А жизнь так коротка!

Владимир Колычев, 2000

Если встал на бандитскую тропу, придется идти до конца. Леону это ясно с самого начала, как только он поучаствовал в первой разборке и убил первого `братка` из враждебной группировки. Его путеводная звезда – Наташа, дочь всесильного городского пахана Графа, ради нее он будет рваться к вершинам криминальной власти. Он знает, какие реки крови будут пролиты во время `стрелок` и разборок с соперниками, – после гибели Графа каждый из них хочет прибрать к рукам город. И Леон готов пролить эту кровь. Роман издавался под названием «Последний герой».

Часть вторая

Глава первая

Леон жадно вдохнул свежий воздух свободы. Постоял немного, впитывая лучи еще нежаркого апрельского солнца. Оказывается, по ту сторону стены оно совсем не такое, как по эту.

По грунтовой дороге он зашагал в рабочий поселок.

Скоро он сядет в автобус, затем доберется до железнодорожного вокзала и ту-ту-у, в родные края. Ехать всего одну ночь.

Четыре с половиной года взаперти. Четыре с половиной года, выброшенных из жизни. И все благодаря этой суке Олесе…

Леон был зол на нее. Это она бросила его за решетку, это по ее вине он не жил эти четыре с половиной года, а просто существовал. Леон был зол на весь мир. Это менты поганые подвели его под статью, это они закинули его за «решки». А ведь могли бы тщательней во всем разобраться, тогда бы понятно стало, что он не насиловал Олесю. Так нет, им легче человека в кичман зафуговать…

Четыре с половиной года. Они не прошли для Леона даром. На зону отправляли одного человека, а обратно выходил совсем другой. Человек, обозленный на весь мир…

* * *

— Кто он такой, этот Иван Булатников? — с деланой небрежностью спросил кряжистый мужчина с глубоко посаженными глазами.

На нем костюм за две тысячи долларов, он весь ухожен, дорогим одеколоном опрыскан. Но при этом от него за версту веет деревней. Ему бы за рычагами трактора в колхозе чернозем вспахивать, а не в кабинете роскошного офиса заседать.

— Да известная личность, — с готовностью пояснил ему качок в кожаной майке. — Председатель городского совета бесконтактного карате…

Бритый квадратный затылок, тяжелый взгляд, уверенность в каждом движении. Типичный рэкетир. И кликуха под стать — Бульдозер. Вот этот точно занимает свое место…

— Что, серьезный дядя?

— Черный пояс, третий дан. К его слову в городе многие прислушиваются…

— И он пользуется этим, коз-зел, — процедил сквозь зубы Баул.

— Точно, босс! — кивнул головой Бульдозер. — Воду, в натуре, мутит, на пацанов наших наезжает. Нельзя, типа, спорт с рэкетом мешать… Во дятел, а?

— Ну так все это слова…

— Да базара нет, никто его всерьез не принимает. Но он все одно не унимается…

— Да уж вижу!

Баул небрежным жестом отбросил от себя краевую газету. Писака хренов! Его, всеми уважаемого Бориса Петровича Баулина, бизнесмена и кандидата в депутаты Законодательного собрания края, грязью облил. Бандитом обозвал. Позором клеймит, похитителем человеческих душ называет. Типа, городских спортсменов развращает, в бандитский омут с головой окунает… И факты его биографии излагает в своей писанине. Тогда-то бизнесом незаконным занимался, потом кооператором стал, затем банду из спортсменов сколотил, весь Западный район под себя подмял, Центральный и Восточный в оборот берет… Бандитом быть нынче даже модно. Этакие крутые дяди при пушках и тугих бумажниках. Но этот подонок Баула полным ничтожеством изобразил. Даже гнилью обозвал… А еще он против боев без правил возбухает. Да, водится за Баулом слабость бои «гладиаторов» лицезреть. По нраву ему эти зрелища. Сам эти бои и устраивает. И глазу приятно, и тотализатор в его пользу «бабки» срывает.

— Надо чо-то делать, босс? Ты только скажи…

— Да и скажу… Кто кроет этого гада?

— Да никто… Он сам по себе…

— Значит, предъяв насчет него не будет…

— Да на хрен он кому нужен?

— Тогда кончайте урода…

— Да без проблем…

Баул на секунду задумался.

— Нет, кончать не стоит…

— А чего?

— Если с Булатниковым что-нибудь случится, на меня первого менты подумают. Он же против меня пошел…

— А ты, босс, у нас без пяти минут депутат, — ощерился Бульдозер. — Тебе неприятности не нужны…

— Сечешь поляну…

— А то… Может, этого урода просто в отбивную форшмануть?

— Ничтяк… Только не переборщите…

* * *

Леон остановился перед дверью. Вот он и дома. Только как его встретят? Ведь на этот раз он не с войны возвратился, а из мест не столь отдаленных. Уголовник он, как ни крути. Нет ему почета… Да плевать он хотел на этот почет!

Он резко нажал на кнопку звонка. Дверь открыл Иван.

— Братан, вернулся! — обрадовался он.

Его улыбка была даже шире, чем когда его из Афгана встречал. На душе у Леона стало тепло.

— Мать с батяней на работе, — накрывая на стол, сообщил Иван. — И Ирина тоже…

Ирина — это его жена…

— Но мы и без них начнем. — Иван извлек из холодильника бутылку водки.

Леон против этого не возражал.

— Ты как, на курорте своем форму поддерживал? — спросил брат, усаживаясь за стол.

— Ну а как же. И себе расслабляться не давал, и других учил…

— Кого это других?

— Ну, понятное дело, не пионеров…

— Уголовников, значит…

— Ага, воров…

— Зря ты это, — нахмурился Иван. — Уроды они все… Ну давай, за встречу!

— Ну почему уроды? И среди блатных есть стоящие люди…

— Все эти стоящие люди страну со всех сторон паутиной криминала обложили. Бандитов сейчас, как в былые годы комсомольцев. С ума все посходили…

— Жить как-то надо…

— Ты что, защищаешь их? — нахмурился Иван.

— Да нет, не защищаю. Но и не осуждаю… Мне вообще все по хрену…

— Ты что, Леон? — округлил глаза Иван. — Разве так можно?.. Да, обожгла тебя зона…

— Зона меня одному научила. Каждый за себя! Только так можно было выжить. Понял?

— Но ты же не на зоне…

— А наша страна — это сплошная зона. Ты сам меня к этой мысли только что подтолкнул… И вообще, давай не будем забивать друг другу баки…

Иван кивнул. Ему самому неприятен был этот разговор.

Они посидели за столом, выпили, закусили. Потом Леон начал приводить себя в порядок. Вымылся, побрился, достал из шкафа старые джинсы «Авис», натянул их на себя, примерил джемпер. Видок у него, конечно, не по моде. Но ничего, на первое время сойдет.

— Ты куда? — спросил Иван, когда он подошел к двери.

— Да в одно место нужно сходить, — не оборачиваясь, ответил он. — Я недолго…

Он и в самом деле задерживаться не собирался. Олесю навестит, и все. Нет, мстить он ей не будет. Но так хочется в глаза ей посмотреть… Что же она, сука, наделала?..

— Нет ее дома, — сказала ее мать.

Смотрит на Леона из-за двери и не узнает. Вот дура… Так хотелось с силой ударить по двери ногой, прижать к косяку ее безмозглую голову. Ведь и она повинна в том, что его упекли на зону…

— Когда будет? — грубо спросил он.

— В июле, может, и приедет…

— Как в июле? Почему приедет?

— Да в Москве она. В институте учится. Институт скоро закончит…

— Но на каникулы приедет?

— Приедет… — И тут глазки женщины забегали. Наконец-то поняла, с кем говорит. — Нет, не приедет она!

Она резко подалась назад, захлопнула за собой дверь. Леон усмехнулся, повернулся и стал спускаться по лестнице.

И тут началось.

— Уголовник! Зэк! Насильник!

Это орала из-за приоткрытой двери мать Олеси. Вот идиотка!

Навстречу Леону шла симпатичная девушка. Услышав обращенные к нему крики, она испуганно покосилась на него и вжалась в стенку, пропуская его мимо.

Леон с трудом удержал себя от того, чтобы не вернуться и не набить морду Олесиной матери…

Наташа вышла из подъезда. Подошла к своей машине. Огненно-красный «Порше». Это ей дядя Федор на девятнадцатилетие подарил.

Дядя Федор — величина. Бизнес у него свой, денег куры не клюют. Но это не все. Он еще вор в законе. Когда-то Наташа ломала голову, откуда у него столько татуировок на теле. И только потом узнала, что он вор, не раз сидел в колонии. Но вор вору рознь. Он птица высокого полета, его все боятся, все слушаются. Он самый главный вор в Задворске. Мафия у него своя. Его даже мэр города слушается.

Мама спала с дядей Федором. Наташа знала об этом давно. Но недавно она узнала и другое. Оказывается, дядя Федор ей никакой не дядя. Он ее родной отец. Так уж вышло… Вот почему такая забота о ней с его стороны. Машина, деньги на карманные расходы и даже телохранители…

Вот сейчас Наташа собиралась на день рождения к подруге. На ночь глядя едет. И ничего не боится. А чего бояться-то? Отец уже подослал ребят ей в сопровождение. Вон, «девятка» цвета мокрого асфальта стоит, из нее знакомые глаза на нее смотрят. Сейчас она поедет, и эта машина отправится за ней вслед. Два телохранителя выручат ее из любой беды…

Она открыла дверцу, села за руль. И тут что-то заставило ее посмотреть влево. Она невольно вздрогнула.

