Столкновение с квочкой. Рассказы о домашних животных

Владимир Геннадьевич Трофимов

Зрелый горожанин, равнодушный к животным, с семьёй переехал в деревню. Постепенно другой быт превратил его в человека, который уже не может без домашних животных, они ему интересны. В книге описаны реальные истории, рассказанные с юмором и подтруниванием над самим собой. Козы, куры, утки, кошки, собаки, лошадь, голубь, ласточки – все они вошли в жизнь автора не только как вдохновители, но и как близкие друзья, открывшие ему глаза на то, чего раньше он не замечал.

© Владимир Геннадьевич Трофимов, 2020

ISBN 978-5-0051-6428-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

В детстве у меня была рогатка. Особенная, я бы даже сказал — шиковая. Только у пацанов с нашей улицы были такие.

Для них мы подыскивали молодые кленовые ветки в виде английской буквы Y, срезали заготовку и осторожно стягивали верхушки так, чтобы боковые отростки изогнулись в форме рюмочки. Затем обжигали на костре. Влага быстро испарялась, отчего заготовка становилась не только крепкой, но и сохраняла нужную нам «рюмочку». Она изящно выглядела, удобно сидела в руке и стреляла дальше, чем обычная. Мягкую, пластичную резину для неё мы нарезали из ненужных противогазов, а кожух кроили из язычка худых ботинок. Все детали рогатки связывали тонкой медной проволокой, добытой из трансформаторов, найденных на свалке. Но это ещё не всё. Для быстрой и удобной стрельбы мы готовили калиброванные ядрышки. Их лепили из глины и обжигали партиями на том же костре.

Это был как ритуал, в котором участвовали несколько человек, озабоченных стрельбой по целям.

Врать не буду, такими целями служили нам и птицы. Испытывал ли я угрызения совести? В душе подростка они ещё дремали, а вот что я чувствовал, держа в руке тёплые тельца поползня, синички или воробья, помню хорошо. Это были разочарование и вкрадчивая жалость.

В те же годы я гостил в глухой сибирской деревне у маминых родных. И вот ведь как вышло: однажды дед попросил меня и моего двоюродного брата отвадить от курятника наглых воробьёв. Их там была целая стая, само собой, пожирали зерна изрядное количество.

Мы с братом дождались, когда ничего не подозревавшие воришки слетелись в курятник, и мигом проскочили к ним, захлопнув за собою дверь. Дальше было истребление. А после расправы — всё те же ощущения разочарования и жалости.

Прошли десятилетия. Волею судьбы я тоже стал деревенским жителем. Не скажу, что сразу, но постепенно начал смотреть на окружающий мир иначе: больше замечать, чаще восхищаться, меньше грешить. Преобразить же меня, сухаря, сумели не кто-нибудь, а те, к кому я прежде относился равнодушно, а порой и жёстко, — домашние животные.

Я и предположить не мог, какие это отменные психотерапевты, поводыри по жизни, духовники, наконец. Как много в них мудрости, понимания тебя и готовности помочь. Каждый день они приносят поучительную радость, открывают глаза на то, чего я раньше не замечал. Не замечал очевидного!

Вот и книжка эта писалась под диктовку моих дворовых вдохновителей. И хотя в неё вошло далеко не всё из подмеченного или испытанного, но даже в этих занимательных крохах читатель обязательно найдёт главное — то, без чего невозможна полноценная жизнь человека.

У меня подрастают внуки. Порой мелькнёт коварная мысль показать им рогатку-рюмочку, о которой они и слыхом не слыхали, но внутренний голос всегда осаживает, а я не возражаю. И нисколечко не жалею о переменах, произошедших во мне в деревне, среди родственных душ и прекрасных помощников.