Истинный Монах

Владимир Волхов, 2015

Молодой послушник Рольт честно пытался стать монахом, истинным монахом. Но мир изменился и поставил его перед выбором: умри или адаптируйся. И он решил выжить во что бы то ни стало… Хотя в грязи и пороках разлагающегося мира Рольт нашел истинную любовь, его несгибаемость приводит к глобальной катастрофе – возвращению гневливых богов.

Глава 11

Ревендольф, столица Тамрии, бурлил тревожными переживаниями. Люди лихорадочно метались по городу, не зная, что делать, — то ли бежать, то ли оставаться. Тануин был пока что не жестоким, но слишком странным. Эту странность люди переносили хуже, чем жестокость, потому что она была непредсказуемой.

Каждый полдень новый король заставлял жителей города собираться на главной площади и танцевать под музыку оркестра. Неважно как, главное было двигаться. Тех, кто пытался сбежать или стоял столбом, стража била палками. После танцев нужно было обнять любого стоящего рядом соседа и сказать ему спасибо.

Другой непонятный указ требовал, чтобы каждый житель улыбался и всегда приветствовал даже малознакомых людей. За его неисполнение тоже били палками. Это привело к тому, что жители постоянно лыбились и здоровались с каждым встречным-поперечным, боясь доноса и наказания.

Разглядывая натянутые улыбки на лицах идущих навстречу людей, Рольт задумался над тем, что сам толком не знает, что именно он собирается здесь делать. Легкость предыдущих побед слегка вскружила ему голову. Ему казалось, что после всего случившегося, удача стала его любовницей, и достаточно просто пожелать чего-то, чтобы она за руку привела его к успеху. Поэтому вместо плана в голове молодого мага было одно лишь желание — убить Тануина, чтобы сделать Маркуса королем.

Хотя Рольт изменился, характер его не мог так резко и кардинально перестроиться за столь короткий срок. Внутри него продолжалась борьба души со старыми привычками. Иногда они пока еще брали верх, как это произошло сейчас, и тогда Рольт совершал наивные, даже глупые поступки. В одиночку приехать к такому опытному, сильному магу, как Тануин, было не более чем мечтательной бравадой. Вся эта история не могла хорошо закончиться, но, ввязавшись, Рольт уже не знал, как отступить.

На протяжении многих десятилетий Тануин служил придворным магом королевской семьи Патомитов. Его почитали и уважали. К его мнению всегда прислушивались, а просьбы — исполняли. В стране маг считался вторым человеком после короля. Но, как оказалось, этого ему было мало.

Тануина Рольт знал лишь шапочно, но во дворце слуги встретили его, как лучшего друга нового короля. Возможно, это было не более чем действие очередного указа. Гостя повели по веранде дворца. Сквозь узорчатую крышу, увитую плющом, солнечный свет проникал уже без зноя, а диковинные растения, во множестве рассаженные вокруг, наполняли воздух ненавязчивым букетом приятных ароматов. Остановившись около одной из многих дверей, слуги открыли ее и жестом пригласили войти во внутреннюю комнату дворца.

Только Рольт переступил порог, как к нему навстречу, приветливо раскинув руки, уже шагал старый маг. Тануин двигался быстро, словно не ощущал возраста. Королевская одежда плохо сидела на нем. Трудно было понять, просто ли она ему не идет, либо же впечатление портит воспоминание о том, что прежний ее хозяин вместе со всей семьей отдал жизнь, чтобы Тануин теперь мог разгуливать по дворцу разодетый и с короной, которую никогда не снимал, несмотря ни на какие неудобства.

Приобняв, маг-король сразу же повел Рольта к роскошному, длинному столу, аккуратно вставленному между четырех подпиравших крышу колонн, которые приятно зеленели опутавшим их виноградом.

— Как хорошо, что ты приехал, мой мальчик! Теперь я могу лично передать тебе, насколько мне жаль твоего наставника. Я всегда любил и уважал Хартеха. Мудрейший был маг. Так ужасно, что его убили, так ужасно!

Они сели в разных концах длинного стола. Размеренно отправляя в рот одну виноградину за другой, Тануин продолжал сыпать пустыми, неискренними словами, раздражая Рольта, который понял, что если так пойдет и дальше, он не сдержится и немедленно бросит свои мысли прямо в лицо магу-королю. Чтобы отвлечься, Рольт взял яблоко, но ком встал у него в горле, когда он подумал, что дети Патомитов умерли, съев вот такое же яблоко.

