Делириум. Проект «Химера»

Владимир Вишняков, 2023

В обыкновенном российском поселке возникает вспышка опасной болезни, быстро распространяющейся среди населения. С целью предотвратить полномасштабную эпидемию в зону заражения направляется группа врачей. Вскоре они понимают, что столкнулись с необычной инфекцией…

Часть первая. Экспозиция и завязка

Vita brevis, ars vero longa,

occasio autem praeceps,

experientia fallax,

iudicium difficile.

Жизнь коротка, путь искусства долог,

удача преходяща,

опыт обманчив,

суждение трудно.

Гиппократ, «Афоризмы»

Москва

23 июля 2012 года, 13:16

Доктор Игорь Константинович Покровский уверенным шагом шёл по Петровке, погружённый в свои мысли. По-деловому серьёзное лицо высокого и широкоплечего мужчины было не по годам испещрено глубокими морщинами. Особенно выделялись две из них, идущие к уголкам рта. На докторе был хорошо подогнанный по плотной фигуре бежевый костюм с неброским светлым галстуком в тонкую полоску. В левой руке мужчина нёс чёрный кожаный портфель.

Летнее солнце, казалось, застыло в зените, опаляя Москву и москвичей почти тропическим потоком тепла и света. Лето в этом году выдалось знойное, и мужчина пожалел, что не может снять галстук. Говорят, в светлом костюме всё же не так жарко, но для Игоря это представлялось слабым утешением. Как назло, поблизости не наблюдалось ларька с мороженым или какими-нибудь прохладительными напитками. «Так-так, — подумал Покровский, увидев на другой стороне улицы табачный киоск. — Ни попить, ни поесть. А вот покурить — всегда пожалуйста. Москва — всё для людей…»

Игорь Константинович свернул с тротуара, пересёк оживлённую дорогу по «зебре» и подошёл к киоску. Купив пачку «Честерфилд» и в очередной раз прочитав уже изрядно избитое «Курение убивает», Покровский закурил. «Пора бросать — сам же врач… — подумал он, делая первую затяжку. — Что ж. Как только — так сразу».

Игорь курил уже тринадцатый год подряд. Курил много. Меж тем, он отлично понимал: в свои тридцать пять уже пора подумать о будущем. Что лучше: быстро скончаться от инфаркта или медленно — от рака лёгких? Почувствуй разницу, что называется.

«Интересно, все врачи циники?..» Игорь Константинович сам иногда поражался своими умозаключениями. Насколько глубока может быть профессиональная деформация личности у врачей! Циничность — одна из черт медиков, как думается многим. Но если доктора и циники, то это сугубо профессиональное…

А Москва всё хорошеет. Зелёные газоны, фонтаны, ровно постриженные живые изгороди, аккуратно посаженные вдоль тротуаров деревья. Столица государства, желающего вернуть себе статус сверхдержавы, должна соответствовать. Огромный монитор на другой стороне улицы транслировал рекламу, новости бегущей строкой и кадры из жизни большой страны. Рост ВВП, укрепление экономики, наращивание обороноспособности и прочие успехи президента и правительства. «Да уж, — усмехнулся про себя доктор Покровский. — Народ и партия едины. Это покруче советской пропаганды будет. Куда мир катится?..»

Желая отвлечься от такой софистики и прочих непродуктивных размышлений, Игорь решил сосредоточиться на деле. Произошло необычное событие. Его — врача-эпидемиолога, заместителя директора Центра инфекционного контроля Роспотребнадзора — вызвали в Министерство обороны. Для беседы. Что может потребоваться военным чинам от гражданского эксперта по особо опасным инфекциям? Да, дело явно пахнет керосином. Или чем похуже… В конце концов, среди военных медиков тоже есть свои профи. Могли бы и сами справиться. Даже случись что чрезвычайное. Но Игорю Константиновичу всё же было интересно. Особо опасные инфекции были для него не просто профессией. Это было делом всей жизни. Он любил свою работу и старался делать её хорошо. И, надо сказать, это всегда получалось.

Преодолев ещё один квартал, Игорь, наконец, увидел нужное ему учреждение. Это было большое строение из серого камня с не очень гармоничными белыми колоннами, окружённое высоким металлическим забором. Новое здание Главного военно-медицинского управления Министерства обороны на Петровке по задумке архитектора, очевидно, всем своим видом должно было внушать гражданам веру в военную мощь нашего государства. «И кто придумал построить его именно здесь? — подумал Покровский, проходя на охраняемую территорию. — Тут только памятника Железному Феликсу не хватает… или Владимиру Владимировичу».

Преодолев пост охраны и войдя в фойе, доктор направился к дежурному.

— Здравствуйте. Покровский Игорь Константинович, замдиректора Центра инфекционного контроля Роспотребнадзора. Мне назначено.

— Добрый день, доктор Покровский. Вас ждут, — произнёс дежурный, найдя на экране рабочего компьютера фамилию посетителя и протянув ему готовый пропуск. — Пройдите на второй этаж, кабинет номер двести два. Просьба крепить пропуск выше пояса.

— Непременно, — утвердительно кивнул Игорь Константинович.

Миновав ворота металлоискателя и засунув пластиковый пропуск в нагрудный карман пиджака, доктор Покровский поднялся на второй этаж.

13:31

Игорь постучал в дверь кабинета номер двести два и вошёл, не дожидаясь ответа.

— Здравствуйте, — произнёс эпидемиолог. — Я к генералу Ганину.

— День добрый, доктор Покровский. Проходите, пожалуйста, — в меру упитанный пожилой генерал с тремя большими звёздами на погонах, улыбаясь, приветствовал Игоря Константиновича, казалось, со всем радушием, на которое способен военный. — Позвольте представиться: генерал-полковник Ганин. Можно, если угодно: Валентин Сергеевич.

Игорь Константинович решил, что представлять себя бессмысленно: «Наверняка эти ребята всю мою подноготную пронюхали. Вероятно, генералу уже доложили, что я ел сегодня на завтрак…»

Ганин указал рукой на офисное кресло, стоящее у большого рабочего стола из тёмного дерева.

— Присаживайтесь, доктор.

— Благодарю.

Покровский подошёл к столу, поставил свой портфель на пол и сел в кресло.

— Итак, вас интересует, для чего мы вас пригласили, — продолжил генерал, делая два шага к стоящему у окна большому флагу России. — Скажу сразу: это связано с вашей специализацией.

— Особо опасные инфекции?

— Именно. Судя по вашему досье, вы лучший в стране специалист в области особо опасных инфекционных болезней.

