, что мне нравится в вас, Жуфе? Это то, что, в отличие от других, вы ни какой-нибудь там сквалыга, и не зануда.

Вы меня пригласили, а я взял — назло и в убыток вам, — да и выбрал самый дорогой ресторан. Что вы на это скажете?

ПОЛЬ ЖУФЕ

Да полно вам, дружище. Какой может быть разговор о деньгах.

Разве в этом дело? На что только не пойдёшь ради встречи со старым, добрым приятелем.

Дело, ради которого Поль приглашает Ламонта, что-то не движется с мёртвой точки.

Он всё подливает и подливает, пока тот не начинает, наконец-то, проникаться к нему доверием и уважением.

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

Сколько завистников окружает нас с вами, Жуфе, — жаловался Жюль, — вы и представить себе не можете. Каждый так и норовит улучить момент, чтобы подставить тебе подножку.

Решив, что в лице собеседника нашёл благодарного слушателя, Ламонт начинает изливать тому свою душу, всё больше и больше распаляясь.

ПОЛЬ ЖУФЕ

Давайте-ка будем немного потише, дружище. Как-никак, а мы с вами находимся среди общества…

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

О каком обществе вы говорите, Жуфе? Любое общество — это слоёный пирог. Это мы с вами — общество, средняя его прослойка. Только её представители способны нести в себе культуру, просвещение и духовные ценности нации.

Верхней прослойке до этого нет никакого дела. Она занята подсчётом своих барышей, а удел нижней — копаться в грязи, дабы обеспечить себе жалкое существование и не сдохнуть с голоду.

Уберите из этого пирога среднюю прослойку, и что из того получится? Естественный отбор не замедлит сделать своё дело…

(пауза)

Низы, как более приспособленные к выживанию, без особых на то усилий подомнут под себя беспомощную верхушку. Они отберут всё, что можно только отобрать.

Всё вернётся на круги своя, и вы увидите, как какой-нибудь одичавший, кровожадный санкюлот, сидя на горе черепов бывших своих хозяев, будет жадно обгладывать тазобедренную кость очередного из них.

ПОЛЬ ЖУФЕ

Вы циник, Жюль!

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

Ничуть, ничуть, Жуфе!.. Вы только обратите внимание на эти довольные, сытые, лоснящиеся рожи.

(кивает в глубину зала).

Глаза бы мои не видели…

Вдруг, ни с того ни с сего, уже изрядно подвыпивший учёный, заговорщически прижимая к губам палец, заявляет:

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

Уезжаю я! Только — тс… с…с…! Это лишь между нами…

Журналист беспечно потягивает из пузатого фужера апельсиновый сок, с равнодушным видом разглядывает зал. Это производит своё действие.

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

(задиристо)

Не верите, думаете, что Ламонт пьян?

ПОЛЬ ЖУФЕ

(бесстрастно)

Ну почему же, верю?

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

Нет, не верите, иначе бы поинтересовались, почему и куда я собираюсь уезжать.

Ламонт уже достаточно пьян, чтобы контролировать себя. Шевелюра его растрепалась, галстук съехал на бок.

Глаза безотчётно блуждают то по поверхности стола, то по обличью собеседника.

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

Просто мне здесь всё осточертело… Работы настоящей нет, а завистников, хоть пруд пруди. А там,

(неопределённо)

мне предлагают интересную работу в качестве руководителя суперсовременной лаборатории с огромным штатом сотрудников, и, с каким бы вы думали жалованием?

Полю Жуфе остаётся только пожать плечами.

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

А что вы скажете на то, если я назову вам эту цифру?.. Двести сорок тысяч… Впечатляюще?..

ПОЛЬ ЖУФЕ

Шутите, Ламонт. Где же вам удалось отыскать такого щедрого покровителя?

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

А-а, то-то же! Но вот об этом-то я вам как раз и не скажу.

ПОЛЬ ЖУФЕ

Ну и чёрт с вами, можете не говорить, никто вас за язык не тянет.

Жуфе нарочито молчит, а Ламонт, видимо, обидевшись, нетерпеливо ёрзает на стуле, досадуя на отсутствие у журналиста интереса к своей персоне. Наконец он не выдерживает:

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

Сказать по правде, я и сам толком не знаю своего будущего, как вы говорите, покровителя.

Чиновник мне только намекнул, что работодатель — солидная, частная фирма, а лаборатория, в которой мне придётся работать, находится где-то у чёрта на куличиках: кажется — в одной из стран Латинской Америки. Надо полагать, что что-то серьёзное. А раз так, размах, свобода мысли и действий обеспечены.

Язык Жюля ворочается с трудом, и он плохо соображает, что говорит.

ПОЛЬ ЖУФЕ

И когда же Франция будет прощаться со своим верноподданным?

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

Скоро, друг мой, скоро… Ровно через три недели…

Дольше оставаться в ресторане рискованно. Слишком уж много глаз и ушей приковывает к себе Ламонт своим видом и поведением.

Расплатившись за ужин и поддерживая на ходу друг друга под руку, они благополучно покидают заведение.

Жуфе решает отвезти учёного к себе домой. Оставлять его, одного, в таком состоянии неразумно, да и не по джентльменски. «Пусть хоть выспится по-человечески, и я буду спокоен за него», — думает он, втискивая того в остановившееся такси…

ИНТ. НОМЕР ОТЕЛЯ — УТРО

Утром следующего дня Жюльен Ламонт, болезненно морщась, выдавливает из себя:

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

Я вам, Поль, наверное, вчера что-нибудь лишнего наговорил? Голова просто

раскалывается и во рту, как в помойке…

ПОЛЬ ЖУФЕ

Выпить хотите?

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

Хочу…

Жуфе наливает в стакан виски и протягивает Ламонту

ПОЛЬ ЖУФЕ

Пейте, Жюль, только — залпом, а после этого вам необходимо привести себя в порядок. Мы с вами вчера изрядно потрудились, и теперь похожи на общипанных индюков.

Он пытается засмеяться, но смех тут же отзывается нестерпимой болью в затылке.

ПОЛЬ ЖУФЕ

Чёрт!.. Словно молотом прошлись по голове.

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

(тревожно)

Но всё-таки, Поль, что же я успел вам вчера наговорить?

ПОЛЬ ЖУФЕ

(лукавит)

А вы думаете, я помню? Поражаюсь, как это мы с вами очутились у меня дома.