— Кому мешал Совет? — поддельно сокрушался Тануин. — Ох уж эти революционеры! Ломать — оно, конечно, не строить, а они подумали, что теперь начнется?

— Думаю, что подумали, — сказал Рольт, подбрасывая в руке яблоко. — Все меняется с невероятной скоростью. Как, например, Тамрия. Только что у нее был и король, и принц, и две принцессы, а теперь… — он развел руками. — Все умерли.

— Ужасная трагедия, — старик прервался, траурно опустив голову. — Но мы нашли отравителей, завтра всех троих повесят.

— Мне кажется, их на одного больше.

Лицо Тануина перекосилось, голос изменился, глаза забегали. Как пойманный зверь, он оскалился и, бросив вилку и нож, выкрикнул:

— Да! Да! Да! Это сделал я! Не надо этих намеков! — он поднялся над столом, опираясь на него руками. — Я что ли перед тобой оправдываться должен? Кто ты такой, чтобы меня судить? Не ты ли со своим дружком убил герцога и двух его вассалов?

— У нас хотя бы было оправдание. Мы мстили за смерть Тильды! — Рольт тоже приподнялся с места. — И мы не травили герцога, как это делают шлюхи ради кошелька. Но даже они обычно дают снотворное вместо яда.

Выплескивая скопившуюся ярость, Тануин взмахом руки сбросил со стола кубок, стоявший около него. Теперь он не улыбался, не изображал доброту, старик стал самим собой. Но он не верил, отказывался верить, что истинное нутро его мерзко, что нельзя найти себе оправдание, что благородная цель должна заботиться о средствах:

— Мое оправдание гораздо сильнее, чем самоубийство какой-то девчонки! Я хочу создать в королевстве новое, справедливое общество, в котором люди будут уважать и любить друг друга, — он размахивал руками, словно пытался нарисовать ими будущее, мысли о котором слегка успокоили его. — Помощь и взаимовыручка станут для них естественной вещью. Они не будут думать только о том, как набить карманы золотом. При помощи силы я сделаю их обновленными: добрыми, справедливыми, честными.

— Ты сумасшедший, — от удивления Рольт с такой силой сжал яблоко в своей руке, что из него потек сок. — Как ты хочешь заставить людей стать добрыми?

— Да, поначалу придется заставлять… Может быть, даже сажать и убивать тех, кто неисправим. Что поделать — без селекции не обойтись, — было заметно, что Тануин все тщательно и добросовестно заранее обдумал. — Но пройдет время, сменятся поколения, и я привью им доброту, она войдет у них сначала в привычку, а потом и в кровь. Придет день, когда все станут приветливы и веселы сами по себе. Это только вопрос времени.

Выговорившись, разрядив напряжение и недомолвки, оба мага, вновь овладевая собой, сели на стулья. Рольт, размышляя, отвел взгляд. Что можно возразить магу, который хочет сделать людей добрыми? У Тануина хотя бы какая-то высокая идея есть, а ради чего борется он? Зачем приехал сюда? Неужели же только ради того, чтобы, сделав Маркуса королем, собрать достаточно сил для мести убийцам Совета? Если так, то сам Хартех был бы первым, кто сказал бы Рольту, что он не прав.

— Что же ты не ешь яблоко? — прежним ласковым тоном спросил Тануин. Лицо его вновь озарила напускная доброта.

— Опасаюсь того, что тоже мешаю наступлению твоего прекрасного будущего, — Рольт бросил раздавленное яблоко на стол. Да, решил он, у него нет подходящей, справедливой или великой причины завоевывать это королевство. Дело даже не в мести, в глубине души Рольт чувствовал, что ввязался в большую политическую игру ради себя, а не ради старика Хартеха. Да, это выдавало в нем обычного человека, а не героя, о котором будут слагать легенды. Но в одном Рольт не сомневался — убийство Тануина с его безумными идеями будет благом не только для него самого, но и для всех жителей Тамрии. Этого было достаточно, чтобы Рольт решился действовать.

— Зависит от того, приедет ли молодой Куранит присягать мне на верность, — отозвался маг-король, и задумавшийся Рольт несколько секунд искал потерянную нить разговора.

— Не беспокойтесь, — опустив руки под стол, Рольт не спеша надевал боевую перчатку. Когда пальцы уперлись в кожаные стенки, контур медвежьей головы полыхнул синим огнем. — Я готов показать вам нашу преданность прямо здесь и сейчас.

Все так же под столом он резким движением ударил по воздуху правой рукой. Из перчатки вырвался огненный шар, который, напополам разламывая и опаляя накрытый стол, с ревом помчался к Тануину. Разбрасывая в стороны посуду, огонь в считанные мгновения приблизился к своей цели. Очевидно, старик никак не ожидал такого удара. Единственное, что он успел сделать — это оттолкнуться от стола и упасть на пол прямо вместе со стулом. Огонь сильно ожег его голову и седые волосы, но не убил.

С хрустом растаптывая обожженную, упавшую на пол посуду, Рольт уже шел меж двух половинок стола, чтобы вторым ударом добить старика, но вдруг увидел летящую ему навстречу молнию. Понятия не имея, как от нее защититься, он создал перед собой ледяную стену и силовой барьер. Ни то, ни другое не помогло: молния прошила обе преграды насквозь, и только реакция спасла Рольта. Он рывком убрал голову, увернувшись от смертельного удара, но взамен, потеряв равновесие, упал на обломки стола.

— Ты с кем тягаться вздумал, сопляк? — визгливо заорал Тануин, поднимаясь на ноги. Лоб его покрылся волдырями ожогов. — Тебя еще на свете не было, когда я мог творить такое, что тебе и в жизни не снилось. Ты у меня землю жрать будешь, гаденыш!

Старик с силой поднял сухие руки, и в воздухе, под крышей, появились два больших кома земли. С яростью сведя ладони, он с огромной скоростью направил эти комья в Рольта.

Только сейчас молодой маг до конца понял, насколько глупо себя повел. Весь его расчет был на то, что вновь как-нибудь получится сделать нечто сверхъестественное — например, разорвать пространство. Но после того как оба кома, пробив хлипкий барьер, ударили его, залепляя грязью и едва не переломав ребра, Рольт осознал, что он все еще обычный маг-недоучка, а не какой-нибудь полубог. Он беспомощно лежал на полу в куче земли, которая забила все: уши, глаза, рот — и протирал веки непослушной, отбитой, как кусок говядины, рукой.

Ухмыляясь, Тануин стоял над поверженным противником. Он колдовал в уме новое заклинание, а растерянный Рольт никак не мог придумать, что делать, и только проклинал свою самоуверенность. Никаким боевым заклинаниям Хартех его не учил. Так что Рольт понятия не имел и о том, как правильно выстраивать от них защиту.

В голову пришел единственный выход из смертельного положения. С трудом приподняв избитое тело, Рольт, спотыкаясь, со всех ног рванулся к выходу, но Тануин мгновенно понял его намерение:

— Куда же ты? Я только начал!

Старик выпустил ему наперерез тонкую, синюю, полыхающую струю, которая, долетев до дверей, собралась в маленький шарик и неожиданно сильно разорвалась, опаляя все вокруг узкими лучами магического огня. Один из них устремился точно в голову Рольта. Маг рефлекторно отвернулся вправо, прикрыв левую часть лица рукой. Но холодный огонь, прожигая ладонь до мяса, в одном месте прошел сквозь неплотно сжатые пальцы и тонкой полоской впился в лицо.

Заревев от боли, Рольт ошалело оглядел, во что превратилась ладонь его левой руки — кожа лопнула, не скрывая более мышц, испачканных запекшейся кровью и землей. Здоровой рукой он притронулся к лицу и ощутил еще более острую боль.

— Пора закончить этот урок, — с удовольствием промурлыкал Тануин.

Но Рольт уже вышел из себя, и ярость частично компенсировала ему недостаток опыта. С полуразворота он отправил в Тануина такой поток пламени, на какой только был способен. Конечно, старик без труда защитился магическим барьером, но столбы, поддерживавшие крышу, не выдержали и лопнули. На Тануина с грохотом обрушилась крыша, скрыв его в своих обломках и пыли.