— Вы преувеличиваете, — нейтральным тоном возразил Игорь.

— Отнюдь. — Ганин подошёл к своему столу, не торопясь опустился в большое кожаное кресло и открыл ничем внешне не примечательную пластиковую папку. — Диплом Нижегородской медицинской академии с отличием, ординатура, аспирантура в Ставропольском противочумном институте, блестящая кандидатская диссертация. Работали в федеральном Министерстве здравоохранения, курировали систему эпиднадзора за особо опасными инфекциями. Позже перешли в Роспотребнадзор. Продуктивная работа по ликвидации вспышек по всей России. Двадцать пять научных публикаций в отечественных и зарубежных изданиях. С девятого года — заместитель директора Центра инфекционного контроля при Роспотребнадзоре. А в перспективе…

— Я привык только к реальным перспективам. И моя биография мне известна, — перебил военного Покровский, отметив с раздражением, что Ганин до сих пор не сказал ничего по сути. — Что от меня требуется?

Генерал кивнул, решив, что пора переходить к делу.

— Игорь Константинович, требуется ваша помощь в ликвидации вспышки особо опасной инфекции. Очаг заражения в Сибири. Подробная информация в конверте.

Валентин Сергеевич взглядом указал Покровскому на запечатанный бумажный конверт формата альбомного листа, лежащий на левом краю стола.

— Позвольте напрямую, — доктор посмотрел в глаза генералу. — Зачем вам помощь гражданского специалиста?

— Как я уже сказал, вы — лучший специалист. — Ганин отвёл взгляд, положив папку с досье на стол. — Мы же с вами по одну сторону баррикады.

В последнем тезисе Игорь Константинович вдруг почему-то засомневался. К тому же — генерал не ответил на вопрос.

— Валентин Сергеевич, я утром просматривал информацию по эпидобстановке на территории России. Там ничего не сказано о вспышке особо опасной инфекции в Сибири. Я был бы одним из первых, кому бы это стало известно. Значит, никто из гражданских лиц об этом не знает?

— И не должен узнать, — генерал вдруг стал серьёзен. Выражение добродушия пропало. — Паника может быть опаснее самой болезни, и вы сами это отлично понимаете. В операции по ликвидации вспышки задействованы войска защиты и военные медики нашего управления. Но ваша помощь как опытного эпидемиолога нам также необходима.

— Где произошла вспышка? — спросил Игорь Константинович.

— Иркутская область, посёлок Пятницк.

— Что за инфекция?

— Неизвестно, — коротко ответил генерал. — Это предстоит выяснить на месте.

Не подав виду, Покровский, однако, удивился. «Что за дела? Двадцать первый век на дворе: военные медики Минобороны не могут определить, что там за болезнь? Или, быть может, я не те вопросы задаю?..»

— Я буду работать в группе? — спросил Игорь, желая прояснить для себя чисто рабочие моменты.

— Да. В состав рабочей группы под вашим началом будет включён сотрудник нашего Министерства для координации всех действий, а также два гражданских специалиста из Иркутского противочумного института. Их краткое досье вы найдёте в том же конверте, — Ганин взглядом ещё раз указал на большой белый конверт, лежащий на столе перед Покровским. — Ваш самолёт до Иркутска вылетает завтра в восемь тридцать утра. Наш сотрудник — капитан медицинской службы Виктор Юрьевич Черкасов — полетит с вами, он будет ждать вас в «Домодедово».

Доктор взял конверт и достал оттуда лежащий поверх бумаг готовый авиабилет на своё имя по направлению «Москва — Иркутск». Усмехнувшись, Покровский косо взглянул на генерала:

— Чтобы купить на меня авиабилет, нужны были данные моего паспорта.

Ганин только молча улыбнулся, явно не собираясь ничего пояснять. Игоря охватило неприятное ощущение, похожее на то, что чувствует жертва вора-«щипача», когда к ней в карман засовывают руку.

— А этот ваш сотрудник представляет, с чем нам придётся столкнуться? — Игорь попытался, пусть и без особой надежды, выудить у генерала что-нибудь сверх того, что нужно знать гражданскому лицу.

— Конечно, он медик. Но о сложившейся в очаге ситуации ему известно ровно столько, сколько всем нам.

Да, Покровский убедился — старый вояка и вправду не лыком шит. Самое очевидное: товарищ генерал-полковник чего-то не договаривает.

— Валентин Сергеевич, мне будет нужен ассистент.

— Конечно. Вы можете привлечь одного специалиста. У вас есть конкретная кандидатура, доктор?

— Да, это мой помощник Свиридов Андрей Геннадьевич.

Генерал повернулся к своему компьютеру и прошёлся пальцами по клавиатуре.

— Хорошо, Игорь Константинович. Считайте, что этот вопрос решён. Авиабилет на имя вашего ассистента будет у капитана Черкасова. И ещё одна формальность, — генерал положил на стол перед Покровским документ. — Подписка о неразглашении государственной тайны. Ознакомьтесь.

Игорь внимательно прочитал написанное и поставил подпись.

— Вижу, вы очень внимательно относитесь к документации. Вы всегда так педантичны, доктор? — Ганин как-то не очень дружелюбно ухмыльнулся.

— Видите ли, вдруг я подписываюсь под текстом, где завещаю вам или Министерству обороны всё своё имущество, включая коллекцию почтовых марок? — отшутился Игорь без тени улыбки на лице. — Да и вообще, в нашей работе отсутствие педантичности может привести к тому, что тебя раньше времени похоронят, причём под хорошим слоем хлорной извести. В данном случае — лучше позже, чем раньше.

Ганин снова улыбнулся, на этот раз, как показалось Игорю, искренне. Или только показалось?

— Что ещё вас интересует, доктор?

Понимая, что генерал уже и не думает спрашивать его о личных «планах на завтра», Покровский посчитал разговор оконченным. Положив белый конверт, данный Валентином Сергеевичем, в свой портфель, эпидемиолог поднялся с кресла.

— Интересно, какая погода в Иркутске?

— Лётная, Игорь Константинович, лётная! — улыбнулся генерал-полковник, протягивая руку на прощание.

14:03

Центр инфекционного контроля при Роспотребнадзоре был создан относительно недавно и занимался в числе прочего эпидемиологическим надзором за потенциальной угрозой и реальными случаями особо опасных инфекционных заболеваний на территории России. Там и работал эпидемиологом доктор Покровский. С некоторого времени он являлся заместителем директора Центра. Для этого относительно самостоятельного подразделения Роспотребнадзора было отведено небольшое отдельное здание, находившееся всего в часе ходьбы от Главного военно-медицинского управления Министерства обороны, из которого Игорь Константинович только что вышел после беседы с генералом.