В трех шагах от нее материализовался молодой человек крепкого телосложения. Старомодные джинсы, столетней давности джемпер, кроссовки облезлые. Но главное не это. На нее смотрел тот самый парень, который когда-то спас ее от бандитов. Наташа уже знала причину, по которой ее похитили. Отец рассказал. И о парне этом обмолвился. Мол, не дал твоего спасителя в обиду. В тюрьму его посадили, за изнасилование. Хотя вроде он никого и не насиловал. Его за это могли очень сильно побить. Но отец объяснил кому надо, что этого делать не надо…

Значит, этот парень уже отсидел свое, домой вернулся. И к ней пришел. Все тот же влюбленный взгляд. И молчит, как будто воды в рот набрал.

А еще он некрасивый. Не больно-то трудилась природа над его лицом, и шарма в нем мужского почти нет…

— Вы что-то хотели? — с небрежной жалостью спросила она, вставляя ключ в замок зажигания.

Парень продолжал молчать. И по-прежнему не отводил от нее влюбленных глаз. Чокнутый какой-то…

Наташа пожала плечами и захлопнула дверцу. Не глядя на него, тронула машину с места и покатила к выезду со двора. «Девятка» с телохранителями двинулась вслед за ней. Но затормозила рядом с парнем…

@INT-20MIN = Машина остановилась в трех шагах от Леона, опустилось стекло, и показалась наглая рожа водителя.

— Эй, те чо надо? — грубо спросил он.

— Ничего, — не стал отвечать грубостью на грубость Леон.

— Ты к этой девахе не подкатывай, понял? — презрительно скривилась рожа. — Тебе Граф из-за нее задницу на вымпелы порвет. Так что врубай…

Последние слова уже были брошены из удаляющейся машины. «Девятка», по всей видимости, спешила нагнать «Порше» Наташи…

Леон уже знал, кто такой Граф. Просветили его на зоне на этот счет. Смотрящий по Задворску он, вот кто такой Граф. Большой авторитет в городе. Хозяин, одним словом. В прошлом году его короновали. Это, конечно, значительно усилило его позиции.

Значит, Граф из-за Наташи задницу ему на вымпелы может порвать. А с какой это стати?.. Неужто она его любовница?.. Леон поспешил отогнать от себя эту нелепую мысль.

Надо рассуждать логически.

Граф подписался за Леона, не отдал его в «петушиную команду». Значит, было за что. И тут в самый раз связать все с Наташей. Ведь он спас ее от похитителей. И Граф за это его отблагодарил. А ведь ей тогда было всего четырнадцать. Не могла же она быть его любовницей… Нет, тут что-то другое…

Он приехал вчера, а сегодня уже здесь, во дворе ее дома. Сидел, караулил ее. И вот она появилась. Он чуть не задохнулся, глядя на нее. Она была еще красивей, чем он ее представлял все годы на зоне. Богиня, настоящая богиня…

* * *

Иван возвращался с тренировки. До девяти вечера он молодежь подопечную гонял. А с девяти уже сам занимался. Вместе с такими же мастерами, как и он.

Только мастеров таких теперь раз-два и обчелся. И вовсе не из-за того, что перевелись. Просто многие классные ребята в криминал ушли. Они теперь в других спортзалах занимаются, вместе с такими же, как и сами, бандитами.

Да, криминал как червь ест общество изнутри. Иван пытался бороться против этого. Даже статью в местной газетенке тиснул. Обидную статью, направленную против одного бандитского авторитета. Баул. Этакий черный наставник молодых спортсменов-бандитов…

Тренировка закончилась в двенадцатом часу ночи. И вот он идет домой. До троллейбусной остановки недалеко, всего через сквер перейти…

— Эй, ты, притормози! — услышал он чей-то голос.

Иван остановился. Увидел пятерых крепышей. Они вышли из темноты и обступили его со всех сторон. Руки спрятаны за спину. Похоже, в них что-то есть.

Дело запахло жареным — Иван приготовился защищаться. Никак за статью в газете расплата намечается…

— Ну ты это, каратяка сраный, не дергайся, — гнусно засмеялся бандит. — Все равно забьем…

— Ага, как мамонта… — подтвердил второй.

— Ну тогда привет, неандертальцы!

В таких ситуациях нельзя ждать, когда тебя ударят. Иван резко выбросил руку вперед. Хрясь! Нос одного крепыша всмятку. Бедняга упал на землю бревном. Бац! И разбита вдребезги коленка второго бандита.

Зато трое других опомнились вовремя. И ударили одновременно. Тяжелыми бейсбольными битами. Вот что они прятали за спинами.

Иван успел поставить блоки сразу против двух дубин. Но третья саданула его по затылку. Из глаз посыпались искры, во рту противно запахло ржавчиной. Однако на ногах Иван устоял.

И снова серия ударов. На этот раз он смог защититься от одной биты. Зато две других нашли цель. Одной ему ударили под коленку сзади, второй перетянули по шее. В голове зашумело, почва стала уходить из-под ног. В падении он получил сразу три удара по голове. Дальше его били по рукам и ногам. Но этого он уже не чувствовал…

* * *

— Какая падла это сделала? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Леон.

Вместе с Ириной, женой брата, он ехал в такси, возвращались из больницы.

Ивану проломили череп, переломали кости ног, рук, ребра. Сейчас он лежал в реанимации, в сознание до сих пор не пришел. Врачи всерьез опасаются за его жизнь.

Ирину и Леона к Ивану не подпустили, только позволили посмотреть на него издалека. Пришлось возвращаться несолоно хлебавши. Впрочем, это касалось только Леона. Ирина же намеревалась остаться в больнице в качестве сиделки. Она ехала домой, чтобы собрать необходимые вещи.

— А ты не знаешь? — пришибленно глядя куда-то вдаль, спросила Ирина.

— Менты и те не знают…

— Милиция на хулиганов все валит. А я-то знаю, что хулиганы здесь ни при чем… Бандиты Ивана изуродовали…

— Ну, бандиты — понятие растяжимое…

— Есть у нас в городе один авторитет. Баул его кличка. Благодаря ему спортсмены и рэкетиры стали чем-то вроде синонимов… А Ивану это не нравилось. Он за чистоту спорта выступал. Вот и довыступался…

— Думаешь, это его Баул?

— Не думаю — знаю. Не каждому ведь нравится, когда тебя прилюдно позорят. А Иван это сделал, через газету…

— Зря он это, — покачал головой Леон. — Против мафии в наше время не попрешь…

— Понятно, что зря… Эх, Иван, Иван…

Ирина обхватила лицо руками и беззвучно заплакала.

Да, с мафией свяжешься — без головы останешься. Но за брата отомстить ведь надо…

* * *

— Босс, все как надо сделали, — ощерился Бульдозер. — Ломанули каратяку…

— И в реанимацию отправили, да? — рявкнул Баул.

— Ну так получилось, босс. — Бульдозер явно был удивлен осведомленностью шефа.

Мол, откуда уважаемый Борис Петрович все знает?.. А как ему не знать, если ему только что опер из ментовки звонил. Свой человек в тылу врага. Сообщил, что по факту нападения на гражданина Булатникова возбуждено уголовное дело. И опера из угро версии строят. Одна из них — месть за статью в газете. Бояться ментов, конечно, не стоит. Ни хрена они не докажут. Но все равно неприятно. Какой-то фуфлыжник, а из-за него проблемы…

— Ладно, проехали…

Некогда ему сейчас на какого-то Булатникова отвлекаться. Есть более важные дела. Кошка черная между ним и Графом пробежала. Из-за «бабок», конечно.

Раньше он Графа боялся. Помнится, три года назад на Графа какие-то уроды втихую наехали. Двух его пацанов авторитетных замочили. И до самого чуть не добрались. И все стрелки на Баула перевели. В доме своем пришлось тогда схорониться, страшно было, что Граф «правилку» чинить начнет.

А сейчас Баул Графа не боится. Вышел из детского возраста. Сейчас он еще большая величина… И вообще, кто такой Граф, если разобраться? Вор в законе, местный пахан, воровской общак за ним. Звучит угрожающе. А если глубже копнуть? Бизнесмен он прежде всего — есть в нем торгашеская жилка. Его, кстати, из-за этого короновать долго не хотели. Да и сейчас его старые правильные воры не больно-то жалуют.

Вся его власть на авторитете да на капиталах общаковских и своих собственных держится. Это, конечно, немало. Но на этом в нынешние времена далеко не уедешь. Сейчас все сила решает, способность ответить ударом на удар. У Графа есть своя команда. Десятка три «торпед» из «синих». Не слабые пацаны, без вопросов. И «подкованы» не хило: автоматы, гранатометы имеются. Для присмотра за бизнесом Графа их вполне хватает. Но против Баула они ничто.

Только одной «пехоты» у него полторы сотни. «Быки» все как на подбор крепкие: и телом, и духом. Дисциплина на высшем уровне. И руками машут будь здоров, и в тире к стволам приучены. Как навалятся на Графа всей силой, в пять секунд с дерьмом его кодлан смешают. А еще «чистильщик» у него есть. Киллер высокого класса с группой поддержки. Втихую любого разменяет, в том числе и самого пахана.

