Вижу поле

Владимир Буров

Герой романа – Владимир Королев. Здесь он уже в двадцать лет за победу на Олимпиаде случайно не получил награду. А потом восемь лет официально не играл. Был на зоне, а на самом деле играл под другим именем. Это роман про игру в футбол. На зеленом большом поле, на лужайке, на песке в хоккейной коробочке, в бане, в милиции, на зоне, в буре, на танцплощадке. Есть также несколько глав про его отца, который играл в футбол с немцами, попав в плен по спецзаданию. Слова его звучат, как мантра: «Вижу поле».

Глава вторая

1

Кто-то подбежал к заборчику, отделявшему гаревую дорожку от трибун, и бросил прямо на поле пачку Примы.

— Покури! — закричали с обеих трибун. Прибежал дружинник и крикнул:

— Не бросать на поле пачки сигарет!

— И действительно, — добавил кто-то, — это спорт, а не бильярд какой-то, и не шашки с шахматами. Не домино, в конце концов. Курить, видите ли, они бросают. — Было очевидно, что пачки сигарет здесь редко бросают на поле. Может, даже вообще в первый раз. Многие даже не поняли, что это шутка. Считали, что кто-то на самом деле бросил игроку на поле сигареты, чтобы покурил и перестал нервничать. Фантастика.

Олег произнес одно из двух запрещенных в футболе слов:

— Прицелиться. — Но он был не в прямом эфире, как Николай Озеров, подумал Олег. И выстрелил. Выстрелил этим вторым запрещенным после Пражской Весны словом.

Немцы в войну так запускали ракеты Фау Один и Фау Два по Лондону. Мяч выходит на высоту, движется прямо, потом прицельно спускается. Как смерть с небес.

Это было недавно. А теперь мы используем достижения науки и инженерной техники в подаче мячей на ворота. Мяч шел прямо на голову центровому Сереге.

Олег знал, что Серега на каждой тренировке отрабатывает удар по мячу через себя. Сначала идет вперед правая нога, потом резко левая, и… вот он, мяч. Надо бить по нему правой ногой.

— Не реально, — сказал тогда, на тренировке Олег.

— Чё? — спросил Серега.

— Это почти акробатическая, цирковая комбинация, — сказал Олег. — Если и попадешь, то один раз из тысячи.

— Так я и хочу попасть только один раз из тысячи, — сказал Серега. И добавил: — А ты тоже в футбол с нами играть будешь?

— Буду.

— Я бы тебя не взял, — сказал Серега. — Ты ведь, как я слышал, только с Зоны вернулся? Там лес валят.

— Тоже слышал? — спросил Олег. — Или в кино видел?

— В кино, в кино. Но уж точно в футбол не играют. Так что не суйся со своими советами.

И Серега продолжил отрабатывать этот удар через голову в падении, с предварительным подъемом вверх к мячу с помощью двух движений ногами. Как каратист. Если бы тогда было разрешено каратэ. Но, к сожалению, и в самбо тогда принимали только с шестнадцати лет, когда большинство народу уже начинали пить водку и красное.

— Пусть попробует свой удар в игре, — сказал Олег. Самому себе. И девятый номер Серега это понял. Бить головой с десяти метров бесполезно. Вратарь все равно поймает мяч. У него же именно для этого случая есть:

— Реакция! — И Серега повернулся спиной к воротам, чем привел в недоумение защитников, уже приготовившихся спереди и сзади прыгнуть вверх, чтобы перехватить мяч.

Серега сделал шаг назад, поднялся вверх на уровень головы, и сделал свои знаменитые — имеется в виду на тренировках — ножницы. Удар!

— Он не попадет? — сказала Таня — одна из девушек, сидящих на самом верху, под козырьком в ложе начальства. Вторую звали Галя, она была из областного центра, а училась в Москве.

— Почему? — спросила Галя негромко. — Я думаю, он попадет.

Удар, и мяч полетел в ворота. Многие на трибунах встали.

— Что делают! — Ахнул Валентин.

— Невероятный удар, — сказал Павел.

