Житейская правда разведки

Владимир Антонов, 2014

Вся долголетняя история отечественной внешней разведки самым тесным образом связана с судьбами страны. В настоящее время, когда речь заходит об отечественной разведке, то фигурирует в основном ХХ век. Между тем ее исторические корни гораздо глубже и относятся к началу XIX века. На всех этапах своего развития внешняя разведка оставалась надежным и эффективным инструментом решения жизненно важных для государства задач. Были и серьезные успехи, и горькие неудачи. Накоплен богатый, порой уникальный опыт ведения разведывательной работы. В этой книге мы хотели бы рассказать читателям о представителях различных поколений сотрудников и помощников внешней разведки, своим трудом вписавших золотые страницы в ее историю.

Часть вторая. Становление внешней разведки ВЧК — ОГПУ — НКВД

В декабре 1920 года в ВЧК был создан Иностранный отдел, превратившийся со временем в один из эффективных разведывательных органов государства. И если сегодня Служба внешней разведки России по праву входит в число лучших разведок мира, то в этом, без сомнения, есть заслуга и первых поколений советских разведчиков.

Очерки истории российской внешней разведки

Ежегодно 20 декабря Служба внешней разведки Российской Федерации отмечает свой день рождения. В этот день в далеком 1920 году Ф. Э. Дзержинский подписал исторический приказ № 169 о создании Иностранного отдела ВЧК, преемницей которого в наши дни является СВР России.

В этой книге мы хотели бы рассказать читателям о представителях различных поколений сотрудников и помощников советской внешней разведки, своим трудом вписавших золотые страницы в ее историю.

Внешняя разведка — это необходимый и обязательный механизм любой страны, решающий целый ряд важнейших государственных задач. Нужна или не нужна разведка — вопрос чисто риторический. Ни одно государство не может обойтись без нее. Это доказала история. Это доказывает и современность. Ведь основной задачей внешней разведки является добывание для высшего руководства своей страны достоверной, во многом упреждающей информации по тем вопросам, которые могли бы нанести ущерб ее интересам.

Следует особо подчеркнуть, что на любом историческом этапе, при любом строе, в любых обстоятельствах внешняя разведка защищает интересы государства. С течением времени могут измениться акценты в ее деятельности, может произойти отказ от некоторых методов работы, но никогда государственный аппарат не откажется от разведки как важнейшего инструмента своей политики.

Октябрьская революция 1917 года положила начало появлению на огромной территории земного шара нового независимого государства — Советской России.

Первая мировая война, крах монархии в России, неспособность Временного правительства удержать ситуацию под контролем, переход власти в руки Советов привели к тому, что в стране в результате революционного процесса распались или были разрушены старые социально-политические структуры.

С первых своих шагов советская власть была вынуждена отражать удары внешних и внутренних врагов, отстаивать независимость и территориальную целостность нового, по существу, государства, выводить его из изоляции. Для защиты национальных интересов наряду с другими государственными органами создавались и новые спецслужбы, в том числе внешняя разведка. В соответствии с декретом Совета народных комиссаров 20 декабря 1917 года была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия при Совете народных комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Ее возглавил член Политбюро РКП(б) Ф. Э. Дзержинский. В недрах ВЧК в сложных политических условиях и зарождалась внешняя разведка нашей страны.

Чекистам сразу же пришлось столкнуться со сложной ситуацией, угрожавшей существованию советской власти: ведущие мировые державы — Англия, Франция, Италия, Япония и США — организовали заговор против Советской России, предусмотрев, в частности, арест советского правительства и убийство В. И. Ленина. «Заговор послов» был успешно ликвидирован чекистами благодаря энергичным мерам, предпринятым Дзержинским. Затем последовали вооруженная интервенция, которую страны Антанты предприняли против своей бывшей союзницы, Гражданская война. Советская Россия сумела выстоять в этих сложных условиях, разгромить интервентов и изгнать их из страны, ослабить внутреннюю контрреволюцию.

Становление советской внешней разведки относится к 1918 году, когда органы ВЧК в ходе Гражданской войны и интервенции вели острую и напряженную борьбу с многочисленными врагами Советского государства. На базе армейских чрезвычайных комиссий и органов военного контроля был создан Особый отдел ВЧК. В его задачу входили борьба против контрреволюции и шпионажа в армии и на флоте, против контрреволюционных организаций, а также организация агентурной работы за границей и в оккупированных иностранными державами или занятых белогвардейцами областях молодой республики. Безусловно, эта борьба носила в основном силовой характер. Однако в ходе ее применялись и методы разведывательной деятельности (агентурное проникновение во враждебные организации, добывание информации об их планах и кадровом составе, разложение контрреволюционных структур изнутри).

В то же время уже с первых месяцев существования ВЧК предпринимались попытки вести разведывательную работу за кордоном. Ведь для борьбы с внешней и внутренней контрреволюцией советская власть нуждалась в достоверной и своевременной разведывательной информации, получаемой в том числе из-за рубежа.

В январе 1918 года лично председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский лично привлек к работе в качестве секретного сотрудника при Президиуме ВЧК на патриотической основе бывшего банкира и издателя газеты «Деньги» Алексея Фроловича Филиппова. Он несколько раз выезжал в Финляндию для сбора информации о политическом положении в стране, планах финских политических кругов и белой гвардии в отношении Советской России. Филиппову удалось убедить командование находившегося в финских портах Балтийского флота и российских гарнизонов перейти на сторону советской власти и передислоцироваться в Кронштадт.

В литературе по истории советской внешней разведки отмечается, что это был первый вывод сотрудника ВЧК за кордон с разведывательными целями, положивший начало данному методу чекистской работы за границей. Этот факт нашел подтверждение и в архивных материалах Службы внешней разведки России.

По заданию особых отделов в декабре 1918 года в тылы германских войск на Украине, в Прибалтике и в Белоруссии были направлены сотрудники и агенты ВЧК для ведения разведки и организации партизанских отрядов.

В феврале 1918 года Дзержинский принимает активные меры по созданию агентурного аппарата ВЧК «в ближнем зарубежье». Буквально вслед за А. Ф. Филипповым в начале того же года в Турцию для организации разведывательной работы с территории этой страны был направлен Р. К. Султанов. Дзержинский его лично инструктировал, а также направил советскому представителю в Стамбуле письмо с просьбой оказать разведчику всяческое содействие. По указанию председателя ВЧК разведывательные пункты были созданы в тылу кайзеровских войск на Украине, в Белоруссии и Прибалтике, а также в Средней Азии и на Кавказе. В мае 1918 года Дзержинский издал приказ, регламентирующий деятельность закордонных агентов ВЧК и их взаимодействие с российскими дипломатическими представительствами за рубежом.

Весь длительный и сложный период борьбы за становление советской власти в Сибири и на Дальнем Востоке занимался активной разведывательной деятельностью бывший царский профессиональный разведчик штабс-капитан Алексей Николаевич Луцкий. Он вскрыл в Харбине заговор начальника КВЖД генерала Хорвата и проинформировал об этом советское правительство в Петрограде. Добывал через агентуру и сообщал в Центр ценные сведения о продвижении к Харбину японских войск. С февраля 1920 года являлся членом Военного совета Приморья. В конце мая того же года был сожжен японскими интервентами в паровозной топке на станции Муравьев-Амурская.

Особую опасность для советской власти представляли тайные контрреволюционные организации внутри страны и за рубежом, большая часть которых была связана с иностранными разведками, опиралась на их помощь и поддержку и тесно с ними сотрудничала. Именно взаимосвязь между внутренней и внешней угрозами вынудила советское руководство активизировать контрразведывательную и разведывательную работу ВЧК.

В целях совершенствования разведывательной работы в апреле 1920 года внутри Особого отдела ВЧК было создано специальное подразделение — Иностранно-осведомительное бюро. При особых отделах фронтов, армий и флотов, а также в некоторых губернских ЧК были сформированы иностранные отделения. Они работали в контакте с Регистрационным управлением Реввоенсовета Республики, в котором в те годы сосредоточивалась военная разведка.

В ту пору Советская Россия имела дипломатические отношения с Турцией и Германией, а в связи с подписанием в 1920 году договоров о нормализации отношений со странами-лимитрофами (Эстония, Латвия, Литва и Финляндия) в столицах этих государств также открылись дипломатические представительства РСФСР. В них с разрешения ЦК РКП(б) создавались резидентуры внешней разведки. В их задачу входило агентурное проникновение в контрреволюционные белогвардейские организации и формирования.

Руководством ВЧК и его подразделения внешней разведки была разработана и вступила в действие инструкция для Иностранно-осведомительного бюро, в которой оговаривались условия создания и функционирования в капиталистических странах «легальных» резидентур с целью «агентурного проникновения в разведываемые объекты: учреждения, партии, организации». Инструкция предусматривала, что в страны, не имевшие дипломатических отношений с РСФСР, агентура органов ВЧК должна направляться нелегально.

Первым руководителем первого штатного подразделения внешней разведки Особого отдела ВЧК стал Людвиг Францевич Скуйскумбре.

Он родился в 1898 году в Риге в латышской мещанской семье. Его отец был кассиром магазина. Получил среднее образование. Свободно владел немецким языком.

С ноября 1917 года работал на хозяйственных должностях в административном отделе Моссовета. Член РКП(б) с июня 1918 года. В октябре 1918 года добровольцем ушел в 1-ю Революционную армию Восточного (впоследствии Туркестанского) фронта. Служил политработником, затем секретарем председателя Реввоенсовета, а с середины 1919 года — сотрудником Особого отдела армии.

В начале 1920 года был переведен в Москву, в Особый отдел ВЧК, и в апреле того же года возглавил Иностранно-осведомительное бюро центрального аппарата военной контрразведки.

После создания Иностранного отдела ВЧК некоторое время являлся начальником Осведомительной части (агентурного отдела) Особого отдела ВЧК, а вскоре был назначен заместителем начальника Осведомительной части (агентурного отдела) ИНО ВЧК.

В 1922 году выполнял специальные задания за границей по линии ИНО ВЧК. В начале 1923 года перешел на работу в военную контрразведку, а затем до 1937 года трудился в Экономическом управлении ОГПУ — НКВД. В 1938 году по состоянию здоровья уволился на пенсию.

Таким образом, советская внешняя разведка, созданная в недрах Особого отдела ВЧК, не имела до декабря 1920 года самостоятельного статуса и действовала внутри структур армейской контрразведки.

Что же произошло в 1920 году? Он стал годом окончания Гражданской войны на европейской территории России. На Дальнем Востоке боевые действия продолжались еще два долгих года. Завершилась Гражданская война полной победой Красной Армии.

Но в тех же временных рамках Гражданской войны проходили локальные войны против интервентов — стран Антанты и некоторых других государств. Среди них по масштабу военных действий и последствиям для Советского государства следует выделить российско-польскую войну 1920 года.

Во-первых, это была война упущенных для Советской России и ее вооруженных сил возможностей. Во-вторых, она стала единственной войной, которую за всю свою историю Красная Армия проиграла.

Готовить армию панской Польши страны Антанты начали еще в конце 1919 года. Поляки тогда получили от одной лишь Франции почти полторы тысячи орудий, около трех тысяч пулеметов, свыше трехсот тысяч винтовок, полмиллиарда патронов, двести броневиков, триста самолетов, уйму прочего военного снаряжения.

К весне 1920 года польская армия, полностью укомплектованная и обученная, насчитывала около 750 тысяч солдат. В Польшу из Франции была переброшена 70-тысячная армия генерала Галлера, сформированная из проживавших в этой стране поляков-эмигрантов.

К сожалению, российская внешняя разведка, входившая в состав военной контрразведки ВЧК, действовавшая в прифронтовой полосе и не имевшая в то время своих резидентур в европейских странах, просмотрела военные приготовления Польши и стран Антанты. 25 апреля 1920 года войска панской Польши, воспользовавшись тем, что основные силы Красной Армии были заняты борьбой с Добровольческой армией, в частности, с закрепившимися в Крыму войсками барона Врангеля, нанесли молодой республике удар в спину, перейдя внезапно в наступление.

Противостоявшие им войска Красной Армии, входившие в состав Западного и Юго-Западного фронтов, насчитывали всего около 65 тысяч бойцов.

Боевые действия начались для поляков успешно. В первые же недели наступления они захватили Житомир, Коростень, в мае взяли Киев и вышли на левый берег Днепра.

ВЦИК, Совнарком и ЦК партии большевиков приняли экстренные и энергичные меры. Была объявлена срочная мобилизация в действующую армию коммунистов и комсомольцев. Под ружье встали около одного миллиона человек.

Благодаря принятым мерам в войне наступил перелом: полки Красной Армии начали освобождать захваченные поляками территории Украины и Белоруссии. Однако это не устраивало страны Антанты и США, и они оказали сильнейшее давление на правительство РСФСР, требуя остановить наступление. Англия направила советскому правительству ноту, в которой предложила немедленно заключить перемирие с Польшей по так называемой «линии Керзона» (в то время министр иностранных дел Великобритании), примерно соответствовавшей нынешним западным границам Украины и Беларуси.

17 июля советское правительство отвергло «ультиматум Керзона», но заявило о готовности начать с Польшей переговоры о перемирии. Одновременно распоряжением Троцкого Западному фронту было приказано не позднее 12 августа овладеть Варшавой.

Именно тогда командующий Западным фронтом Михаил Тухачевский отдал знаменитый приказ № 1423:

«Бойцы рабочей революции! Устремите свои взоры на Запад. На Западе решаются судьбы мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству! На Запад! На Вильну, Минск, Варшаву — марш!»