А Граф до сих пор не врубается, что Баул уже не тот. По-прежнему процент с него для общака воровского скачивает. И он, дурень, исправно ему отстегивает. Типа, так заведено… А хрен, пора закрывать лавочку. У Баула свой общак, он свою братву на зонах сам «греет». А воры пусть сами о себе думают. А то присосались, вишь ли, к бабкам честного рэкетира. Если у них с «хрустами» напряг, пусть самого Графа подоят. У него свой бизнес. Алюминий, нефть, бензин, рестораны свои, казино, отель строить начал. Рэкетом он вроде пренебрегает. Его конек — алюминиевый комбинат, крепко его под собой держит. Смачные сливки он с алюминия снимает. И все вроде законно — с правительством края он на договоре, имеет право десять процентов от всего металла по льготным ценам закупать и за бугор толкать. А это сумасшедшие «бабки». И еще крупный пакет акций комбината у него в руках, свой ставленник в совете директоров.

Закабанел Граф, зажирел. Дальше собственного носа не видит. Даже не догадывается, что не он уже в городе истинный хозяин. Баул — вот кому на самом деле подвластно все.

Весь Западный округ уже давно под ним с потрохами. И Восточный с Центральным легли под пяту. Всех конкурентов с дерьмом смешал. Но почти без крови, без пальбы. Так, только авторитетам черепа малость подпортили, а кодлы их под себя подмяли. Теперь все городские рынки под ним. Банков с десяток разного калибра наберется. Гостиницы, рестораны, магазины. Короче, дербанят его пацаны «карасей» по-черному.

И Графа с дерьмом надо смешать. Весь его бизнес Баул под себя подомнет. А самого в распыл пустит. И тогда останется в городе единовластным хозяином. А почему нет? Между прочим, давно пора расширять свои владения. Наезжать больше не на кого, только на Графа…

Воры возбухать начнут. Как же, против законника залупнулся. Да начхать на воров! С потрохами Баул под себя Задворск подомнет, сам мэром городским сделается. А еще лучше губернатором края. Государство в государстве организует. Правительство, ФСБ, МВД, прокуратура — все под него ляжет. И тогда к нему ни одна воровская сука не подберется. Хоть пусть вся «черная масть» со всей страны против него ополчится…

Он пока согласен в общак воровской отстегивать. Но уже близок момент, когда лавочка эта закроется. Хрен ворам, а не «бабки»!

@INT-20MIN = Из головы Графа не выходил Баул. Зажрался, падла, оборзел сверх меры. С таким кисляком на морде в общак отстегивает. На тебе, Граф, «бабки», подавись…

Прежде все было по кайфу. Граф в свою дуду дул, Баул в свою. Нечасто их интересы пересекались. Если случались «рамсы», то разводились они без проблем, за столом в кабаке. И в общак Баул отстегивал сполна и без «косяков».

Постепенно Баул рэкетирские кодлы разного пошиба под себя подобрал. Теперь он над мелкими «княжествами» «великий князь». Шею бы свернуть ему надо было, пока он еще вес не набрал. Но Граф, напротив, поощрял Баула. Ведь тот не уставал показывать свою лояльность по отношению к пахану. Расширились его угодья, увеличился поток денег в общак. Пока вдруг Баул рыло свое свиное воротить не стал.

А ведь, гаденыш, может и вообще ничего не отстегивать. Не имеет Граф над ним реальной власти. Не сможет он достойно ответить ударом на удар. Нет у него той силы, что у Баула. Все больше бизнесом своим Граф увлекался, на авторитет свой налегал. Да, никто не мешал ему делать «бабки», не находилось смельчаков оспаривать его слово. И, казалось, так будет длиться вечно. Но Баул, падла, спутал все карты…

Вопрос стоит ребром. Кто кого? Или Граф раздавит Баула, или наоборот. Третьего не дано. Но наехать на Баула без повода он не может, иначе ему за беспредел предъяву кинут… Вот если бы Баул «косяк» какой упорол… Но этот гад скользкий, не дает за себя зацепиться.

А потом, этот ублюдок охраной себя окружил. Все реже из особняка своего нос кажет. Как будто чует, какие мысли в голове у Графа бродят. Только ментовским наездом и можно его оттуда выкурить. Но опоздал Граф. Баул под себя чуть ли не всю ментовку подмял. Далеко смотрел… А еще в краевом правительстве у него свои люди и в городской администрации. Как бы самого Графа омоновцы или собровцы в оборот не взяли. Нет у него уже той власти, что раньше. Баул отобрал. Как же он проглядел этого выхухоля?

Да, не с голого понта быкует Баул, не блефует. Реальная сила за ним. И сам он признает только силу. Сила у Графа есть, но не столь мощная, как того бы хотелось. Что ж, он будет наращивать свой потенциал и давить, давить Баула. Медленно, да уверенно. Шаг за шагом он загонит в угол этого урода и уже затем поставит кровавую точку в его жизни.

Надо устанавливать над Задворском полный контроль. Все здесь должно принадлежать только ему. Тогда не с кого будет за отстег в общак спрашивать. Только с самого себя. Сам с «овец» «шерсть» стричь будет, сам и в общак процент класть…

Но и Баул тоже рвется к полной власти над городом. Готовит удар. Его нужно опередить…

* * *

Уже три года Жорж двумя ногами на рынке недвижимости в Задворске. Полтора миллиона долларов он сколотил на этом. А сколько впереди удачных сделок… Но, кроме недвижимости, он оседлал и торговлю. В дела фонда инвалидов Афганистана он вмешивается постольку-поскольку. Там и без него есть кому руководить производственной и коммерческой частью. Он только смотрит, чтобы дебет с кредитом сходился, и от убытков предприятие оберегает. А вот беспошлинный ввоз и торговлю алкогольной и табачной продукцией почти подмял под себя. Незаконно, конечно, но ведь на его личные деньги и его ходатайствами эта льгота выбивалась. На алкогольно-табачном бизнесе он имеет до полумиллиона долларов дохода в год.

Сейчас Жорж с полным правом может назвать себя богатым человеком. Квартира у него четырехкомнатная в центре города, дача за городом — бассейн при двухэтажном доме, сауна, — «Мерседес» «пятисотый». Ну и, конечно, свой офис — пять комнат на втором этаже комбината бытовых услуг. Отдельный вход с улицы, светло, просторно, компьютеры, факсы, личный кабинет с приемной.

— Георгий Степанович, к вам посетитель, — сообщила по интеркому секретарша.

— Кто?

— Булатников Леонтий Геннадьевич, говорит, что ваш друг…

— Да вы что!

Жорж пулей вылетел из кресла и широким шагом подошел к двери. Распахнул ее. И вышел в приемную. Точно, Леон собственной персоной.

— Привет, братан! — прогрохотал Жорж. — Проходи, рад тебя видеть! — Он пропустил Леона в распахнутую дверь.

Два кожаных кресла в углу кабинета, столик журнальный, бар в стенке из цельного дуба — только потянись, вот тебе и выпивка.

— Хорошо у тебя! — оглядываясь, с восхищением протянул Леон.

— Да стараюсь.

Жорж достал бутылку «Метаксы», рюмочки побольше, нарезал апельсин.

— Счас мы с тобой посидим, потолкуем, а вечерком в кабак, идет? — выложил он план мероприятий.

Друг из зоны вернулся. Все внимание ему. Какие могут быть на сегодня дела?..

— Пусто у меня в карманах, брат, чтобы в кабаке гулять, — покачал головой Леон. — Так что извиняй…

— Не, ну ты чего, обидеть меня хочешь? Я плачу…

— Ты мне другое оплати, — серьезно посмотрел на него Леон.

— Не понял, — растерялся Жорж.

— Пушка мне нужна… Пистолет, а лучше автомат. Сейчас все можно достать, были б деньги. А денег нет…

— Ствол, зачем он тебе?

— Да надо… Ты лучше расскажи, как дела у тебя?

— У меня, брат, все на виду. Видишь, раскрутился… Квартиру после госпиталя получил. С нее все и началось. Выгодно продал, выгодно купил. И так по нарастающей…

— А с Олесей как?

— На Олесе я жениться собирался. Да только узнал, что это она тебя на зону упекла. Бросил… Кстати, от Андрона и Боба узнал. Мог бы чиркнуть мне письмецо, я б знал… Нет, это ж надо, отомстила, называется… Эй, слышь, а ты не на нее ствол?

— Ну да, еще раз из-за нее садиться… Не дождется…

— Тогда зачем ствол?

— Может, слышал, Ивана, брата моего, покалечили…

— Да ну… Какая мразь?

— Баул. Слышал о таком?

— Допустим…

— Иван ему дорогу перешел, а тот на него псов своих спустил. Дрынами его в парке замесили. До сих пор в отключке… Козлы!

— Так что же ты хочешь? За брата поквитаться?

— Шаришь… Я этому Баулу череп на решето пущу…

— Ты в своем уме? Ты хоть представляешь себе, кто такой Баул?

— Просвети…

— Да он почти весь город к рукам прибрал. Рэкет, наркота, проститутки, все под ним. Только один Граф ему в противовес…

— Кто такой Граф, я знаю…

— Так вот, Баул еще круче Графа. Вот и думай…

— Граф в городе крестный пахан…

— Да, но Баул ему не по зубам…

— Ну, я-то попробую его раскусить. Сам знаю, что против мафии идти дело гиблое. Но он мне брата изувечил. Понимаешь, брата!.. Иван, кстати, твоим учителем был…

— Я его до сих пор сенсеем своим считаю, — тяжело вздохнул Жорж. — И любому бы башку за него отвертел. Но только против Баула не пойду… Ты уж извини…

— А вообще-то у меня была мысль тебя с собой взять. Жаль, Андрона и Боба нет…

— Андрон и Боб, может, и пошли б. Им терять нечего, только свои лейтенантские погоны… А у меня бизнес. И «крыша» своя бандитская… А знаешь, кто кроет меня?