Дима понял, что мяч летит почти в девятку. Но чуть-чуть поздно. Он вытянулся в струнку, но только задел его пальцами, и, можно сказать, переправил в самую-самую девятку.

И вот он! В сетке. В сетке ворот Трактора. Счет стал три — два, в пользу Трактора.

Как сказал Павел:

— Пока еще.

— Осталось всего пятнадцать минут до конца матча, — сказал Валентин.

— О! милай! Да за двадцать минут знаешь, что можно сделать?

— Что?

— Забить еще два гола. В ваши ворота.

— В наши? — переспросил Валентин. И добавил: — Ну, хорошо, я буду болеть за Трактор. Теперь по-настоящему. Теперь этот долбанный Марс точно проиграет. Я так хочу! — крикнул Валентин. Так бы на него зашикали, но все были так взволнованы двумя неожиданными голами Марса, что посчитали такие непривычные высказывания, как:

— Я хочу, — нормой. Так-то обычно говорили:

— Да мало ли чего ты хочешь! — И иногда добавляли: — Обойдешься.

В данном случае не обошлось. Трактор забил гол. С пенальти.

— Что там произошло?

— Сбили ихнего форварда Швецова.

— А мне думается надо отправлять судью на мыло. Судью на мыло!

И многие повторили этот лозунг:

— Судью на мыло!

Тем не менее, мяч был забит, и судья показал на центр. Четыре — два, в пользу Трактора.

— Все еще пятнадцать минут осталось? — спросил Валя.

— Меньше, десять, — ответил Павел.

— Так много? Я думал меньше.

Павел только кашлянул. Но почти безнадежно. Разве забьешь за десять минут два гола? Нет.

— Ты расстроен? — Молчание. — Ну, что тебе забили уже два гола? — добавил Вова.

— Ну, вам-то четыре, — наконец мрачно ответил вратарь Трактора Дима. — И это, знаешь ли, намного больше.

— Тебе должно быть важно, не сколько забили, а сколько ты лично пропустил, — сказал Вова.

— Я утешаюсь тем, что больше не пропущу. Ты доволен, малыш?

— Почему-то мне кажется, что голы еще будут, — негромко сказал Владимир.

— Что ты там бурчишь, я не слышу? — Дима даже снял фуражку и рукой оттопырил свое ухо. — Ты видишь лужу в моих воротах? Нет? И знаешь почему?

— Почему?

— Здесь сухо! Очень сухо, малыш. Потому что голов здесь больше не будет.

— Смотри, — сказал Владимир, — он уже идет сюда.

Олег опять быстро продвигался по правому краю.

Теперь его уже ждали. Правые защитники переместились на левый край. Если считать со стороны Трактора. Олег шел по своему правому краю, но это с его стороны. Со стороны местного Марса. Таким образом, в ряд выстроились три огневые точки обороны. Сначала защитник и полузащитник вместе, потом еще защитник, и последние перед воротами два защитника высокого роста. Один знаменитый защитник Трактора Сатин. Он был не только высокого, метр девяносто, роста, но и плотного телосложения. Как говорили:

— Сто кило весит. — Этот Сатин сто кило, частенько бил нападающих по ногам. Его боялись. Он был центральным защитником, но сейчас с видом неприступного дзота, стоял в конце этой шеренги защитников и полузащитников, ожидая подхода Олега.

— Ты! — крикнул ему Вова из-за ворот, — если сломаешь ему ноги, кончишь свою жизнь на помойке.

Сатин повернул голову назад.

— Это кто сказал?

Молчание. Сатин опять уставился вперед, где Олег уже обошел двоих. И снова прямо по бровке. Вправо, влево, вправо.

— Он так убедительно показал в центр, — сказал полузащитник, что я поверил, хотя и знал:

— Этот семнадцатый будет уходить по краю.

— Я тоже, — сказал защитник.

Олег быстро прошел следующего защитника, и Сатина, который попытался его догнать, но Олег ушел право, опять к угловому флажку. Сатин подумал, что нападающий будет прорываться к воротам, как все. Он так сильно махнул ногой, что сам упал, чем вызвал дружный смех трибун.