Всего час ходьбы. Надо сказать, что со временем необходимость в этой самой ходьбе постепенно отпадала. Личный автотранспорт под рукой, да и ссылка на «нехватку времени», служащая для самооправдания лени, всегда выглядит весьма убедительно. Однако Покровский старался чаще ходить пешком, потому оставил свою машину на парковке у Центра. Мягкое кресло в кабинете плюс удобное сиденье автомобиля — ну чем не фактор риска геморроя? Доктор как никто другой должен был помнить о профилактике вообще, а уж тем более такого грозного «профессионального» заболевания. Тем не менее, от управления Минобороны до работы Покровский решил добраться на метро — в Центре у него ещё были дела, а времени до конца рабочего дня в самом деле оставалось не так много.

В мыслях о собственной «концепции здорового образа жизни», иронизируя над самим собой, Игорь машинально закурил и спустился с крыльца министерского здания. Сняв бежевый пиджак и перекинув ремень с кожаным портфелем через плечо, доктор почувствовал, что жизнь всё-таки чертовски хорошая штука. Хотя бы потому, что в понедельник посреди рабочего дня удалось на час вырваться из душного кабинета и прогуляться по городу.

Миновав охраняемую территорию, Покровский сразу же влился в обычную столичную толчею. Безликая толпа, в которой чувствуешь себя почти как в дремучем лесу — одиноко. Вот какая-то женщина в лёгком летнем деловом костюме на ходу разговаривает по мобильному телефону; парень с девушкой идут, обнявшись, наверное, спеша в кино или кафе; мужчина в шортах и белой кепке жует бутерброд у закусочной быстрого питания. И ещё много-много людей. Сотни и тысячи людей спешат в разных направлениях, каждый по своим делам. Суета. Суета, доводящая до тоски…

Игорь приехал в Москву уже после аспирантуры и не сразу привык к ритму жизни мегаполиса. На человека, выросшего в Нижнем Новгороде, суета столицы поначалу наводила тоску. Но доктор Покровский не привык поддаваться эмоциям, тем более унынию. В Москву он приехал работать. Потому Игорь Константинович сразу же сконцентрировался на трудовой деятельности: по рекомендации директора Ставропольского противочумного института Покровский был направлен в Федеральный центр госсанэпиднадзора Минздрава России, а позже перешёл в Центр инфекционного контроля Роспотребнадзора. Уверенности в устойчивости своего положения — служебного и материального — Игорь никогда не терял, потому и обустроиться в столице получилось без особых трудностей.

На улице меж тем стало прохладнее. Лёгкая пелена облаков (или смога?) немного стушевала лучи яркого летнего солнца. «А погода радует», — подумал Игорь и выбросил окурок в урну у газетного киоска. Окинув взглядом ассортимент печатной продукции, Покровский не нашёл ничего интересного для себя. Хотя… Вот: гороскопы. Игорь особо в них не верил и читал их только для того, чтобы опровергнуть предсказания астрологов, экстрасенсов и прочих «ясновидящих». Опровергнуть своими собственными усилиями. Доктор постучал в окошечко киоска:

— Здравствуйте. Мне гороскоп на ближайший месяц.

— Ваш знак? — осведомилась продавщица.

— Скорпион, — ответил Покровский.

— Пожалуйста. Пятьдесят рублей с вас.

Игорь отошёл от киоска. Так-так, «прогноз звёзд» на август две тысячи двенадцатого года. Читаем. «В этом месяце Скорпионам следует проявить благоразумие и осторожность. Вы поймёте, что не всё в этом мире зависит от вас. Будьте осмотрительны и внимательны на работе. Возможно также, что Судьба подарит вам встречу с настоящей Любовью. Не упустите своё счастье. Этому может способствовать ваше необоснованное негативное отношение к людям».

Здорово! «Не всё зависит от вас», «Негатив к людям». Бред какой-то. Покровский почувствовал раздражение и снова достал из кармана пачку сигарет.

«Всё в моих руках», — подумал Игорь и отправил гороскоп в урну. Полтинник на ветер.

Но, по крайней мере, сегодня вечером будет что почитать, подумал доктор о содержимом конверта генерала Ганина, закуривая и делая глубокую затяжку. Игорь надеялся, что предстоящее дело будет интересным. Какими тайнами собираются поделиться военные с ним, гражданским врачом? И зачем?

А ещё интереснее — что они хотели бы скрыть?

Доктор Покровский спустился в метро.

Центр инфекционного контроля Роспотребнадзора

14:42

Покровский остановился перед входом в здание, где работает, и, надев пиджак, открыл большую стеклянную дверь. Завидев Игоря Константиновича, сотрудник охраны встал. Он имел привычку приветствовать начальство стоя. Замдиректора Центра инфекционного контроля Покровский тоже относился к когорте начальников. Правда, Игорь за время работы в Центре так и не привык к подобным «знакам внимания».

— Добрый день, Игорь Константинович, — охранник по привычке снял со щита ключ и протянул его доктору. Ключи из здания Центра выносить не позволялось никому.

— Здравствуйте, — ответил Покровский, расписываясь в журнале за взятый ключ. — Есть новости?

— Ваш помощник искал вас. Сейчас ждёт в отделе. Уже около получаса.

— Хорошо. Спасибо. — Игорь направился к лестнице.

Открывая дверь своего кабинета на четвёртом этаже, Покровский увидел энергично идущего по коридору худощавого темноволосого парня в форменной одежде должностного лица Роспотребнадзора: тёмно-бордовых брюках, форменной рубашке бежевого цвета с наплечными знаками различия (теми, что на форме сотрудников силовых ведомств именуются погонами) и чёрным галстуком с серебристой металлической заколкой. На заколке был изображён стилизованный гербовый орёл — эмблема Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека — именно такое официальное название носит Роспотребнадзор. Молодой ассистент Покровского Андрей Геннадьевич Свиридов деловито листал на ходу какой-то документ.

— Андрей, ты меня искал?

— А! Игорь Константиныч! — взмахнул рукой помощник. — Битый час пытался узнать, куда вы вдруг подевались посреди рабочего дня. Срочно нужна ваша подпись на отчёте о вспышке сибирской язвы в Подмосковье — я должен лично представить отчёт директору. Край — три часа дня. В противном случае он с меня шкуру спустит.