— Думаешь, мне интересно?

— Баул меня и кроет, понял? Да меня же с дерьмом смешают, если я против него пойду.

— И хату подпалят, — криво усмехнулся Леон. И тут же серьезно: — Ладно, Жорж, я тебя понимаю. Ты парень героический, проверено. И умный, тоже заметно. И терять тебе есть что. Это мне все по хрену… Ни кола ни двора, только судимость… К тому же и сам я боюсь с Баулом связываться… Но надо. Он моего брата обидел…

— Знал бы ты, в какое дерьмо ввязываешься… Даже боюсь тебе «бабки» на ствол давать…

— Да я уж как-нибудь сам…

— Ну нет, автомат ты получишь… Но больше меня ни о чем не проси…

— Ну все, проехали… Ты вроде что-то насчет кабака говорил…

В ресторан Жорж ехал с надеждой отговорить Леона от безумной затеи. И, как ни странно, это ему почти удалось.

— Ладно, — косея после первой бутылки коньяка, покачал головой Леон, — не буду я трогать твоего Баула… Пока не буду… Затаюсь, выжду время, а потом ка-ак дам…

* * *

Граф собрал сход. В его загородном особняке собрались авторитетные члены его группировки.

— Возбухает Баул, не очень-то хочет в общак наш лаве ссыпать…

— Кости его туда ссыпем, не вопрос. — Но в глазах Алычи не хватало уверенности.

Врубал, что Баула голыми руками хрен возьмешь.

— У Баула «пехоты» полторы сотни, — угрюмо буркнул Бекас. — А еще «гладиатор» крутой с нехилым подхватом, на раз мочат…

Высокопрофессиональный киллер. Но у Графа также были не слабые пацаны, любого в расход пустят, не поморщатся. И «пером» работают, и волыной. А вот с «пехотой» пока проблемы. Но ничего, и этот вопрос утрясти можно.

— Алыча, ты давай братву собирай. Пацанов в городе много, некому под ружье ставить. «Бригады» будем сбивать…

— Да без базара, будут «быки»…

«Быки» Графу нужны, только не стадо, а крепко организованная команда. Всех через спортзал пропустить надо, в тире обкатать, заморочками всякими задрочить, чтобы дисциплину железную установить, без наркоты и спиртогана месячишко подержать. И «подковать» бойцов надо капитально. «Бабок» на это дело уйдет немерено. Но скупиться нельзя, не тот расклад… Придет время, «бригады» на подножный корм перейдут. Рынки баульские поотбивают, рестораны, магазины — с этого и будут кормиться. У каждой «бригады», каждого «звена» свои «пастбища». А Графу дополнительный доход. И еще большая власть. С мощной «пехотой» он подомнет под себя Задворск со всеми потрохами, станет здесь единовластным хозяином… Вообще-то нужно было раньше об этом думать, пока Баул в силу большую не вошел. Но ничего, лучше поздно, чем никогда.

— Пару «бригад» для начала сколотим, дюжины по две стволов в каждой, — размышлял вслух Граф. — Ты, Алыча, всех под себя возьмешь. «Бригадирами» у тебя Тихон и Вагонетка будут… Пацаны они толковые, в авторитете, сладят дело…

— Да пацаны они ничтяк, — легко согласился Алыча.

Ему льстило, что Граф доверил ему всю «пехоту».

— Сначала Тихону «бригаду» сколоти. Ну и Вагонетку, значит, не забудь… А за тобой, Бекас, стволы. — Граф посмотрел на второго своего помощника. — И чтобы не хуже, чем у Баула…

— Да не вопрос, была бы капуста…

— За этим дело не станет…

И тачки нужны, и радиотелефонов побольше. Мобильность и связь — это очень важно…

— Давить будем Баула. Все его «пастбища» к рукам приберем…

— Крови будет много…

— Лучше чужая кровь, чем своя… А Баул зуб на нас точит…

— В рот ему, козлу, — презрительно поморщился Алыча.

На этот раз в его взгляде уверенности хоть отбавляй.

— Ты, Гончар, — Граф исподлобья глянул на невысокого худощавого мужичка лет сорока, — компру на Баула собирай, мазу на него тянуть будем…

Гончар не из черной масти, он честный фраер. Нюх у него на всякое дерьмо зашифрованное уникальный. Только глянет на человека и уже может сказать, кто он, чем дышит, с чем его едят. Честный пацан он или сука «кумовская». Стукачей-сексотов не раз раскусывал. На зоне, у Графа на подхвате, он срок тянул. Незаменимый кадр. И сейчас Гончар постоянно при нем, он его директором комитета гангстерской безопасности называет.

— Есть тут на него кое-что, — подал голос Гончар. — Но так, пустяк…

— Ну?..

— В газете статейку на него один чувак тиснул. Типа, козел он, этот Баул, спортсменов в мафию втравливает. Ну и, конечно, чувака этого втихую сделали. В больнице он сейчас, в реанимации. «Торпеды» баульские постарались… Менты Баулу предъяву клеят. Да только тому хоть бы хны. Доказательств-то нет, одни догадки…

— Ну и чо?

— Да можно «торпед» баульских повязать, на признанку расколоть, на видеокамеру снять…

— А кто он, тот чувак, на которого наехали?

— Иван Булатников, председатель городского совета бесконтактного карате-до…

— Что-то знакомое…

— Его младший брат, Леонтий, оказал вам в свое время одну очень важную услугу…

Все Гончар помнит, все знает.

— Он вроде тоже каратяка… И в Афгане воевал… На зоне он сейчас…

— Нет, уже откинулся. Три дня как дома…

— Бери его в оборот, Алыча. Пацан боевой, да на Баула теперь злости у него в избытке. «Быком» его к себе бери. Посмотрим, как поведет себя…

— Как скажешь, Граф…

— А Баулу надо предъяву бросить. Типа, каратяка тот под нашей «крышей» был. А Баул наехал на него, «косяк» упорол. Спросим с него за это… А тех, кто каратяку месил, разменять…

— Разборки начнутся не слабые, — вставил слово Бекас.

— Да, бойня покатит в цвет, — не стал отрицать Граф. — Но без крови Баула не раздавишь…

Ивану Булатникову отводилась роль яблока раздора. Якобы из-за него начнется кровавая война за господство мафиозных кланов. А Леонтий, его младший брат, значил для Графа не больше, чем солдат для генерала…

* * *

Леон услышал автомобильный сигнал. Он посмотрел вправо и увидел черный «БМВ»-«пятерку». Из него рожа выглядывает. Какой-то наглец в упор на него смотрит.

— Ну, чего вытаращился? — Леон подскочил к машине.

— Э-э, ты чо, в натуре? — испуганно сказал тот.

Тихонько распахнулась задняя дверца. Из машины вышел кряжистый мужик с метровыми плечами. Морда типичного уголовника, глубоко посаженные глаза, перебитый нос, шрам над губой. В нем угадывалась козырная масть.

— Да ты расслабься, пацан, — снисходительно улыбнулся он. — Никто на тебя наезжать и не думает…

— Чо надо? — настороженно посмотрел на него Леон.

— Иголки-то спрячь, а то кольнешь ненароком, — непонятно, то ли осуждение, то ли одобрение в его голосе. — Ты Леонтий…

— Ну я…

— На зоне Булатом погоняли?

— Было дело…

— Вот видишь, я о тебе знаю…

— А я о тебе не знаю ни хрена…

— Меня Алычой кличут… Короче, все это левый базар, давай по делу перетрем… Присаживайся, побазлаем…

Леон сел на заднее сиденье, но дверцу за собой закрывать не торопился. Мало ли что…

— Ты Графа знаешь? — не глядя на него, спросил Алыча.

Он достал сигарету, закурил. Леону не предложил.

— Еще бы не знать. Он за меня мазу потянул, когда меня опустить хотели…

— Я в курсах…

— Тогда зачем спрашивать?..

— Твоего брата, Булат, Баул замолотил, ты знаешь? — неожиданно спросил Алыча.

— Да уж, просек…

— А Граф за это на Баула наехал…

Леон не мог поверить своим ушам. Граф? Наехал на Баула? Из-за Ивана?

— С какой стати?

— Баул беспредельщик, на «правилку» его пора ставить. Совсем оборзел, падла…

Да, иногда воровская масть хватается за справедливость. Но в этом больше понта, чем искренности. Леон в этом на зоне не раз убеждался. Все они одним миром мазаны: и блатные, и беспредельщики…

— Мочить нужно Баула, — процедил сквозь зубы Леон.

За брата он кому угодно глотку порвет.

— Придет его время… Тут мы козлов вычислили, которые брата твоего месили…

Это исполнители. Но на них вины не меньше, чем на самом Бауле.

— Зачем мне это знать?