Олег подал. И опять на голову Сереге. Центральный нападающий подпрыгнул, ударил, но мяч попал прямо в руки Диме. На этот раз вратарь занял в воротах нужное место. Именно то, куда полетел мяч.

— Здорово! — воскликнул сзади Вова. — Как ты угадал, куда он будет бить?

— Интуиция плюс талант, — сказал Дима после того, как рукой сильно бросил мяч Сатину.

— Он опять чуть не попал, — сказал Павел восхищенно.

— Да, красиво, — сказал Валентин, — но мимо.

А Галя спросила Таню:

— Ты его не знаешь?

— Кого? Центрального нападающего?

— Нет. То есть, да?

— Да, конечно. Мы учились в одной школе.

— Он порядочный?

— Скорее всего, — усмехнулась Таня. — Хочешь познакомиться? Пойдем сегодня в ресторан?

— Может быть, лучше в кафе?

— Здесь не бывает кафе.

— А у вас разве есть?

— Без сомненья. Ой! — прервала саму себя Галя, — мяч опять у него.

— Так это не он, — сказала Таня. — Это новенький, запасной, семнадцатый.

— Да?

— Да.

— Я так и подумала.

Дело в том, что Сатин захотел обойти нападающего. Олег не успел еще отойти назад, и Сатин, которому бросил мяч вратарь Дима, решил обыграть нового нападающего Марса. Показать ему свой коронный финт: между ног.

Олег по инерции продолжал отходить к своим воротам. Сатин качнулся вправо, потом влево. Обычно противник после этих финтов расставляет ноги достаточно широко. По крайней мере, мяч проходит между ними легко. Главное попасть в эти живые ворота. Но это только первое главное. Второе, успеть добежать до мяча первым. В теории это должно удаваться, так как противнику надо еще повернуться, прежде, чем бежать за мячом. А до этого понять, что произошло. Итого, получается, как минимум два с половиной главных пункта.

Олег хотя и не ожидал, что защитник будет обводить его, все же успел раньше Сатина к мячу. И… сразу же прокинул мяч между ног, летящего на него, как бык на матадора, огромного защитника Сатина.

И вышел один на один с Димой. Он сделал движение влево, и показал, что будет бить вправо, но тут же, прямо из-под рук вратаря откатил мяч правой ногой под левую. Удар щечкой и мяч в воротах. Четыре — три.

Все зааплодировали, многие встали со своих мест.

— Меня удивляют только его какие-то неуклюжие движения, — сказал Валентин. — Нет плавности.

— Зато точные, — сказал Павел. И добавил: — И знаешь:

— Он видит поле.

— А другие что, не видят? — спросил Валя.

— Нет, — категорично ответил Паша. — Играют, как слепые котята.

— Мне кажется, я хочу с этим, — сказала Галя.

— Точно?

— Точно, кажется. Но я еще подумаю. Можно?

— Конечно, — ответила Таня. — Время еще есть, — и она засмеялась. Потом взглянула на папу, который сидел с другими членами парткома справа, и погрозил ей пальцем — заткнулась.

— Смеяться будем после победы, — сказал Первый Секретарь города. Который был отцом Тани.

Следующий гол Олег забил сразу после розыгрыша мяча в центре. Гости его потеряли, сделав неточную передачу на ход своему нападающему.

Олег пошел прямо по центру. Как Пе. Серега решил не спорить, и уступил свое место центрального нападающего. Пусть. Но семнадцатый неожиданно передал мяч ему.

— Что ж, получи! — и Серега сделал навес. И тут Олег продемонстрировал свой удар слету. Он просто прыгнул вверх, и встретил мяч не левой ногой, которая пошла бы навстречу мячу, а правой. И бил вдогонку. Можно сказать, не бил, а переправлял мяч в ворота. Не через себя переворачивался, а прыгал почти, как Брумель в высоту. Только не спиной вперед, а боком. Но сначала казалось, что он идет вперед именно спиной. Валентин даже сказал:

— Ему бы в высоту прыгать, как Брумель.