— Чтобы спустить с тебя шкуру, Андрей Геннадьевич, тебя сначала надо поймать, а это даже мне не всегда удаётся, — отметил Покровский, открывая дверь и проходя в кабинет. — Вспышка локализована? Кто ещё из наших выезжал?

Ассистент вошёл следом.

— Я ездил сам. Источник выявлен: местные забивали молодого бычка и — на тебе. Заболевшие госпитализированы, шесть человек, идут на поправку. Новых больных среди контактировавших с инфицированным животным за время максимальной инкубации не зарегистрировано. Проведён весь комплекс противоэпидемических мероприятий.

— Дай взгляну, — Игорь поставил портфель на стол, взял папку с отчётом у Андрея, пробежался взглядом по тексту и вернул документ помощнику. — Кстати, если ты сам ездил и лично представляешь отчёт директору, то моя подпись тебе не нужна. Если директор спросит, скажешь, что я в курсе.

— Понятно, — ответил ассистент. — А как вам сам отчёт, шеф?

— Чисто сработано, Андрей Геннадьич, — нейтрально ответил Покровский.

— Благодарю. В принципе местные власти справились и без нас. Я там только просмотрел бумажки, покивал головой и сей отчёт написал.

Игорь Константинович снял пиджак и повесил его на спинку стула.

— Слушай, Андрей, когда тебя хвалят — благодари и кивай. А бьют — защищайся или беги. — Покровский взял со своего стола пульт и включил кондиционер. — Не надо самому критиковать результаты своей работы. Критики всегда найдутся. Но, раз уж ты многословен, то нарвался на вопрос.

— Готов! Всегда готов!

— По цепочке распространения ты прошёлся сам? Возможные другие больные животные, контактные, утилизация мяса, полнота и сроки медицинского наблюдения, остальное? То, что важно.

— Разумеется, — без запинки выпалил Свиридов. — Да всё как в аптеке.

— Молодец. Но на будущее тебе: верить можно только тому, что видишь сам.

— Понял, принял, — Андрей ещё раз пролистал документ, захлопнул папку и собрался выйти.

— Погоди, — окликнул Игорь помощника, указывая взглядом на форму подчинённого. — А ты чего в «камуфляже»-то? У нас парад в отделе?

— Никак нет. Повседневная форма одежды. Приказ же есть — номер двадцать три, — со знанием дела ответил Андрей. — «Об утверждении Правил ношения форменной одежды сотрудниками Роспотребнадзора». От тридцать первого ноль первого две тысячи седьмого года, шеф.

— Да ты что, — с сарказмом в голосе отреагировал Игорь, присаживаясь в кресло у своего рабочего стола. — Вот такие приказы вы, товарищ советник госслужбы второго класса, знаете. А позавчера спросил у тебя, какой у нас приказ по чуме — ты почему-то не помнишь…

— Шеф, я завтра же всё прочитаю, замолю свои грехи и посыплю голову пеплом, — широко улыбнувшись, шутливо парировал Свиридов.

— А манерам я тебя не научил! — чуть не рассмеялся Покровский. — Главное, чтобы директор этого не заметил, а то попрёт нас обоих куда подальше. Повезёт, если в Калининград. Намёк понял?

— Так точно, товарищ государственный советник первого класса, — Свиридов нарочито приложил руку к виску.

— Горе ты моё белобилетное, — вздохнул Покровский, коснувшись рукой лба. — Форму нацепил, так знай: к пустой голове не прикладывают. В смысле без фуражки. Была б у тебя пустая голова в прямом смысле — ни за что не взял бы тебя на работу.

— Знаю, — самодовольно ответил Андрей.

— И последнее: если ты так хорошо знаешь приказ о форменной одежде, где тогда, спрашивается, твой пиджак? — как-то хитро хмуря брови, задал вопрос Покровский.

Помощник почесал макушку.

— Э-э… я думал… лето же… Жарко…

— Он «думал», — на лице Покровского отразилась лукавая полуулыбка. — Ты же к директору с докладом идёшь, ну…

— Спасибо, шеф. Что бы я без вас… — Андрей приложил ладонь к сердцу. — Вы — мой гуру; нет, я говорю без всякого сарказма. Всё, побежал!

— Андрей, мне никто не звонил? — успел спросить Покровский, пока ассистент открывал дверь кабинета.

— Да. Девушка, — ответил Андрей, держась за дверную ручку. — Судя по голосу, симпатичная стройная блондинка. Не представилась. Сказала, что перезвонит вам на мобильник. Может, познакомите?

— Знаю, ты не по голосу догадался, что блондинка: про Марину я тебе рассказывал. Иди уже, Казанова. Без пяти три: директор не терпит опозданий. Да, и ещё кое-что, — окликнул напоследок ассистента Игорь Константинович. — Говори уверенно, чётко, не мямли. Помни: «Слово должно быть верным, действие должно быть решительным». Это сказал Кун Фу-цзы.

— Кун-фу-кто? — переспросил Свиридов.

— Ну, Конфуций, если так тебе понятнее, — пояснил Покровский.

— Понял, шеф!

Помощник, чуть не выронив отчёт, кивнул начальнику и почти выбежал по направлению к своему кабинету, очевидно, чтобы найти тёмно-бордовый пиджак от форменного костюма.

— Ну, Свиридов, — усмехнулся вслух Игорь, когда Андрей покинул его кабинет. — Сколько ни учи его… Всему верит. Может, зря я про пиджак пошутил?..

Покровский посмотрел на часы. До конца рабочего дня оставалось ещё два часа. И пара рутинных бумажных дел, которые необходимо было завершить до отъезда в непредвиденную командировку. Игоря очень интересовали данные из конверта генерала Ганина, но «десерт» он решил оставить на потом. Так даже интереснее.

Направляясь в архив за кое-какими материалами, Покровский встретил Романа Ивановича Захарова, заведующего отделом по контролю за воздушно-капельными инфекциями.

— Игорёк, привет! Как дела? — Роман Иванович любил быть на короткой ноге с коллегами помоложе. Захарова не смущало при этом, что Покровский имел более высокое служебное положение.

— Местами, — ответил Игорь, остановившись, чтобы пожать коллеге руку. — Как у вас?

— Мы отделом в воскресенье собираемся на шашлыки. Пьянка будет грандиозная! Айда с нами!

— Сожалею, не получится. Завтра улетаю в командировку. Думаю, надолго. Да и вообще, я не пью, вы же знаете.

— А я пью? Больше двух бутылок за раз — да никогда! — рассмеялся Роман Иванович и направился к лифту. — Что за молодёжь пошла! Кругом одни трезвенники да язвенники. А вам-то, «особистам», не стыдно пасовать?..