— А затем… Брать этих козлов сегодня будем. Граф хочет, чтобы ты был в деле…

— Я сам этого хочу, — немного подумав, ответил Леон. — А тем более, если Граф хочет…

Графу он обязан чуть ли не жизнью. Если бы Леона опустили, перевели в петушиный угол, он скорее всего наложил бы на себя руки. Но и смерть ведь не отмыла бы его имени… Живой или мертвый, все равно петух…

— Ну, тогда сегодня в семь к часам на Пушкинской подходи, от нас тачка будет. Все, свободен…

Алыча выпроводил его из машины. «БМВ» мягко тронулся с места и, набирая скорость, смешался с транспортным потоком. Леон остался один.

Глава вторая

«Девятка» цвета мокрого асфальта подъехала к Пушкинской площади в десять минут восьмого. Из нее вышел бритоголовый мордоворот в спортивном костюме и кожаной куртке, лениво огляделся по сторонам. Рост под два метра, в плечах размах. Только рожа не богатырская, а явно бандитская. Массивная золотая цепь на его накачанной шее блестела в лучах заходящего солнца.

— Меня пасешь? — спросил Леон.

Он подошел к нему бесшумно, и голос его прозвучал для мордоворота громом среди ясного неба. Тот аж вздрогнул.

— Ты Булат?

— Он самый…

Критическим взглядом мордоворот осмотрел его с головы до ног. Вроде остался доволен.

— Давай в машину, — буркнул он и первым занял место на переднем сиденье.

На заднем сиденье нервно перетирал челюстями жвачку еще один крепыш. Длинные косматые волосы, грязная куртка, потертые джинсы. И кроссовки не первой молодости. Почти все как у Леона. На длинных пальцах с полосками грязи под ногтями два перстня, не золотых и даже не серебряных. Перстни эти на зоне иголкой и тушью наводились. Две ходки у пацана, по два и четыре года. Первый срок по малолетке…

— Балык, — не подавая руки, представился он.

— Булат…

— А я Будильник, — соизволил наконец-то назваться мордоворот.

Но при этом даже не обернулся. Крутым прикидывается…

Пацан за рулем промолчал. Слишком старательно всматривается в дорогу. Явно чувствует себя не в своей тарелке. На вид ему лет двадцать, крепкие покатые плечи и шея борца, бицепсы, трицепсы на руках не слабые. Кожа нежная, гладкая, ни одной наколки на ней, на щеках румянец играет. Совсем молодой, а все туда же, в бандиты…

Машина проехала через всю Пролетарскую улицу, остановилась.

— Видишь ларек? — Не оборачиваясь к Леону, Будильник протянул ему деньги.

— Ну и?..

Но Леон даже не шелохнулся.

— Сбегай, пивка купи. Сушит…

— Я тебе в «шестерки» не нанимался, — отрезал Леон.

— Не, ну ты чо, я же без обиды…

— Да мне хоть так, хоть этак. Сказал, не пойду, значит, не пойду… Еще вопросы?

Будильник недовольно крякнул. Но возникать не стал.

— Может, ты, Балык?..

— Ты чо гонишь, в натуре? — набычился тот.

И тихонько толкнул Леона в бок. Дескать, хрен этому козлу, а не ларек…

— Кот, давай ты! — В голосе, обращенном к водиле, послышалась твердость металла.

Но это был какой-то фальшивый металл.

Кот возражать не стал. Схватил деньги и пулей вылетел из машины. Точно, по всем понятиям молодой…

С Пролетарской улицы «девятка» свернула на Кропоткинскую, еще несколько поворотов, и вот они останавливаются на перекрестке двух дорог, выходят на небольшой пятачок на стыке двух высотных домов. Рядом еще «девятка» серебристого цвета. Из нее на пятачок вышли три пацана. Во главе их среднего роста, но необъемный в плечах детина со злым колючим взглядом. Бритый затылок, тяжелая золотая цепь на воловьей шее, кожаная куртка. Не обращая внимания на Леона и Балыка, он с ходу наехал на Будильника.

— Я не поня-ял, чо за дела? — скривился он, чуть не хватая его за грудки. — Я когда сказал быть?..

— В двадцать пять минут… — съежился Будильник.

Голос тихий, лебезящий. А ведь только что таким крутым казался. И голос был громким, зычным. Точно, Будильник… А сейчас он больше цыпленка напоминал.

— А ща сколько?

— Ну подумаешь, на двадцать задержались…

Леона Будильник подобрал на десять минут позже, чем было нужно. Потом у ларька останавливались…

— Еще повторится, я тебе голову свинчу, сечешь?.. Все, по коням, пацаны, погнали. Я впереди пойду…

— Крутой у нас «бригадир», а? — спросил Будильник, усаживаясь в машину.

Чересчур уж старательно восхищается.

Леон и Балык промолчали. Будильник пал в их глазах. С ним даже говорить не хотелось.

— Вагонетка его кликуха, сам Граф с ним за руку здоровается…

Когда прибыли на место, к ресторану «Золотая нива», короткими фразами Вагонетка объяснил им, что всю ночь, хоть до самого утра, они будут стоять у этого кабака. Если, конечно, там будут те, за кем они охотятся. А они быть должны. На выходе их нужно будет подловить и расфасовать по машинам. А потом везти куда покажут…

Ресторан «Золотая нива» — обычная забегаловка. Самое то место, где могут чувствовать себя королями второсортные бандиты вроде этих двух с тяжелыми серебряными цепями и золотыми «гайками» на пальцах.

Леон и Балык заняли место за столиком, сделали заказ. Им повезло больше всех. Вся братия сидела в машинах, а они могли пировать. Деньги им для этого выделили, по пятьдесят баксов на брата. Особо не пошикуешь, но и один кофеек хлебать не будешь.

— Пусть пожируют, козлы, — стараясь не смотреть на баульских «быков», сказал Балык.

— Ублюдки, брата моего палками забили, — хмуро изрек Леон, разливая водку по рюмкам. — Ну ничего, отольются кошке мышкины слезки…

— Так это из-за твоего братана вся эта канитель? — удивился Балык.

— Да вроде как…

— Значит, ты просто за братана подписываешься?

— Ну а чего, в стороне стоять?..

— А я думал, ты из нашей «бригады»…

— Да нет, я сам по себе…

— Ну, ну… — Балык как-то подозрительно посмотрел на него.

— А ты давно в «бригаде»?

Леон знал, что «бригада» — это что-то вроде подразделения в бандитском формировании.

— Со вчерашнего дня, — неохотно ответил Балык. — Да у нас все только что с улицы… Вагонетка сам «бригадир» без году неделя. Он у Графа в «торпедах» ходил, а ща на повышение, типа, пошел… Графу щас «пехота» нужна… Слушай, а ты на точняк знаешь, что сам по себе? Кто это тебя так развел?

— Да никто, сам мыслю…

— Ну и мыслитель ты, в натуре… Сам срубить должен, что теперь ты с нами до гроба… Тебя счас кровью повяжут. — Балык мельком глянул на двух братков из враждебного лагеря. — И все, ты наш по самые уши. Сечешь?

А ведь он прав. За брата он отомстит. Но кровь его обидчиков закрепит его в «бригаде» Вагонетки… Леону стало не по себе. У него в планах не было становиться бандитом.

Сейчас ему еще позволят уйти, но после разборки с баульскими братками ему оставят только один выход — через кладбище. Ну что, встать и уйти? А как же Иван? Что, пусть другие расквитаются за него с Баулом? А ведь совсем недавно он рвался в бой, деньги у Жоржа на оружие требовал…

— Ты этта, я слыхал, на зоне вроде как чалился. За мохнатый сейф, или мне туфту впарили?

— За мохнатку, ага… Только это туфта. Чистой воды подстава. Баба моя хотела под венец, ну и нашла способ, заяву ментам накатала… Если бы не Граф, продырявила бы меня братва…

— Так чо, Граф за тебя подписался?

— Было дело…

— Ну так чо за дела? Пацан, я вижу, ты нехилый, Будильника вон как обломал, коз-зла! Вон Граф за тебя подписался уже второй раз, за братана твоего впрягся…

— А правда, из-за братана моего этот сыр-бор? — спохватился вдруг Леон.

Вдруг его на живчика берут?

— Брательник твой каратяка?

— Ну да…

— В реанимации сейчас откисает?

— Ага…

— Точняк, его Граф кроет… Мы вчера с Вагонеткой, как вот сейчас с тобой, киряли. Он-то пацан правильный, в доску свой. Это он сегодня такой смурной, потому что в деле. А так свой пацан… Короче, Граф сейчас с Баулом крепко сцепился, «мясня» намечается. И твой брательник, если без обиды, типа как зацепка для Графа. Баул твоего братана обидел, а Граф за него подписывается. Вот сейчас уродов баульских срубим, это как счет за твоего братана.

Ясно. Иван для Графа — средство сведения счетов с Баулом… Что ж, хотя бы и так…

— А мне по хрену, какой расклад. — Леон наполнил рюмки. — Хоть как, но я урою этих ублюдков…

— Во, наш базар… Короче, ты давай к нам по полной программе… Граф ведь своих в обиду не дает. И «бабки» иметь нехилые будем. Ты хоть знаешь, сколько нам причитается за этих козлов?..

— Не-а…

— По штуке баксов… Во как!