— Или в футбол играть, — сказал Павел. И добавил: — В классе А.

— За Спартак? — спросил кто-то из сидящих рядом мужиков.

— Да, — ответил Павел. И добавил: — А может и за Динамо.

— Спартак — Динамо, — сказал Валентин, — еще гол и тама.

Да-а. Четыре — четыре.

— Еще гол, и мы победим, — сказал Первый Секретарь, и покосился на представителя областной администрации. Тот молча сопел. Но потом все-таки сказал:

— Не хотелось бы.

— Так все, ничья, — Первый посмотрел на часы. — Осталась одна минута. — А то бы… — он засмеялся и посмотрел на дочь с подругой, которой, похоже, было все равно, кто победит. Лишь бы голы забивали. Как она сказала:

— Это интересно. — И добавила: — Даже весело.

Вратарь Трактора Дима печально расхаживал в воротах.

— Это же надо, ничья. Никогда бы не подумал, что они так много нам набьют, — сказал он. — Но я ничего не мог сделать, — добавил он. — Это были не берущиеся мячи.

— Я с вами согласен, — сказал из-за ворот Владимир. — Но должен сообщить вам еще одно неприятное известие.

— Какое?

— Будет еще одни гол.

— Ты кто? Предсказатель?

— Да.

— Давай поспорим на десять щелбанов с оттяжкой, что голов больше не будет. Время-то уже кончилось.

— Это ты мне десять. А я тебе?

— Что хочешь?

— Мяч.

— Мяч? Ты имеешь в виду футбольный? Где я тебе его возьму?

— Ну, не знаю. Попроси. Тебе дадут.

— За что?

— За то, что пропустил в одной игре пять голов.

— Угу. Ладно.

— Спасибо. А то у меня был один мяч, да спустил.

— Спускал, спускал и спустил совсем? — спросил Дима.

— Да.

— А ты знаешь почему?

— Нет.

— Сгнил. Был уже бракованный. У вас здесь все команды тренируются бракованными мячами. Мы их раньше выбрасывали, а теперь отправляем вам, сюда, в деревню.

— Это не деревня, а город.

— Да, ты прав, малыш, это город, но маленький город. Поэтому здесь нет хороших, не спускающих за ночь мячей. И значит, тебе действительно нужен мяч. Ты же футболист.

— Да.

— Да, — повторил Дима. — Вот только мяча у меня нет.

— Вы обещали, — пропел Вова печально.

— Чего обещал? Пропустить еще одну плюху? Да я бы и рад, только время закончилось, — пошутил вратарь, взглянув на противоударные часы.

— Противоударные?

— Само собой. Часы тоже тебе надо? Бери. Выиграешь спор — отдам и часы.

— Честно?

— Честно. Я никогда не вру.

— Ну, тогда готовься, — сказал Вова, — тебе назначили одиннадцатиметровый.

Оказалось, Сатин руками поймал мяч, который перебросил ему через голову семнадцатый. Не тем финтом, который редко получается, когда мяч правой накатывают на пятку левой, и перебрасывают через свою голову. А если по резче, то и через голову защитника. Нет, он остановился перед защитником, спокойно подкинул мяч вверх, и головой перебросил через Сатина. Но защитник так разозлился, что решил:

— Этому не бывать ни за что. — И извернувшись, упал назад, поймав мяч руками.

И, так как мяч был уже на линии штрафной, судья назначил пенальти.

Конечно, на трибунах начались споры:

— Был мяч на линии штрафной, или еще нет. — Но судья сказал, значит, сказал:

— Пенальти. — Он был очень разозлен беспрецедентным поведением защитника Сатина. Так как знал, еще с детства, что так поступают только блатные или голодные, как говорили. Вместо того, чтобы научиться отбирать мяч у нападающего, просто ловят его руками и все. Штрафной? Да, пожалуйста, я в это время спокойно отойду назад. А атака будет сорвана.

— Ну и вот, — сказал Паша, — доигрался хер на скрипке.

— Да-а, — только и сказал Валя. Но подумав, добавил: — Дубина Сатин. А с другой стороны:

— Наши же ж победят.

