Малахитовое отчаяние

Владимир Апарин

Михаил Алтарин вновь решает страшную загадку, от которой зависит жизнь его близких. Но теперь на кону жизнь всей человеческой цивилизации.

Глава 2

Хмель из моей головы выветрился мгновенно. Голос Людки — Шкуры был хриплый, пропитый, глаза мутные, волосы месяца два немытые да и попахивало от нее чем-то острогнилым. Она притихла, отвалившись к дереву и не спускала с меня глаз. Лицо ее имело затекший многолетний лик и безвозвратно деградировало. В голове ее стоял полный хаос, сколько ни старался я вслушиваться в ее мысли.

— Ехе-хе, — вздохнул Шурик. — Хватит человеку голову пудрить, скажи, что врешь.

— С какой стати я буду врать? Он-то меня признал. Вон, видишь, как его перекосило.

Было от чего. Все мои приключения были пережиты только для того, чтобы я нашел в итоге это опустившееся существо?

— Ну мы будем сегодня опохмеляться или нет? — сгорал от нетерпения Людочкин мужчина Семен, видя, что у нас заминка процесса.

Но мне захотелось побыть одному, обдумать случившееся. Я решил побродить по окрестностям, даже несмотря на призывы к трапезе моих благоприобретенных друзей. Там, в бауле с мини-рынка, были новенькие вещи, вплоть до носков и теперь обрядившись в этом, я смело торил путь, не боясь нарваться на милицейские неприятности.

Итак, Леночка разыскана! Что же теперь с этим делать? Она рожала и это наша доча Светик-семицветик, наверное, уже приехавшая со своего Тайланда и сходящая сейчас с ума дома в Красноярске от исчезновения своей дочери и отца. Дома я как-то незаметно не был уже шесть месяцев! Сейчас притащу туда, в город на Енисее, Светину маму — она сейчас с двумя мужиками глушит султыгу в кустах у дороги трассы Свердловск-Челябинск. И это будет катастрофа для всех!

— Так, подсказку, где искать Леночку, я понял, дорогая, — вслух произнес я. За «дорогую» я воспринимал «хозяйку». Она всё равно где-то рядом.

— Теперь отдай мне внучку, слышишь? Я согласен на встречу, а там будь, что будет.

Если бы кто видел меня сейчас со стороны, подумал бы, что я репетирую роль и не знаю случайно или нет, но что-то начало происходить: от нашего пикника донеслись громкие голоса, перешедшие в крик.

Я быстро двинулся на звук. Картина была маслом. Моих вновь приобретенных приятелей и Людочку засовывали в УАЗик здоровенные качки. Рядом стояла «Тойота — лэндкрузер» металлического цвета с тонированным стеклами. Я всё же не успел. УАЗик рванул с места, едва захлопнулась дверь и обе машины рванули на выезд. Я шагнул навстречу, развел руки, призывая остановиться, но водитель «Буханки» был невоспитанным малым и чуть не сбил меня. Потом «лэндкрузер» я уже останавливал по своим правилам и когда она замерла, пассажир начал орать на водителя. Я же открыл дверцу с его стороны.

— Что за ком с горы? — спросил он меня взглядом.

Вы знаете, Мережковский в свое время очень ошибался с предсказанием грядущего хама, он пришел на семьдесят четыре года позже ожидания. И это меня очень бесило и теперь апостол «новой веры» смотрел на меня, не мигая, полным презрения взглядом и на шее его за расстегнутым воротничком рубашки виднелся кусок массивной золотой побрякушки. Ой, не могу даже разговаривать с носителями такой метки. Он пялился, затягивая паузу, а я поднапрягся и уже видел даже не всю цепь, а содержимое бумажника, гнилой его ливер с гастритом, засыпанный на полпальца пищевой содой и даже обитателей его прямой кишки, что говорило, ночной урод даже не моет рук перед едой.

— Надо же, — подумал я, — не замечал такой способности за собой до этого. Представляете, как он меня взбесил!

— Ну что пялишься? — прохрипел он.

Я бы мог его здесь и оставить навсегда, но мне важно было именно развитие событий.

— Куда моих дружков повезли?

— А тебе какое дело, урод?

— Я хочу с ними. Я их друг.

Он смерил меня с ног до головы и, поняв, что я в чистой одежде, даже стрелки брюк не помяты, буркнул, усмехнувшись.

— Ну садись, — махнув на заднее сиденье. Мне, как придурку, пришлось оббежать машину спереди, заглянуть в глаза водителю, иначе бы мы не сдвинулись с места.