К 13 августа Красная Армия оказалась в 12 километрах от Варшавы. Однако полякам удалось перехватить и расшифровать переписку Тухачевского с Буденным, в которой говорилось о том, что армия Тухачевского осталась без боеприпасов, амуниции и фуража.

Французские советники в армии Пилсудского генерал Максим Вейган и маршал Фердинанд Фош порекомендовали полякам воспользоваться ситуацией. США, Англия и Франция оказали Польше дополнительную существенную материальную и военную помощь, изменив соотношение сил в ее пользу. 16 августа польская армия перешла в контрнаступление…

Война обернулась тяжелым поражением войск Советской республики. Красная Армия потеряла 150 тысяч убитыми. 66 тысяч ее бойцов попали в польский плен и в дальнейшем практически все погибли. 30 тысяч красноармейцев были интернированы в Восточной Пруссии.

12 октября 1920 года в Риге начались российско-польские переговоры о перемирии, которые завершились подписанием крайне невыгодного для Советской России мирного договора. В результате Россия потеряла более 52 тысяч квадратных километров территории к востоку от «линии Керзона», а также признала независимость Литвы, Латвии и Эстонии, провозглашенную ими в условиях германской оккупации.

Война с Польшей, сложный комплекс взаимоотношений с Эстонией, Латвией, Литвой и Финляндией со всей остротой поставили вопрос о необходимости более полного и качественного обеспечения руководства страны разведывательной информацией.

В сентябре 1920 года, рассмотрев на своем заседании причины поражения в Польской кампании, Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение о кардинальной реорганизации закордонной разведки. В нем, в частности, говорилось:

«Слабейшим местом нашего военного аппарата является, безусловно, постановка агентурной работы, что особенно ясно обнаружилось во время Польской кампании. Мы шли на Варшаву вслепую и потерпели катастрофу.

Учитывая ту сложившуюся международную обстановку, в которой мы находимся, необходимо поставить вопрос о нашей разведке на надлежащую высоту. Только серьезная, правильно поставленная разведка спасет нас от случайных ходов вслепую».

Для выработки документов, связанных с созданием самостоятельного разведывательного подразделения, была создана комиссия, в которую вошли: И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов и Ф. Э. Дзержинский.

В соответствии с решением Политбюро ЦК РКП(б) и материалами комиссии председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский издал 20 декабря 1920 года приказ № 169 об организации Иностранного отдела (ИНО) ВЧК как самостоятельного разведывательного подразделения. Штат ИНО составил 70 человек. Этот приказ явился административно-правовым актом, оформившим создание советской внешней разведки, правопреемницей которой в наши дни является Служба внешней разведки Российской Федерации.

Временно исполняющим обязанности начальника ИНО ВЧК был назначен Яков Христофорович Давтян, ответственный сотрудник Наркомата иностранных дел, в целях конспирации выступавший под фамилией Давыдов.

Создавая внешнюю разведку молодого Советского государства, Дзержинский, разумеется, не мог опираться только на дореволюционные кадры, поскольку речь шла о политической разведке органов госбезопасности. Однако уже с середины 1920-х годов «дореволюционные специалисты», особенно знатоки восточных языков, мастера перлюстрации и изготовления фальшивых документов, стали привлекаться к работе закордонной разведки ВЧК.

Вслед за Я. Х. Давтяном Иностранный отдел ВЧК возглавлял Соломон Григорьевич Могилевский, являвшийся руководителем внешней разведки с августа 1921 по март 1922 года. Затем он руководил чекистами Закавказья.

6 февраля 1922 года ВЦИК РСФСР упразднил ВЧК и образовал Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР. Внешняя разведка (ИНО) вошла в состав ГПУ. В связи с образованием Союза Советских Социалистических Республик (30 декабря 1922 года) постановлением ЦИК СССР 2 ноября 1923 года было создано Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) при СНК СССР, в которое вошел и Иностранный отдел (штат: 122 человека в центральном аппарате и 62 — за границей).

Среди первых руководителей разведки органов госбезопасности профессионалом высокой пробы по праву можно назвать Михаила Абрамовича Трилиссера. На этом посту он проработал с марта 1922 по октябрь 1929 года, что в те времена было своего рода рекордом. При нем эта служба получила дальнейшее развитие и добилась впечатляющих результатов в своей деятельности. По рекомендации М. А. Трилиссера в Иностранный отдел пришли такие знаменитые в дальнейшем разведчики, как Владимир Владимирович Бустрем, отбывавший вместе с Трилиссером при царском режиме срок в Ярославской каторжной тюрьме, а также Дмитрий Георгиевич Федичкин, которого Трилиссер знал по работе на Дальнем Востоке.

Создание самостоятельной внешнеполитической разведки пришлось на период становления советской власти, а следовательно, ее история органически связана со всеми этапами развития Советского государства.

Так, в первые годы своего существования усилия внешней разведки были направлены прежде всего на борьбу с белой эмиграцией за границей, которая представляла большую опасность для Советской России как база для подготовки контрреволюционных групп. Ей удалось проникнуть в наиболее активные эмигрантские центры, вынашивавшие планы «крестового похода» против молодого Советского государства. О борьбе советской закордонной разведки с вооруженной белой эмиграцией мы расскажем в следующей главе.

Важное значение имело и получение сведений о планах подрывной деятельности иностранных государств против нашей страны.

За три-четыре года с момента своего создания Иностранному отделу удалось организовать «легальные» резидентуры в сопредельных с СССР странах, а также в главных капиталистических государствах Европы — Англии, Франции и Германии. Было положено начало ведению разведки с нелегальных позиций, образована солидная агентурная сеть в кругах белоэмигрантов и важных правительственных учреждениях ряда стран. Внешняя разведка приступила к добыванию научно-технической информации, необходимой для нужд обороны и народного хозяйства СССР.

Активная наступательная деятельность внешней разведки на первых этапах ее становления помогла сорвать агрессивные планы противников Страны Советов и тем самым способствовала созданию благоприятных условий для экономического строительства и укрепления обороноспособности Советского государства.

В 1930-е годы с установлением нацистского режима в Германии начался период резкого обострения международной обстановки. И в Центре, и в резидентурах сотрудникам приходилось работать в очень сложных условиях: не хватало квалифицированных кадров; структура, формы и методы деятельности внешней разведки только начинали складываться; слабой была материально-техническая база. Однако именно в это время закладывались идейно-патриотические основы разведки, накапливался опыт и оттачивалось профессиональное мастерство.

30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О приоритетных направлениях деятельности ИНО ОГПУ». В нем впервые на высоком политическом и государственном уровне были определены приоритетные направления разведывательной деятельности. Среди задач, поставленных перед внешней разведкой, были, в частности, следующие: выявление планов руководящих кругов Англии, Германии, Франции, Польши, Румынии и Японии относительно финансово-экономической блокады нашей страны; активизация научно-технического направления деятельности разведки.

Безусловно, возможность выполнения этих задач силами аппарата, насчитывавшего немногим более ста человек, может показаться сейчас просто нереальной. Тем не менее разведка работала довольно успешно. Выполняя данное постановление, внешняя разведка сумела получить большое количество секретной технической информации по различным отраслям промышленности и видам вооружений.

В ноябре 1932 года начальник ИНО ОГПУ А. Х. Артузов подписал распоряжение о реорганизации внешней разведки. Необходимость такой реорганизации была вызвана тем, что после относительно благоприятной обстановки для деятельности советских учреждений в Европе в предшествовавшее десятилетие в ряде европейских стран наметилась тенденция к ужесточению режима пребывания работников советских представительств, в том числе и сотрудников внешней разведки.

Следует отметить, что к середине 1930-х годов на Западе усилились антифашистские настроения. Не только простые люди, но и представители высших кругов общества, демократической интеллигенции смотрели в то время на Советский Союз с надеждой, как на силу, которая может противостоять фашизму и агрессии. Именно на таких людей опиралась советская внешняя разведка, искала и находила среди них тех, кто соглашался на сотрудничество по политическим и идейным соображениям. Яркими примерами этого служили знаменитая «Кембриджская пятерка» и представители «Красной капеллы».

Решение сложнейших задач, стоявших в 1930-е годы перед советской разведкой, потребовало мобилизации всех ее внутренних резервов, укрепления материальной базы и кадров, постоянной корректировки конкретных целей. Правительство, как и в предыдущие годы, уделяло самое серьезное внимание повышению ее эффективности. Так, в 1934 году на заседании правительства были рассмотрены вопросы об улучшении работы ИНО ОГПУ и Разведывательного управления РККА и о координации их деятельности.

10 июля 1934 года постановлением ЦИК СССР был образован Народный комиссариат внутренних дел (НКВД), в который вошли ряд главков, в том числе Главное управление государственной безопасности (ГУГБ). Иностранный отдел стал 5-м отделом ГУГБ НКВД СССР. Его задачи правительство определило следующим образом:

«Выявление направленных против СССР заговоров и деятельности иностранных государств, их разведок и генеральных штабов, а также антисоветских политических организаций; вскрытие диверсионной, террористической и шпионской деятельности на территории СССР; руководство деятельностью закордонных резидентур».

Несмотря на обрушившиеся на разведку репрессии, она продолжала вести активную работу по освещению деятельности правящих кругов ведущих капиталистических стран Европы, США и Японии и частичному срыву их планов и мероприятий, направленных против СССР.

Немало полезного сделала советская разведка в эти годы в Испании. Она систематически получала сведения о поддержке франкистов Германией и Италией. В соответствии с личным указанием Сталина разведка организовала переброску в Испанию нескольких сотен советских добровольцев-интернационалистов. Этот контингент интербригадовцев с большой отдачей использовался в качестве инструкторов военного дела в учебных центрах, руководителей разведывательно-диверсионных групп, бойцов охраны важных объектов, а также военных переводчиков. После падения республиканского правительства советские разведчики способствовали спасению от неминуемой физической расправы многих бойцов и командиров интернациональных бригад.

За образцовое и самоотверженное выполнение заданий по оказанию помощи республиканской Испании постановлением ЦИК СССР от 13 ноября 1937 года группа сотрудников НКВД была отмечена орденами. Среди них были и сотрудники внешней разведки. Орденом Ленина были награждены Григорий Сыроежкин, Кирил Орловский и Яков Серебрянский, орденом Красного Знамени — Наум Эйтингон и Николай Прокопюк, орденом Красной Звезды — Александр Рабцевич.

3 октября 1938 года нарком внутренних дел издал приказ о создании Школы особого назначения (ШОН) для централизованной подготовки разведывательных кадров. Слушатели школы набирались в основном из гражданских лиц, имевших высшее образование.

Первые выпускники ШОН сыграли заметную роль в активизации разведывательной работы накануне и в годы Великой Отечественной войны.

В предвоенный период разведчикам удалось создать серьезные агентурные позиции в госаппарате и спецслужбах Германии, Англии, Японии, Италии и некоторых других стран. Добытые ими материалы раскрывали приготовления Германии и Японии к войне против Советского Союза, истинную роль правящих кругов Англии, Франции и США по отношению к СССР.

Именно в предвоенные годы произошло становление советской внешней разведки органов государственной безопасности, которая стала одной из сильнейших разведслужб мира и сегодня по праву входит в их первую пятерку.

При этом следует подчеркнуть, что разведчики 1920-х — 1930-х годов, независимо от того, какое положение они занимали в служебной иерархии, были настоящими людьми, патриотами своей страны. Они не думали о славе и карьере и, если нужно, были готовы отдать жизнь за Родину. Связав свои судьбы с внешней разведкой органов госбезопасности, они видели личное счастье в служении Отечеству.

Глава 1. Разгром РОВС

Октябрьская революция 1917 года расколола Россию на два враждующих лагеря. Большевики были вынуждены вести непримиримую борьбу с многочисленными врагами нового государства.

После окончания Гражданской войны в России у советской власти не осталось серьезных противников внутри страны. В то же время за границей действовало немало эмигрантских организаций, ставивших своей целью свержение большевистского режима. Лидеры потерпевшего поражение в Гражданской войне Белого движения, оказавшись за рубежом в результате эмиграции, пытались продолжать борьбу с Советами всеми доступными им способами и средствами. В этом их поддерживали и буржуазные правительства ряда иностранных государств.

Главный противник

В 20-х годах прошлого столетия число эмигрантов — выходцев из России составляло в Европе и Китае более одного миллиона человек. Безусловно, белая эмиграция не была однородной. Часть людей, бежавших за границу из-за страха перед советской властью, не собирались с этой властью бороться. Другие эмигранты, активно сражавшиеся против большевиков на полях Гражданской войны, объединялись за границей в организации, главной целью которых было свержение советской власти в России. Среди последних следует, в частности, отметить Народно-трудовой союз (НТС), Организацию украинских националистов (ОУН), Объединение грузинских меньшевиков во главе с Ноем Жорданией. Однако самой активной и агрессивной организацией белоэмигрантов того времени являлся Русский общевоинский союз (РОВС), созданный генералом Петром Врангелем из офицеров разгромленной Добровольческой армии.