— Да? А какие все-таки ваши? — спросил Павел. — Поздно определяться. С тебя пиво.

— Мы не спорили.

— Давай поспорим.

— Что не забьет? Да, давай! Я говорю, так и останется четыре — четыре.

— Ладно. Считаю, будет пять — четыре в нашу пользу.

2

Начальники и Таня с Галей тоже решили поспорить.

— На что будем спорить? — спросил представитель из области.

— Вы хотели проверить строительство свинарника?

— Да.

— Давайте не будем этого делать.

— Ну, ладно, я согласен. А вы что ставите?

— Немецкие колбаски, жареные на открытом огне. И приготовленные у нас в городе.

— Сырые сардельки, что ли? Я их уже пробовал. Давай уж лучше по-старому, чинно и благородно: шашлыки из баранины и коньяк пятнадцатилетний. Есть?

— Есть. У нас все есть. Только баранины нет. Свинина скоро будет.

— Нэ будет.

— Почему?

— А ты думаешь, почему я согласился не проверять ваш свинарник?

— Почему?

— Потому что его нет.

Первый Секретарь потер переносицу.

— Нет, честно, будет. Запишешь, что строить начали?

— Сказал же: запишу. Если ваш нападающий забьет пенальти.

— Я предлагаю заменить баранину и еще не построенную свинину говядиной, — сказал Председатель Горисполкома.

— У вас уже есть мясное производство?

— Пока нет, но когда-нибудь будет, — ответил Председатель.

— Так вы предлагаете мне шашлыки из коровы, которая перестала доить?

— Так другого-то нет! — чуть не крикнул Третий секретарь.

— Серьезно?

— Нет, — сказал Первый. — Купили бычка.

— У частника? А разве мы не запретили этих частников? — Представитель строго взглянул на присутствующих.

— Дак недавно же ж разрешили по одной корове, — сказал Третий.

— А! — улыбнулся Представитель, — газеты читаете.

— Так была Инструкция по этом делу, — сказал Третий Секретарь по сельскому хозяйству.

— Номер не помните? — спросил Представитель.

— Извините, нет.

— А знаете почему? — Он сделал паузу. — Потому что ее не было. А вы, значит, уже во всю разводите анти…

— Антидюринг, — сказал Второй Секретарь, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Ху… — уже начал областной начальник, но передумал и объяснил: — Просто натуральный капитализм. А что такое у нас капитализм?

Народ безмолвствовал.

— Капитализм — это, — начал Третий Секретарь, — что на первое не помню, а на второе сказано: только без электрификации.

— Ну, вижу, вы подкованы неплохо, — сказал областной, и добавил: — Ни хера не знаете!

— А как надо, милай? — спросил Третий Секретарь по сельскому хозяйству.

— Капитализм — он и Африке капитализм, — вздохнул Представитель.

— Так это и есть новая инструкция?

— Теперь так будем говорить?

— Так, а разве в Африке капитализм? — Наперебой загалдели ребята.

— Я вам позже, за шашлыками из бычатины проведу политинформацию, — сказал Проверяющий. — И напомню:

— Указание плодить собственников с одной коровой было устное. Вы понимаете разницу? Устное — значит, особо разбегаться не надо. Пока еще точно ничего не решено. Можа — да, а может быть, будем и дальше отстаивать принципиальную линию на коллективное хозяйство. В общем, так и запишите, точнее, пока что запомните: да, но только как временная мера. Знаете, как делали иногда в войну?

— Напомните, пожалуйста, — хрипло сказал Первый.

— Иногда временно отступали, чтобы потом приняться за старое с новой силой.

— Извините, я не понял, что такое старое? — спросил сельскохозяйственник.

— Активный ты наш! Любознательнейший! — Областной нагнулся и хлопнул Третьего по плечу. — Это надо знать. Впрочем, я здесь за тем и нахожусь, чтобы разъяснить вам некоторые позиции прогрессивной идеологии. Как-то:

— Старое — это хорошо забытое новое! А что у нас нового?

— Что?

— ПоБеда. Наступление на разгоряченный Хеллоуинами, Сочельниками, и другими Рождественскими праздниками развитой капитализм. Включая сюда беспрерывную жарку барбэкю. — Он вынул платок, вытер внезапно вспотевший лоб, и вымолвил: — Я был вынужден сказать правду. Извините.

А на что поспорили девушки?

— На поцелуй?

— На поцелуй! Но и на семнадцатого номера, — добавила Таня. — Хотя он и так мой. Но, боюсь, как бы ты не передумала. Если забьет, то…

— То мой.

— То есть как?

— Ну, пусть будет так. Хорошо? — сказала Галя. — Не по существу, а просто мне так хочется. Можно? Ты не против?

— Не по существу? В том смысле, что просто так? Я согласна.

Но бить пенальти вышел Серега. Он был штатным пенальтистом. Свисток — удар… И Дима, вратарь Трактора взял мяч. А летел он всего в полуметре от правой штанги, и на метр от земли.

Владимир сказал Диме:

— Ты взял не берущийся мяч.

— Спасибо, что оценил, наконец.

Стадион замер.

— Класс А.

— Не меньше, — начались разговоры на трибунах.

— Как только он взял этот мяч?

— Как его фамилия?

— Кого? Вратаря? Белобрысов?

— Сам ты белобрысый.

— Я да, но и он молодец.

— Его фамилия известная, — сказал Валя уверенно.

— Он что, твой зять? — спросил Паша.

— Не зять, но все равно фамилия его Бесфамильный. Дмитрий Бесфамильный.

— Всех расстреляли, что ли, в тридцать седьмом году?

— Ты говори, да не заговаривайся, — Валя посмотрел по сторонам. — А то сам получишь пятнадцать и пять по рогам. Хочешь?

— Напишешь на меня докладную записку? — спросил Павел. — Или нет, если я поставлю тебе пиво.

— Поставишь, само собой. Ничья.

И тут судья опять показал на одиннадцатиметровую отметку. И опять стадион замер от изумления. В чем дело? Оказалось, что кто-то из игроков Трактора раньше времени двинулся с места.

Никто не решался бить пенальти второй раз. Слишком велика ответственность. Тренер бегал по бровке, размахивал руками и что-то кричал.

Подошел капитан и сказал, что бить опять будет Серега.

— Я не буду. Честно, мандраж пошел.

— Тренер сказал. Бей.

— Не буду. Сам бей.

— Ладно, — сказал капитан и пошел к стоящему уже на белой отметине мячу. Он подошел вплотную, внимательно посмотрел на мяч, потом на тренера у края поля, который продолжал изъясняться на непонятном языке, узорами рук. — Нэ буду, — капитан помотал головой. И добавил, глядя на тренера вдалеке: — Мне непонятны ваши надгробные узоры.

— А тренер — из-за шума трибун — писал рукой с вытянутым указательным пальцем номер игрока, который должен бить пенальти. Да, трибуны сначала молчали, а теперь шум стоял такой, что даже Паша не слышал Валю. Таня Галю, а Первый Секретарь Проверяющего из области. Хотя тот настойчиво повторял одно и то же чуть ли не на ухо Секретарю:

— Не забивать. Не забивать. Я вас трахну. Я вас трахну во все щели. Ваш траханный город не получит больше ни государственных, ни областных дотаций. Коров пасти будете. Нет, свиней, для которых вы до сих пор не построили свинарник. — И так далее, и тому подобное. — Дайте указание!

— Как? Как я его дам?! — расслышал последнее предупреждение Первый Секретарь.

— Послать гонца.

— Не послать ли нам гонца в магазин без продавца? — сказал Председатель исполкома, и так долго молчавший. — Проверяющий не понял, но погрозил пальцем. Мол, по лицу вижу, что готовите переворот в масштабах всей области. И еще раз постучал пальцем по крашеному в голубой цвет дереву трибуны.

— Бей ты, счастливчик, — сказал капитан, и даже протянул мяч Олегу. В уме. Так как мяч уже стоял, как известно, на месте.

Олег подошел к мячу, посмотрел на него внимательно и поправил рукой. Действительно, здесь у мяча, существовало какое-то отрицательное энергетическое поле. Шум трибун, тренер, все еще что-то желавший сказать узорами рук в воздухе, а казалось, ставит свою подпись на надгробной плите пенальтиста, игроки сзади, как будто гнали волны напряжения.

— Н-да, — Олег отошел подальше, шагов на десять, и посмотрел на трибуны. Ни одного знакомого лица. Он опять подошел к мячу, опять посмотрел на него, и, считая шаги пошел назад.

Шум стоял такой, что ничего нельзя было расслышать конкретно. Однако голос:

— Ты сделай пробежку метров на четыреста вокруг поля, — услышали почти все. Все, кроме проверяющего.

— Что он сказал? — спросил областной.

— Говорит, чтобы не торопился, — сказал Первый.

— Кто?

— Футболист.

— Я говорю, кто говорит? И почему так громко? Я его слышу.

— Так это местный Николай Озеров, комментатор.

— Комментатор, — рассмеялся Контролер. — Чего же ж он до сих пор молчал, как рыба?

— Наверное, как обычно, микрофон не работал. А может, забыл, засмотрелся на хороший футбол, и забыл, что… А что, собственно, он должен был говорить. У нас здесь всегда и так прямой эфир. Комментатор объявляет только начало и окончание матча.

— Да? Это очень правильно. Пусть люди сами думают, кто должен победить. Мы, или, — он поднял вверх руку, — они.

И Олег увидел эту поднятую руку. И недалеко лица двух прекрасных девушек.

— Он смотрит на нас, — сказала Галя. — Нет, точно.

— Он смотрит на меня, — сказала Таня.

— Не надо опережать события, — сказала Галя. — Мы же договорились, если забьет…

— Я помню.

Олег посмотрел на обе манящие взор девятки, и побежал. Собственно, о чем думать? Ведь мяч — это он сам. Он, свободная от притязаний Земли Комета Галлея. Полет… полет и прорвавшаяся к ушам зрителей раньше возгласа трибун, сакральная фраза комментатора:

— Гол-л-л! Гол, друзья мои. Гол — хуй — штанга!

Дима только в последний момент перед ударом понял:

— Мяч пойдет не в девятку, а в шестерку. — В нижний, а не в верхний угол. Он прыгнул и угадал сторону, куда полетит мяч. Вон он, уже близко, рукой подать в шершавой перчатке. Но мяч тоже, видимо, думал, и, увидев протянутый ему палец со знаменитой картины Микеланджело, нарисованной на потолке Сикстинской Капеллы, как ни странно испугался, и отодвинулся. Отодвинулся, мог поспорить Дима, к самой штанге.

— Не попал, — удивились все вслед за комментатором. У многих даже сердце защемило от такой неудачи новичка, забившего в этом матче уже три гола.

Но мяч, как многим показалось: подумал слегка, и закатился в ворота.

— Вот это удар, — сказал Владимир за воротами. — Не шесть, а все пять с половиной.

Судья показал на центр.

Тренер подошел к своему помощнику, и сказал, что не ошибся, доверив бить новичку.

— Это вы ему кричали, чтобы бил под верхнюю штангу прямо над головой вратаря?

— Нет, — признался тренер, — я бы не решился доверить новому игроку решающий пенальти. Если бы он не забил, меня бы распяли. Сам знаешь, каки у нас председатели. Чуть что — на кол. Кстати, как ты мог услышать то, чего я не говорил? Я рисовал ему картину боя жестами.

— Все просто.

— Че, уши с утра мыл с мылом?

— Нет, забыл.

— Почему?

— Я знал, что ничего нового вы не придумаете. Вы всегда так говорите:

— Бей прямо под штангу. — Действительно, кто поверит равномерному прямолинейному движению? Все же ж, чуть что, бросаются в разные стороны, как вороны при приближении кота, который бьет их лапой по голове.

Тем более, равномерное прямолинейное движение ничем не отличается от состояния покоя. А как можно, находясь в состоянии покоя, промазать? Ну, а если нет, то и цель всегда будет поражена.