Сам Рольт успел выпрыгнуть в дверь, на лету открывая ее силовой волной. Упав на пол веранды, он сплюнул забившую рот грязь и пыль и с трудом приподнялся, размышляя, куда бежать. Около него стояли несколько слуг, увлеченно подслушивавших их разговор, которые, пытаясь понять, что произошло, с удивлением смотрели то на него, то внутрь обрушившейся комнаты. Один из них, старик-садовник, быстро сориентировавшись, схватил Рольта за руку и энергично проговорил:

— Идемте за мной, господин, я выведу вас отсюда.

Путаясь в порванной одежде, опаленные лоскуты которой мешали ногам, Рольт брел за слугой по тропинкам парка. Все плыло перед глазами, с каждой минутой тело болело все сильнее и сильнее, но молодой маг не сбавлял шага и только с силой дул на обожженную руку. Парк казался ему бесконечным, но наконец садовник остановился. Торопливо открыв калитку, ведущую прямо на улицы города, он кивнул в ее сторону:

— Прошу вас, господин, сюда. Извините, но дальше я не могу вас проводить, меня и за то, что я уже сделал, могут повесить.

— Спасибо тебе, — прохрипел Рольт. — Я твой должник.

— Надеюсь, вы вернетесь и закончите начатое.

Около дворца на шум собралась толпа зевак. Эти простые люди, которых Тануин пытался улучшить, были совсем не глупы и, когда израненный Рольт вышел из калитки, они быстро сообразили, что у короля с гостем вышел какой-то конфликт. Что бы ни произошло — пытался ли Тануин убить Рольта, либо же наоборот, но молодой маг сразу стал для них другом.

— Возьмите моего коня, господин, — спрыгивая с седла, сказал незнакомец в одежде торговца.

— Спасибо, — обессилено пробормотал Рольт.

Сотворив слишком сильные заклинания, он стал неспособен даже самостоятельно забраться на лошадь. Тогда несколько человек из толпы подсадили его. Какой-то бакалейщик тревожно крикнул, сочувствующе оглядывая Рольта:

— Лучше езжайте через восточные ворота, дорога туда шире. И стражи там меньше.

Как по команде, люди расступились, чтобы он мог свободно проехать.

— Еще раз, спасибо, — Рольту показалось, что нужно сказать этим людям что-то ободряющее напоследок. — Когда-нибудь я вернусь и освобожу вас…

Стуча подковами по мощеной дороге, конь повез его вперед. Вскоре тех, кто знал о том, что во дворце что-то произошло, сменили обычные, озабоченные насущными проблемами горожане, кто лениво, а кто быстро, перемещавшиеся взад-вперед по улицам города. Тогда-то Рольт и оценил совет бакалейщика. Широкая дорога позволила ему ехать достаточно быстро даже среди людского потока. Путь к воротам, хотя тоже казался невероятно долгим, на деле занял совсем немного времени.

Стража на воротах обратила внимание на Рольта, но не видела причины его останавливать. Однако когда до спасительного выхода оставалось несколько десятков метров, своим ревом город огласил тревожный рог. Исполняя инструкции, стражники бросились к рычагу, одно движение которого позволяло массивным, обитым железом воротам мгновенно опуститься. У Рольта не хватило бы сил прожечь себе выход. Он даже не мог наложить заклинание скорости на своего коня, поэтому израненный маг только ударил пятками по бокам животного и умоляюще прошептал:

— Ну же, родной, вынеси меня отсюда.

Конь сделал все, что мог. Рывком он уже, казалось, полностью проскочил под воротами, но те, упав со страшной скоростью, задели и перебили ему круп. Заржав от боли, умирающий конь повалился набок уже за воротами. Рольт слетел с него и ударился плечом о землю. С большим трудом маг приподнялся на изодранных локтях, но никак не мог встать на ноги.

Стражники на стене настороженно наблюдали за Рольтом, но все равно не хотели подходить к нему без прямого приказа. Стрелять из луков они тоже не решались. Даже раненый маг вызывал у них опасения. Прямо перед Рольтом заинтересованно сгрудились те, кто собирался, но не успел въехать в город. От них отделился пожилой монах в изношенном балахоне.

— Вам нужна помощь, — сочувственно сказал он.

Оглядев свою изорванную одежду и обожженную руку, Рольт сплюнул кровь вперемешку с землей. Теряя сознание, он, усмехнувшись, пробормотал:

— Похоже на то.