Предыстория создания РОВС такова: после эвакуации остатков войск генерала Врангеля из Крыма и их обустройства в Сербии и Болгарии Русская армия как самостоятельная сила перестала существовать. В этой связи Врангель, проживавший в сербском городе Сремска-Карловица, 1 сентября 1924 года издал приказ № 35, согласно которому армия преобразовывалась в Русский общевоинский союз под его руководством. 25 апреля 1928 года Петр Николаевич скончался в Брюсселе от скоротечной чахотки. Его преемником на посту председателя РОВС стал один из его заместителей генерал-лейтенант Александр Кутепов, перенесший штаб-квартиру организации, объединявшей в своих рядах около 100 тысяч бывших белых офицеров, в Париж. Среди руководителей этой организации он являлся активным сторонником террористической деятельности. И не удивительно, что под его началом террор и диверсии стали главным оружием РОВС в борьбе против Советского государства.

В Париже, а также в Праге, Софии, Берлине и Варшаве, где имелись филиалы Русского общевоинского союза, готовились боевые группы для заброски на советскую территорию с целью проведения терактов и организации вооруженных выступлений населения. Члены РОВС налаживали связи с контрреволюционным подпольем в России, чтобы получить возможность для свержения власти большевиков. В секретной инструкции для боевиков, разработанной Кутеповым, подчеркивалось: «План общей работы представляется в следующем виде — террор против… советских чиновников, а также тех, кто ведет работу по развалу эмиграции».

Известный публицист и историк С. Вычужанин по этому поводу, в частности, пишет: «В конце 1929 года генералом Кутеповым было решено активизировать диверсионно-террористическую работу против СССР. Стали готовиться группы офицеров-боевиков, в планы которых входило привлечение к работе абсолютно проверенного бактериолога с целью оборудования своей лаборатории для разведения культур инфекционных болезней (чума, холера, тиф, сибирская язва). Культуры бацилл на территорию СССР предполагалось доставлять в упаковках от духов, одеколона, эссенций, ликеров и др.

Целями терактов должны были служить все областные комитеты ВКП(б), губернские комитеты ВКП(б), партийные школы, войска и органы ОГПУ (у боевиков в наличии был список подобных 75 учреждений в Москве и Ленинграде с точным указанием адресов)».

Москва принимает меры

Естественно, Москва не могла не учитывать потенциальной опасности, исходившей со стороны террористических организаций белой эмиграции и в первую очередь — со стороны РОВС, стратегической целью руководства которого являлось вооруженное выступление против советской власти. В этой связи основное внимание советской внешней разведки и ее резидентур отводилось работе по РОВС: изучению его деятельности, выявлению планов, установлению филиалов и агентуры на советской территории, разложению его изнутри и возможному влиянию на принятие решений руководством с помощью внедренной агентуры, срыву готовящихся диверсионно-террористических мероприятий.

В Положении о закордонном отделении Иностранного отдела ГПУ, утвержденном 28 июня 1922 года, указывались следующие первоочередные задачи советской внешней разведки в порядке их приоритетности:

— выявление на территории иностранных государств контрреволюционных организаций, ведущих подрывную деятельность против нашей страны;

— установление за рубежом правительственных и частных организаций, занимающихся военным, политическим и экономическим шпионажем;

— освещение политической линии каждого государства и его правительства по основным вопросам международной политики, выявление их намерений в отношении России, получение сведений об их экономическом положении;

— добывание документальных материалов по всем направлениям работы, в том числе таких материалов, которые могли бы быть использованы для компрометации как лидеров контрреволюционных групп, так и целых организаций;

— контрразведывательное обеспечение советских учреждений и граждан за границей.

Как видно из приведенного выше документа, работе по проникновению в зарубежные контрреволюционные организации, которые проводили подрывную деятельность против Советского государства, отводилось в то время первостепенное место.

Кроме того, в Москве учитывали, что в случае новой войны в Европе под знаменами противников СССР могут выступить и полки бывшей Добровольческой армии, структура которой сохранилась и в эмиграции. Белые офицеры считали себя находящимися на военной службе, проходили переподготовку, изучали боевые возможности РККА.

Нейтрализация Кутепова

Сложившиеся обстоятельства, связанные с активизацией антисоветской деятельности РОВС, поставили перед руководством ОГПУ вопрос о проведении операции по нейтрализации Кутепова.

На основе собранных через надежную агентуру сведений об образе жизни генерала, его привычках, принимаемых им мерах личной безопасности в Москве была разработана операция по его похищению, осуществление которой было поручено Особой группе при председателе ОГПУ и ряду нелегалов, действовавших в то время во Франции. Проведение операции было намечено на воскресенье 26 января 1930 года, так как по полученным разведкой достоверным данным Кутепов в этот день должен был в 11 часов 30 минут утра присутствовать на панихиде по барону Каульбарсу в Галлиполийской церкви на улице Мадемуазель в двадцати минутах ходьбы от его дома.

Накануне, 25 января, Кутепову одним из сотрудников опергруппы была передана записка, в которой ему назначалась важная кратковременная встреча на его маршруте к церкви. При этом учитывалось, что Кутепов на важные встречи, связанные с агентурной и боевой деятельностью РОВС, всегда ходил один. Прождав некоторое время «курьера» на трамвайной остановке на улице Севр, Кутепов продолжил свой путь к церкви. На улице Удино он был перехвачен опергруппой, представившейся сотрудниками французской полиции, и увезен за город на автомашине. Однако доставить его в Москву и, как планировалось, предать суду не удалось, так как по дороге Кутепов скончался от сердечного приступа.

Осуществленная ОГПУ операция по похищению Кутепова нанесла тяжелый удар по РОВС. Депрессия, панические настроения, недоверие к руководителям, взаимные подозрения в сотрудничестве с органами госбезопасности СССР были характерны не только для членов Русского общевоинского союза, но и для поддерживавшей его части белой эмиграции на протяжении ряда лет после исчезновения Кутепова.

Преемник Кутепова

Преемником Кутепова на посту председателя РОВС стал генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер, кадровый военный, окончивший в 1892 году Академию Генерального штаба. С 1898 по 1907 год он находился на военно-дипломатической работе в Бельгии, Голландии и Италии. Участник Первой мировой войны. С первых дней войны возглавил штаб 5-й армии. В 1915 году был произведен в генерал-лейтенанты. В январе 1917 года назначен командиром 26-го армейского корпуса.

В августе 1917 года Миллер был направлен в Италию представителем Ставки Верховного главнокомандующего при итальянском Главном командовании. Здесь его и застала Октябрьская революция. Активный участник Гражданской войны в России. В январе 1919 года прибыл в оккупированный англичанами Архангельск и был назначен главнокомандующим войсками контрреволюционного «правительства Северной области» эсера Чайковского. В феврале 1920 года его части были разбиты, а их остатки отправились в изгнание.

После эвакуации английских войск из Архангельска Миллер уехал в Финляндию, откуда перебрался в Париж, где сначала состоял при штабе Врангеля, а затем находился в распоряжении великого князя Николая Николаевича. В 1929 году был назначен заместителем председателя РОВС.

Будучи заместителем Кутепова, Миллер не был допущен к боевой работе РОВС и не был информирован об этой стороне секретной деятельности организации. Поэтому, вступив в должность ее председателя, генерал сразу же отправился с инспекционной поездкой в Югославию, Чехословакию и Болгарию, чтобы на месте разобраться с практической деятельностью РОВС и оживить разведывательную работу. Это обусловливалось и тем, что многие генералы и старшие офицеры РОВС считали Миллера кабинетным работником, не способным к решительной борьбе с советской властью. Однако по мере вхождения в дела организации Миллер, назвав мелкими булавочными уколами различного рода «бессистемные покушения, нападения на советские учреждения и поджоги складов», поставил перед РОВС стратегическую задачу — организацию и подготовку крупных выступлений против СССР всех подчиненных ему сил. Не отрицая важность проведения террористических актов, он обращал особое внимание на подготовку кадров для развертывания партизанской войны в тылу Красной Армии в случае войны с СССР. С этой целью он создал в Париже и Белграде курсы по переподготовке офицеров РОВС и обучению военно-диверсионному делу новых членов организации из числа эмигрантской молодежи.

Противодействие разведки

Следует подчеркнуть, что планы и практические шаги по их реализации генерала Миллера и его сподвижников своевременно становились достоянием советской разведки. Благодаря полученным через агентуру данным в 1931–1934 годах удалось обезвредить семнадцать террористов РОВС, заброшенных на территорию СССР, и вскрыть одиннадцать их явочных пунктов. Большой вклад в эту работу внесли разведчик-нелегал Леонид Линицкий, а также сотрудники парижской и берлинской резидентур ИНО ОГПУ. Им, в частности, удалось предотвратить готовившиеся РОВС террористические акты против наркома иностранных дел СССР М. М. Литвинова в Европе и его заместителя Л. М. Карахана в Иране.

В начале тридцатых годов советская разведка установила технику слухового контроля в штаб-квартире РОВС в Париже, которая с мая 1930 года располагалась на первом этаже дома № 29 на улице Колизей, который принадлежал семье надежного агента парижской резидентуры Сергея Третьякова.

Семья Третьякова занимала второй и третий этажи дома, а его личный кабинет располагался как раз над помещениями первого этажа, арендованными штаб-квартирой РОВС. Это позволило парижской резидентуре установить микрофоны прослушивания в кабинетах Миллера, начальника 1-го отдела Шатилова и руководителя канцелярии РОВС Кусонского. Аппаратура приема информации была размещена в кабинете Третьякова. Начиная с января 1934 года заработал технический канал получения информации, обернувшийся для Третьякова годами тяжелейшей работы. Почти ежедневно, пока Миллер, Шатилов и Кусонский находились на работе, он, надев наушники, вел записи разговоров, происходивших в их кабинетах. Поступавшая от Третьякова информация, носившая кодовое наименование «Информация наших дней», позволила разведке и контрразведке ОГПУ, а затем НКВД более полно контролировать и пресекать подрывную деятельность РОВС против СССР.

Исключительно важная информация по РОВС поступала в парижскую резидентуру и от ближайшего соратника Миллера, отвечавшего за разведывательную работу, генерала Николая Скоб лина, сотрудничавшего вместе с женой — известной русской певицей Н. В. Плевицкой — с советской разведкой с 1930 года. По оценке ИНО ОГПУ Скоблин являлся одним из лучших источников, который «довольно четко информировал Центр о взаимоотношениях в руководящей верхушке РОВС, сообщал подробности о поездках Миллера в другие страны». Гастроли его жены Плевицкой давали возможность Скоблину осуществлять инспекторские проверки периферийных подразделений РОВС и обеспечивать советскую разведку оперативно значимой информацией. В конечном счете Скоблин стал одним из ближайших помощников Миллера по линии разведки и его поверенным в делах центральной организации РОВС. В конечном счете это обстоятельство было использовано, когда встал вопрос о проведении острой операции по Миллеру после получения данных о том, что он через своего представителя в Берлине генерала Лампе установил тесные контакты с фашистским режимом в Германии. «РОВС должен обратить все свое внимание на Германию, — заявлял генерал. — Это единственная страна, объявившая борьбу с коммунизмом не на жизнь, а на смерть».

Нейтрализация Миллера

22 сентября 1937 года по приглашению Скоблина Миллер направился с ним на виллу в Сен-Клу под Парижем, где должна была состояться организованная Скоблиным встреча руководителя РОВС с немецкими представителями. На вилле Миллера ожидала оперативная группа чекистов, которая захватила его и через Гавр переправила на теплоходе в СССР.

Акция чекистов завершилась, казалось бы, благополучно. Однако перед тем, как пойти на встречу, организованную Скоблиным, генерал Миллер оставил генералу Кусонскому конверт с запиской и попросил вскрыть его, если с ним что-нибудь случится. Как только окружению Миллера стало ясно, что он пропал, Кусонский вскрыл конверт с запиской следующего содержания:

«У меня сегодня в 12 час. 30 мин. дня встреча с генералом Скоблиным на углу улицы Жасмен и Раффе, и он должен везти меня на свидание с немецким офицером, военным агентом в прибалтийских странах — полковником Штроманом и с господином Вернером, состоящим здесь при посольстве. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устроено по инициативе Скоблина. Может быть, это ловушка, на всякий случай оставляю эту записку. Генерал Е. Миллер. 22 сентября 1937 г.».

Кусонский немедленно предпринял собственное расследование. Опасаясь разоблачения и ареста, Скоблин вынужден был скрыться. Принятые полицией меры по его розыску результата не дали. Генерал был нелегально переправлен парижской резидентурой на специально зафрахтованном самолете в Испанию. По имеющимся сведениям, он погиб в Барселоне при бомбежке франкистской авиации. Плевицкая была арестована как соучастница и осуждена парижским судом к 20 годам каторжных работ. 5 октября 1940 года она скончалась в Центральной тюрьме города Ренн.

Сергей Третьяков продолжал сотрудничать с советской разведкой до оккупации гитлеровской Германией Франции. В августе 1942 года фашистская газета «Локаль-анцайгер» и эмигрантская газета «Новое слово» опубликовали сообщение о том, что Третьяков был арестован гестапо. В 1944 году его казнили как резидента советской разведки в Париже.

Сегодня в российской прессе можно встретить всякие суждения относительно чекистской операции по нейтрализации Миллера. Кое-кто пытается представить генерала, прославившегося кровавыми злодеяниями на территории России, «невинной жертвой» НКВД.

А вот что писал во французской газете «Информасьон» за 24 апреля 1920 года о деятельности генерала Миллера на Севере ее корреспондент в Архангельске, близкий друг Керенского эсер Борис Соколов:

«Я был свидетелем последнего периода существования правительства Северной области, а также его падения и бегства генерала Миллера со своим штабом. Я мог наблюдать разные русские правительства, но никогда раньше не видел таких чудовищных и неслыханных деяний. Поскольку правительство Миллера опиралось исключительно на правые элементы, оно постоянно прибегало к жестокостям и систематическому террору, чтобы удержаться наверху. Смертные казни производились сотнями, часто без всякого судопроизводства.

