Енисейск – древняя столица Сибири. Издание 2-е дополненное

Владимир Дмитриевич Окороков, 2022

История основания Енисейского острога. Строительство города Енисейска в 17-м веке положило начало освоению всей Восточной Сибири и Дальнего Востока. Никому не известный, заброшенный в таежных дебрях острог превращается в крупнейшего донора Российской экономики, главного поставщика валюты для всей страны. Меховой и золотой столицей России. Дети Енисейских воевод становились царственными особами, а внуки и правнуки императорами России. Город в котором побывали почти все великие путешественники и первооткрыватели Сибири и Дальнего Востока; Витус Беринг, Алексей Чириков, Фритьоф Нансен, Семен Дежнев, Герхард Миллер и Николай Спафарий. Здесь были ссыльные; протопоп Аввакум, декабристы, народовольцы, социал-демократы, епископ Русской православной церкви Свт. Лука, десятки репрессированных ученых с мировым именем.

Глава 2. Закладка острога на Енисее.

История основания и закладки Енисейского острога, несмотря на то, что факт этот не такого уж далекого прошлого, весьма не однозначна. Обширная литература на эту тему не дает не только хронологической последовательности происходящих в то время событий, но и определения исторических личностей и образов участвующих в них.

Все архивы, связанные с периодом основания и закладки Енисейского острога, к огромнейшему сожалению, были утрачены. Страшный пожар в Москве в 1626 году уничтожил все документы. Дотла сгорел приказ Казанского дворца, который и ведал всеми колонизируемыми землями на востоке Русского царства. К этим же территориям относятся и земли Сибири.

Такой порядок в московском правительстве существовал вплоть до 1637 года, когда был специально создан Сибирский приказ. Но все документы, проливающие свет именно на период освоения левобережного Енисея, основания Енисейского острога и всего, что с этим связано, отсутствуют.

А посему многие публикации по этому вопросу противоречивы, а некоторые и вовсе ошибочны. В-первую очередь это касается времени, места закладки острога, а также последовательность фигурантов, участвовавших в строительстве Енисейского острога.

Так в онлайн-энциклопедии Красноярского края есть публикация — «Первоначальное освоение Сибири (XVI–XVII вв.)» датированная 17.09.2014 г. где указано, что Енисейский острог основан Максимом Трубчаниновым и Максимом Рукиным в 1619 году. Словарь Брокгауза и Ефрона сообщает: «Енисейск основан Петром Албычевым и Черкасом Рукиным», только вот дата стоит 1618 год. Эту же дату и этих же лиц мы видим и в «Большой Российской энциклопедии» с указанием, что острог заложен был в устье реки Мельничной при впадении ее в Енисей.

Точно также описывает эту историю А. Бродников в своей книге «Енисейский острог», вполне справедливо ссылаясь на ряд архивных документов. Примерно то же самое пишет и Геннадий Фаст в своей книге «Енисейск православный».

В статье «Отец сибирских городов» Игоря Попова, опубликованной в российском географическом журнале «Живописная Россия», время и персонажи указаны так, как это и принято, т. е. 1619 год, сын боярский Петр Албычев и стрелецкий сотник Черкас Рукин.

Тут я с автором солидарен, а вот что касается места острога — категорически не согласен. Попов утверждает, что заложен был Енисейский острог в месте впадения реки Кемь в Енисей. То, что это не соответствует действительности, вам скажет всякий, кто хоть раз побывал в городе Енисейске. От места впадения реки Кемь в Енисей и до устья реки Мельничной, на которой Енисейск и стоит, расстояние ровно двенадцать километров.

Когда в начале лета 1619 года отряд под руководством Петра Албычева и Черкаса Рукина по реке Кемь спустился к Енисею, не думаю, что вопрос о выборе места под закладку острога был спорным и, как утверждают некоторые историки, решался чуть ли не голосованием или жребием.

Я с уважением отношусь к творчеству Герхарда Фридриха Миллера, автора знаменитой «Истории Сибири», но не могу на веру принять его утверждение, что «основатели города» избрали для него три места, но долго не могли прийти к соглашению относительно того, на котором из трех мест построить город.

Первое место было намечено при впадении реки Кемь в Енисей, второе там, где на самом деле был построен город и третье, где теперь находится деревня «Марково Городище». Это его утверждение, якобы, базируется на устных преданиях самих жителей этого самого Маркова Городища.

Ну, во-первых, первопроходцы, прибывшие в 1619 году на реку Енисей, были не такие уж и первопроходцы. Известно, что при подготовке экспедиции были опрошены участники похода отряда Василия Кайдалова, «ходившие воевать» тунгусов еще в 1608 году. Так вот, оказалось, что ходили они именно этим путем, другой дороги, просто и быть-то не могло.

Кроме того, летом 1617 года для разведки и прокладки маршрута отряда Албычева, сюда же были командированы три человека, двое служилых и один промышленный, и они шли тоже именно этим маршрутом. Этот маршрут был самый оптимальный и более известный, им пользовались и раньше. Иначе как же, сюда ходили сборщики «ясака» от воеводы Челищева? А они ходили на Енисей.

Есть документы, подтверждающие, что на месте, где позднее возник Маковский острог, а еще позднее возникнет и Енисейский, уже были казаки из Сургута и Томска еще в 1607 году и потом регулярно там бывали.

Естественно, что какое-то зимовье или даже острожек где-то уже имелся, не обязательно на месте Маркова Городища, а скорее все-таки на левом берегу Енисея, так как правый, на котором село находится и, по сей день, был небезопасен. Тунгусы, жили и кочевали в основном по правому берегу Енисея. Зачем же строить острог под носом у воинственного племени, когда левый, во всех отношениях, был более удобен. Кроме того, пожелавшие напасть тунгусы мгновенно были бы обнаружены при переправе через Енисей.

Само устье реки Кемь, вернее ее берега, были затопляемы, и это никак не осталось бы незамеченным такими опытными и бывалыми таежниками, как Албычев и Рукин. А поскольку и задача была — строительство острога для продвижения вверх по течению Енисея, то и выбор места выше устья достаточно полноводной реки Кемь был логичен и целесообразен.

А кроме того, мало кому известно, что еще до появления на Енисее казаков Албычева и Рукина, на горе, прямо в центре современного Енисейска жили люди. Старец Тимофей и его братия. Они к тому времени уже более двадцати лет молились в своей «пустыне», которая и стала впоследствии Спасским Енисейским монастырем. Я уверен, что это тоже оказало определенное влияние на выбор места закладки острога. Место это было уже обжито и намолено.

Существуют документальные подтверждения, что Спасский монастырь на Енисее существовал уже во времена первого русского патриарха Иова (1589–1605 гг.). Разумеется, это был не монастырь в современном понимании этого слова, скорее скит, либо пустынь, но задачу-то он выполнял монашескую: уединенность, молитва, работа, а самое главное, он являлся важным опорным пунктом продвижения и распространения вглубь Сибири христианского учения — православия.

Монастыри, особенно в Сибири, аккумулировали не только все православные ценности и являлись центром их распространения, но также занимались административными и даже экономическими функциями, способствовали развитию грамотности, получению сельскохозяйственных навыков, обучению ремеслам.

Так что, по моему глубокому убеждению, закладка Енисейского острога на том месте, где он был заложен, не дань случайности и тем более выпадению жребия, а осмысленный, предсказуемый шаг администрации Тобольского разряда и лично его воеводы князя Ивана Семеновича Куракина.

То, что старец Тимофей Иванов пришел на Енисей, будучи еще совсем молодым человеком в 1592 году, официально было объявлено представителями Святейшего Синода и является неоспоримым фактом. Более того, установлено, что он пришел туда не просто так, случайно, а по благословению своего учителя, с кем провел несколько лет, изучая послания и жития старца Нила Сорского. Само собой разумеется, что его учитель и наставник, посылая к Тимофею других иноков, возжелавших «уединенного и безмолвного жития», знал о его местонахождении.

Очень душевные слова сказал по этому поводу протоиерей Геннадий Фаст: «В 1592 году инок Тимофей (Иванов) поселился на месте будущего монастыря, построил келью и привлек в свою обитель ищущих спасения. Только через 26 лет появится острог, через 50 — монастырь Всемилостивого Спаса — а в дремучей тайге уже возносилась ко Господу молитва подвижника. И как пчелы на нектар, потянулись в эти места ищущие спасения души. Сначала молитва инока-подвижника, потом обитель, потом град — так поднималась Русь. Так вставал и Енисейск».

Еще 200 лет назад Петр Андреевич Словцов в своей книге «Историческое обозрение Сибири» писал: «Куда поселялся инок с крестом, там водворялся и крестьянин с плугом. Около монашеской кельи, под сенью креста запахивалась полоска земли, которая делалась первым ядром монашеского хозяйства, а крестьянин-бобыль или бездомный пришелец — первым работником, кормильцем себя и благочестивого старца, который сам служил примером трудолюбия. Здесь он поучался словом и примером христианскому благочестию, нередко обучая себя и детей грамоте у какого-нибудь инока».

И ведь действительно, там, где поселялся старец, возникал скит, приходили еще люди, образовывалась пустынь, потом монастырь, рядом неизбежно возникал посад, ну и наконец — город.

О том, что на реке Енисей есть скит, было известно в Москве еще в период царствования Бориса Годунова. Разумеется, в Сибири это тоже должны были знать и уж князь Куракин знал об этом наверняка.

Так что встреча Петра Албычева и Черкаса Рукина со старцем Тимофеем Ивановым наверняка сразу же состоялась и более того она наверняка, была запланирована.

А что касается ссылки господина Миллера на устные заявления жителей Маркова Городища о спорности в вопросе выбора места под закладку Енисейского острога, то не думаю, что этому следует слепо верить. Сам господин Миллер хоть и бывал в Енисейске, но на сто с лишним лет позже описываемых событий, когда он уже из острога превратился в разрядный город. Само собой и беседовать с очевидцами он не мог, так что его умозаключения являются не более как экспертными суждениями и имеют право быть, равно как и мои.

Поэтому я, придерживаюсь, мнения большинства аналитиков в том, что Енисейский острог был заложен именно в месте впадения речки Мельничной в Енисей и основателями острога являются сын боярский Петр Албычев и стрелецкий сотник Черкас Рукин, а произошло это в 1619 году.

Прибывший на это место в следующем году сын боярский Максим Трубчанинов просто зафиксировал факт наличия острога, о чем и доложил тобольскому воеводе Ивану Семеновичу Куракину.

Разумеется, построить полноценный город-крепость за один год просто невозможно, и было бы глупо ожидать этого от сотни человек, прибывших на пустое место. Вполне естественно, что посланный вслед за Албычевым и Рукиным Максим Трубчанинов продолжил строительство острога.

Как отмечают многие авторы, в их числе и упомянутый выше, знаменитый историограф, естествоиспытатель и путешественник Герхард Фридрих Миллер. Вначале это было просто зимовье, окруженное изгородью с тремя небольшими башнями, а уж потом, только года через три, вырос и сформировался острог в прямом понимании этого слова.

А учитывая, что ротация начальников была ежегодной, к строительству Енисейского острога приложили руки не только Албычев, Рукин и Трубчанинов, но и Ушаков, Балкашин и Хмелевский. Это именно те правители Енисейского острога, которые ежегодно и именно в такой последовательности посылались туда тобольским воеводой.

Только в 1622 году из самой Москвы прибыл первый енисейский воевода Яков Хрипунов, а с ним еще сорок томских казаков для укрупнения гарнизона. К этому времени уже изменились и конфигурация самого острога, и его размеры. Теперь он представлял уже довольно-таки серьезное и мощное по тем меркам сооружение по типу острог-крепость, как по форме, так и по характеру укреплений.

Острог имел форму неправильного прямоугольника с тремя башнями. Две были с тыльной стороны от Енисея над въездными воротами, другая башня тоже с воротами, выходила к Енисею. Это было необходимо, поскольку караваны спустившихся по Кеми и поднимающихся против течения Енисея лодок и стругов, было бы удобно разгружать, а так как доставляемый груз в основном это рожь и овес, то два хлебных амбара находились как раз в бережной части острога.

Кроме хлебных амбаров, на огороженной территории острога располагался дом воеводы, помещение таможни для маркировки пушнины со складом для пушнины, а также съезжая изба и конечно же — тюрьма.

Ввиду того, что острог по размерам был небольшой, всего лишь около четырехсот метров по периметру, больше там разместить что-нибудь было невозможно. Все остальные строения; жилые дома стрельцов, казаков и промышленных людей, а также церковь и транзитные склады, предназначенные для хранения товаров отправляемых дальше на Тунгуску или на Лену — находились за пределами острога.

.

.