Ламонт успокаивается, в глазах его сверкают весёлые огоньки… Через час они расстаются. На прощание Поль Жуфе говорит, вернее — врёт:

ПОЛЬ ЖУФЕ

Если вы не возражаете, Жюль, через месяц-полтора я к вам наведаюсь за очередным интервью.

ЖЮЛЬЕН ЛАМОНТ

Буду только рад этому! Жду с нетерпением.

ПОЛЬ ЖУФЕ

Вот и отлично! Значит — договорились…

В этот же день Поль решает выяснить, что же скрывается за дверью «чёрного хода», из которого выходил Ламонт. Однако, она оказывается запертой изнутри. Какое-то время он стоит неподвижно.

Вдруг за его спиной щёлкает замок двери и в ней появляется стать уже немолодого, хорошо одетого, представительного вида мужчины.

Жуфе узнаёт этого человека сразу: то учёный-биолог с мировым именем. Журналист пытается пройти в ещё открытую дверь, но на его пути выростает фигура бритоголового, свирепого вида, ДЕТИНЫ.

ДЕТИНА

(угрожающе)

Что надо?

От неожиданности Поль сначала теряется, но тут же находится.

ПОЛЬ ЖУФЕ

(дружелюбно)

Извините, мосье, но мне сказали, что где-то в этом районе находится иммиграционная контора…

ДЕТИНА

(хрипло)

Шляются тут всякие…

Дверь с шумом захлопывается прямо перед самым носом журналиста…

В течение ряда последующих дней Поль Жуфе ведёт пристальное наблюдение за загадочной дверью. За это время её порог успевают переступить ещё четверо посетителей конторы. Троих из них он знает хорошо: то — маститые учёные из разных областей науки.

Своим открытием он не замедляет тут же поделиться с Малышевым и двумя американскими журналистами, аккредитованными в Париже. На это живо реагирует Иван Иванович Малышев:

ИВАН ИВАНОВИЧ

(решительно)

Это уже зацепка, притом — серьёзная.

К нему тотчас обращается Памела Дженневе, корреспондентка американской газеты «Нью-Йорк Дейли Ньюс».

ПАМЕЛА ДЖЕННЕВЕ

Послушайте, Ив! Думаю, не помешало бы нам с Джоном убедиться в справедливости наблюдений Поля по отношению к другим иммиграционным службам.

Ну, например, я бы взялась провести подобную работу в Нидерландах и Люксембурге, а он, скажем, в Бельгии. Тем более, сам господин Жуфе в нашем разговоре указывал на эти страны. А нам с Джоном так или иначе в скором времени предстоит там брать интервью у представителей стран «большой семёрки».

Джон Гри, нью-йоркский корреспондент еженедельника «Ньюсуик», кивает в знак согласия:

ДЖОН ГРИ

Она дело предлагает. Мы быстро обстряпаем это дельце.

ИВАН ИВАНОВИЧ

В таком случае всем нам следовало бы поторопиться. По словам Ламонта, до его отбытия осталось не так уж и много времени: чуть более двух недель. Видимо будет отправляться очередная партия наёмной силы. Когда ещё подвернётся такая возможность, никто из нас определённо сказать не может…

ПОЛЬ ЖУФЕ

(настороженно)

Что вы хотите этим сказать, Ив?

ИВАН ИВАНОВИЧ

(улыбается)

Да так! Просто одна мысль пришла в голову. Но об этом — несколько позже…

Обладая списком необходимых адресов, американским коллегам в течение одной недели удаётся найти подтверждение словам Поля Жуфе.

Почти пятьдесят процентов иммиграционных представительств, которые они за это время успевают посетить, имеют при себе какие-то нелегальные, вербовочные пункты.

Теперь предстоит как можно скорее выяснить их роль и предназначение.

ИНТ. ПОМЕЩЕНИЕ ИММИГРАЦИОН. ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА — УТРО

Коридор помещения. Перед одной из дверей длинная очередь разнокалиберной публики. В дверь входит очередной посетитель. С порога:

ПОСЕТИТЕЛЬ

Добрый день!

ЧИНОВНИК

Добрый день, мосье! Чем могу служить?

ПОСЕТИТЕЛЬ

Мне бы хотелось подыскать себе подходящую работу.

ЧИНОВНИК

Отлично! В таком случае, наша фирма, в моём лице, приветствует вас, и я всецело к вашим услугам! Присаживайтесь, пожалуйста.

Невзрачного вида ЧИНОВНИК, сидящий за конторским столом, сходу оценивает возможные качества нового ПОСЕТИТЕЛЯ.

Ещё не стар, привлекателен собой, прилично одет, речь и манеры представителя аристократической элиты, но дела у него, кажется, идут неважно.

Об этом говорят сами за себя, хотя бы, лицо, заросшее густой щетиной, некоторые небрежность и неопрятность, которые проглядываются в ношении дорогой, когда-то со вкусом приобретённой одежды.

Ну, и наконец, ощутимый запах дешёвого вина, исходящий от посетителя. Подобная оценка необходима, чтобы выработать тактику предстоящего разговора.

ЧИНОВНИК

(услужливо)

Итак, я вас внимательно слушаю!

ПОСЕТИТЕЛЬ

Вы очень любезны, мосье! Так вот, должен сразу же вам признаться. В последнее время у меня возник ряд жизненных, неблагоприятных проблем, ради разрешения которых, я, собственно, и решил посетить ваше уважаемое заведение, в надежде, что здесь мне будет оказана соответствующая помощь.

ЧИНОВНИК

Разрешите полюбопытствовать: каков профиль вашей деятельности?

ПОСЕТИТЕЛЬ

Я — физик. До последнего времени специализировался в области изучения гидроатмосферных, аномальных явлений, и создания эффективных методов и способов воздействия на них.

ЧИНОВНИК

Прошу ваши документы!

Он протягивает руку. После этих слов посетитель почему-то теряется. Побледневшее, разгубленное лицо его выдаёт внутреннее смятение.

ПОСЕТИТЕЛЬ

В том-то вся и беда, мосье, что у меня нет при себе никаких документов.

ЧИНОВНИК

Это уже хуже. А что вам помешало явиться вместе с ними?

ПОСЕТИТЕЛЬ

У меня их просто-напросто украли в первый же день пребывания в Париже.

ЧИНОВНИК

Так вы — не парижанин?

ПОСЕТИТЕЛЬ

Нет, и даже, не француз. Я — русский, приехал из России месяц тому назад, в поисках более перспективной работы.