Место, куда мы прибыли, это было огромное поле, над которым кружились все чайки и вороны Челябинской области. Полигон бытовых отходов. Бескрайность этого объекта подтверждалась тем, что работавшие в центре огромные «ЧТЗ» не были даже слышны и размером с книжку. Мои кореша и еще несколько деклассированных элемента стояли стайкой и ждали команды.

Когда я вывалился из задней двери «лендкрузера» и пополнил их ряды, услышал напутственное слово Шурика — Кабыздоха.

— Ну и придурок же ты, Серега. Теперь крышка тебе, они не отстанут.

— А что тут такое? — тихо спросил я.

— Вон, видишь, сколько добра навозили. Видимо, опять микрорайон сносят. Теперь пока не переберем, не отпустят.

— Говорила вам, пора в другое место рвать, идиоты! — зашипела Людочка.

— А что собирать-то?

— А всё: железо, бронзу, нержавейку. Если попадутся золотые изделия, ну знаешь, хозяева заныкали, да и позабыли, то могут отпустить. Но навряд ли.

— А убежать?

— Тут не убежишь. Тут наших, знаешь сколько закопано!

— Серьезно?

— Серьезней не бывает. Это же два хохла, брата. Один, что тебя привез — Эдик Нестеренко, а крышует всё это его брат, мент — гаишник Вова Нестеренко.

— А эти охранники?

— А это нанятые придурки деревенские, уууу, звери! Никакой жалости!

Теперь было понятно. Я осмотрелся и понял, что таким людям, как я, здесь раздолье. Видел я то, чего не видели ни один из простых смертных. Поле просто поблескивало всяким рыжьем, рассыпанным здесь за годы складирования. Я приподнял какую-то железку и, поковырявшись прямо под ногами, вытащил длинную истлевшую тряпку, в углу шва которой отколупнул золотую сережку!

Охранник подлетел и отобрал у меня драгоценность, он быстро подхалимился, показал её Эдику, и я расслышал громкое «Уууу».

— Новичкам везет! — подошел ко мне вальяжной походкой «червивый» босс, — найдешь еще парочку, свободен.

— А мои друзья?

— Ты найди сперва, — он тут же забыл про меня.

Мои кореша, вооружившись лопатами, начали расковыривать свежие кучи мусора с содержимым былого человеческого жилья.

Как ни странно казалось, занятым своими распальцованными делами, кодле охранников, но через полчаса я их побеспокоил.

— Ты начинаешь надоедать, — медленно произнес чебосс — червивый босс.

Но я раскрыл ладонь и вывалил на капот джипа три сережки, два обручальных кольца и цепочку с кулончиком, а главное, граммов на тридцать золотой крестик.

— Да ты охренел, демон! — воскликнул чебосс и подпрыгнул от удовольствия.

— Ну что, мы в расчете? — спросил я, глядя в глаза по очереди ошалевшим трем охранникам. Предчувствуя ответ, я «приказал» взглядом им не вмешиваться в происходящее.

— Ну ты смотри, борзота какая! — воскликнул он. — Шуток не понимаешь?

Мне интересно было сдержит ли он слово, это стопроцентное порождение нашего либерального общества или нет. И оставит ли мне выбор, ведь капитализм это свободный выбор!

— А если я в десять раз больше принесу, мы будем свободны? — тихо спросил я.

— Ты — мразь бездокументная! П….!

Договорить он не успел, подавившись своими выбитыми зубами. У меня вновь заболела правая рука от неожиданности моего решения. Чебосс откатился метра на три и завалившись на спину, дрыгал ногами и визжал.

— Отметельте его, пока почки свои не выплюнет! — молча посмотрел я на охранников.

Те с остервенением начали «закапывать» своего шефа, не давая ему даже подняться. Что он кричал, я не разобрал. Только собрал с капота мою добычу и, сунув ее в руку Шурику, молча наблюдавшему со всеми работниками за моими разборками, предложил убраться нам побыстрее.

— Бесполезно. Пока мы до леса дойдем, они очухаются и точно нас закопают, — запричитал Сеня — Сабля.

— За мной! Обещаю, что всё будет хорошо.

Мы торопливо вчетвером двинулись по полигону в сторону леса. От работающих трактиров бежало несколько человек к месту, где всё еще избивали Эдика. Ему сегодня явно не повезло. Едва мы преодолели половину пути, заметили, как со стороны выезда мелькнула поблескивающими огнями милицейская машина.

— Ну, хана! — заскулил Семен. — Это Вован, братан Эдика. Гаишник. Он не разговаривает, сразу за пистолет хватается.

— Тихо! Встаньте за мной, — сказал я и заметил, что выполнили они мое приказание мгновенно. Видимо, уже поняли, что меня лучше слушаться.