Миллер основал каторжную тюрьму на Иокангском (Кольском) полуострове на Белом море. Я посетил эту тюрьму и могу удостоверить, что таких ужасов не было видно даже в царское время. В бараках на несколько сотен человек размещалось свыше тысячи заключенных. По приказанию Миллера начальник тюрьмы Судаков жестоко порол арестованных, отказывавшихся идти на каторжные работы. Ежедневно умирали десятки людей, которых кидали в общую могилу и кое-как засыпали землей.

В середине февраля 1920 года, за несколько дней до своего бегства, генерал Миллер посетил фронт и заявил офицерам, что не оставит их. Он дал слово офицера позаботиться об их семьях. Но это не помешало ему закончить приготовления к бегству. 18 февраля он отдал приказ об эвакуации Архангельска 19 февраля к двум часам дня. Сам он и его штаб в ночь на 19 февраля тайно разместились на яхте “Ярославна” и ледоколе “Козьма Минин”. Генерал Миллер захватил с собой всю государственную казну, около 400 000 фунтов стерлингов (10 миллионов рублей золотом), которые принадлежали Северной области.

Утром 19 февраля население узнало об измене и бегстве генерала Миллера. Много народу собралось возле места якорной стоянки “Козьмы Минина”, в том числе солдаты и офицеры, которых Миллер обманул. Началась перестрелка. С кораблей стреляли из орудий. Было много убитых.

Вскоре “Козьма Минин” ушел из Архангельска…»

Вот такой портрет генерала Миллера нарисовал эсер Борис Соколов, далекий от симпатий к большевикам. К этому можно добавить, что по законам Российской империи присвоение казенных денег считалось тягчайшим преступлением.

Похищение Миллера и тайная переправка его в Москву связывались в первую очередь с организацией широкомасштабного судебного процесса над ним. Этот процесс призван был разоблачить связи белогвардейцев с нацистами. Миллер был доставлен во внутреннюю тюрьму НКВД на Лубянке, где содержался как заключенный № 110 под именем Иванова Петра Васильевича до мая 1939 года. Однако к тому времени уже явственно чувствовалось приближение новой мировой войны. К маю 1939 года Германия не только совершила аншлюс Австрии, Судетской области, но и полностью оккупировала Чехословакию, несмотря на гарантии ее безопасности со стороны Англии и Франции. Разведка НКВД располагала информацией о том, что следующей целью Гитлера будет Польша.

11 мая 1939 года нарком внутренних дел Берия подписал распоряжение о расстреле экс-председателя РОВС, осужденного Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания. В 23 часа 05 минут того же дня приговор был приведен в исполнение.

После похищения Миллера руководителем РОВС стал генерал Абрамов, которого через год сменил генерал Шатилов. Никому из них не удалось сохранить РОВС как дееспособную и активную организацию, ее авторитет в белой среде. Последняя операция советской разведки, связанная с похищением Миллера, способствовала полному развалу РОВС. И хотя окончательно РОВС как организация прекратил свое существование с началом Второй мировой войны, советская разведка, дезорганизовав и разложив РОВС, лишила гитлеровскую Германию и ее союзников возможности активно использовать в войне против СССР около двадцати тысяч членов этой организации.

Глава 2. По морям, по волнам…

Как мы отмечали выше, сразу же после Октябрьской революции 1917 года советская власть была вынуждена отражать мощные удары внешних и внутренних врагов, отстаивая право на существование и территориальную целостность молодого государства. Со своей стороны, ведущие европейские капиталистические страны предпринимали активные усилия с целью добиться дипломатической и экономической изоляции на международной арене Советской России, сумевшей утвердить свою независимость в условиях иностранной военной интервенции и Гражданской войны.

Наглядно это проявилось в начале 1920-х годов, когда западные страны развернули яростную пропагандистскую кампанию против СССР, грубо искажая его внутреннюю политику, приписывая агрессивный характер его внешней политике, призывая к политической и экономической изоляции Советского Союза на международной арене. Все это наносило заметный ущерб международному престижу СССР, мешало развитию его внешних связей, торгово-экономических отношений. В организации и проведении этой кампании ведущую роль играли спецслужбы западных стран.

Особенно усердствовали в этом Англия и Франция, которые стремились создать вокруг Страны Советов так называемый «санитарный кордон» из стран «малой Антанты».

Угрозы введения экономической блокады Советской России открыто звучали и в ходе работы международной Генуэзской конференции (10 апреля — 19 мая 1922 года, Генуя). Представители 28 капиталистических государств оказывали на советскую делегацию в Генуе постоянное давление с целью добиться от Москвы значительных уступок по основным обсуждавшимся экономическим и финансовым вопросам. Одновременно любые предложения советской стороны, затрагивавшие политические проблемы, наталкивались на глухую стену непонимания и намеренного умолчания.

К чести советской делегации, ей удалось сорвать планы Антанты по дипломатической изоляции нашего государства. 16 апреля 1922 года в Рапалло (пригород Генуи) представители советского правительства подписали с Германией договор об установлении дипломатических и экономических отношений.

Подписанием этого договора Германия разорвала внешнеполитическую изоляцию, в которой она оказалась из-за навязанной ей Антантой версальской системы. Для Советского государства в то же время Рапалльский договор означал первое официальное признание великой державой.

Под крышей диппредставительства

После открытия в Берлине официального советского дипломатического представительства была создана и первая совместная «легальная» резидентура ИНО ГПУ и Разведупра РККА в Германии. Ее возглавил сотрудник военной разведки Артур Сташевский. Но уже в феврале 1923 года его сменил на этом посту опытный работник ИНО ГПУ Бронислав Бортновский.

Берлинская резидентура ИНО становится опорным пунктом активной работы закордонной разведки органов госбезопасности в Европе. С позиций Берлина советские разведчики действуют по нелегальным каналам в сопредельных европейских государствах. В берлинскую резидентуру начинает поступать важная политическая и экономическая информация из Франции, Англии, Италии и ряда других стран, которая, в свою очередь, немедленно переправляется в Центр. Германия является также страной, из которой в Москву в большом количестве направляются образцы современной техники.

Между тем прорыв политической блокады СССР уверенно продолжался. В середине 1924 года лейбористское правительство Великобритании объявило о признании де-юре Советского Союза. 28 октября того же года о признании СССР и установлении с ним дипломатических отношений заявила Франция. Примеру ведущих европейских государств последовали правительства и ряда других стран. К 1926 году Советский Союз вступил в нормальные политические и экономические отношения с 13 государствами. Советские полпредства (до мая 1941 года дипломатические учреждения СССР за границей назывались полномочными представительствами, возглавляли их, соответственно, полпреды; в мае 1941 года полпредства стали называться, как принято во всем мире, посольствами во главе с послами. — Авт.), а следовательно — «легальные» и нелегальные резидентуры — начали действовать на разных континентах земного шара.

Создание пароходной компании

Перед руководством внешней разведки возникла серьезная проблема — проблема надежной и бесперебойной связи со своими загранаппаратами. Имевшаяся в распоряжении разведки радиоаппаратура была маломощной. Наши славные дипломатические курьеры надежно перекрывали лишь европейские маршруты. Путь за океан, на Дальний Восток или в Азию был довольно длительным. Отправляемая из стран этих регионов с дипкурьерами информация зачастую запаздывала. Большие проблемы возникали и с перевозкой крупногабаритных грузов.

И все-таки решение было найдено. Для связи с нелегалами и зарубежными аппаратами разведки, находившимися на разных континентах, и для доставки им необходимой аппаратуры, а от них в Центр — образцов техники по решению руководства ОГПУ действовавший в Германии разведчик-нелегал Небольстин создал в 1926 году в Гамбурге пароходную компанию.

Из оперативной справки:

Сергей Степанович Небольстин (оперативные псевдонимы «Чайкин» и «Серж») родился в 1894 году в Петербурге.

Выведен внешней разведкой за кордон в ходе эвакуации белых войск из Крыма.

В 1921–1923 годах являлся сотрудником нелегальной резидентуры в Болгарии. В 1923–1925 годах — на нелегальной работе в Китае.

С середины 1925 года — разведчик-нелегал в Германии. Владелец судоходной компании.

* * *

В 1925 году Небольстин зарегистрировал в Гамбурге пароходную компанию. На средства Центра были закуплены две шхуны атлантического класса — «Атланта» и «Юпитер» — водоизмещением 500 тонн каждая. Экипажи шхун состояли в основном из разведчиков-нелегалов и надежной агентуры. Суда совершали рейсы в Латинскую Америку и в Китай, доставляя грузы в Германию. А оттуда они по различным каналам переправлялись в Советский Союз.

К началу 1930-х годов Советский Союз признало уже более 40 зарубежных государств. По линии Наркомата иностранных дел была отработана надежная связь с советскими дипломатическими представительствами, включая и резидентуры. Надобность в судоходной компании Небольстина отпала. Она успешно выполнила свои задачи и в начале 1932 года была ликвидирована.

В середине 1930-х годов Сергей Степанович Небольстин вернулся в СССР. Занимал должность инструктора советских портов. К сожалению, в конце 1930-х годов по ложному навету он был необоснованно репрессирован. Дальнейшая судьба его неизвестна.

Продолжение «морской истории»

Неожиданно «морская» история, о которой рассказано выше, получила свое продолжение в конце 1950-х годов. А дело было так.

В ноябре 1948 года в США на нелегальную работу прибыл Вильям Фишер (оперативный псевдоним «Марк»). Несколько позже параллельно с ним в Бразилии начала действовать нелегальная пара советских разведчиков супругов Филоненко. Михаилу и Анне Филоненко предстояло обстоятельно обосноваться в Латинской Америке, а затем перебраться в США на помощь Фишеру.

Разведчики очень быстро включились в активную оперативную работу. Михаилу Ивановичу удалось проникнуть в окружение президента Бразилии Жуселино Кубичека де Оливейро, завязать знакомства со многими министрами правительства страны, которых он, будучи коммерсантом, часто приглашал на обеды к себе на виллу.

Филоненко подружился даже с парагвайским диктатором Альфредом Стресснером, наводнившим свою страну бывшими гитлеровцами. Будучи в прошлом офицером германского вермахта и знатоком стрелкового оружия, хозяин Парагвая однажды увидел в стрелковом клубе, как метко стреляет из винтовок и пистолетов элегантный коммерсант, и пришел в неописуемый восторг. В дальнейшем он неоднократно приглашал Михаила поохотиться вместе на крокодилов. В беседах с советским разведчиком «дядюшка Альфредо» был предельно откровенен. Подобной «чести» удостаивались лишь избранные. В результате хорошо налаженной разведывательной работы от нелегалов Филоненко регулярно поступала исключительно важная политическая информация.

Между тем работать становилось все сложнее. В 1957 году в Нью-Йорке был арестован советский разведчик-нелегал Вильям Фишер, назвавшийся при аресте Рудольфом Абелем, параллельно с которым работали супруги Филоненко. Во избежание их расшифровки и сохранения созданной ими агентурной сети, имевшей выходы на США, Центр принял решение изменить условия связи с разведчиками-нелегалами. Любые контакты с ними через тайники и связных были прекращены. Связь с Центром поддерживалась теперь только по радио. Разведчикам передали новейшую коротковолновую быстродействующую радиостанцию, «выстреливавшую» сообщения в эфир сжатым «пакетом» за несколько секунд. Анне Федоровне пришлось вспомнить свою военную специальность радистки.

В те годы спутниковой связи еще не существовало, а дальность работы радиостанции была ограничена. Сеансы связи не всегда заканчивались успешно. Центр серьезно озаботился вопросом поддержания надежного контакта с нелегалами.

Читатели старшего поколения должны хорошо помнить шлягер 1950-х годов, в котором молодой китобой голосом Леонида Утесова объяснялся с девушкой: «Махнешь рукой, уйдешь домой,/ Выйдешь замуж за Васю-диспетчера./ Мне ж бить китов у кромки льдов,/ Рыбьим жиром детей обеспечивать».

Песня постоянно звучала в эфире, советская китобойная флотилия «Слава» успешно перевыполняла производственные планы. А у одного из руководителей разведки, вспомнившего о пароходной компании Небольстина, родилась блестящая идея.

Так в составе советской китобойной флотилии, ведущей промысел в водах Антарктики, под видом китобойного судна появился специальный корабль. Мощный узел связи «китобоя» использовался в качестве усилителя и ретранслятора радиосигналов, поступавших от нелегалов Филоненко. Теперь какая-либо задержка в получении информации Центром была исключена. Это были годы «холодной войны», и информация, передаваемая разведчиками, носила тревожный характер: в Вашингтоне вовсю гремели военные барабаны.

Глава 3. Поэт и чекист

(История одного посвящения)

В этой главе мы хотим рассказать об обычных людях, обычной дружбе и истории, которую они создавали.

Свое знаменитое стихотворение «Солдаты Дзержинского» Владимир Маяковский сопроводил посвящением: «Вал. М.».

Стихотворение было написано накануне 10-летия органов ВЧК — ОГПУ и опубликовано одновременно в двух газетах — «Комсомольской правде» и тифлисской «Заре Востока» — в дни работы XV съезда партии.

Таинственный «ВАЛ. М.»