К несчастью, мой «Дипломат», в котором находились документы и ценные бумаги, бесследно исчез из номера отеля, где я остановился.

ЧИНОВНИК

Вы заявили в полицию?

ПОСЕТИТЕЛЬ

Что вы, Боже упаси! Вы же сами прекрасно понимаете, что значит оказаться в чужой стране без соответствующих документов.

Вот поэтому я и пришёл к выводу, что мне было бы лучше покинуть пределы Франции, завербовавшись на работу куда-нибудь подальше, разумеется — по профилю моей специальности…

ЧИНОВНИК

Извините, мосье, что перебиваю, но в сложившейся ситуации ничем помочь вам не могу. — Он встал из-за стола, давая понять, что на том аудиенция закончена. — Мне только остаётся выразить вам по этому поводу глубокое сожаление и сочувствие… Всего хорошего!

Он встаёт из-за стола, давая понять, что на том аудиенция закончена. Посетитель тяжело поднимается со стула. В глазах его можно прочесть признаки безысходности и обречённости.

ПОСЕТИТЕЛЬ

Я так и предполагал, что из того ничего не получится. Извините за беспокойство…

Он с отрешённым видом направляется к двери. Тянет ручку на себя. Но тут голос чиновника, прозвучавший за спиной, заставляет остановиться его.

ЧИНОВНИК

Хотя, постойте, мосье…

ПОСЕТИТЕЛЬ

…Малышев… Малышев ИВАН ИВАНОВИЧ…

ЧИНОВНИК

Я вижу, мосье Малышев, вы — честный, порядочный человек, не по своей вине попавший в беду, и поэтому сочту своим долгом воспользоваться одним шансом из тысячи, чтобы попытаться помочь вам.

Здесь, рядом, в соседней комнате, со вчерашнего дня начала разворачиваться ещё одна служба, подобная нашей. Однако, интересы какого государства она собой представляет, остаётся только предполагать, так как с её сотрудниками я ещё не успел толком познакомиться.

Если не возражаете, то чуточку подождите меня здесь. Может не всё ещё потеряно, и мы попытаемся как-нибудь уладить это дело.

Они выходят в небольшой коридорчик, тянущийся вдоль стенки и отгораживаемый ей от основного коридора. Чиновник скрывается за соседней дверью, а минуты через три вновь появляется в ней.

ЧИНОВНИК

Вас просят пройти, мосье Малышев.

Удачи вам!..

(уходит)

Вторая серия

ИНТ. ПОМЕЩЕНИЕ ИММИГРАЦИОН. ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА — УТРО

После взаимных приветствий сразу же к делу приступает второй ПРЕДСТАВИТЕЛЬ иммиграционной службы.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

Я в курсе всех ваших бед, господин Малышев. О них мне только что сообщили. Прямо скажу: вам чертовски повезло. Одна фирма как раз нуждается в специалистах вашего профиля. Буду краток… С документами мы как-нибудь уладим. Разошлём в соответствующие организации и инстанции запросы, где, не сомневаюсь, подтвердят ваши слова, и оформят новые.

Вы их получите сразу же по приезде на место вашей будущей работы… Форма оплаты труда — договорная. Для специалистов вашего профиля эта сумма в денежном переводе будет составлять не менее шестидесяти тысяч долларов в год. Вас устраивает?

ИВАН ИВАНОВИЧ

Разумеется, мосье. Кто же откажется от интересной, высокооплачиваемой работы, тем более, оказавшись в подобном щекотливом положении.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

В таком случае я запишу некоторые ваши анкетные данные… Вынужден предупредить вас, что сведения, которыми вы располагаете к настоящему времени в результате нашего с вами разговора, не должны подлежать огласке, как в интересах работодателя, так и в ваших собственных.

ИВАН ИВАНОВИЧ

Разумеется. Можно задать вам один вопрос неделикатного свойства?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

Да-да, пожалуйста.

ИВАН ИВАНОВИЧ

Где же мне всё-таки придётся работать?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

О-о! В общем-то, на подобные вопросы отвечать я не уполномочен. Однако, за время нашей беседы, я успел почему-то проникнуться к вам глубокими симпатией и уважением, а потому скажу, только под большим секретом, между нами.

Это научно-исследовательская лаборатория, расположенная в экваториальных водах Тихого океана, на одном из бывших коста-риканских островов…

Билет на самолёт будет заказан и приобретен фирмой заблаговременно, и ждать вас в аэропорту. Авиалайнер доставит вас на восточно-африканское побережье, в сомалийский порт Могадишо.

Там вы будете пересажены на теплоход и морским путём доставлены по месту назначения. По пути следования, в ряде стран, будут произведены несколько остановок с заходом в порты, чтобы забрать недостающее лабораторное оборудование, и людей из числа наёмной силы. Это всё, что я могу вам сказать.

А теперь ознакомьтесь с текстом договорного листа и подпишитесь вот здесь, внизу.

Он подчёркивает ногтем место, где предстоит поставить подпись. Затем, учтиво улыбаясь, он не забывает добавить:

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

Во избежание лишних, нежелательных расспросов со стороны ваших коллег, дожидающихся своей очереди в общем коридоре, я бы посоветовал вам покинуть помещение через другой ход,

Указывает в сторону второй, боковой двери, и поясняет:

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

Этого требуют взятые вами обязательства о неразглашении…

Открывает дверь и негромко кричит куда-то вниз:

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

Рудди, проводите господина!

РУДДИ

Слушаюсь, сэр!

По крутой, скрипучей лестнице посетитель спускается вниз. Выходная дверь отворяется. В отсветах лучей дневного солнца перед ним возникает фигура какого-то громилы с лицом орангутанга… Дверь за спиной скрипит и сухо щёлкает замком словно пистолетным выстрелом…

ИНТ. НОМЕР ОТЕЛЯ — УТРО

В номере отеля пребывают трое журналистов: Иван Иванович Малышев, Поль Жуфе, Джон Гри. Двое последних пытаются образумить первого.

ДЖОН ГРИ

Вы — сумасшедший, Ив! Понимаете ли вы, в какую игру ввязываетесь и чем рискуете? Вы же добровольно, собственными руками, надеваете себе петлю на шею… Да они вас сразу раскусят.

МАЛЫШЕВ

Ну, на то, чтобы проверить состоятельность моей маленькой, нехитрой легенды, у них, попросту говоря, не остаётся лишнего времени. Вербовщики торопятся доставить свой товар в установленные сроки, а отправка — на носу.

А когда я прибуду к месту назначения, то сам факт моего разоблачения уже не будет играть столь существенного значения. Главное для нас — установить место нахождения таинственной лаборатории, если она, как таковая, вообще существует, а там — будь, что будет. В любом случае придётся действовать по обстоятельствам. Игра стоит свеч… До сих пор неизвестно, куда пропадает цвет науки, классные специалисты. А не там ли их конечная остановка?..

ПОЛЬ ЖУФЕ

И ещё, эта ваша неосмотрительная, безответственная выходка с собственной фамилией. Вы что: не могли хотя бы придумать себе какую-нибудь другую?

МАЛЫШЕВ

(смеётся)

А зачем? Если возьмутся устанавливать мою личность, то они её всё равно установят, будьте уверены, только будет уже поздно.

А в пути следования мне будет проще в общении с людьми. Не надо будет опасаться, что забуду откликнуться не на свою фамилию. Понимаю, разоблачение моё, рано или поздно, станет неизбежным.

Обман откроется, вероятнее всего, тогда, когда мне предложат приступить к выполнению возложенных на меня прямых обязанностей, а может быть и раньше. Сейчас предугадать что-либо трудно…

ДЖОН ГРИ

И он ещё смеётся! А о последствиях разоблачения вы хоть подумали?

МАЛЫШЕВ

Не будем об этом, Джон! Не всё так плохо в этом мире, как кажется. Пока мы все вместе, давайте радоваться Солнцу, ветру, весёлым лицам своих друзей, да и вообще, что мы есть на этом свете…

Неделей раньше, Джеймс Квинт прибывает в Париж и, по договорённости, собственноручно вручает Малышеву микропередатчик — радиомаяк, искусно вмонтированный в наручные часы. С помощью радиомаяка предполагается отслеживать путь журналиста и устанавливать координаты его местонахождения…

НАТ/ИНТ. МОГАДИШО — АЭРОПОРТ — ГОСТИННИЦА — УТРО

Опережая события, для подтверждения правдивости слов вербовщика, в Могадишо вылетает Памела Дженневе.

Как человек, ведущий слежку или наблюдение, женщина будет меньше привлекать к себе внимание различных правоохранительных органов или мафиозных структур.

Делать этого может быть и не следовало, но всё же необходимо было подстраховаться.

Вдруг в самом начале «турне» у Малышева откажет радиомаяк, а самолёт понесёт его совсем в другом направлении…

Поселяется Памела Дженневе в отдельном номере гостиницы, на самом верхнем этаже высотного здания, расположенного в непосредственной близости от аэродрома. Из окон гостиницы хорошо просматриваются взлётно-посадочные полосы со всем комплексом помещений, коммуникаций и аэродромного оборудования. Все опасения развеиваются, как только Памела, день спустя после своего прибытия в Могадишо, является свидетелем благополучного приземления самолёта с небольшой группой людей в восемь-десять человек, в одном из которых она без труда узнала Малышева Ивана Ивановича.

Как только последний человек покидает самолёт, к столпившейся возле трапа кучке людей подкатывает микроавтобус. В его дверях показывается какой-то человек. Он что-то говорит и делает жест рукой, приглашавший вновь прибывших проследовать в салон автобуса.

Памела быстро и незаметно выскальзывает из здания гостиницы, проходит к автостоянке, юркает в кабину взятого на прокат старенького, подержанного «Шевроле», и, выехав на проезжую часть улицы, останавливается на её обочине.

Автобус, промчавшись мимо, проследовал в сторону морского порта. «Шевроле» трогается с места и начинает следовать на почтительном расстоянии от него…

Морской порт. Облюбованное для наблюдения место.

Внимание Памелы привлечено непонятным, странным движением возле какого-то трёхпалубного судна, стоящего у одного из дебаркадеров. Вглядевшись более пристально, она поняла, что это длинная цепочка людей, поднимавшихся по трапу на палубу. По обе стороны её стоят рослые, вооружённые люди и нетерпеливыми, порой грубыми движениями рук, подгоняют движущуюся очередь.

В ней насчитывается не менее ста пятидесяти-двухсот человек, все — мужчины. По внешнему облику их нетрудно догадаться, что все они из числа представителей африканской расы. Когда трюмный люк нижней палубы поглощает всю эту колышущуюся, живую цепочку, замыкаемую вооружёнными людьми, только тогда к причалу подкатывает долгожданный микроавтобус.

Памела облегчённо вздыхает. Она видит, как вышедшие из него люди, сопровождаемые низкорослым, вертлявым толстяком, следуют за ним на верхнюю палубу теплохода.

Среди вновь прибывших она успевает разглядеть и Малышева… Минут через десять трёхпалубный, межконтинентальный теплоход «Глория» отваливает от причала и, медленно набирая ход, выходит из гавани, мелькая своими клотиками меж множества корабельных мачт скопившихся в порту судов…

НАТ/ИНТ. ЛОС-АНДЖЕЛЕС — ЗАГОРОДНАЯ ВИЛЛА КВИНТ — ДЕНЬ

Продолжая свой рассказ, Джеймс Квинт, поглядывает то на Саню Остапенко, то на Лорид…

ДЖЕЙМС КВИНТ

Утром того же дня Памела Дженневе покинула сомалийский порт Могадишо, вылетев в Париж. А на днях у меня побывал господин Джон Гри, прибывший из «странствий» по странам юго-восточной Азии. Ему вменялось в обязанность отслеживание действий судового персонала теплохода «Глория» во время захода его в порты. Радиомаяк господина Малышева через спутник выдавал нам координаты следования судна.

…Первый заход был осуществлён в шри-ланкийский порт Коломбо, последующие — в порты Индонезии, Малайзии и Филиппин. Всех их насчитывалось девять. Основной вид пополнения — топливо, съестные запасы, «живой» товар. На Филиппинах судно приняло на свой борт много молодых девушек.

Это была последняя промежуточная остановка «Глории» на пути следования в неизвестность и, пожалуй, самая длительная, как перед решающим прыжком…

Тогда-то Джону Гри и даётся «отбой». Однако, журналист не торопился покидать сей благодатный край.

Больно уж смущала его разноликость путешествующей на теплоходе публики: учёные и специалисты, большое число представителей чёрной расы, вооружённые люди, а теперь вот и эти молоденькие филиппинки.

НАТ/ИНТ. ФИЛЛИПИНЫ — МОРСКОЙ ПОРТ — КАФЕ — УТРО

Как всё это увязать между собой? Он решает задержаться на несколько дней, покрутиться в порту, поговорить с местными жителями.

Как-то Гри наведывается в одно из увеселительных заведений, находящееся вне сферы влияния картеля Рунгштольфа.

Здесь публика более откровенна и свободна в своих взглядах и высказываниях по отношению к окружающей действительности.

Ему случайно доводится услышать разговор двух женщин, сидящих за соседним столиком.

Одна из них — пышноволосая БЛОНДИНКА с европейскими чертами лица, давно уже перешагнувшая бальзаковский возраст, жалуется соседке по столику, черноволосой филиппинке, своей сверстнице:

БЛОНДИНКА

У меня уже не выдерживают нервы, дорогая. Люди этого Макса снова принялись за своё. Представляете?.. Они бесцеремонно врываются в мои апартаменты, выбирают самых красивых моих девушек и силой уводят чёрт знает куда… И так — из года в год. А чем я, слабая, одинокая женщина, могу помочь им?.. Вы же, наверное, помните тот давний, страшный инцидент?.. Мне бы самой на плаву удержаться…

Джон Гри делает для себя вывод, что говорящая женщина ни кто иной, как содержательница публичного дома при этом увеселительном заведении. Он старается напрячь слух, но разговор внезапно прерывается. БРЮНЕТКА, что-то заподозрив, незаметно толкает локтем рассказчицу и глазами указывает в сторону журналиста. Разговор тут же переводится на другую тему, а в скором времени они прощаются.

БРЮНЕТКА

Так значит я к тебе забегу завтра на минуточку, ДÓРОТИ, договорились?

ДОРОТИ

Непременно буду ждать тебя, ЛУИЗА.

ЛУИЗА

Чао!

(скрывается за дверью)

Оставшись в одиночестве, Дороти принимается расхаживать по залу бара-ресторана. Она ходит между столиками, улыбаясь и шутя завязывает разговоры со знакомыми посетителями и, видимо, давними её клиентами. Джон, по части женских сердец, искушённый ловелас, знает, что всё это блеф.

Сейчас она подойдёт и к его столику, чтобы удовлетворить своё чисто женское любопытство. Так оно и случилось.

ДОРОТИ

(с улыбкой)

Добрый вечер, сэр! Вы кого-то ждёте?

ДЖОН ГРИ

Нет, мэм.

ДОРОТИ

Вы чем-то расстроены и огорчены? Может душа ваша нуждается в покое и ласке?

ДЖОН ГРИ

И не то, и не другое, мэм. Душа моя нуждается в простом людском общении. Поэтому не сочтите за дерзость с моей стороны сделать вам предложение составить мне компанию.

ДОРОТИ

Вы очень любезны. Мне не часто приходится слышать подобные предложения.

ДЖОН ГРИ

Я вас очень прошу.

ДОРОТИ

Ну, раз вы так настаиваете, придётся уступить. Только при одном условии: я сама распоряжусь подать на стол.

Джон Гри возражать не стал. За ужином Дороти справляется, кто он такой, что заставило его очутиться в этих, Богом забытых, краях. Джон представляется, и представляется журналистом. Однако, он соврал, сказав, что находится в отпуску и использует его с целью воплощения в жизнь давней, заветной мечты побывать на Филиппинах. Так, потихоньку, завязывается непринуждённый разговор…

ДОРОТИ

Быть журналистом, это, наверное, жутко интересно? Видеть весь мир, общаться с разными людьми…

ДЖОН ГРИ

Я с вами вполне согласен. Но к тому же следует добавить, что это очень хлопотная, неблагодарная и, порой, опасная работа…

Спустя какое-то время, они уже беседуют как старые, добрые знакомые.

ДЖОН ГРИ

Вот ещё о чём хотелось бы спросить вас, мэм. Мне случайно, поверьте, помимо своей воли, довелось услышать небольшой фрагмент вашего разговора с подругой…

Неужели и вас не обходят стороной все те беды, с которыми приходится сталкиваться и нам у себя дома, на континенте? Что за люди терроризируют вас, и, вообще, кто такой Макс?

При последних словах женщина насторожилась, что было хорошо заметно по её облику.

ДОРОТИ

(подозрительно)

А вы случайно не из полиции?

ДЖОН ГРИ

Нет, мэм, не из полиции.

Дабы развеять сомнения собеседницы, достаёт журналистское удостоверение. Протягивает его соседке по столику.

ДЖОН ГРИ

Просто мой долг журналиста велит мне слышать то, что может пропустить мимо ушей рядовой обыватель. Первая заповедь журналиста — быть в курсе всех дел и событий, откликаться на чужие беды, по мере возможности, оказывать помощь нуждающимся в ней…

ДОРОТИ

Вы, господин Гри, почему-то вызываете во мне чувство доверия к своей личности. Поэтому скажу, только не для огласки и не для печати, что Макс страшный человек…

Я управляю этим заведением с 1975 года. Лет пять всё шло хорошо, пока в один злосчастный день не явился собственной персоной этот проходимец со своими головорезами и силой забрал у меня первую партию моих девушек.

Одна из них — упокой Господь её душу, — самая красивая, попыталась сопротивляться. Так этот Макс, собственноручно, у всех на глазах, прямо в упор, взял, да и разрядил в неё целую обойму.

Представляете, что мне пришлось пережить?.. Двух моих служащих, попытавшихся заступиться за бедную девушку, опять же — у всех на виду, молодчики сбили с ног и тут же прикончили ножами.

Всё это женщина рассказывает с дрожью в голосе и слезами на глазах.

ДОРОТИ

(продолжает)

И теперь, почти что каждый год, на протяжении четырнадцати лет, они являются сюда и чинят то, что заблагорассудится, как у себя дома.

Это чистой пробы пиратский разгул… А Макса этого я видела в лицо всего два раза, но запомнила на всю жизнь.

Джон Гри вдруг вспоминает об одной фотографии, с которой не расстаётся на всём пути журналистского расследования.

На ней, видимо, на каком-то пышном церемониале, в полный рост изображены фигуры четырёх улыбающихся мужчин, с высоко поднятыми бокалами в руках. Это Джеймс Квинт в окружении ближайших сотрудников.

Пользоваться фотографией журналисту ещё не предоставлялось возможности, и теперь, когда таковая подвернулась, он решает, так, на всякий случай, показать её новой знакомой. Вынув фотографию, продвигает её по поверхности стола

ДЖОН ГРИ

Посмотрите-ка, мэм, только повнимательней. Нет ли среди этих людей знакомых вам лиц?

Та только глянула на неё, и тут же в испуге прикрыла ладонью рот.

ДОРОТИ

Тот, что второй слева — Макс!

Вторым слева, по правую руку Джеймса Квинта, стоял Вильгельм фон Рунгштольф…

НАТ/ИНТ. ЛОС-АНДЖЕЛЕС — ЗАГОРОДНАЯ ВИЛЛА КВИНТ — ДЕНЬ

Лорид и Саня, внимательно следящие за повествованием Джеймса Квинта, с нетерпением ожидают его развязки.

ДЖЕЙС КВИНТ

Итак, сведения, раздобытые господином Гри и дополненные вашими, находят своё подтверждение тому, что Рунгштольф — весьма опасная и коварная личность. Подобных ему необходимо немедленно изолировать от общества. Но пока ещё не всё до конца выяснено…

(пауза)

На данный момент один из метеоспутников, единственный в своём роде, на котором, вдобавок ко всему, установлена электронная видеоаппаратура производства моей компании, зависает несколько западнее Галапагос. Сейчас он визуально отслеживает маршрут теплохода «Глория».

Согласно последних сводок, полученных мной вчера, он держит путь на северо-восток вдоль подводного хребта Кокос, направляясь в сторону острова Проклятий. Не там ли конечный пункт остановки? Это в скором времени предстоит нам узнать…

Разговор прерывается настойчивым телефонным звонком. Квинт, видимо, готов к нему, и тут же снимает трубку. Слушает молча, не проронив ни слова. Бережно положив трубку на рычаг аппарата, заключает:

ДЖЕЙМС КВИНТ

Вот и всё! Отныне все наши предположения и опасения относительно личности Рунгштольфа можно считать окончательно подтверждёнными только что поступившей сводкой.

Звонил мой человек из центра наблюдения. Не доходя острова Проклятий примерно тридцати миль, теплоход лёг в дрейф, где его уже поджидал большой морской паром, поданный со стороны острова, и взявший на свой борт около трёхсот пятидесяти человек.

Приблизившись к острову, паром вошёл, видимо, в один из островных гротов, и был потерян из вида…

Теперь становится ясным и понятным, что подавляющее большинство из исчезнувших представителей цвета науки и техники обманным путём завлечены в искусно расставленные сети этого адского пекла — зловещей кухни истребления человечества. Другими словами это назвать невозможно. Меня очень и очень беспокоит судьба господина Малышева, подвергающего себя смертельной опасности.

Не могу взять в толк, какую же цель может преследовать человек, подобный Рунгштольфу?

ЛОРИД

Чего же тут непонятного, папа? Как не банально это звучит, он стремится к господству над всем миром, и, помяни моё слово, в скором времени заявит об этом во всеуслышанье.

ДЖЕЙМС КВИНТ

Вот как раз этого никак нельзя допустить. На этой же неделе попрошу аудиенции у окружного прокурора. Представляете какая каша заварится?!.. Да, чуть не забыл. Рунгштольф послезавтра отмечает очередную дату образования эквадорского филиала компании. Среди приглашённых и ваша фамилия, уважаемый.

Грустно улыбнувшись, Квинт кладёт ладонь на Санино плечо.

ДЖЕЙМС КВИНТ

(продолжает)

Без малейшего понятия, откуда он прознал о вашем приезде? Вам с Лорид следовало бы принять приглашение, чтобы не вызвать излишних подозрений и не насторожить «юбиляра». Мне же придётся остаться здесь…

НАТ/ИНТ. ОСТРОВ ПРОКЛЯТИЙ — ДЕНЬ

А в это время в одном из мрачных помещений острова Проклятий Вилли Рунгштольф и Эдвард Дюгель заводят непринуждённый разговор о дальнейших перспективах и планах на будущее.

Рунгштольф в упор смотрит на Эдварда, как кажется тому, стеклянными, холодными, мутно-голубыми глазами убийцы.

ВИЛЛИ

Вот что, Линк, вернее — Эдвард Дюгель: сейчас это не имеет никакого значения. С Квинтом пора кончать, и чем скорее, тем лучше. Он стал чересчур любопытным, и наверняка успел порядком пронюхать кое-что о моей закулисной деятельности.

ЭДДИ

Откуда у вас такие сведения, Вилли?

ВИЛЛИ

Мне доподлинно известно, что недавно он созванивался с окружным прокурором и договаривался о личной встрече. Тот из-за отсутствия свободного времени не назвал конкретной даты и обещался перезвонить.

Об этом мне сообщила его личная секретарша, мой тайный агент.

ЭДДИ

Только и всего?

ВИЛЛИ

Разве этого не достаточно? Посудите сами. Сначала прозрачный намёк на существование в моей частной коллекции художественных полотен вашего крутогорского знакомого. Затем, как бы невзначай, он упоминает фамилию Лопухина…

(пауза)

После этого Малышев — опытнейший журналист, посещает Квинта, и, спустя какое-то время пытается под видом учёного проникнуть на мой остров, что, как кажется ему, и удаётся. Я не против. Пусть поживёт там, поосмотрится, а я сделаю вид, будто ничего не подозреваю.

Теперь вот из России прибыл ещё один гонец, опять-таки ваш старый знакомый — Остапенко, а у него и его компании, между прочим, есть нечто, в чём мы оба с вами очень заинтересованы.

ЭДДИ

Позвольте, шеф. Но если о существовании обратной стороны вашей деятельности догадывается такой широкий круг людей, то какой смысл уничтожать Квинта?

ВИЛЛИ

Чем больше моих будущих гробовщиков и конкурентов я своевременно устраню со своего пути, тем лучше для нас.

Квинт слишком уж глубоко копает. Уже не за горами то время, когда он начнёт действовать.

У него могучий арсенал техники, и, следовательно, лишние для нас хлопоты и неприятности, хотя он, в любом случае, окажется бессилен против нашего оружия.

(пауза)

Благодаря последнему, остров наш будет недосягаем и неприступен для любой армии.

Добавлю к этому, в случае объявления нам войны, тысячи и тысячи заложников и колоссальные запасы радиоактивных веществ.

Учитывая даже эти два последние фактора, можно с успехом шантажировать общественность, диктовать и навязывать свои условия и волю всему миру. Это наша с вами конечная цель…

(пауза)

Мы будем с вами бесконечно богаты и всесильны, как никто и никогда за всю историю существования человечества.

Все помыслы и стремления незабвенного Адольфа Гитлера покажутся людям цветочками по сравнению с нашими идеалами, в лучах славы которых они просто поблекнут…

Увлёкшись, Рунгштольф всё говорит и говорит, распаляясь и не обращая внимания на слушателя.

А по спине того бегают мурашки. Тело сковывает страх и, одновременно, восхищение дерзостью далеко идущих дьявольских планов этого сатанинского гения. Не без внутреннего содрогания размышляет:

ЭДДИ

(его голос за кадром)

Этого напыщенного индюка уже начинает заносить. Он явно пребывает в трансе и бредит наяву.

Дюгель уже не слушает зарвавшегося оратора, находясь в каком-то внутреннем состоянии гипноза.

Из транса он выходит лишь тогда, когда вдруг наступает тишина.

ВИЛЛИ

(раздосадованно)

Да вы меня совсем не слушаете, дружище!

ЭДДИ

(лукавит)

Напротив, Вилли. Я вас очень внимательно слушаю.

Хозяин, самолюбие которого слегка задето, подозрительно косится в сторону гостя. Поэтому Вилли старается не упустить случая уколоть в ответ собеседника.

ВИЛЛИ

Об одном лишь сожалею, что нам так и не удалось раздобыть изобретений ваших молодых, крутогорских «умельцев», или, хотя бы, чертежи с описаниями, отражённые в их, как вы изволите говорить, «Записках СОМов».

Да-а, это лично мой просчёт по вашей вине. Это дело надо было поручить в своё время вам, а не Фулсброк…

Чтобы так бездарно, не профессионально, безграмотно провести порученную ей акцию!..

Рунгштольф с возмущённым, недоумевающим видом пожимает плечами.

ЭДДИ

(его голосом за кадром)

И тут достал! Ну, козёл, погоди! И это тебе когда-нибудь зачтётся. Я-то знаю, как это сделать.

Как бы там ни было, но Эдди связывает с Сарой невидимая, прочная нить прошлого, чего он не может вычеркнуть из памяти. Он любит её по-своему, она отвечает ему тем же. Пусть она сто раз виновата, но — перед ним, а не перед этим ублюдком, и не ему дано право распоряжаться её дальнейшей судьбой.

Помнится, после возвращения Сары из Крутогорска, Рунгштольф вызвал его к себе и учинил настоящий разнос. Произошёл нелицеприятный разговор. Потом, несколько позже, когда Вилли немного отошёл, приняв изрядную дозу горячительного напитка, он, пребывая в умиротворённом расположении духа, по дружески признался:

ВИЛЛИ

А что не говорите, Эдди, эта ваша старая подружка — ничего себе, лакомый кусочек.

В оправдание с её стороны был пущен весь арсенал женских чар. Тут вам и гибкий стан и объём шикарных грудей…

В своей наготе она чертовски обольстительна. Ха-ха!..

Он явно издевался над Сарой и Дюгелем… Подобный трюк провинившейся не помог. Она была отправлена в один из домов терпимости острова Проклятий. С такими Вилли не церемонился…

Оправившись от быстротечных воспоминаний, Дюгель произносит:

ЭДДИ

Послушайте, Вилли. Само Провидение даёт вам в руки редчайший случай.

Почему бы вам, в качестве страховки и гарантии безопасности, не заполучить себе этого малого — Остапенко и, в придачу к нему, дочь Джеймса Квинта — Лорид? У вас скоро юбилейные торжества, вот и пригласите на них этих обоих молодых людей.

Тем более, Остапенко является обладателем секретов конструкции известного вам прибора, а это, я вам скажу, совершенное оружие.

ВИЛЛИ

Это крайне любопытно и весьма заманчиво, что вы предлагаете, дружище. Подобным обстоятельством следует непременно воспользоваться. А теперь, идёмте-ка лучше выпьем чего-нибудь покрепче…

Небольшими глотками потягивая виски, продолжает:

ВИЛЛИ

С Квинтом нужно кончать уже на этой неделе. Не мне вас учить, что и как в этом случае надо делать. В этом отношении с моей стороны вам предоставляется право свободной езды без ограничений, или, как говорят у нас — «фрайе фарт».

Но прежде, чем этому свершиться, нужно ликвидировать всю сеть моих вербовщиков.

(пауза)

Необходимо уладить кое-какие дела, не требующие отлагательства, и переговорить по душам с некоторыми из моих должников, если, конечно, ничто тому не помешает.

А теперь, Эдвард, перед решающими событиями, мне необходимо расслабиться, немного отдохнуть и привести свои мысли в порядок.

Да хранит вас Бог!.. Удачи, и до скорой встречи!

ЭДДИ

(его голосом за кадром)

Хоть бы имени Господня не упоминал, дьявол с людским обличьем!..

…Вилли недвижно, с закрытыми глазами, лежит на просторном, мягком диване, оббитом крокодиловой кожей, и, кажется, дремлет.

Но так кажется лишь на первый взгляд. На самом же деле мыслями своими он уносится в далёкое прошлое, к тому времени, когда его впервые посещает сумасшедшая мысль, а затем уже созревает идея и формируется план создания островного надгосударства — будущей цитадели и оплота новой цивилизации.

Ему, Вильгельму фон Рунгштольфу, будет отведена основополагающая роль властителя мира и зачинателя новой эпохи, начало отсчёта которой начнётся сразу же после смелого, дерзкого вызова всему человечеству.

НАТ. ОДИН ИЗ ГОРОДОВ США — ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ 1974 ГОДА

Кстати, с чего всё началось?.. Это произошло, кажется, весной 1974 года.

Тогда, тридцати четырёхлетнему Рунгштольфу, случайно попадается на глаза газетная заметка, в которой сообщается о несметных сокровищах, покоящихся, якобы, на дне океана близ острова Кокос.

Данные были обоснованы наличием большого количества останков затонувших торговых и пиратских кораблей эпохи парусного флота.

Коммерсант по натуре и авантюрист по призванию, Вилли быстро организовывает в те места поисковую экспедицию. Затонувшие корабли он находит, но сокровищ там не оказалось: то ли они покрылись толстым слоем отложений, то ли кто-то оказался более шустрым и проворным. Нет, так нет.

НАТ. ОСТРОВ КОКОС — ДЕНЬ

Рунгштольф не преминул побывать и на самом острове. Оказалось, что кроме трёх объездчиков, на нём никто не живёт. Один из них, за умеренную плату, разумеется, соглашается ознакомить гостя с островом и показать его достопримечательности.

Здесь же, впервые, приходится услышать и о существовании острова, поднявшегося из воды в 1971 году в результате подводной вулканической деятельности.

ОБЪЕЗДЧИК

(к Вилли)

Остров этот мне видеть не приходилось, но моряки, побывавшие в тех местах, рассказывают, что там творится что-то неладное, гиблое это место. Посудите сами: остров высится в центре обширной мелководной банки, усеянной множеством подводных рифов, что для большинства судов делает его недосягаемым.

Сама банка и её окрестности просто кишат морскими гадами, притом — очень агрессивными. Учёные поясняют этот факт наличием повышенной температуры воды. Это обусловлено подводным истечением вулканической лавы из рифтовых расщелин.

А один матрос, мой старый приятель, рассказывал, будто он и его напарник не один раз видели поднимающиеся из воды головы морских драконов, обитающих в тех местах и живущих в подводных пещерах и ямах, протяжённости которых нет ни конца ни края.

Но им, кроме меня, никто не верит, и только смеются. Вот и вы, наверное, тоже…

ВИЛЛИ

Ну почему же, любезный? Лично меня, вы просто заинтриговали своим рассказом, и я непременно попытаюсь посетить этот остров.

ОБЪЕЗДЧИК

(испуганно)

Храни вас Господь, сэр, вы очень смелый человек, но я бы вам не советовал делать этого. Экипажи многих судов бесследно исчезли в тех местах, нечистая сила водится там.

Чем загадочнее и притягательнее силы обстоятельств, тем сильнее увлекают и тянут они к себе Вильгельма Рунгштольфа.

НАТ. НЕОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ — ДЕНЬ

При первом же подвернувшемся, удобном случае, пилотируя гидросамолёт, он посещает и обследует остров, облетая его вдоль и поперёк, и частично проникая во внутрь. Исследователя поражают его величие и неприступность. Это внушительных размеров гранитный монумент, воздвигнутый силами природы в свою честь.

Взметнулся он на высоту в четыреста метров над уровнем моря, с совершенно плоской, каменистой вершиной, лишённой всяческой растительности, и почти с отвесными берегами.

Однако, в этом величии что-то таинственно-гнетущее и зловещее. Даже присутствия чаек здесь не ощущается. Самым впечатляющим при первом посещении оказывается островной грот, протянувшийся на пять километров по всей длине острова в его центральной части.

Здесь с успехом могла бы разместиться и спрятаться целая флотилия судов. «Вот где было бы идеальное место пристанища морских разбойников», — мелькает мысль, и исчезает.

От основного, центрального ствола сквозного грота, словно нервные нити, в обе стороны отходит множество внутренних, но значительно меньших размеров боковых гротов, Образованы они растрескиванием породы, и теряются где-то в глубине острова…

Спустя некоторое время, Вилли посещает остров во второй раз, так, уже ради спортивного интереса. Он ещё не догадывается, что тянет его сюда не сила рассудка и не праздное любопытство, а обострённое «шестое чувство», рождаемое и движимое деятельностью подсознания. На этот раз геликоптер, пилотируемый нанятым им лётчиком, опускает Рунгштольфа на вершину острова.

ВИЛЛИ

(его голосом, за кадром)

Да-а, как в марсианской пустыне. Ничего, что могло бы привлечь к себе внимание. Камни, камни, кругом камни…

Поводя из стороны в сторону биноклем, Вилли одновременно раздумывает, стоит ли обследовать вершину, когда и так всё ясно.

Однако, как говорится, для очищения совести, он всё же решает немного пройтись по острову. Спрыгнув с валуна, он направляется в сторону ближайшей береговой кромки вершины.

ПИЛОТ, высунувшийся из кабины геликоптера, советует тому:

ПИЛОТ

Сэр, далеко заходить не рекомендую. В противном случае вы рискуете превратиться в варёного краба.

ВИЛЛИ

Не стоит беспокоиться, МАЙКЛ. Я попытаюсь прогуляться лишь до ближайшей береговой линии, и — сразу назад.

МАЙКЛ

(советует)

Ваша воля, сэр, но только не слишком-то увлекайтесь.

Не будь на ногах Вилли что-то наподобие альпинистских ботинок на толстенной подошве, вряд ли он мог дозволить себе спокойно расхаживать по острову.

Солнце палит немилосердно, а до камней почти невозможно дотронуться, до такой степени они раскалены. То и дело глядя себе под ноги, исследователь трогается в путь. Ступать тяжело: того и гляди оступишься или споткнёшься с риском упасть на острия камней.

Так бы и брёл он себе дальше, если бы вдруг внимание его не было привлечено каким-то предметом, не то ещё чем. То, что он видит, подойдя ближе, скорее смахивает на огромных размеров истлевший и превратившийся в пыль скелет огромного животного.

Однако, вглядевшись пристальнее в его рисунок и поворошив носком ботинка непонятного происхождения пылевой рельеф, Вилли соображает, что перед ним до основания истлевшие останки корпуса деревянного судна с его шпангоутами, стрингерами и обшивкой.

«Этой находке, пожалуй, лет четыреста-пятьсот будет, не меньше», — решает он, с всё нарастающим интересом разглядывая её. Вдруг до его слуха долетает взволнованный голос Майкла, покинувшего кабину аппарата и сидящего возле него на корточках.

МАЙКЛ

Сэр! Не смогли бы вы подойти ко мне?

Вилли беспрекословно выполняет просьбу, догадываясь, что она вызвана какими-то чрезвычайными обстоятельствами.

МАЙКЛ

Посмотрите-ка что я нашёл!

Он протягивает ещё не успевшему подойти к нему Рунгштольфу какой-то камень. Вилли принимает странную находку, под тяжестью которой рука его невольно идёт вниз.

ВИЛЛИ

Что это? Ух ты! Не камень, а чертовщина какая-то!

МАЙКЛ

Вот и я так думаю, что не камень это, а какой-то металл.

Обратите внимание на царапину, которую я сделал на нём отвёрткой.

Вилли приближает находку к глазам. Действительно, её поверхность пересекает тонкая линия, оставленная концом жала отвёртки и отливающая красивым, мягким, желтоватым цветом.

Достав из внутреннего кармана пиджака перочинный ножик, он торопливо скребёт его лезвием по одной из граней. По мере того, как сквозь зачищенную поверхность медленно проступает цвет благородного металла, глаза Вилли начинают приобретать хищнический оттенок.

Конец ознакомительного фрагмента.