И это за один вечер. Леон задумался… Есть у него путь, которым можно добраться до Наташи. Он станет «быком» у Графа. Махалово, пальба, кровь своя и чужая. Через все это нужно пройти. Граф должен заметить его, выделить из толпы. Возможно, он займет достойное место в иерархии мафиозной структуры Графа. И этим приблизится к Наташе…

Пальба, кровь… А разве Леон не привычен к этому? Афганистан, зона… Такие вот жизненные университеты. Куда после них? Да туда же, в «бригаду» Вагонетки…

— У меня уже две ходки к хозяину. Да у меня на лбу выбиты судимости. На работу меня хорошую хрен возьмут, только в грузчики, мать их так… Вот и приходится чем попало промышлять. Там что-нибудь слямзишь, там… И все ждешь, когда тебя менты закоцают… А счас мне все по фигу. Меня Граф кроет, я у него в команде. Кому хочешь глотку за него перегрызу…

Балык зыркнул по сторонам злым взглядом и снова наполнил рюмки. Один пузырь уже приговорили… — Харэ, братан! — Леон отставил в сторону вторую бутылку.

— Э-э, ты чего? — вскинулся Балык.

— А того… Наше дело не водку жрать, а клиентов пасти…

Терзания и сомнения вдруг исчезли. Решено — Леон остается на бандитской тропе. Как будто и нет никакого другого выбора…

Леон покосился в сторону баульских «быков». Один из них небрежно достал из кармана куртки несколько купюр разного достоинства и швырнул их на поднос официантке. И вдобавок шлепнул ее по толстой заднице.

— Неужто уходят?..

Да, братки уходили. Медленно поднялись и ленивой походкой двинулись к выходу.

–…Да в сауне попаримся, Кузьмич давно ждал…

— Только «мочалок» подснять надо…

— На Староградскую смотаемся…

Это услышал Леон, когда они проходили мимо них.

Ага, в сауну намылились. Только не то место им сегодня напарят. И без «мочалок»…

Баульские вышли из ресторана, спустились по ступенькам, остановились. Леон и Балык тут же нарисовались у них за спинами. Все просто, как дважды два. Леон саданул замком рук по спине своего клиента, Балык прилепил кулак с кастетом к затылку своего. Оба «быка» в отключке произвели стыковку с землей.

— Э-э, чо тут за дела? — сквозь бабский визг услышал вдруг Леон справа от себя.

Он повернул голову и увидел, как из темноты на свет выступили еще двое. Кожаные куртки на широких плечах, квадратные физиономии…

— Во блин, Мазура и Хамона замесили…

Все ясно, это братки из враждебного лагеря. Леону хватило мгновения, чтобы осознать это. Еще мгновение он приближался к одному из братков, который имел неосторожность сунуть руку под куртку. Наверняка ствол хотел достать.

Мощным ударом ногой Леон протаранил его в пах, сбил с точки опоры и другим ударом той же ноги достал пяткой в челюсть. Балык вцепился в руку второму, не давая вытащить ствол. Но при этом получил локтем в нос. Обильно хлынула кровь, но Балык не ослаблял хватку. Как раз в это время подоспели пацаны из машин, вырубили брыкающегося братка.

Вся эта процедура заняла считаные секунды. Зато пришлось повозиться, заталкивая «дрова» в машины. Четыре тела вместо двух. Но ничего, справились…

В «девятке» было тесно. Шутка ли, шестеро в салоне, двое из них в отрубе, да еще смотреть нужно, чтобы в себя не пришли да бузить не начали…

Ехали не меньше часа. Далеко за город забрались, в какую-то деревеньку заехали. Потряслись по ухабам и завернули во двор потемневшего от старости дома.

— Выползайте, суки! — гаркнул Балык, вытряхивая из машины баульских.

Те уже давно пришли в себя и пару раз успели получить по зубам.

Во дворе, кроме двух «девяток» Вагонетки, стояли еще машины. Черный «БМВ» и джип «Гранд Чероки». Возле них накачанные пацаны в кожаных куртках, у каждой тачки по одному. В руках у них были помповые ружья. А ведь ни Леону, ни Балыку не дали даже «нагана»…

— А ты ниччо, пацан, лихо дела закручиваешь, — снизошел до похвалы Вагонетка, когда всех четверых баульских затащили в хату.

И покровительственно похлопал его по плечу. Типа хороший песик, хороший… Леону это не понравилось. Но на лице недовольство не отразилось. В отличие от Будильника, Вагонетка внушал ему определенное уважение.

— Я слыхал, ты карате занимался…

— Занимался…

— Похоже… И в Афгане служил…

— Было…

— Да вроде…

— Ты Кнута знаешь? — пристально вглядываясь ему в глаза, спросил Вагонетка.

Кнута он знал. Четыре года на зоне по карате его натаскивал. Но к чему вопрос? К добру или к худу? А если Кнут личный враг Вагонетки? Такое ведь может быть…

— Да кто ж его не знает…

— Ты мне баки не забивай, говори, знаешь или нет?

— Знаю…

— Знаешь, и все? А ведь ты его не просто знаешь, ты его карате учил… А Кнут пахан авторитетный, его слово и тебе вес придать может…

— А я на чужом горбу в рай не въезжаю…

— Да? Ну ладно… А чего про черный пояс свой молчишь?

— Я ж его не за язык получил…

— Про награды свои афганские чего не расскажешь? — продолжал допытываться Вагонетка.

И сверлил его тяжелым взглядом.

— Мы же не на пионерском собрании…

— Непростой ты пацан, Булат, непростой… Кстати, а кликуха у тебя не слабо звучит…

— Да уж…

— Что ж, поживем — увидим. Может, не в цвет твое погоняло…

— А вдруг не увидим?.. Может, я в сторону отвалю…

— Не-а, не отвалишь, — недобро усмехнулся Вагонетка. — Или с нами, или в расход, только так карты и ложатся. Сечешь?

— Короче, копейка вход, рубль выход…

— Это в других «бригадах». У нас выход — пуля…

Пространство между ними, казалось, наэлектризовано до предела. Еще чуть-чуть, и проскочит искра.

— Да ты не стращай, я уже для себя все решил…

— Ну тогда живи… — разрядил обстановку Вагонетка. — Я «бригадир», ты «бык», мое слово для тебя закон. Срубил?

— Срубил…

— Ну и ладно… А теперь пошли…

Из всех пацанов, толпящихся у машин, Вагонетка выбрал только Леона. Повел его за собой в дом.

Обычная деревенская изба. Сени, две комнаты с примитивной обстановкой.

В первой комнате валялись связанные бауловцы. Под присмотром качка в кожанке и с «помповиком». Одного пленника уже усадили на стул в другой комнате, привязали к спинке, закинули кверху голову.

На лавке в углу комнаты сидел неприметного вида мужичонка. Казалось, он здесь посторонний и удивительно, что его не гонят прочь. Но так могло показаться только с первого взгляда. Скоро Леон понял, что мужичонка здесь главный.

Рядом с пленником стоял мужчина в белом халате. Неторопливо, с садистским блеском в глазах он раскладывал на столе инструменты. Длинные иглы, ножницы с зажимами, кусачки, скальпель, склянку с камфорным спиртом. Орудия пытки. Пленник смотрел на эти приготовления полными ужаса глазами. Когда «доктор» достал и положил на белую скатерть бинты и вату, он едва не потерял сознание. Такова психика человека. Бинты ужасают даже больше, чем раскаленные иглы…

Пытки еще не начались, а пленник был уже полностью деморализован.

— Буркалы разуй, а хлебало на замок, — шепнул Леону Вагонетка.

Это значило: «смотри и молчи».

— Ну что, милок, будем говорить? — елейным голосом спросил мужичок.

— Не, ну вы скажите, чо надо? — Пленник был в панике.

— Булатников Иван Геннадьевич — это имя тебе что-нибудь говорит?

Леон приободрился. Значит, действительно этих гадов взяли из-за Ивана. Каким боком к этому делу примешался Граф, неважно. Главное, справедливость восторжествует…

— Да нет, ничего…

Мужичок сделал едва заметный знак «доктору». Тот взял иглу потолще и вплотную подступил к пленнику. Сжал пятерней его большой палец, поднес к ней иглу.

— Не надо!.. Знаю, я знаю…

«Доктор» брезгливо отбросил его руку и отступил на шаг.

— Говори…

— Булатников Баула с ног до головы обосрал… Как же мне о нем не знать?..

— Кто приказал его избить?

— Избить?.. Да вы чо?

На этот раз «доктор» вонзил под ноготь иглу. Воздух сотряс дикий вопль. Хоть уши ватой закладывай.

— Баул отмашку на козла этого дал, — сказал пленник, когда к нему вернулась способность говорить.

— Это кто козел?! Братан мой?!

Какая-то сила сорвала Леона с места. Он подскочил к баульскому и наотмашь хлопнул его раскрытой ладонью по морде. Из носа хлынула кровянка.

— Что ж, за козла нужно отвечать, — даже не взглянув на Леона, одобрил его действия мужичок. — Только прошу больше без самодеятельности…

Вагонетка схватил Леона за майку и потянул на себя.

— С тебя штраф — полштуки баксов, — сквозь зубы тихо процедил он. — А еще дернешься, я тебе ливер на фарш пущу…

У Леона хватило ума не ответить на это дерзостью.

— Значит, это Баулин Борис Петрович велел покалечить Булатникова?

Больше всего мужичок напоминал следователя прокуратуры…

— Какой Баулин? — не понял пленник.

— Баулин Борис Петрович, он же Баул… Теперь ты, надеюсь, понял?

— А ну да… так бы сразу и сказали…

— Сейчас тебя раскоцают, рожу свою в порядок приведешь, причешешься. А мы из тебя телезвезду делать будем…

— Какую еще, в натуре, телезвезду?