Интересно, что председатель ОГПУ В. Р. Менжинский, сменивший на этом посту Дзержинского после его внезапной смерти 20 июля 1926 года, подписал приказ по органам государственной безопасности по случаю их 10-летнего юбилея, который был напечатан на одной странице со стихотворением Маяковского «Солдаты Дзержинского».

Только значительно позже широкой общественности стало известно, что под инициалами посвящения стихотворения скрывались имя и отчество видного чекиста того времени, одного из руководителей внешней разведки Валерия Михайловича Горожанина.

Почему Маяковским была оказана особая почесть Горожанину? Кем был для поэта Валерий Михайлович?

Говорят, что стихи, как и люди, имеют свою судьбу, свою историю. История стихотворения «Солдаты Дзержинского» начиналась задолго до его написания, и она тесно связана с чекистом Горожаниным, ставшим в середине 1930-х годов одним из руководителей внешней разведки нашей страны.

Становление чекиста

Валерий Горожанин родился в 1889 году в городе Аккермане (ныне — Белгород-Днестровский) Бессарабской губернии в семье страхового агента.

Детство Валерия началось с горя. В трехлетнем возрасте он лишился отца, а в неполные восемь лет — матери. Мальчик воспитывался в большой, многодетной семье двоюродной сестры матери. Кроме него в семье было еще пять детей. Особенных средств не было. Юный гимназист в какие-то 9—10 лет начал давать частные уроки, чтобы заработать на жизнь.

В 1907 году Валерий сдал экстерном экзамены за полный курс тираспольской классической гимназии. В том же году вступил в партию эсеров.

В 1909–1912 годах он учился на юридическом факультете Новороссийского университета в Одессе. За активное участие в студенческом революционном движении попал в списки «неблагонадежных» и был отчислен из университета. В 1912 году Валерий был арестован, год содержался в одиночной камере, а затем до конца 1914 года отбывал ссылку в Вологодской губернии.

После окончания ссылки находящемуся на «особом счету» у полиции Горожанину работы в России не нашлось: ни в Одессе, ни в Киеве, ни в Москве. Он решил попытать счастья за границей.

В 1914 году Горожанин приезжает в Париж. Здесь он примыкает к группе большевиков и сближается с А. В. Луначарским.

Особое место в парижском периоде жизни молодого революционера занимает его общение со многими прогрессивными французскими писателями. В частности, благодаря Луначарскому Горожанин близко знакомится с Роменом Ролланом и Анатолем Франсом. Последний часто принимал у себя своего молодого русского друга, подолгу с ним беседовал, внимательно выслушивал. Уже тогда Горожанин задумал написать книгу о творческой судьбе великого французского писателя.

Как только в Париж пришла весть о Февральской революции в России, Горожанин принял решение возвратиться на родину. Уже в апреле 1917 года он был в Петрограде и с головой окунулся в политическую деятельность партии, сотрудничал в большевистских газетах. Именно тогда Горожанин познакомился и подружился с Маяковским.

После Октября партия направила Горожанина на работу в украинскую ЧК, где в полной мере раскрылись его исключительные способности к оперативной деятельности. Он продолжил учебу в Новороссийском университете. В 1919 году вступил в члены РКП(б). Являлся следователем по особо важным делам Одесской губЧК. В период деникинской оккупации находился в Одессе, был арестован и приговорен к расстрелу. Освобожден Красной Армией. Затем снова работал на руководящих должностях в различных подразделениях украинского ГПУ: уполномоченным по борьбе с контрреволюцией и членом коллегии Николаевской губЧК, заместителем начальника киевского губотдела ГПУ.

Встречи в Харькове

С 1923 по 1930 год Горожанин проживал в Харькове, являясь начальником секретно-политического отдела ГПУ Украины. Именно в этот город часто приезжал «трибун революции», чтобы выступить перед читателями и встретиться со своим близким другом. В Харькове Маяковский, как правило, останавливался на квартире у Горожаниных. Жена Валерия Михайловича Берта Яковлевна позже рассказывала: «Владимир Владимирович всегда был у нас желанным гостем. О чем только он не толковал с Горожаниным. Они находили общий язык. Если бы это было не так, то, очевидно, разные области работы, разные интересы навряд ли могли составить ту надежную дружбу, которая существовала между ними. Горожанин восхищался Маяковским, всячески ему помогал. Такой же заботой отвечал Владимир Владимирович».

В ходе одной из встреч в Харькове в январе 1924 года Горожанин рассказал Маяковскому о том, что накануне восьмидесятилетия Анатоля Франса Ватикан включил его сочинения в список запрещенных. Святые отцы выдвинули множество обвинений против писателя, разделив их на тринадцать обвинительных пунктов. Горожанин отметил, что собирается написать книгу об этом, превратив обвинения Ватикана в приговор черному мракобесию. Маяковский горячо поддержал намерение друга. Вскоре книга «Анатоль Франс и Ватикан» вышла в свет в харьковском издательстве «Пролетарий» и получила высокую оценку специалистов.

Очень лестно отозвался о работе Валерия Михайловича Алексей Максимович Горький. А Сталин, которому Горький направил произведение Горожанина, на одной из глав написал: «Лучшее, что было сделано до сей поры об Анатоле Франсе. И. Сталин».

Во время посещений Харькова Маяковский с удовольствием встречался с украинскими чекистами, выступая перед ними в местном чекистском клубе. Зал был всегда набит до отказа, молодежь горячо приветствовала своего любимого поэта. Маяковский без перерыва читал восторженным слушателям «Левый марш!», «Бюрократиаду», «Неразбериху», «Облако в штанах», «Марш комсомольца».

«Зорче и в оба, чекист, смотри!»

В 1927 году в Харьков поэт приезжал четырежды. В те тревожные дни консервативное правительство Англии и английские спецслужбы проводили против молодой Республики Советов провокацию за провокацией. Так, 12 мая 1927 года лондонская полиция внезапно оцепила офис «Аркоса» — торговой компании, выполнявшей функции коммерческой части Торгпредства Советского государства в Великобритании — и провела обыск его помещений. Эта акция послужила поводом для разрыва дипломатических и торговых отношений с Советским Союзом. На страницах «Комсомольской правды» и других центральных газет из номера в номер печатались боевые оборонные материалы. Нарастала угроза новой войны против СССР.

Однажды, беседуя с Маяковским, Горожанин подробно рассказал поэту о происках «твердолобых» в Великобритании и поддержке этих происков троцкистами внутри страны, о том, как были задержаны шпионы и диверсанты, направлявшиеся через границу, о работе чекистов-«секретчиков», то есть сотрудников секретно-политического отдела, и чекистах контрразведывательного отдела (КРО).

Маяковский понимал, какое значение имеет в этой трудной обстановке для страны его поэтическое слово. Он должен был дать ответ. За себя, за тех, кто борется с врагом с оружием в руках.

Из воспоминаний жены Горожанина Берты Яковлевны:

«Вечером мы собрались обедать. На стол было все подано, но Маяковский попросил нас задержаться. У нас было три комнаты. В одной из комнат он что-то писал, ходил из угла в угол. Садился за стол и снова вскакивал. Мы не мешали ему. Я с сожалением подумала о том, что приготовленный мной украинский борщ окончательно остынет, как вдруг в комнату-столовую вошел с доброй улыбкой на лице Маяковский. В руках он держал клочок бумаги.

— Послушайте, Валерий Михайлович, это вам мой набросок посвящается, — и начал читать:

Есть твердолобые вокруг и внутри —

зорче и в оба, чекист, смотри!

Мы стоим с врагом о скулу скула,

и смерть стоит, ожидая жатвы.

ГПУ — это нашей диктатуры кулак сжатый…

Горожанин, смущенный и взволнованный, стоя слушал друга.

— Нет, — тихо возразил чекист, — это, пожалуй, будет неточно. Не только мне, но всем солдатам Дзержинского».

Стихотворение «Солдаты Дзержинского», прочитанное в Харькове, было, что называется, первым черновым вариантом. В дальнейшем поэт тщательно его доработал и добавил ряд строф.

«В Ялте с горожаниным…»

«Живу я в Ялте с Горожаниным, с ним в большинстве случаев разъездываю», — сообщал Маяковский в одном из своих писем в Москву в начале августа 1927 года. Как и было оговорено ранее, Маяковский и Горожанин проводили свой летний отпуск вместе. Живя в Ялте в той же самой гостинице, где, по преданию, Н. А. Некрасов закончил поэму «Кому на Руси жить хорошо», Маяковский завершал поэму «Хорошо!». Горожанин не спеша обдумывал план своей новой книги об Анатоле Франсе.

Как-то вечером в первые дни отпуска Валерий Михайлович предложил Маяковскому написать совместный киносценарий «Инженер д’Арси» («Борьба за нефть») — об истории захвата персидской нефти Англией. У Горожанина накопились интереснейшие материалы по данному вопросу. Маяковский с большой охотой согласился с этим предложением. Друзья подписали договор с ялтинской фабрикой «Всеукраинское фотокиноуправление» и дружно принялись за работу. Уже 25 августа 1927 года сценарий был сдан художественному совету фабрики.

Однажды в номер гостиницы, где жили поэт и чекист, неожиданно пришел фотограф. Он запечатлел Маяковского и Горожанина в том виде, в котором они находились в утренние часы. Наголо бритый Маяковский — в свободной мягкой пижаме, а рядом с ним Горожанин — в рубахе с отложным воротничком.

Эта фотография является украшением начальной экспозиции Зала истории внешней разведки и всегда вызывает живой интерес у посетителей.

21 июля 1928 года поэт направил телеграмму другу: «Дорогой Валерий Михайлович. Выезжаю в Севастополь двадцать третьего. Если ваш отпуск совпадает, хорошо поездить вместе. Обеспечиваю боржомом, стихами, изысканной дружбой. Встречайте. Привет Берте Яковлевне, друзьям. Маяковский».

Финал

О смерти поэта Горожанину сообщил руководитель Харьковского ОГПУ. Валерия Михайловича никогда не видели плачущим, но здесь он не выдержал.

В Москву на похороны Горожанин вылетел попутным самолетом. Когда возвратился, харьковские чекисты настойчиво попросили Валерия Михайловича рассказать о случившемся с Маяковским. В клубе имени Дзержинского собрались все свободные от работы чекисты.

— Владимир Владимирович Маяковский был надежным другом настоящих солдат Дзержинского, непревзойденным певцом нашего народа и бойцом ленинской партии, — с этих слов начал свой рассказ В. М. Горожанин. — Своим он был и будет для каждого честного советского человека…

Свое выступление Горожанин не смог закончить. Ушел со сцены в слезах. В дальнейшем, что бы Валерий Михайлович ни вспоминал из своей жизни, он все связывал с именем Маяковского. «Используя свое служебное положение», он активно участвовал в увековечении памяти поэта.

В мае 1930 года Горожанин был откомандирован на работу в центральный аппарат ОГПУ СССР. Занимал должность заместителя начальника секретно-политического отдела ОГПУ.

В 1933 году Горожанина переводят на руководящую работу во внешнюю разведку. Вскоре он становится заместителем начальника внешней разведки. Ему присваивается специальное звание старшего майора госбезопасности (генерал-майор).

С февраля 1937 года В. М. Горожанин — заместитель начальника Особого отдела НКВД СССР.

Награжден двумя орденами Красного Знамени и двумя нагрудными знаками «Почетный работник ВЧК — ОГПУ».

19 августа 1937 года Валерий Михайлович Горожанин был арестован по делу «о заговоре в НКВД УССР». 29 августа 1938 года осужден Военной коллегией Верховного суда СССР за участие в антисоветской подрывной деятельности, приговорен к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян.

27 июля 1957 года определением ВК ВС СССР приговор отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Солдаты Дзержинского

Владимир Маяковский

Тебе, поэт,

тебе, певун,

какое дело

тебе

до ГПУ?!

Железу —

незачем

комплименты лестные.

Тебя

нельзя

ни славить

и ни вымести.

Простыми словами

говорю —

о железной

необходимости.

Крепче держись-ка!

Не съесть

врагу.

Солдаты

Дзержинского

Союз

берегут.

Враги вокруг республики рыскают.

Не к месту слабость

и разнеженность весенняя.

Будут

битвы

громче,

чем крымское

землетрясение.

Есть твердолобые

вокруг

и внутри —

зорче

и в оба,

чекист,

смотри!

Мы стоим

с врагом

о скулу скула,

и смерть стоит,

ожидает жатвы.

ГПУ —

это нашей диктатуры кулак

сжатый.

Храни пути и речки,

кровь

и кров,

бери врага,

секретчики,

и крой,

КРО!

[1927]

Глава 4. «Непрофильная» фотография

В экспозиции Зала истории внешней разведки, находящейся в штаб-квартире Службы внешней разведки России в московском микрорайоне Ясенево и посвященной деятельности разведки в предвоенные годы, внимание посетителей часто привлекает вроде бы «непрофильная» фотография, относящаяся к октябрю 1932 года. На палубе ледокольного парохода «Александр Сибиряков», прибывшего в японский порт Йокогаму, с гордостью смотрят в объектив фотоаппарата два советских ученых — профессор Владимир Юльевич Визе и академик Отто Юльевич Шмидт. Рядом с ними — знаменитый покоритель Арктики, капитан ледокола Владимир Иванович Воронин. На втором плане — генеральный консул СССР в Японии, он же видный советский разведчик Владимир Павлович Алексеев-Железняков.

Судьба чекиста

Судьба чекиста Алексеева (после работы за границей под фамилией Железняков — Алексеева-Железнякова) оказалась достаточно сложной и изменчивой, как и судьбы других основных героев нашего повествования, объединенных едиными именем и фамилией — замечательного русского исследователя Арктики Александра Михайловича Сибирякова и ледокольного парохода, названного его именем.