Похоже, улыбка никогда не сходила с его лица. Кто-то из древних сказал однажды: «Частый смех — признак недалёкого ума». Но Покровский знал, что к Роману Ивановичу этот афоризм не имел никакого отношения. Доктор Захаров всегда был, что называется, себе на уме. Ну, быть может, в нашем мире это не совсем недостаток. Однако у Игоря люди, которым своя рубашка ближе к телу, а собственная хата с краю, особого уважения не вызывали.

В целом, были у Захарова и положительные качества. К примеру, как представлялось Игорю, Роман Иванович во всех вещах умел найти позитивные стороны. Покровский часто не соглашался с сентенциями Захарова типа: «Пусть всё плохо, но могло быть ещё хуже, потому не всё так уж плохо». Но, признаться, иногда Игорь даже завидовал такому неистребимому оптимизму.

«А вообще, без оптимизма в нашей работе не обойтись. Медицина всегда зиждется на вере в лучшее». С такими мыслями Игорь Константинович спустился в архив.

17:23

«Ауди» восьмой модели, чёрного цвета, респектабельная, но без лишних «наворотов» — то, о чём Игорь мечтал давно.

Мечты сбываются. Пусть иногда в кредит — но сбываются.

Игорь плавно свернул на Каширское шоссе. Странно, но сегодня пробки здесь не было: поток машин двигался достаточно бодро. «Везёт, — подумал доктор. — Стало быть, минут за пятнадцать доберусь до дома».

Затрезвонил мобильный. Игорь взглянул на экран телефона. Она перезвонила. Насчёт «симпатичной блондинки» Андрей оказался прав. Марина и вправду была очень симпатичной девушкой. И эти слова имели отношение не только к её внешности.

— Алло, — Покровский подключил беспроводную гарнитуру.

— Алло, Игорь, привет, — услышал Покровский знакомый женский голос. — Ты, видимо, был занят сегодня: мобильник отключал? Я звонила тебе на работу. Попала на твоего ассистента.

— Привет, Марина. Уходил с работы по делу. Давно не виделись. Что нового?

— Всё по-прежнему… Почти… Давай встретимся, поболтаем. Как насчёт сегодня?

— С удовольствием. На «нашем месте»?

— Замётано! — по-свойски ответила Марина. — Что нового у тебя?

— Сегодня был в Минобороны, представь себе. — Игорь аккуратно перестроился на левую полосу движения. — Кажется, предстоит интересное дельце. Подробно вечером расскажу, когда сам вникну в суть дела.

— Ты же у меня человек государственный. А если это очень «топ сикрет» и мне знать не положено?

— Думаю, Марина, тебе — можно.

— «Думаешь»? Ты давай поаккуратней с государственными делами и тайнами. Индюк тоже «думал» — и в суп попал! — старые друзья рассмеялись. — Ты, Игорь, у нас теперь как агент Малдер — охотник за икс-файлами. Жаль, я не твоя «агент Скалли»…

— Да, жаль, — повисла неловкая пауза. — Марина, у тебя что-то случилось?

— Как сказать… Да нет. Есть кое-что, но не по телефону, — вдруг как-то сбивчиво ответила девушка. — Вечером, хорошо?

— Договорились. Целую. Пока.

— Пока, Игорь. До встречи.

Игорь снял наушник и припарковался у своего дома.

Квартира Покровского

17:46

Парадокс, но факт. Любой москвич, имеющий собственное жильё в городе-герое Москва, уже миллионер. Трёхкомнатные «апартаменты» в высотке в престижном районе столицы. «Мама может мною гордиться», — не без самодовольства подумал Игорь.

В принципе, доктор Покровский при известном стремлении мог бы обзавестись вдобавок недвижимостью типа пентхауза или загородным домом, но видел в этом излишнюю блажь. Нечто вроде бриллиантовых запонок. Или алмазной пуговицы в два миллиона баксов на джинсах голливудской звезды Дженнифер Лопес. («Дженни, ты чего плачешь?» — «Пуговицу потеряла!!!» — «Ну и дура!»).

Игорь Константинович отличался подчёркнуто негативным отношением к предметам роскоши. В вещах он ценил не лоск, а практичность. Но если есть правила, существуют и исключения.

Пройдя в просторную гостиную, Игорь по привычке включил телевизор. А вот и исключение из вышеуказанного правила. Телевизор — это мягко сказано. Огромный жидкокристаллический монитор диагональю без малого два метра едва помещался на стене комнаты. Телевизор был настроен на канал новостей. Новости и сегодня не отличались особой оригинальностью: теракты, катастрофы, «антитеррористические операции» НАТО в очередном Ираке (или опять в Ливии?). Вспомнили до поры до времени неуловимого Усаму Бен Ладена с его джихадом. (Вот интересно: ликвидировали бандита, а он стал архетипом общественного сознания — вроде Санта Клауса…) Кстати: верный способ испортить настроение на весь день — посмотреть с утра выпуск новостей, где диктору ещё хватает наглости после сообщения о гибели десятка-другого человек пожелать телезрителям «Доброго утра» и «Удачного дня»…

Переключив на более эмоционально нейтральный музыкальный канал, Игорь бросил пиджак на кресло, снял галстук и достал из портфеля конверт, полученный от генерала Ганина. Сев на чёрный кожаный диван, доктор принялся «вникать в суть дела».

Вначале он прочитал краткое описание первых четырёх случаев неустановленной инфекции, зарегистрированной в посёлке городского типа Пятницк Иркутской области. Отчёт был написан профессионально, но информации по существу было очень немного.

«…Заболевание начинается остро, в течение первых 2 суток клиническую картину определяют симптомы выраженной интоксикации и тяжёлого нарушения сознания. В 3 случаях отмечено сильное психомоторное возбуждение с приступами агрессивного и импульсивного поведения, очевидно, сопровождаемое галлюцинациями. В одном случае с первых часов наблюдалось выраженное угнетение сознания с отрывочным бредом (аменция), переходящее в глубокую кому, с развитием в дальнейшем картины септического шока и острой сердечной недостаточности. В течение 3 суток развивается тяжёлый ДВС-синдром, не купируемый стандартными медикаментозными схемами коррекции системы гемостаза. В 2 случаях геморрагический синдром развился уже через 3 часа от начала болезни и через 12 часов привёл к летальному исходу в связи с массивным внутренним кровотечением. Патологоанатомическое исследование не проведено ввиду отсутствия квалифицированных специалистов…»

Обывателю наверняка было бы интересно в первую очередь узнать, какая именно это болезнь. Но Игоря как эпидемиолога прежде всего интересовало, как инфекция передаётся и насколько она заразна, то есть опасна в плане дальнейшего распространения. По описанию первых случаев Покровскому было сложно составить схему эпидемического кластера: того, как болезнь распространяется. В бумагах было указано, что среди заболевших была медсестра. Если факт её заражения является случаем внутрибольничной инфекции, то болезнь вдвойне опасна. Особенно в плане паники.