— Если хочешь, можем сделать из тебя телеведущую, — усмехнулся мужичок. — Маргариту там какую-нибудь или Оксану…

— Не, ну вы чо, в натуре… — Пленника аж затрясло.

— Ладно, не бойся, петушить тебя не будем… Короче, тебя спрашивают, ты отвечаешь, как будто интервью у тебя берут. Обо всем подробно нам расскажешь. А мы тебя на камеру снимать будет…

— Да вы чо, мне же Баул яйца отрежет и сожрать заставит…

— А ты думаешь, мы не можем сварганить такой деликатес? Очень даже можем… А потом ты у нас умирать будешь, медленно и мучительно… У тебя нет выхода, дорогой. Не ты, так твои кенты перед камерой засветятся… А неплохо вышло, да? Мы пятерых вычислили, к рукам прибрать двоих собирались. А зверь сам на ловца набежал. Четыре рыбины в сети угодили. Неплохо, да…

— Ваш фарт, — уныло согласился пленник.

Значит, все четверо захваченных бауловцев избивали Ивана.

— В общем, ты понял, нам есть из кого выбирать… Ну так что, даешь интервью?

— А куда деваться?

Из камеры пыток комната превратилась в телестудию. Бауловца привели в порядок, взяли в объектив видеокамеры. В течение десяти минут он дал исчерпывающие ответы на все вопросы. Рассказал, как, почему и по чьей команде был избит председатель городского совета бесконтактного карате.

— Спасибо за интервью, — поднимаясь, сказал мужичок.

— Тех тоже под раздачу? — спросил у него Вагонетка и кивком головы показал на соседнюю комнату.

— Нет, нам и одного, хм, интервью хватит… Кончайте…

Мужичок вышел из дому, сел в джип «Гранд Чероки» и был таков. Вслед за ним в темноте ночи растворился и «БМВ».

Четыре пленника остались в полном распоряжении Вагонетки. Он собрал в доме всех, кто был с ним. Леон, Балык, Будильник, Кот и еще трое из серебристой «девятки» — Паста, Гудым и Зубатый. Семеро, он восьмой. Вот и вся «бригада». Но Вагонетка держал себя так, будто под его началом была как минимум сотня бойцов.

— Ну чо, Булат, за брата своего расчет даешь? — Вагонетка перевел взгляд с Леона на бауловца, которого снова привязали к стулу.

— Пусть развяжут, я его ногами в живот буду бить…

Пускай обороняется, все равно Леон из него форшмак сделает.

— Не-а, в живот не ногами надо, — покачал головой Вагонетка.

Он полез под куртку, извлек «тэтэшку», из кармана достал цилиндрик глушителя, навинтил его на ствол.

— На вот, держи! — И протянул пистолет Леону.

— Зачем? — растерялся тот.

Одно дело драться, другое — убивать.

— А чо, слабо? — с торжеством во взгляде посмотрел на него Вагонетка.

— Да ты гонишь! — взвился Леон.

И взял в руки пистолет.

Пленник в ужасе смотрел на него. Понял, что пришла пора умирать. И убить его должен Леон… Это будет местью за брата…

— Падла! Ты моему братану череп проломил? — вызывая в себе ненависть, заорал на него Леон.

Он заводил себя, и это ему удавалось.

— Не, ну ты чо, не надо… — жалобно заскулил бауловец.

Леону и раньше приходилось убивать. Так то в бою. Там если не ты, то тебя. С десяток «духов» на его счету, не меньше, и никаких угрызений совести… Но как можно убить безоружного человека?.. Решимость покинула Леона. И все же он поднял руку, направил ствол ему в лицо.

Он мысленно вызвал картину реанимационной палаты, бесчувственного брата в гипсе и бинтах, его рыдающую жену… Он так рвался рассчитаться с Баулом, с теми, кто исполнял его волю. Даже деньги у Жоржа на оружие просил, его самого хотел в дело взять… Что, тогда порох был в пороховницах, а сейчас нет?..

— Молись, гад! — прошипел он, нажимая на спусковой крючок.

Пистолет дернулся в руке, бесшумно выплюнул пулю, гильза со звоном стукнулась о стену, нос защекотал запах пороха. Теперь ужас был в глазах Леона. Он застрелил человека. Отнял чужую жизнь… Пуля вошла баульскому в глаз. Отвратное зрелище. Леона едва не стошнило.

И все же он нашел в себе силы подавить эмоции. Возвращая Вагонетке пистолет, посмотрел на него хладнокровным взглядом. Будто всю жизнь только и делает, что вот так убивает людей…

— Ну чо, нормалек…

«Бригадир» взял у него ствол и передал Будильнику.

— Твоя очередь…

— Да без проблем! — Тот с радостью схватился за пушку.

По знаку Вагонетки в комнату втащили еще одного бауловца. Поставили на колени. Будильник сделал страшное лицо и прицелился. Выстрелом в упор он снес пленнику половину черепа. И, позируя, вернул ствол «бригадиру».

Балыку достался третий. Ему не хотелось убивать так же, как баульскому умирать. Но если последний не скрывал своих чувств — страха перед смертью, то Балык весьма искусно спрятал эмоции за каменной маской равнодушия. Рука его не дрогнула, и пуля точно вошла приговоренному в лоб.

Затем настала очередь Кота.

Этот едва не упал в обморок, когда Вагонетка сунул ему в лапу пистолет. Румянец с его щек исчез, руки затряслись, глаза остекленели. «Тэтэшка» чудом не вывалилась из рук.

— Э-э, ну ты чо, в натуре? — по-хозяйски прикрикнул на него Будильник. — Кончай его, урода!..

Последняя жертва стояла на коленях. Пленнику было страшно. Но держался он с достоинством. И даже с презрением смотрел на Кота.

— Блин, сосунков набрали… Козлы! — И еще набрался наглости сплюнуть на пол.

— Вали его! — налился злобой Вагонетка.

Он сам бы с удовольствием прикончил бауловца. Но он должен был замазать кровью Кота. Это было частью посвящения его в члены «бригады»…

Кот робко навел пистолет на пленника, зажмурился и выстрелил. Только промазал.

— Щегол! — снова презрительно скривился бауловец. — И с такими чмошниками против нас?.. Обосретесь…

— Сам обосрись! — в истерике взвизгнул Кот и выстрелил еще раз.

На этот раз пуля достигла цели, попала пленнику в шею. Тот завалился на бок, затих. И вдруг его тело ожило, забилось в предсмертных конвульсиях. Кот расширенными от ужаса глазами смотрел на него, потом вдруг его перекосило. Он выронил пистолет на пол, закрыл руками рот и пулей выскочил из дома. Стошнило беднягу…

— Ниччо, притрется, — подбирая с пола ствол, сказал Вагонетка.

— На, добей, — он протянул его Зубатому.

Ни одна черточка не дрогнула на грубом лице этого мужлана. Он спокойно сжал «ТТ» огромной клешней и разрядил в агонизирующее тело весь магазин.

— Это еще не все, — сказал Вагонетка. — Ты и ты… — показал на Пасту и Гудыма. — Чайники с них поснимайте, в пакет и в машину…

Эти тоже сохраняли хладнокровие. Кивнули и начали шарить по комнатам в поисках топора. Но, похоже, здесь им ничего не улыбалось.

— А ты канистру с бензином тащи, — велел «бригадир» Зубатому.

Тот кивнул и вышел из дому.

Паста и Гудым тоже сходили к машине. Принесли с собой огромный тесак и полиэтиленовый мешок.

Леон не знал, зачем нужно снимать со жмуров головы. Да и не хотел знать. Вагонетке видней. Пусть делает что хочет, но только без него, без Леона…

— Э-э, ты куда, в натуре? — рявкнул Вагонетка.

— Да на свежий воздух, подышать…

— Опосля подышишь. А счас кино смотри… — Он показал пальцем на Гудыма, который с хладнокровием мясника заносил тесак над шеей первого трупа.

— А на хрена?

— Надо так… Смотри!!!

И в этом жутком зрелище Вагонетка видит воспитательный эффект. Приучает своих «быков» к виду крови и человеческого мяса…

Когда отрезали голову второму трупу, в избу вошел Кот. Глянул, что тут делается, и снова на улицу рванулся.

— Куда? — схватил его за шкирку Вагонетка. — Ща сам жмуров кромсать будешь…

Кота вывернуло наизнанку. Все, что осталось у него в желудке, он щедро выплеснул в угол комнаты.

Трупы кромсать Вагонетка его не заставил. Но зато велел взяться за канистру. Заставил облить обезглавленные трупы бензином. Деваться некуда, пришлось делать.

— Ну все, концерт окончен, — собираясь выходить из дома, сказал «бригадир». — Абдулла, поджигай…

Это он все тому же Коту. Изба должна была сгореть дотла, а вместе с ней и тела покойников. Дом деревянный, костер из него выйдет первоклассный. От жмуриков только кости обугленные останутся. Попробуй потом распознай в них бауловцев, безвременно павших на ниве бандитского труда.

Со двора машины выехали, когда дом изнутри уже был охвачен пламенем.

Леон думал, что его отвезут домой. Как-никак четвертый час уже, почти утро. «Девятки» и ехали к городу, но не доехали. Свернули в сторону сразу за постом ГАИ, углубились в какую-то сосновую чащу. Неужели снова кого-то мочить?..