Владимир Алексеев родился в 1900 году. С 1920 года он начал служить в Гомельской губернской ЧК, а уже через год 21-летний чекист был назначен заместителем ее председателя. В 1922 году Алексеева командируют в Башкирию, где возникла критическая ситуация, связанная с серьезными разногласиями между руководством местной ЧК и национальными башкирскими лидерами, повлекшими за собой вспышки буржуазного национализма среди башкир и обострение национальной розни между башкирами и татарами.

В целях исправления создавшегося положения ЦК РКП(б) принял решение сменить руководство ЧК автономной республики. Алексеев был назначен заместителем председателя Башкирской ЧК.

С 1925 года вся дальнейшая оперативная деятельность Алексеева была связана с Дальним Востоком: после окончания Восточного факультета Военной академии РККА он был направлен на разведывательную работу в Харбин. А затем до середины 1935 года возглавлял «легальную» резидентуру советских органов государственной безопасности в Токио. По прикрытию являлся 1-м секретарем полпредства СССР, а позже — генеральным консулом. Именно в это время ему довелось первым из советских людей ступить на борт ледокола «Александр Сибиряков» в Йокогаме после завершения им исторического прохода по Северному морскому пути.

С июля 1935 года Алексеев-Железняков являлся политическим референтом по Японии секретаря Исполкома Коминтерна Отто Куусинена. Перед ним открывались прекрасные политические и оперативные перспективы. Однако волею обстоятельств видный разведчик был отлучен от активной разведывательной работы в самый расцвет своих творческих сил и возможностей.

В 1938 году Алексеев-Железняков стал жертвой необоснованных репрессий. По клеветническому доносу он был арестован и осужден Военной коллегией Верховного суда СССР на 10 лет исправительно-трудовых лагерей с последующим поражением в правах на 5 лет. В 1949 году последовало осуждение на ссылку с поселением в Красноярском крае. Лишь в 1954 году Владимир Павлович Алексеев-Железняков был освобожден из ссылки. А в 1955 году последовала его полная реабилитация.

Скончался В. П. Алексеев-Железняков в 1988 году в доме ветеранов в поселке Переделкино, что под Москвой.

Подвижник-исследователь

А теперь коснемся других действующих лиц, запечатленных на фотографии из Зала истории внешней разведки, с которыми невольно свела судьба разведчика Алексеева-Железнякова.

На протяжении ряда столетий многие отважные мореплаватели стремились открыть новые морские дороги, которые бы соединили Северную Европу с Дальним Востоком и Азией вдоль побережья северо-восточных районов России. Мореходы Англии, Голландии, Швеции и других стран Старого Света пытались претворить эту идею в жизнь. Ведь попасть из Европы на Дальний Восток или в Азию вдоль российского побережья Северного Ледовитого океана — это значит значительно сократить время перехода и его стоимость (расходы на горючее, пошлины за проход по Суэцкому каналу и другие затраты).

Однако отправлявшиеся на разведку многочисленные иностранные экспедиции либо погибали, либо возвращались, не достигнув заветной цели. В борьбе за северо-восточный морской путь иностранцы всегда терпели поражение. Впрочем, и русское царское правительство не проявляло особого интереса к полярным и дальневосточным исследованиям.

Но, как и во всяком деле, отвечающем насущным интересам Отечества, в стране нашлись люди, которые сознавали необходимость освоения северных регионов и не жалели для этого своих сил и даже личных средств. Таким человеком, в частности, стал Александр Михайлович Сибиряков — русский золотопромышленник, который глубоко понял стратегическую важность для России Северного морского пути. Именно ему, нашему великому соотечественнику, принадлежит это выдающееся по своей значимости географическое открытие.

Александр Сибиряков принадлежал к одному из самых древних, богатых и влиятельных родов Сибири. Его отец был купцом 1-й гильдии, совладельцем винокуренных заводов, богатых золотых приисков, Бодайбинской железной дороги, пароходства.

Александр родился 26 сентября 1849 года в Иркутске. Закончил гимназию, затем Политехникум в Цюрихе. После смерти отца получил значительное наследство. Но предпринимательская деятельность не была для Сибирякова единственной целью. Как он сам подчеркивал позже, им владела идея развития Сибири путем «улучшения сообщений, устройства в ней дорог и каналов, морских сношений ее с соседними странами». На протяжении почти полувека Александр Сибиряков практически в одиночку финансировал международные полярные экспедиции, постройку кораблей, портов, дорог, твердо веря в то, что регулярная северная навигация и возможна, и выгодна России. Он и сам совершил немало самостоятельных арктических и таежных экспедиций.

Подвижническая деятельность Александра Сибирякова по освоению Арктики не осталась незамеченной: в 1876 году шведские полярные исследователи назвали его именем остров в устье Енисея, а в 1914 году русское правительство присвоило его имя ледокольному пароходу, приписанному к Архангельску.

Мечта Александра Михайловича Сибирякова об освоении Северного морского пути осуществилась только после Октябрьской революции. В 1932 году по решению советского правительства на ледоколе «Александр Сибиряков» была организована экспедиция во главе с О. Ю. Шмидтом. Сибиряковцам предстояло впервые в истории изучения Арктики совершить за одну навигацию сквозное плавание по Северному морскому пути из Белого моря в Берингово.

Исторический рейс

Экспедиция покинула Архангельск 28 июля 1932 года. Ледокол под командованием капитана Воронина, начальника экспедиции академика Шмидта и его заместителя профессора Визе обогнул с севера архипелаг Северная Земля и в августе достиг Чукотского моря. Здесь участникам экспедиции пришлось преодолеть значительные трудности: районы сплошного мощного льда, ремонт на плаву гребного винта с заменой срезанной льдиной лопасти. В конце маршрута обломался гребной вал. Судно осталось без винта — беспомощное, неуправляемое — и полностью оказалось во власти ветров, течений и льдов. Тогда экипаж поднял самодельные паруса, скроенные из кусков брезента, старых одеял и простыней. Ледокольный пароход приобрел совершенно фантастический вид, но ожил, задвигался, «помчался» со скоростью… полмили в час и 1 октября, на шестьдесят шестые сутки плавания, вырвался на чистую воду у самого входа в Берингов пролив. Здесь его взял на буксир рыболовный траулер «Уссуриец». Ну а затем в Йокогаме состоялась встреча «Александра Сибирякова», запечатленная на фотографии.

Северный морской путь был впервые пройден за одну навигацию. Задание Родины было с честью выполнено. Ледокол «Александр Сибиряков» был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Высокие государственные награды получили и все участники этого исторического похода. Важнейшим результатом экспедиции стало также создание в декабре 1932 года Главного управления Северного морского пути (Главсевморпути) во главе с академиком Отто Юльевичем Шмидтом.

Повороты судьбы

Несколько слов о судьбе легендарного исследователя Арктики Александра Михайловича Сибирякова. Случилось так, что он оказался «похоронен» при жизни. Дата его смерти — 1893 год — была обозначена во всех энциклопедических словарях и позже перекочевала в Большую советскую энциклопедию. Но он жил после этой даты еще целых сорок лет.

Отважная деятельность первопроходца, которой по праву могло бы гордиться Отечество, закончилась самым неожиданным и загадочным образом в конце XIX века. Разорившись, Сибиряков оказался вдали от родины, в полной безвестности и крайней нужде. Жил одиноко в Ницце на небольшую пенсию, назначенную ему шведским риксдагом за то, что в бытность самым крупным меценатом России в области арктических исследований он бескорыстно субсидировал несколько шведских полярных экспедиций. Эта пенсия была спасением для Сибирякова, она продлила ему жизнь. Точно известно, что в период всеобщего интереса к героическому плаванию ледокола «Александр Сибиряков» этот одинокий старик никому из своего окружения не сказал, что он и есть тот самый знаменитый Сибиряков, именем которого назван пароход, совершивший исторический рейс.

Скончался Александр Михайлович Сибиряков 2 ноября 1933 года в больнице Пастера в Ницце. На русском кладбище Кокад, что на окраине города, в последний путь его провожали всего четыре человека: шведский консул, директор бюро путешествий «Нордиск Вояж», хозяйка пансионата, где он жил, и корреспондент газеты «Свенска Дагбладет».

Так завершился жизненный путь почетного гражданина России, члена научного и литературного обществ города Гётеборга, почетного члена Шведского общества антропологии и географии, кавалера ордена Святого Владимира 3-й степени и Серебряной медали Русского географического общества, почетного гражданина городов Иркутска и Томска, члена-корреспондента шведского Общества военных моряков, кавалера ордена Полярной звезды, почетного члена Томского университета, почетного члена германского Общества северополярной экспедиции города Бремена, кавалера французского ордена «Пальмовая Ветвь».

Бессмертный подвиг

Судьбу Александра Сибирякова невольно разделил и ледокольный пароход, носивший его имя. До начала Великой Отечественной войны «Александр Сибиряков» трудился в Арктике как грузовое и снабженческое судно. В августе 1941 года он вошел в состав ледокольного отряда Беломорской военной флотилии. Ровно через год — в августе 1942 года — «Александр Сибиряков», лишь символически вооруженный небольшими орудиями, принял неравный бой в Карском море с фашистским тяжелым крейсером «Адмирал Шеер» и погиб, отказавшись сдаться.

Приведем некоторые подробности о бессмертном подвиге сибиряковцев, о которых недавно рассказал историк военно-морского флота нашей страны С. Доморощенов:

Во второй половине июля 1942 года из Владивостока в Кольский залив по Северному морскому пути вышла экспедиция особого назначения (ЭОН-18) в составе лидера «Баку» и двух эсминцев. По пути к ним присоединились еще несколько судов и ледокол.

Немецкое командование приняло решение перехватить и уничтожить караван, для чего в Карское море были тайно направлены тяжелый крейсер «Адмирал Шеер» и 5 подводных лодок обеспечения. По пути крейсер должен был обстрелять порты Диксона и Андермы. Эта операция носила кодовое название «Вундерланд» («Страна чудес»). Она началась 10 августа 1942 года выходом подводных лодок в заданные районы Карского моря. Крейсеру, вышедшему из норвежского порта Нарвик, также удалось скрытно пересечь Баренцево море и 20 августа войти в Карское море со стороны северной оконечности Новой Земли.

21 августа с «Адмирала Шеера» обнаружили караван судов в составе трех ледоколов, восьми транспортов и танкера. Однако из-за тяжелой ледовой обстановки немецкий рейдер не смог сблизиться с караваном на дистанцию артиллерийской стрельбы, и караван ушел к проливу Вилькицкого.

Петляя, «Адмирал Шеер» начал поиск прохода через ледяные поля для выхода на караванные пути русских судов. Днем 25 августа он встретил ледокольный пароход Беломорской военной флотилии «Александр Сибиряков», шедший из Диксона с оборудованием и персоналом для новой полярной станции на Северной Земле.

Сибиряковцы немедленно сообщили на Диксон о появлении немецкого рейдера вблизи острова Белуха. В свою очередь немцы потребовали немедленно прекратить работу рации, спустить флаг и сдаться и сделали предупредительный выстрел. В ответ советские моряки открыл огонь из своих четырех маломощных орудий. После второго залпа «Шеера» на «Сибирякове» взорвались сложенные на корме бочки с бензином. Судно охватило пламя, но оно продолжало стрелять из всех орудий.

Через 20 минут горящий пароход медленно скрылся в водах Карского моря. В бою героически погибли 79 моряков и полярников. Но тайны операции «Вундерланд» больше не существовало. На Диксоне уже знали о приближении фашистского рейдера. Совсем недалеко, в проливе Вилькицкого, остановились корабли ЭОН-18. «Александр Сибиряков» ценой своей гибели спас десятки судов и сотни людей от грозившей им опасности.

В 1965 году координаты гибели ледокольного парохода «Александр Сибиряков» (76 градусов северной широты и 91 градус 31 минута восточной долготы) объявлены местом боевой славы.

Так закончились трагические истории, связанные с жизнью и деятельностью двух замечательных русских людей и с судьбой героического ледокольного парохода.

Глава 5. События у реки Халхин-Гол

Сотрудники внешней разведки, особенно разведчики-нелегалы, никогда не были обделены государственными и ведомственными наградами. В витринах Зала истории внешней разведки широко представлены боевые и трудовые награды нашего государства, а также почетные ведомственные знаки, которыми была отмечена деятельность лучших представителей Службы и которые были переданы на вечное хранение в Музей истории разведки ближайшими родственниками этих разведчиков.

Награды говорят о многом

Среди наград, выставленных на обозрение, есть и довольно экзотические: Мальтийский крест и венесуэльский орден Франсиско де Миранды со звездой разведчика-нелегала Иосифа Григулевича; кубинская медаль «ХХ лет Монкады» члена «Кембриджской пятерки» Кима Филби; три высших ордена Монгольской Народной Республики командира Отдельной мотострелковой бригады особого назначения Вячеслава Гриднева; югославская «Партизанская звезда» в золоте руководителя советской внешней разведки периода Великой Отечественной войны Павла Фитина; два высших ордена Китайской Народной Республики видного ученого и разведчика Сергея Тихвинского и многие другие.

Однако особое внимание посетителей Зала истории внешней разведки непременно привлекает необычная и довольно редкая награда, принадлежавшая одному из ветеранов внешней разведки, — нагрудный знак Монгольской Народной Республики «Участнику боев у Халхин-Гола». Он представляет собой покрытый голубой эмалью круг, в центре которого изображен золотистый всадник с саблей в руке. Над всадником развивается красное знамя с надписью «Август 1939», а на красной ленте внизу — надпись золотистыми буквами «Халхин-Гол» (надписи сделаны на латинице). Знак был изготовлен на Московском монетном дворе.

В районе реки Халхин-Гол

Интересна история данной награды.

В 2013 году исполнилось 75 лет со дня трагических событий в истории нашего государства, связанных с вооруженным нападением японских милитаристов на территорию СССР в районе озера Хасан. Советским пограничникам и воинам Красной Армии удалось тогда одержать убедительную победу и вышвырнуть агрессоров со священной земли нашей Родины. Ожесточенные бои на нашей дальневосточной границе проходили с 29 июля по 11 августа 1938 года.

Практически через год агрессия японских милитаристов повторилась в гораздо более крупных масштабах против братской Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин-Гол. Основной задачей агрессивных действий японской военщины являлся захват части монгольской территории с целью создания удобного плацдарма для повторения военных действий против Советского Союза.

Опасное обострение обстановки на своих дальневосточных рубежах вынудило советское правительство сделать заявление о том, что границу Монгольской Народной Республики, в соответствии с имевшимся между СССР и МНР договором о взаимной помощи, Советский Союз будет защищать так же решительно, как и свою собственную. Для этого использовались части советских войск, находившиеся на монгольской территории, исходя из имевшегося соглашения. Вооруженный конфликт, названный позже военными историками необъявленной войной, продолжался с весны по осень 1939 года на территории Монголии недалеко от границы с Маньчжурией (Маньчжоу-го).

События в районе реки Халкин-Гол развивались стремительно. На начальном этапе конфликта японское командование подтянуло к границам МНР крупную группировку своих войск (1 пехотная дивизия, 2 пехотных полка, 2 танковых полка, 3 кавалерийских полка). Она насчитывала 38 тысяч человек, 310 орудий, 135 танков, 225 самолетов. Перед японскими войсками была поставлена задача окружить и уничтожить советско-монгольские войска на восточном берегу реки Халхин-Гол.

После многочисленных провокаций японские милитаристы, создав численное превосходство, при поддержке танков, артиллерии и авиации перешли в наступление. Завязались тяжелые бои, в результате которых советско-монгольским войскам удалось отбросить захватчиков с монгольской земли. Но враг не унимался и подтягивал свежие силы. Для подготовки нового наступления японским военным командованием была дополнительно сформирована специально предназначенная для ведения боевых действий в районе конфликта 6-я отдельная армия. Она насчитывала свыше 75 тысяч человек, 500 орудий, около 200 танков и свыше 300 самолетов. Новое «решительное наступление» предполагалось начать 24 августа.

Все это обусловило принятие соответствующих мер со стороны советско-монгольского командования. Активную информационную поддержку ему оказывали действовавшие на территории Монголии, Китая и Японии резидентуры советской военной разведки и внешней разведки органов государственной безопасности нашей страны. На базе уже находившихся в МНР советских войск, а также подтянувшихся новых соединений была сформирована 1-я армейская группа, имевшая в своем составе 57 тысяч человек, около 500 танков, 385 бронемашин, более 540 орудий и минометов, более 500 самолетов. Группу возглавил комдив Григорий Жуков. Монгольскими войсками руководил маршал Хорлогийн Чойбалсан. Операция по упреждению удара противника готовилась скрытно. Мощный, хорошо спланированный и подготовленный авиационно-артиллерийский удар советско-монгольских войск на рассвете 20 августа застал противника врасплох.

В результате ожесточенных четырехдневных боев противник был окружен. С 24 августа советско-монгольские войска приступили к ликвидации группировки японских войск и к 31 августа полностью очистили от агрессора территорию МНР.

Японские потери за время конфликта превысили 60 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. 6-я отдельная японская армия перестала существовать. Япония обратилась к советскому правительству с просьбой о перемирии. Перемирие между СССР и Японией было заключено 15 сентября 1939 года. На другой день боевые действия в данном районе были прекращены.

За мужество и стойкость

Указом Великого Народного Хурала МНР от 16 августа 1940 года был учрежден нагрудный знак «Участнику боев у Халхин-Гола». Он предназначался для награждения командиров, солдат и гражданских лиц как Монголии, так и Советского Союза, принимавших непосредственное участие в боях. Дата на знаке «Август 1939» напоминала о решающем моменте в противостоянии.

Интересна и дальнейшая судьба награды. Указом Президиума Великого Народного Хурала № 181 от 29 декабря 1966 года нагрудному знаку «Участнику боев у Халхин-Гола» был придан статус медали.

К сожалению, среди советских военнослужащих эта награда оказалась крайне редкой. Она была вручена в основном тем военнослужащим РККА, которые после окончания событий продолжили служить в Забайкальском военном округе. Почетной наградой были отмечены и ряд сотрудников резидентур, принимавших непосредственное участие в получении информации в ходе конфликта. Те же из военнослужащих, кто после окончания боевых действий убыл к постоянным местам службы, остались в то время без заслуженных наград. А разразившаяся вскоре Великая Отечественная война не позволила завершить процесс награждения всех участников событий у реки Халхин-Гол.

К этому рассказу следует добавить, что большинство военнослужащих РККА, а также других граждан СССР, принимавших участие в данном вооруженном конфликте, получили советские награды — орден Красной Звезды или медаль «За отвагу». Всего было награждено 17 121 человек. 70 военнослужащих были удостоены звания Героя Советского Союза, из них три летчика — вторично.

В современной военной литературе подчеркивается, что в ходе военного конфликта в районе реки Халхин-Гол «советские войска получили значительный опыт, особенно по использованию танков и авиации и их взаимодействию со стрелковыми подразделениями». Одновременно отмечается, что «поражение Японии серьезно повлияло на внешнеполитические позиции ее правительства и удержало ее от выступления против СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов».

Со своей стороны необходимо добавить, что события в районе реки Халхин-Гол позволили ряду резидентур, в частности — в Харбине, испытать себя и свои возможности по добыванию оперативной информации непосредственно в период военного конфликта, в котором был задействован Советский Союз.

Касаясь данного периода деятельности внешней разведки нашей страны, в «В очерках истории российской внешней разведки» указывается:

«Наиболее успешно работала харбинская резидентура. Оккупированный японцами Харбин был тогда центром политической и военной активности в регионе. В нем раскидывали свои сети и разведслужбы различных государств. Харбинской резидентуре удалось получить сведения о подготовке к нападению на Монгольскую Народную Республику незадолго до боев на реке Халхин-Гол, своевременно сообщить в Центр о концентрации у границ Советского Союза частей Квантунской армии перед боями на озере Хасан, информировать о подготовке японцами захвата Пекина, Тяньцзиня и Шанхая».

Глава 6. Под флагом реванша

Вторая мировая война была развязана Германией и ее союзниками, пытавшимися установить «новый мировой порядок», поработить народы всего мира и навсегда закрепить господство стран оси Рим — Берлин — Токио над остальным миром. Она родилась не вдруг, а логически вытекала из итогов Первой мировой войны, когда Германия потерпела сокрушительное поражение, была лишена части своей территории и всех колоний.

Не мир, а перемирие

Навязанный Берлину мир, подписанный между Германией и странами Антанты в Компьенском лесу под Парижем 11 ноября 1918 года, был тяжелым и унизительным для Германии, которая не смирилась со своим поражением и тайно стремилась к пересмотру соглашений. Как и предсказывал французский полководец маршал Фердинанд Фош еще в 1919 году, этот мир оказался на деле лишь перемирием, которое не продлилось и двадцати лет. Германия, восстановившая свою экономику за счет многомиллиардных вливаний США и Англии в ее промышленность, жаждала реванша за поражение в Первой мировой войне и стремилась к мировому господству.

Эти настроения германских политиков, промышленников и военных чутко уловил Гитлер, который пришел к власти в стране на волне шовинизма и во всеуслышание заявил об отмене Версальских соглашений и своих претензиях на господствующую роль Германии в Европе и во всем мире. Для маскировки своих захватнических настроений Гитлер в книге «Моя борьба» заявил об устремлениях Германии на Восток, где она должна была завоевать себе жизненное пространство. Западные державы во главе с Великобританией с восторгом встретили эти заявления бесноватого фюрера, рассматривая их как счастливую возможность чужими руками разделаться с ненавистной для английской плутократии Россией и покончить с мировым коммунизмом, смертельным врагом которого они себя считали. В этом плане Гитлер становился их идеологическим союзником. Если у британских империалистов и были разногласия с нацистской Германией, то только в вопросе о том, кто должен господствовать в мире и какими средствами этого можно достичь. Объединяла же их патологическая ненависть к Советскому Союзу.

Советская внешняя разведка органов государственной безопасности внимательно отслеживала планы империалистических государств в отношении нашей страны. В зависимости от складывавшейся международной обстановки изменялись и приоритеты в ее деятельности. Если после Гражданской войны в России «главным противником» СССР считалась белогвардейская вооруженная эмиграция и стоящие за ней Англия и Франция, то уже в начале 1930-х годов к ним добавилась милитаристская Япония, вторгшаяся в Китай и захватившая территорию Маньчжурии. Еще в конце 1920-х годов советская внешняя разведка сумела добыть «меморандум Танаки», в котором излагались захватнические планы Японии в Азии и ее устремления к установлению японского мирового господства.

Несмотря на то, что к началу 1930-х годов Советскому Союзу удалось выйти из международной изоляции (к концу 1936 года СССР поддерживал дипломатические отношения уже с 36 странами. — Авт.), Москва не исключала, что Гитлеру удастся создать широкую антисоветскую коалицию на базе Антикоминтерновского пакта и развязать новый крестовый поход против нашей страны. Тем более что по мере роста военного могущества гитлеровской Германии правящие круги Англии и Франции предпринимали лихорадочные усилия не к тому, чтобы предотвратить агрессию Гитлера, а к тому лишь, чтобы направить ее на Восток.

Москва принимает меры

В начале 1930-х годов обстановка в Германии складывалась далеко не в пользу дальнейшего развития всесторонних отношений с Советским Союзом. Правящие круги Берлина во главе с канцлером Францем фон Папеном пришли к выводу о том, что Германия уже все получила от соглашения с Советским Союзом в Рапалло, поэтому будет лучше, если она присоединится к единому антисоветскому фронту Антанты, не исключая организации совместной с ней интервенции против нашей страны.

Положение значительно ухудшилось в связи с приходом к власти в Германии Гитлера в феврале 1933 года. Став канцлером страны, он немедленно разорвал соглашение о сотрудничестве рейхсвера с Красной Армией и отозвал на родину всех немецких специалистов, участвовавших в реконструкции народного хозяйства Советского Союза. Взятый им курс на милитаризацию экономики и отмену ограничений, налагавшихся на Германию Версальской системой договоров, говорил о том, что Гитлер готовит агрессию в Европе, жертвой которой может стать наша страна. Агентурно-оперативная обстановка в Германии значительно осложнилась.

В декабре 1933 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление об активизации внешнеполитической деятельности Советского государства в целях предотвращения войны на основе плана коллективной безопасности в Европе.

Задача эта была непростой. Большинство стран, с которыми СССР имел общие границы, проводило в отношении нашего государства откровенно враждебную политику. Некоторые из них, такие как Финляндия, Польша, Румыния и Япония, открыто выступали с территориальными претензиями к нашей стране. Лимитрофы Прибалтики, в которых установились откровенно фашистские режимы, в любой момент могли превратиться в плацдарм нацистской агрессии против СССР.

Особенно непримиримую антисоветскую позицию, граничившую с антирусским расизмом, занимала Польша. Курс руководства Польши во главе с лидером страны Ю. Пилсудским и министром иностранных дел Ю. Беком на сотрудничество с нацистской Германией стал роковым для польского народа. Польское правительство подписало в январе 1934 года германо-польскую декларацию о неприменении силы. Одновременно оно уведомило Гитлера о своих планах восстановления Польши в границах 1772 года — Польши «от моря до моря». Польская дипломатия, полагая, что безопасность ее границ на западе обеспечена, методически отвергала все предложения Советского Союза о создании системы коллективной безопасности в Европе и заигрывала с Берлином.

Так, в августе 1939 года в Москве начались переговоры советской, английской и французской делегаций, явившиеся, как оказалось, последней возможностью воспрепятствовать планам германской военщины осуществить вторжение в Польшу и тем самым развязать Вторую мировою войну. Однако обсуждение вопроса о системе коллективной безопасности в Европе путем создания антигитлеровской коалиции в очередной раз провалилось. СССР, не имея общей границы с Германией, мог реально участвовать в такой коалиции при условии пропуска его армии через польскую территорию, что позволяло войти в прямое соприкосновение с германскими вооруженными силами. Это, собственно, и стало камнем преткновения на переговорах.

Польское руководство категорически воспротивилось этому, не осознавая всей полноты угрозы для собственного суверенитета. Варшава заняла позицию, исключающую возможность заключения военного соглашения между СССР, Англией и Францией при участии польской стороны.