К отчёту прилагались результаты клинических лабораторных исследований. Ничего особенно показательного, как отметил про себя Игорь. В картине крови наблюдались признаки выраженной воспалительной реакции, в том числе высокий лейкоцитоз со сдвигом лейкоцитарной формулы влево. Далее следовал отчёт об организации карантина и развёртывании инфекционного госпиталя. Эти мероприятия проводились, судя по отчёту, исключительно силами военных.

Прочитанные документы породили в голове Игоря намного больше вопросов, чем ответов. Более или менее ясных представлений о возможной причине вспышки у доктора не возникло.

Настроение Игоря начинало понемногу портиться. Покровский открыл досье сотрудников Иркутского противочумного института, с которыми ему предстояло работать во время незапланированной командировки. Оба сотрудника оказались, к неприятному удивлению Игоря, сотрудницами. Одна из них, некая Саратникова Ирина Николаевна, старший научный сотрудник отдела эпидемиологии, врач-инфекционист, кандидат медицинских наук. Игорь пробежал глазами по её досье. Дата рождения: четырнадцатое марта тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года. Двадцать восемь лет, значит. Окончила Иркутский медицинский университет в две тысячи седьмом, интернатуру по инфекционным болезням в две тысячи восьмом. Год работала инфекционистом в областной инфекционной больнице. С две тысячи девятого по настоящее время — сотрудник Иркутского противочумного института. Уже защитила кандидатскую диссертацию.

Саратникова вдобавок была, судя по фото, симпатичной блондинкой. Правильные черты лица, прямые светлые волосы, карие глаза и какая-то заметная даже по фотографии грусть взгляда выдавала, как сразу представилось Игорю, девушку чувствительную, впечатлительную и ранимую. Что совсем не соответствует её профессии — врач-инфекционист, специализирующийся в области особо опасных инфекций. Покровский, таким образом, одним взглядом установил несоответствие личностных качеств человека и рода его (то есть «её» — что тоже имеет значение) занятий.

Покровский вообще считал, что пол человека определяет многое в его жизни, в том числе границы его, человека, возможностей. Игоря со школьной скамьи частенько обвиняли в мужском шовинизме. Но он свято верил, что равноправие мужчин и женщин в принципе невозможно, потому и существует ряд чисто мужских и чисто женских профессий и занятий. К примеру, женщину за рулём Покровский считал аналогом обезьяны с гранатой: мужчины же не путают, где право, а где — лево. Да и практическая работа с особо опасными инфекциями тоже не представлялась Игорю Константиновичу женским занятием.

Потому что это — война.

А тут — с парочкой симпатичных девчонок — в бой?.. Им разве что отчёты по заболеваемости на компьютере набирать.

Так, а «второй специалист»? Покровский взглянул на досье врача-микробиолога Екатерины Витальевны Виноградовой. Так-так, младший научный сотрудник, микробиологический отдел. Чёрт! Восемьдесят седьмого года рождения, двадцать восьмого января. Двадцать пять лет — совсем девчонка! Игорь почувствовал нарастающее раздражение.

«Эти вояки, что, издеваются? Может, позвонить генералу и предложить вместе с «сотрудниками» пойти в сауну?..»

Стоп. Тут Покровский понял, что не сможет связаться с Ганиным. Никакого контактного телефона тот не оставил. Конечно, он выйдет на связь с Покровским в случае необходимости. Когда будет нужно «товарищу» генералу.

«Вот так подкинули тебе работёнку, Игорь Константинович», — с раздражением подумал доктор и небрежно швырнул бумаги мимо журнального столика.

«Но — что поделаешь: работа. Должен — значит можешь».

Посмотрев на часы, Игорь понял, что пора. Его ждёт Марина.

Кафе “Long Path” («Долгий путь»)

19:38

Покровский оставил машину у тротуара и вошёл в кафе.

Он был здесь не в первый раз. Это место нравилось Игорю, потому что оно каким-то оригинальным образом сочетало в себе и просторность, и уют. Здесь были и низкие столики с уютными диванчиками, отделанными тёмно-красной тканью, и барная стойка, и ряд круглых столиков у большого витражного окна. Интерьер был оформлен в тёплых, приятных глазу тонах. На дальней от входа стене на бежевом фоне угадывались узоры, напоминающие средневековые географические карты, изображения компаса и рулевого колеса старинного парусника. У стен висело несколько китайских бумажных фонарей; вряд ли они в действительности были бумажными — в наш-то век пластика и прочих полимеров. Но фонари создавали уют и неповторимый колорит этого места. Игорю казалось, что в этих украшениях чувствуется душа. Наверно, так одним словом можно описать странное для Покровского ощущение задумчивости, которое охватывало Игоря, когда он бывал в этом месте.

Кафе имело свой чётко обозначенный стиль, но Игорю нравилось, что общая атмосфера в помещении менялась в зависимости от того, утро сейчас, день или вечер.

Утром сюда часто приходили позавтракать самые разные люди; звучала приятная музыка, можно было заказать лёгкий европейский завтрак или просто выпить ароматного кофе, пролистав утреннюю газету. Вообще считалось, что это место хорошо подходит для делового неформального общения, потому максимальный наплыв клиентов — бизнесменов и прочих занятых людей — наблюдался в часы ланча. В это время настроение в кафе приобретало «деловой» оттенок; сюда на час приходила суета из офисов — «белые воротнички» обсуждали за ланчем текущие вопросы, на которые им не хватало времени в рабочие часы.

Сейчас в «Лонг Паф» посетителей было немного. Время было вечернее, и в кафе ужинали или просто отдыхали несколько семейных пар с детьми, одна шумная молодёжная компания и трое одиноких посетителей. В восьмом часу вечера уже ничего не напоминало людям о работе. Можно было расслабиться и поговорить о чём-нибудь другом.

Игорь сидел за столиком у окна и ждал Марину. В последнее время они часто встречались именно здесь. Это было «их место».

Воспоминания из прошлого нахлынули на Игоря. Ему было что вспомнить. За исключением нескольких приятелей, знакомых и коллег, Марина была для Игоря единственным другом в этом большом городе. Настоящим другом. Нет, даже более чем другом.

Они познакомились шесть лет назад в Интернете. Правда, не в чате какого-нибудь «клуба одиноких сердец», а на медицинском форуме. Игорю как-то потребовалась консультация клинициста для описания сложной вспышки пищевой токсикоинфекции. Поначалу он с подозрением отнёсся к запросу об авторизации со стороны клинического ординатора-терапевта Марины Викторовны Снежиновой. Но молодой ординатор, несмотря на небольшой практический опыт, прекрасно разбиралась в терапевтической и инфекционной патологии, чем немало удивила Игоря с самой первой их виртуальной беседы в чате. Позже оказалось, что им есть о чём поговорить и кроме работы. Игорь и Марина подолгу беседовали о политике, искусстве, литературе и просто о жизни. Очень скоро для них обоих общение друг с другом стало насущной потребностью. Среди всего шума, суеты и фальши столичной жизни минуты, проведённые с Мариной, были для Игоря как глоток свежего воздуха.

С самой первой встречи они прониклись глубокой симпатией друг к другу, смешанной с нежностью и чувством абсолютного взаимного доверия. Находясь рядом с Мариной, Игорь мог забыть об условностях и штампах, говорить всё, что думает, не боясь быть непонятым — он мог быть самим собой.

И в какой-то момент он осознал, что Марина — именно та, кого ему не хватало в жизни… Так они стали более чем друзьями. Их бурный роман длился около года.

Но была ли их страсть любовью?

Они были вместе — и всё было отлично. Они понимали друг друга без слов — и чувствовали друг друга так, как раньше никогда и ни с кем не было. Но — что-то было не так.

Игорь всё чаще ловил себя на мысли, что даже абсолютное взаимопонимание — это ещё не любовь. И в их отношениях нет чего-то очень важного. Того, что позволило бы им быть всегда вместе. «Любовь? Или нелюбовь?» — как неразрешимый гамлетовский вопрос. Казалось бы, два одиноких человека нашли друг друга, они счастливы вместе — что ещё нужно?! Игорь чувствовал: нужно что-то ещё… Иногда он упрекал себя в эгоизме, иногда — в безволии. Игорю хотелось определённости и ясности в отношениях с Мариной, и ему казалось, что такую определённость мог бы дать брак. Но со временем Игорь осознал, что, предложив Марине выйти за него, он попросту сделает попытку разрубить гордиев узел, тем самым вынудив её сделать не вполне осознанный важный жизненный шаг.

Марине тоже было больно. Игорь чувствовал свою вину в том, что прямо или косвенно явился причиной её душевных страданий. Он не мог смириться с тем, что причиняет ей боль.

Девушка переживала ещё сильнее Игоря. От встреч с ним Марина получала сильные смешанные эмоции. Рядом с ним она чувствовала себя абсолютно счастливой. И абсолютно несчастной. Кроме него, у неё никого не было.

Но она не любила его. Она никогда не говорила ему этих слов. Да и он никогда не говорил, что любит. Она не винила его ни в чём. Напротив, она была благодарна Судьбе за то, что встретила его однажды. И за то чувство, что он подарил ей. Иногда в минуты полного отчаяния она думала, что Игорь — самое лучшее из того, что у неё было в этой жизни. И лучшего уже не будет. Но…

Но она не любила его.

Вот так…

Они решили остаться друзьями. Решили забыть о том, что было. Решили жить дальше. Вместе идти по жизни, но быть при этом врозь. Расставаясь с Мариной, Игорь не мог избавиться от ощущения, что совершает непростительную ошибку, что поступает неправильно, нерационально, наверно, даже глупо.

А Марина при встрече всё чаще прятала взгляд. И никому не рассказывала, как каждую ночь плачет в подушку навзрыд — не понимая, почему она не любит его, почему не может быть с ним? Несмотря на то, что страстно желает этого.

Она не хотела, чтобы Игорь видел её слёзы. И он не видел. Не знал. Но он — чувствовал. И это чувство было невыносимым для него…

Ладно, теперь всё в прошлом. Теперь они — лучшие друзья. Им приятно быть вместе. И это главное.

В общем — что было, то было.

Игорь взглянул на часы: Марина задерживается. Надо бы заказать чего-нибудь перекусить. Она наверняка приедет прямо с дневного дежурства.

Сделав заказ, Игорь увидел её у входа в кафе. Голубоглазая девушка с длинными вьющимися волосами с порога заметила Игоря и быстрым шагом подошла к столику у окна.

— Я опять опоздала? — иронично произнесла Марина с показным удивлением.

— Дамы не опаздывают, но задерживаются. Иногда. — Игорь улыбнулся. — Привет, красавица. Выглядишь как всегда потрясно!

— А ты как всегда предельно галантен, — улыбнулась Марина. — Как ещё может выглядеть терапевт после суточного дежурства? Конечно, «потрясно»! Меня с ночи в день оставили. Ну, приветик!..

Они обнялись. Игорь жестом пригласил девушку за столик.

— Не виделись уже недели две. Ну, рассказывай: ты всё ещё не зав. отделением? — Покровский помог Марине сесть и сам расположился напротив.

— Пока нет, — улыбнулась она. — Успела побывать только и.о. — «исполняющей обязанности». Наш Владимир Николаевич хоть и ногами еле передвигает, но уступать место заведующего никому не собирается. А как твои дела? Опять на вспышку посылают? Что за инфекция?

— Неизвестно.

— Как это так? — удивилась Марина. — Разве ещё не установили?

— Представь себе, коллега. Я прочитал первичный отчёт. — Игорь взглянул в сторону, ища глазами официантку, которая должна была принести заказ. — Информации по существу мало. Это кот в мешке. Судя по картине крови, этиология скорее бактериальная. В клинике картина ДВС, синдром полиорганной недостаточности и выраженный геморрагический синдром.

— То есть поражаются и отказывают все органы плюс кровотечение? — Марина взяла с тарелки салфетку из плотной белой ткани и, расправив её, положила себе на колени. — Думаешь, зооноз? Болезнь пришла от животных?

— Пока ничего не думаю. Может быть что угодно.

— Вы осторожны в версиях и последовательны в действиях, доктор, — нарочито серьёзно произнесла Марина. — Когда вылетаешь?

— Завтра утром. Мой новый знакомый из Минобороны настаивает, — Покровский улыбнулся.

— Игорь, я всё же не понимаю, — девушка проводила глазами официантку, которая принесла заказ. — Почему они обратились именно к тебе? У них что, своих людей нет? Знаешь, странно всё это.

— Конечно, Мариша, дело здесь нечисто, ежу понятно. — Игорь тоже положил салфетку на колени и взял в руки нож и вилку. — Много странного. Например, тот тип, военный, с которым я имел честь пообщаться, он генерал-полковник. Очень высокий чин. Я знаю, что начальник военно-медицинского управления по званию не выше генерал-майора. Отсюда вывод: дело очень серьёзное. — Тут Игорь посмотрел в глаза собеседнице. — Но это моя работа.

Девушка с сомнением качнула головой.

— Не согласна. Ты вовсе не обязан был соглашаться. И игнорировать опасность — не самая лучшая тактика в жизни, доктор. Везёт ведь до поры до времени. — Марина вдруг внимательно взглянула в глаза Игорю. — Пожалуйста, будь осторожен. У тебя такая работа… Все эти особо опасные инфекции… Я не хочу вот так однажды тебя потерять.

Игорь хотел было перевести всё в шутку, но, видя напряжённый взгляд Марины, передумал.

— Со мной всё будет хорошо. Я обещаю.

— Ты не можешь знать, что будет… — возразила девушка.

— Мариша, верь мне, я знаю, что выбрал. Знаю, на какой риск иду. И полностью несу ответственность за то, что делаю. Гораздо проще пенять на Бога, на чёрта, на судьбу, «непреодолимые обстоятельства». Но я знаю, что мой выбор — он всегда мой и только мой. Верь мне.

Марина опустила взгляд.

— Знаешь, я тоже должна сделать свой выбор. Сейчас. Сложно сказать тебе об этом… Но ты мой друг. Лучший друг. И я… — она понимала, что выглядит как школьница, пытающаяся объяснить маме, почему получила двойку на уроке. — В общем… в моей жизни произошли перемены.

Марина попыталась поднять глаза и увереннее посмотреть на Игоря. Но взгляд её всё равно вышел каким-то затравленным.

— Как его зовут? — отстранённым голосом вдруг спросил Игорь.

«Он догадался… Да что же я? Это ведь мой Игорь, он всё поймёт, всё поймёт!»

— Прости, не знаю, с чего начать, — («Мама, знаешь, у нас в классе почти все двойки получили, не я одна такая…»). — Его зовут Николай, мы познакомились случайно, полгода назад. И не думала, что что-нибудь может быть… Но, мне кажется, что… что я его люблю.

Она сама испугалась своих слов. Ей на миг показалось, что Игорь с криком: «Да я убью его!» сейчас разобьёт витрину кафе первым предметом, попавшимся под руку. Нет, конечно, он этого не сделает.

Игорь посмотрел в окно. Затем на Марину. Постороннему человеку могло показаться, что лицо Покровского сейчас выражает лишь одно — безразличие. Но Марина знала — это не так. Далеко не так.

Игорь наклонился, чтобы быть ближе к девушке.

— С ним всё по-другому? Не так, как… у нас было? — Игорь произнёс это очень тихо, почти шёпотом, словно боясь, что кто-то ещё услышит. Голос его предательски дрожал.

— Да. Всё по-другому… — она помолчала, будто собираясь с мыслями. — Не лучше, не хуже. Просто по-другому.

— Я рад за тебя. Правда. Я всегда хотел, чтобы ты была счастлива. И если это тот случай, — Игорь постарался улыбнуться. — Я не могу сомневаться в твоём вкусе.

Марина тоже улыбнулась в ответ. Но как-то невесело.

— Я так благодарна тебе за всё, что ты делаешь для меня. Но если честно: на твоём месте разбила бы мерзавцу фейс! — засмеялась она.

— Да, это верно, — голос Игоря стал серьёзным. — Но ты многому меня научила. Например, тому, что нельзя всегда думать только о себе. И ещё: ты заслужила своё счастье.

22:12

Остановившись у дома Марины, Игорь заглушил мотор.

— Ты почти всю дорогу молчала. Ты хочешь ещё что-то сказать. Не бойся, расскажи.

Девушка вздохнула, собираясь с мыслями.

— Игорь, мне тоже придётся выбирать. У Коли квартира в Питере. И он… О, боже… — она резко повернулась к мужчине. — Скорее всего, я уеду скоро из Москвы.

Игорь внешне никак не отреагировал. Он как будто внимательно изучал лобовое стекло. Марина была готова разрыдаться, провалиться сквозь землю… «Игорь, не молчи. Прости, прости меня…»

— Отпускаю.

Марина взглянула на самого дорогого для себя человека. В её глазах застыл немой вопрос.

— Отпускаю тебя, — тихо повторил Игорь, всё ещё глядя куда-то в пустоту. — Прости, что так долго удерживал тебя. Заставлял страдать.

Он посмотрел в её глаза ровным, но полным какой-то обречённости взглядом. В его глазах меж тем не было отчаяния. Наоборот, молчаливая уверенность. Доверие. Вера в её выбор.

— Я слишком долго удерживал тебя…

— Игорь…

Их глаза, их губы вдруг оказались так близко… Её взгляд как будто умолял: «Не отпускай меня». Боже, Марина… Игорь знал, что не сможет удержаться. Ещё немного… и он не сможет отпустить её…

Но Марина вдруг также резко отвернулась.

— Извини, я не должна была… — она судорожно вздохнула. — Как только прибудешь, позвони мне, ладно? Буду ждать. Будь осторожен, хорошо?

— Ты… ты тоже не теряйся. — Противный комок в горле мешал Игорю говорить. — Я позвоню.

— Пока. Удачи тебе.

— До встречи, Мариша…

Девушка резко открыла дверцу и вышла из машины. Он смотрел, как она быстрым шагом подошла к подъезду, торопливо махнула ему рукой и скрылась в темноте.

Да что же ты сидишь?! Ты теряешь её… Догони её, останови! скажи, что любишь… скажи, что будешь с ней рядом всегда… Пусть что-то будет неправдой! — разве это важно?!

Игорь изо всех сил ударил ладонями по рулю. «Чёрт! Чёрт! Чёрт! Что я натворил?..»

Из темноты подъезда девушка видела, как чёрная «ауди» резко дала задний ход, вывернула на дорогу и уехала прочь.

Не в силах больше сдерживать себя, Марина беззвучно заплакала. Тёплый летний ветер гулял в её волосах. И слёзы медленно высыхали на ресницах.

Но боль не оставляла её.

Она потеряла его.