Этот гаишник гнал как чокнутый, видимо, ему уже сообщили. В наше время появившихся сотовых телефонов — это не фокус. Это у рядовых граждан их еще не было, а эта мразь вся ими обзавелась. Он решил нас сбить на своей государственной «Тойоте», но не тут-то было. Я заставил его нажать на тормоз, едва мы встретились взглядом. Представляете, как это выбило его из седла, потому что он, как порядочный гаишник не был пристегнут ремнем безопасности. Первыми через задние двери выбрались двое его помощников, видимо, тоже из деревенских рябят. Но они встали как вкопанные — я приказал. Затем в отрывшуюся дверь прямо-таки выпал хрен в гаишной форме, за центнер весом!

У него из приплюснутых и повторявших форму лобового стекла ноздрей хлестала яркая кровь. Правой рукой он силой выдернул сплющенную фуражку со лба, а из дырки, оставленной болтом кокарды, тоже забила струя. Левой он уже лежа тянулся за кобурой. У него день тоже не задался!

Крепкие земляки получили команду добить и пристрелить.

Мы как можно быстрее двинулись к спасительному лесу, слыша за спиной несколько выстрелов. И, когда листва наконец нас поглотила, я краем глаза заметил еще милицейские машины. УАЗ — буханка, несколько «Нив» и «Газ-3710», оборудованный под ОМОН.

Впереди нас замаячила трасса, полная проходящих машин, а позади послышались автоматные очереди. Усесться в проходящую машину тоже было не трудным делом.

— Ну, куда нам теперь? Решайте! — спросил я у запыхавшихся и притихших спутников.

Они молчали.

— Ну вещи-то ваши вам нужны?

— Да пропади они пропадом после такого, — заскулил вновь Семен.

— Однако время у нас есть. Если хотите что-то взять, давайте возьмем.

— Хотим, — хором ответили они.

Нас довезли ровно до этого же съезда, где пару часов назад я остановил «Тойоту-лендкрузер». Даже костерок еще теплился и в лесной августовской действительности напоминал о приближающейся осени.

Спутники, наперебой выхватывая друг у друга бутылку, снимали стресс.

— Ну а ты что же, — спросил я у Людмилы, которой предстояло стать моей Леночкой. — На, — налил я ей в свою стопочку и подал.

Да! Работа предстояла грандиозная, судя по тому, как она проглотила и не поморщилась.

— Ты кто, мужик? — наконец пришли в себя Сеня с Шуриком. — Не заливай нам про психушку.

— Я действительно псих, — объяснил я, — потому и держали взаперти.

Они хорошенько поматерились на судьбу и заявили, что я сломал их привычный образ жизни.

— Хотите со мной? Поехали в Красноярск, город большой, помоек не меньше, чем в Челябинске.

— Нет, у вас там морозы зимой лютые, — ответил Шурик. — Они очень сокращают жизнь.

Все их ответы я вам передаю литературным языком, иначе это не напечатали бы редакторы.

— Найдете теплый подвал или теплотрассу.

Но мои оппоненты были непреклонны, а, чтобы не затягивать наше расставание, Шурик вдруг рявкнул на Людмилу.

— Слушай, Шкура, не парь мужику мозг, ты меня знаешь!

— Что такое? — заинтересовался я, заметив, что Людочка что-то уж очень тихая и явно собравшаяся в дорогу.

— Не суй свой нос не в свое дело. Может это мой шанс.

— Да в чём дело-то? — теперь насторожился я.

— Ну как хочешь, дрянь, а я мужик и не могу Серегу бросить через колено. Она не Улицкая и не была ею никогда. Четыре срока за мошенничество, а с Улицкой она в психушке познакомилась. Лечили её там от этого дела.

Он щелкнул себя грязным пальцем по кадыку.

— Ну? — сгорал я от нетерпения.

— Ну что ну? Зимует она у нее каждый год, пока мы здесь в теплопункте загибаемся, а весной приходит чистенькой и отъевшейся. Подружки они. Та — нормальная, а эта — шалава. А нас просила ее Улицкой называть.

— Ты меня обманула? — обратился я к Людмиле.

— Ну а чё тут такого-то? Ты хотел, чтобы я была ею и я стала. В чем проблема-то?

— Ну мне она нужна! Ты человек или как?

— Ой, только без истерик. Ну, отведу я тебя к ней. Делов-то… Да зачем она тебе-то, худая, как скелет, не то что я.

— Поняли!

Я простился с приятелями, пожав их заскорузлые грязные лапища, а Людмила крикнула им:

— Ждите! Я вернусь.

— Кто бы сомневался, — донеслось до нас и утонуло в шуме проезжающих машин…