На душе у Леона было муторно. Ну и ввязался же он в дерьмо!.. Но пути назад нет — это ему дали понять. Так что терпи, казак, атаманом будешь… Атаманом разбойников… Тогда уж точно Наташа будет принадлежать ему…

Он уже засыпал, когда машины остановились. Асфальтовая площадка перед деревянным домом. Опять изба… Но эта изба не совсем обычная. Декоративная какая-то — веселая, нарядная. Да это же кабак. «Хижина охотника». Но ведь ночь глубокая. Неужели ресторанчик этот работает?

Вагонетка вывалился из машины, собрал вокруг всех своих «быков»…

— Ну чо, братва, повеселимся? — довольно почесал пузо «бригадир».

— О-о, ничтяк! — прогундосил Будильник.

Оживились и все остальные. Особенно Кот. Похоже, этот паренек подался в бандиты из романтических соображений. Модно, видишь ли, сейчас бандитом быть — все тебя боятся, все тебя уважают. И кабаки тебе, и бабы. А вот о том, что убивать придется, не подумал…

Двери кабака были открыты. Посреди зала, обшитого лакированным деревом, стоял длинный стол. Белая с узором скатерть, деревянная посуда, трехлитровая бутыль с водкой, холодные закуски: икорка, осетровый балычок, сервелат, сыр, соленые огурчики, капустка квашеная.

— Давай к «поляне», братва. — Вагонетка держал масть радушного хозяина.

Расселись за столом. Бульдозер что-то сказал Коту, и тот схватился за пузырь. Ага, «разводящим» его назначили…

Леон не возражал, когда ему наполнили стограммовый стакан. Как раз то состояние, когда ужраться самое время…

— Ну вот, состряпали типа команду, — нанизывая на вилку кусок осетрины, сказал Вагонетка. — И дельце сварганили первое в цвет, без вопросов… Теперь мы все типа один кулак. И все кровью повязаны… Но ладно, расслабьтесь, хватит сегодня про жмуров. Сегодня гуляем… Завтра опохмел… А послезавтра я вас в спортзале прессовать начну. И бухла ни-ни, целый месяц, Граф так сказал. А это сами понимаете… Ну чо, вздрогнули…

После второй стограммовки Леона отпустило — он повеселел. И у Кота снова румянец появился. С аппетитом колбаску уплетает. Ему бы сейчас на десерт одну из голов, которые в багажнике в мешке валяются…

— А теперь сюрприз! — осклабился Вагонетка.

Леон повернул голову в том направлении, куда смотрел «бригадир». И увидел красоток в костюмах греческих богинь — сандалии, короткие шелковые туники, диадемы из фальшивого золота. Восемь их, ровно по счету. Плавно вышагивают, удлиненными ресницами хлопают, ярко накрашенные губы в улыбке растягивают. И не налегке идут. У кого поднос, у кого кастрюлька… Горячее несут. Не все же холодными закусками баловаться…

— Во-о, горяченькое! — Будильник аж привстал со своего места.

Под горяченьким он понимал вовсе не шашлычок с пловом.

Девчата поставили блюда на стол и, покачивая бедрами, удалились.

— Э-э, не понял, чо за дела! — зазвенел Будильник.

— Баньку девочки пошли топить, баньку, — успокоил его Вагонетка. — Ты давай харч рубай, а то стоять не будет…

Кто засмеялся, кто просто заулыбался. Всем хотелось поскорее добраться до девок.

Ресторанчик и сауна составляли единый комплекс. Сауна приличная во всех отношениях. Пар сухой, горячий, кости прожаривает. Бассейн есть: широкий, глубокий. Душевая, само собой. Ну и, конечно же, комната отдыха. Кресла кожаные, диваны, тепло, светло, словом, полный комфорт. Пиво, раки — красота! К пиву еще и девочки прилагаются…

Пиво легло на водку, получился ерш. Мозги у братков съехали набекрень, и началось… Девок хватали прямо в душевой, в парилке, в бассейне, ставили в позу и… Визги, стоны… А они что, курвы, хотели?

Леон в оргии не участвовал. Распаренный, закутанный в простыню, сидел за столом, балдел, попивал пивко, крошил раков. И совершенно не обращал внимания на Вагонетку, который жарил свою телку на диване за его спиной. Впрочем, и тот на него ноль внимания.

Дверь отворилась, и в комнату вбежала голая грудастая бестия. Длинные стройные ноги, распущенные волосы во всю спину, мордашка очень даже ничего. А за нею Кот…

— Иди ко мне, киска нетраханая! — пьяно улыбаясь, поманил он ее пальцем.

В комнату Кот заходить побаивался. Как же, там Вагонетка бабу харит.

— Не пойду, — капризничала красотка.

— Это кто тут нетраханая? — вмиг оживился Вагонетка, сползая со своей девки.

Голый, волосатый, он встал во весь рост на своих кривых ногах. Его штормило. Пьяный взгляд буравил красотку.

— Да вот она, — залебезил перед ним Кот. — Я ее в раздевалке нашел, в углу сидела…

— А я его ждала, — девка показала на Леона. — Я с ним дружу…

Ну да, сообразила. Тут расклад такой: восемь на восемь — каждой твари по паре. Кот, видно, свою «мочалку» отодрал — дорвался пацан до бесплатного. Свежачка захотелось. В раздевалку заглянул, а там бабенка. «Бабки»-то ей заплатили, а трахаться, видно, не больно хочется. Кот за ней, она сюда. И на Леона стрелки перевела.

— Ну так дружи, чего стоишь!.. — вызверился на нее Вагонетка.

Повернулся к ней спиной и бухнулся на свою девку.

Кот исчез. Девица подошла к Леону, робко села к нему на колени, обвила шею рукой.

Тепло и упругость ее тела привели его инструмент в рабочее состояние. А тут еще пальчики ее коснулись черенка…

Девица забралась на него с ногами, заерзала тазом и ввела в себя его инструмент.

— Как тебя зовут? — спросил Леон.

— Девочка по имени Хочу… — рисуя кайф, простонала она.

На идиотский вопрос дурацкий ответ… Да и какая разница, как ее зовут?

* * *

Третий час идет тренировка. Бездарно проходит. Бег по залу, подпрыгивание, приседания, подтягивания, теперь отжимания. Уже давно пора к более серьезным упражнениям переходить. Но Вагонетку как заклинило. «Раз, два. Раз, два…» И телом отдыхает, и мозги напрягать не надо. А куда ему тренироваться. Он и методики этого дела не знает. Леон, например, мог бы занять его место. Уж куда бы эффективней тренировка прошла. Но в том-то и дело, что места своего Вагонетка уступать никому не собирается. Ему не важен физический результат. Ему нужен результат моральный.

У него под рукой девять «быков» — вчера еще двое добавились. Все они одна команда, он «бригадир» над ними. Он, а не кто-то другой, должен гонять это стадо. Бойцы должны постоянно ощущать его власть.

Вчера они эту власть не очень ощущали. Расслабился Вагонетка, с утра до ночи опохмелялся. Только к полуночи «Хижина охотника» и закрылась. По домам все рассосались. А сегодня после обеда сбор. И выпаривание спирта из крови. С нынешнего дня в «бригаде» сухой закон. И спортзал каждый день вперемешку с тиром.

— Раз… Два… Раз… Два…

Так и убаюкать себя может. И заснет еще чего доброго…

Но Вагонетка не заснул.

— О-о! Какие люди! — пробасил он, вскакивая со своего места.

В зал входил тот самый крепыш, который разговаривал с Леоном в «БМВ» два дня тому назад. Алыча, кликуха у него такая.

Они с Вагонеткой о чем-то переговорили. Алыча сделал знак, и дверь открылась. В зал вломилась толпа крепко накачанных пацанов. Спортивные штаны, майки-безрукавки, унылые морды, стеклянные глаза, бритые затылки. Под крутых косят. Но, видно, чувствуют себя не в своей тарелке. Молодые все, за двадцать едва-едва. Сразу видно, завсегдатаи подвалов с самодельными качалками. Может, в какой-то уличной банде состояли, прежде чем сюда, к Вагонетке попасть. Зоны, конечно же, никто из них не нюхал. Хотя, может, у кого-то и есть условная судимость…

Раньше под Графом исключительно «синие» ходили. И сейчас он предпочтение бывшим зэкам отдает. Но и несудимыми не брезгует. Лишь бы только здоровье было, сила и надежность. Графу нужна крепкая «пехота». Вот и шастают по спортзалам и подвалам эмиссары Алычи, качков под ружье ставят. Желающих много, но берут далеко не всех. Вот этих взяли…

* * *

Бах! Бах! Бах!..

Хорошо, наушники звук скрадывают, иначе оглохнуть можно. В закрытом помещении пистолетные выстрелы бьют по ушам особенно сильно. А стрелять много приходится. По пятьдесят патронов на брата за раз.

В «бригаде» без одного три десятка лбов — почти полторы тысячи выстрелов. Два бакса за патрон, вот и считай. А всего, говорят, под Графом уже около полусотни «пехоты», и каждый «бык» должен уметь стрелять. Немалые «бабки» через стволы учебных пистолетов вылетают.

Но Граф денег не жалеет. Ему главное — «пехотой» козырной обзавестись, и в кратчайшие сроки. Назревает великая бойня, Леон это всеми порами ощущал. Стенка на стенку, мафия на мафию. Кровищи прольется…

Обратного пути нет. