Кирзовая сумка

Владимир Андреевич Бердов

Моя книга ориентирована на сельских жителей, моих односельчан, родственников и друзей… Думаю, что и более молодому поколению будет интересно прочитать эту книгу.

СРЕДИ ДОБРЫХ ЛЮДЕЙ

…Пройдусь по бывшим улицам,

Где молодость прошла,

И вспомню поименно

Вех жителей села.

…Ребята, с какими людьми я встречался. Каких стариков и старух глубокознающих застал в живых! А их лица, походки, жестикуляция — МХАТовским актерам поучиться бы!..

— Совхозный пастух Илья Александрович Аксенов:

— Я Володимер знаш, как коня люблю! Он никогда на меня не заругатса, не то, что моя Наталья. — При этом он, не брезгуя, целовал своего вороного.

— Клышникова Ирина Матвеевна («флотчиха»). Больше девяноста лет продержалась на земле. Мы по-соседски дружили с ее внуком Васькой, который рассказывал, что бабушкин муж служил на флоте. Отсюда и необычное прозвище. На ней зиму и лето было бессчетное количество юбок, и трудно было определить, из какого потаенного кармана она доставала ключ от сундука, где деньги лежат.

— Тетя Нюра Фуфаева («Фуфаиха») — тоже соседка. После смерти Сталина по стране поползли слухи о войне, и она, тогда еще из Советской Украины, со своими малолетками Андрюшкой и Витькой приехала в Кротово и поселилась в «кургане». Однажды Витька обидел мою сестру Таньку, и моя мать надрала ему уши. Фуфаиха при встрече в отместку отвозила ее тяжелой кирзовой сумкой — таким способом была скреплена дальнейшая дружба двух одиноких женщин.

— Иван Святкин, немного родственник. Мне было лет тринадцать, когда мы в одной «бригаде» пилили дрова, и он целый день меня «таскал» на пиле. Проворный был мужик. Срубит березу потолще пивной кружки и целиком тащит в село. А во дворе разделает ее: что на жерди, что на дрова, а из веток веников навяжет.

— Тетя Анна Катюшина, портниха. Маленькая и горбатенькая, она во время разговора, прихрамывая, обходила человека кругом, улыбаясь, обсматривала, словно собиралась снимать мерку.

— Василий Карпухин — неплохой сапожник, конкурент моего дяди Николая. Глухонемой от рождения, он при разговоре издавал звук автомобильного стартера, после чего иногда вылетало едва понятное слово.

— Петр Иванович Кармацкий, участник русско-японской войны 1904 года. По утрам ему замешивали тесто, и он для «конфорту» подкладывал его под культю, прежде чем пристроить вместо ноги деревягу.

— Дядя Вася Белан. Тоже пришел с фронта с «трофеем» — деревягой. Но как он на одной ноге стога вершил, смотришь — словно яичечко!

— Анатолий Воробьев, мастер спорта по борьбе, учитель физкультуры в Кротовской школе. Вспоминается, как на одной из гулянок в районе Каролишки он под общее одобрение учительской компании уложил директора Штейна на лопатки прямо… в муравейник.

— Суйкова Екатерина Петровна. Мало кто ее величал по отчеству, а фамилию и вовсе не знали. Тетя Катя и все. Удивительная была старушка. Я не раз видел, как она голыми руками вынимала из печи чугунок с варевом для скотины и несла его остужаться в сенцы. Позднее я поинтересовался у знакомого физика. И он мне растолковал: «пока в чугунке что-то кипит, его можно спокойно брать за нижнюю часть незащищенными руками». Гостеприимству тети Кати не было предела. В ее домике всегда можно было обогреться. Особо знакомых она непременно усаживала за стол. А сколько квасу я у нее выпил в летнюю жару!

— Иван Самарин, заведующий пилорамой. Без малого полтора центнера весил дяденька. Жил он в деревне Вилково и ездил к работе на лошади. Когда он усаживался в повозку, она прогибалась до критического состояния. Подобных тяжеловесов в округе не было.

— Михаил Южаков — «король» бензозаправки. Вот времена были: бензин и газвода в одной цене! Мой корреспондентский транспорт он иногда заправлял и за спасибо.

— Особо бы хотелось отметить в разделе минипортретов Иосифа Поступинского, Наполеона Буйнова и Лаврентия Зануду. Таких редких имен, как у них, в Кротово больше не было.

Оська Поступинский был у молодежи в авторитете, а кое-кто его и побаивался. Он приходил на сельский стадион, где старшеклассники сдавали стометровку и шутливо предлагал физруку:

— Ставь, Василий Евдокимович, на финишной поллитровку, я с рекордной скоростью прибегу!

Лаврентий Зануда, кузнец. Невысокого роста крепыш, он приходил в спортзал, где мы, 7—8классники, с натугой тягали сорокакилограммовую штангу и, улыбаясь, спрашивал: «Что вы тут поднимаете?» Затем брал наш «рекордный» вес и без особого напряжения несколько раз выжимал его одной рукой.