Позиция Польши

Как свидетельствуют рассекреченные СВР документы, такая позиция польского руководства не была спонтанным решением, она формировалась годами. Еще во время визитов «нациста № 2» Г. Геринга в Варшаву в 1935 и 1937 годах стороны достигли соглашения о том, что Польша поддержит требования Германии о снятии ограничений на вооружение и идею аншлюса Австрии. Германия в свою очередь выразила готовность вместе с Польшей противодействовать политике Советского Союза в Европе. В ходе беседы с маршалом Рыдз-Смиглы 16 февраля 1937 года Геринг заявил, что «канцлер Гитлер поручил ему самым категорическим образом подчеркнуть, что он теперь в большей, чем когда бы то ни было, степени является сторонником политики сближения с Польшей и будет ее продолжать». Геринг отметил: «Гитлер однозначно придерживается тезиса о том, что всякий контакт с коммунизмом, а тем самым и с СССР, исключается… Необходимо всегда помнить, что существует большая опасность, угрожающая с Востока, со стороны России, не только Польше, но и Германии. Эту опасность представляет не только большевизм, но Россия как таковая, независимо от того, существует ли в ней монархический, либеральный или другой какой-нибудь строй. В этом отношении интересы Польши и Германии всецело совпадают».

Со своей стороны маршал Рыдз-Смиглы, ставший преемником маршала Пилсудского после смерти последнего, подчеркнул, что «в случае конфликта Польша не намерена становиться на сторону СССР» и что «по отношению к СССР она все более усиливает свою бдительность».

Следует отметить, что советская внешняя разведка накануне войны располагала в Варшаве хорошими агентурными возможностями, позволявшими получать совершенно секретную информацию из польского МИДа и документы, готовившиеся в МВД и Генштабе Польши. Содержание этих документов существенно дополняло информационную картину событий тех лет и раскрывало советскому руководству побудительные мотивы решений, принимавшихся польским руководством.

Так, 31 августа 1937 года 2-й отдел польского Генштаба инициировал директиву № 2304/2/37, посвященную работе польской разведки против СССР, в которой указывалось, что конечной целью польской политики является «уничтожение всякой России», а в качестве одного из действенных инструментов ее достижения называлось разжигание сепаратизма на Кавказе, Украине и в Средней Азии с использованием, в частности, возможностей польской военной разведки.

Казалось бы, в той угрожающей ситуации, в которую втягивалась Польша, приоритеты должны были бы быть иными. Тем не менее предусматривалось сосредоточить кадровые, оперативные и финансовые ресурсы для усиления работы с кавказской эмиграцией сепаратистского толка, имея в качестве сверхзадачи дестабилизацию всеми силами и средствами, в том числе и инструментами тайной войны, внутриполитической обстановки в этой части Советского Союза, которая во время войны превратится в тыл Красной Армии. Рассекреченные и опубликованные в конце 2009 года СВР имеющиеся в ее распоряжении документы свидетельствуют о том, что в польском Генштабе даже было создано специальное подразделение по работе с национальными меньшинствами на территории СССР.

Обнародованные материалы наглядно свидетельствуют о том, что политика польского руководства и его надежды на германо-польский антисоветский альянс и привели к тому, что англо-франко-советские переговоры военных делегаций пришлось свернуть всего за неделю до начала Второй мировой войны, первой жертвой которой оказалась именно Польша.

Варшава давала понять Берлину, что при определенных условиях Польша может принять участие в войне Германии с СССР, если будут удовлетворены ее захватнические аппетиты, в том числе предоставлен выход к Черному морю. В то же время нацистское руководство Германии имело совершенно иные взгляды на этот вопрос, поэтому не случайно, что Польша стала в 1939 году первым объектом германской экспансии и утратила свою национальную независимость. После того как Западная Украина и Западная Белоруссия были в 1939 году освобождены от польской оккупации и в руки советских органов госбезопасности попали некоторые документы польской «двуйки» (внешней разведки. — Авт.), выяснилось, что Варшава вела активную шпионскую работу против СССР и имела разветвленную агентурную сеть в Москве, Киеве, Одессе, Минске и даже в Ташкенте.

Реорганизация советских спецслужб

Откровенно милитаристский курс Берлина, угрожавший самому существованию Советского Союза, потребовал коренной реорганизации советских спецслужб, в первую очередь внешней разведки органов государственной безопасности. В начале 1932 года начальник ИНО ОГПУ Артур Артузов внес в Коллегию ОГПУ предложение о перестройке разведывательной работы за рубежом в связи с реальной угрозой прихода к власти в Германии нацистов. Ввиду острой нехватки квалифицированных кадров Артузов поставил перед руководством ОГПУ вопрос об организации специальных курсов для подготовки и переподготовки разведчиков. Эти курсы, рассчитанные на 25 человек, комплектовались специально подобранными оперативными сотрудниками ОГПУ. При этом предпочтение отдавалось лицам, имевшим опыт оперативной работы за рубежом и владевшим иностранными языками. Создание курсов способствовало дальнейшему повышению уровня разведывательной работы за рубежом.

2 ноября 1932 года Артузов подписал распоряжение о реорганизации внешней разведки. В нем, в частности, говорилось:

«Перестроение всей агентурно-оперативной деятельности провести на основе возможного переключения всей работы в случае каких-либо осложнений с “легальных” рельс (берлинская резидентура) исключительно на подполье.

Для этого:

а) правильно распределить агентуру по нелегальным группам;

б) организовать промежуточные пункты сдачи материалов по линии связи как с “легальной” резидентурой (Берлин), так и магистральной связи с Советским Союзом;

в) подготовить подпольное руководство нелегальными группами, предусматривая создание нескольких нелегальных резидентур.

По мере осуществление этой работы проводится постепенное сокращение берлинской “легальной” резидентуры и объема ее работы. При этом центр тяжести переносится в подполье».

По указанию Артузова в 1930-е годы была проведена коренная реорганизация работы разведки в Германии, сочетавшая ведение разведки с «легальных» и нелегальных позиций. На базе нелегальных групп были организованы крупные нелегальные резидентуры, которым поручалось подготовить условия для ведения разведывательной работы в условиях войны. Были созданы нелегальные резидентуры в Англии, Германии, Франции и других странах. При этом был запрещен переход сотрудников нелегальных резидентур в «легальные» и наоборот. В отличие от прежнего периода, когда резиденты самостоятельно решали вопрос вербовки агентов, отныне любая вербовка должна была получить предварительную санкцию Центра. Это повысило ответственность резидентур за источники информации и позволило избавиться от второстепенных и малоценных контактов.

Фактически же работа по реорганизации работы разведки в связи с угрозой нацизма в Германии началась с 1931 года при активном участии резидента Бориса Бермана в Берлине, начальника 3-го отделения ИНО Отто Штейнбрюка — в Центре, а также Михаила Кедрова, представителя Центра в Европе. Отто Штейнбрюк еще в марте 1931 года в записке на имя Артура Артузова предлагал «сосредоточиться на разработке и освещении деятельности антисоветских групп и партий внутри Германии, в руках которых могут оказаться правительственные учреждения». Ясно, что речь в ней шла прежде всего о нацистской партии.

В сентябре 1931 года Борис Берман писал в Центр:

«Необходимо создать в резидентуре или при ней группу вербовщиков из трех человек. Мы должны использовать это время для создания крупной квалифицированной агентуры, ибо события будут развертываться, и вслед за террором против Германской компартии может наступить время, когда соответствующие органы подойдут к более конкретной работе с нами. Но тогда уже поздно будет думать об организации работы».

4 февраля 1933 года, через несколько дней после прихода Гитлера к власти в Германии, Центр направил в Берлин директиву, в которой указывал:

«Исходя из того, что новый режим сделает все, чтобы выявить новые доказательства нашей работы как козыри против Союза при переговорах на Западе или с ним, необходимо форсировать перестройку работы резидентуры».

Угроза реванша возрастает

В мае 1934 года, когда угроза гитлеровской агрессии стала реальностью и не исключалось создание блока западных стран на антисоветской основе, Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело вопрос о координации деятельности военной и политической разведок. Принятым решением начальник ИНО ОГПУ Артур Артузов по совместительству был назначен заместителем начальника Разведывательного управления РККА. Одновременно была реорганизована политическая разведка органов госбезопасности.

Эта реорганизация внешней разведки позволила коренным образом улучшить ее работу, сконцентрировать усилия заграничных аппаратов разведки на решение первоочередных вопросов. Улучшилась информационная работа резидентур, от которых стала поступать информация по приоритетным вопросам. Центр интересовали в первую очередь вопросы политического курса соседних с СССР стран, их роль и место в реализации захватнических планов Гитлера в отношении нашей страны.

Следует подчеркнуть, что уже к середине 1930-х годов разведке НКВД удалось создать в Западной Европе и на Дальнем Востоке мощный агентурный аппарат, располагавший более чем 300 источниками информации. Особая роль в приобретении важных источников принадлежала нелегальной разведке. Агент-нелегал Арнольд Дейч привлек к сотрудничеству на идейной основе знаменитую «Кембриджскую пятерку» в составе Кима Филби, Энтони Бланта, Дональда Маклейна, Джона Кернкросса и Гая Берджеса. В 1939 году шанхайской резидентурой была установлена связь с ценным агентом Вальтером Стеннесом («Друг»), в прошлом командовавшим отрядом штурмовиков и входившим в руководящие эшелоны нацистов. Разведка имела прочные позиции в правящих кругах Франции, Италии, США и других стран. Из донесений разведки следовало: война начнется весной 1941 года. Однако Сталин до самого начала войны в этом не был уверен и требовал от подчиненных «не поддаваться на провокации».

Почему так происходило? Все донесения о том, что военное столкновение с Германией приближается, звучали для Сталина как косвенный намек на то, что это вызвано уничтожением им командных кадров, дезорганизацией экономики и спадом военного производства в 1938 году в результате репрессий и, следовательно, неготовностью страны к большой войне, что и подтвердила Финская кампания.

Особое внимание в 1930-е годы советское руководство уделяло политике Польши, Румынии и Финляндии в отношении СССР, поскольку территории этих стран могли стать плацдармом для агрессии Гитлера против нашего государства.

Представляла определенный интерес и информация о политике стран, стремившихся расширить свои территории за счет СССР. Не отставала от Польши и Румынии в этом вопросе и соседняя Финляндия, которая жаждала урвать свой кусок территории от Советского Союза и создать «Великую Финляндию», включающую территории нынешней Карелии, Мурманской, Архангельской и Вологодской областей. Правда, ни Польше, ни Финляндии, а позднее и Турции, мечтавшей присоединить к своей территории советский Крым, Закавказье и Поволжье, реализация этих экспансионистских устремлений была в одиночку явно не по зубам, и поэтому все они стремились найти себе более сильного покровителя на Западе, чтобы вместе с ним напасть на Советский Союз.

После прихода к власти Гитлера в Германии положение в Европе коренным образом изменилось. Руководство СССР из донесений советской внешней разведки еще в 1932 году было в курсе планов веймарской Германии разорвать Раппальские соглашения с СССР и перейти на позиции конфронтации с нашей страной. Однако захват Гитлером власти в Германии и его откровенно агрессивные планы, направленные против СССР, радикальным образом меняли ситуацию в мире. Советской внешней разведке, имевшей свою агентуру в германских правительственных кругах, было ясно, что новой мировой войны не избежать. Оставалось только выяснить, куда Гитлер направит свой первый удар — на Запад или на Восток.

Творцы Версальских соглашений Англия и Франция прилагали лихорадочные усилия к тому, чтобы направить агрессию Гитлера на Восток и его руками расправиться с Советским Союзом. Ради достижения этой цели они, как показало дальнейшее развитие событий в Европе, были готовы пожертвовать даже своими союзниками Чехословакией и Польшей, отданных Лондоном и Парижем на растерзание Гитлеру в 1938–1939 годах. И это несмотря на то, что Польша и Чехословакия были связаны с Англией и Францией союзными договорами.

Разорвав ограничения, навязанные Германии Версальской системой договоров, Гитлер первым делом присоединил к Третьему рейху демилитаризованную Рейнскую область и Саарский бассейн и стал открыто вооружаться. В 1938 году в результате аншлюса он присоединил к рейху Австрию. Затем настала очередь Чехословакии, которая в 1939 году была превращена в германский протекторат Богемия и Моравия и в марионеточное Словацкое государство во главе со ставленником Гитлера Тиссо. Эти территориальные захваты сразу удвоили военный потенциал Германии.

«Мюнхенцы» заплатили громадную цену за свою предательскую политику «умиротворения» агрессора. В 1940 году Гитлер напал на Францию, которая капитулировала спустя полтора месяца слабого сопротивления. Причиной столь бесславного поражения «прекрасной Франции» была политика правивших в тот период в этой стране «двухсот семей», которые считали, что Гитлер лучше, чем Народный фронт. В результате этого завоевательного похода Германия вновь удвоила военный потенциал, а Англия, ежедневно подвергавшаяся ударам с воздуха бомбардировочной авиацией люфтваффе, оказалась на краю гибели и утраты национальной независимости.

В условиях близящейся мировой войны меры по реорганизации советской внешней разведки были своевременными. Однако развязанная в 1937 году кампания по искоренению «врагов народа» обрушилась и на органы государственной безопасности. В 1938 году волна репрессий коснулась и внешней разведки, руководству которой было выражено политическое недоверие. Эта расправа над честными и преданными коммунистами, получившая в народе название «ежовщины», нанесла непоправимый урон всем уровням власти нашей страны, ее промышленности, армии и органам государственной безопасности. В результате необоснованных репрессий было уничтожено свыше 60 процентов опытных, квалифицированных разведчиков, которых в связи с приближавшейся войной заменить было просто некем. Жертвами оговора и ложных обвинений стали в первую очередь руководители внешней разведки, включая ее наиболее одаренного организатора Артура Христиановича Артузова.

Конец ознакомительного фрагмента.