— Володя Зубов, тракторист. Летними вечерами мы, искупавшись за день до десятка раз, ждали его аттракциона, когда он придет на Чухин омут умываться после работы. Разжигая азарт, он неспешно раздевался, тщательно намыливался и бесшумно уходил минуты на 2—3 под воду. Пронырнув без единого всплеска метров тридцать, он оказывался где-нибудь на другом берегу в зарослях кувшинок.

— Максим Дюрягин, в народе Максим Перепелица или чудак №3. Небольшого росточка «нетоварного» вида. И жена то его далеко не Мерилин Монро, но произвели на свет красавца сыночка. Когда он приезжал разодетый, как лондонский денди, местные «воздыхательницы» сходили с ума.

— Дядя Вася Крикунов, директор маслозавода. А по-простому я его называю, потому что с его сыном Славкой мы дружили. На маслозаводе мы частенько подрабатывали. Летом в сезон сенокоса подвозили к стогам копны. В совхозе за одну ходку платили пять копеек, а маслозаводские отваливали по гривеннику, да еще сливок на полевом стане напивались от пуза. Хорошие заработки были и на изготовлении тары под масло. Было время, маслозавод выдавал в сутки до двух тонн готовой продукции. Местный бондарь дядя Леня Симонов «зашивался», и тогда к сборке деревянных ящичков подключался его сын Петька. Случалось поучаствовать в этих «авралах» и мне.

— Баба Маня Упорова. Внуки ее звали «мама старая». Очень душевная была старушка. Когда на Рождество приходили к ней славить, она усаживала на подушку или овчинный полушубок (чтобы велась птица и овечки) и угощала нас.

— Иван Филипай. Был он длиннорук и узкогруд, но чертовски проворен. Крепче его в совхозе никто навильники не поднимал. На стогомете брал на вилы столько сена, сколько сдюжит черенок. А черенки в его ручищах лопались, как карандаши. В МТМ кто-то предложил приварить к вилам трубу-двухдюймовку. Но тогда нужно было усилить и сами вилы.

— Николай Чухин, шофер, весельчак, говорун. Его отец Илья Егорович прожил больше сотни лет, и старше его я не знал.

Как-то в «районке» пропечатали его в кабине автомобиля. Его — не его. Снимок был невзрачен, но подпись под ним четкая. Но главный конфуз — кабина в перевернутом виде. При первой же встрече Николай Ильич иронично упрекнул: «Ну, ребята, на разных машинах езживал, всяко бывало, но чтобы вверх колесами!!!»

— Максим Московкин, мастер совхозного стройучастка. Я его вспомнил, когда оформлялся на пенсию. Прикинул, а ведь под его руководством с 12 лет начал работать. Но оказывается, все это в счет не идет. В школьные каникулы мы старались хоть что-то заработать на свои и на семейные нужды. Сенокос, прополка сосенок в местном лесничестве, заготовка дубовой коры; счастливчикам удавалось поработать на кирпичном производстве. Московкин брал всех, но и крепко надувал при расчете. Иной месяц по его нарядам мы и по червонцу не зарабатывали, хотя в нарушении всех трудовых кодексов трудились с утра до вечера. Прошло много лет, и он нашел меня в редакции. Его по каким-то причинам стали притеснять, и он искал защиту.

— Татьяна Степановна Войщикова, учитель географии. Почему-то я считал ее самой строгой и самой старой учительницей в школе. Может потому, что она еще учила моего дядю Мишу, и он, мальчишка из бедной раскулаченной семьи, помогал ей по хозяйству, и она его подкармливала.

— Александра Ивановна Сорокина (Сорочиха) — маленькая юркая старушка, большая огородница. Как только начинался учебный год, она подгадывала к школьной перемене с корзинкой красных помидоров. По 5 — 10 копеек, в зависимости от размера, мы расхватывали их словно какой-то заморский продукт. Дома ругали: «С голодного краю что ли, вон свои есть!» Но свои не успевали дозревать и съедались чуть побуревшими. Ходили слухи, что до «краснощекости» она их доводила какими-то укольчиками. Зимой у Сорочихи тоже был приварок: привозила к школьному крыльцу на санках творожные сырники — лакомство вместо мороженного, которого мы — сельские ребятишки — не знали.

Ее звали спекулянткой и никогда по имени…..

…В последнее посещение Кротовского погоста увидел небольшого юркого мужичка, снующего между могилок и раскладывающего угощение. Он обошел с десяток, а может больше захоронений, и возле каждого перекрестился и что-то положил. Я не думаю, что у него тут столько родственников. Вполне вероятно, что он памянул и своих бывших соседей, знакомых, друзей…

Вот и я, только в другой форме: по строчке, по безобидной фразочке «положил» (посвятил) моим землякам в своих трех книжках.

…Описал, что в детстве видел,

Все, что друг мне подсказал.

Пусть простят, кого обидел,

Да о ком не рассказал.

* * *

В скромном спецвыпуске районной газеты «Слава труду» о двухсотлетии Кротово, к большому сожалению, составители не упомянули известных уроженцев села: полковника, теперь уже в отставке, Петра Дмитриевича Чухина; уральского ученого, преподавателя Свердловского горного института Ивана Афанасьевича Бердова; доктора физико-математических наук, ученого с мировым именем, челябинца Александра Николаевича Брызгалова и других, некогда покинувших родные гнезда и посвятивших себя избранному делу.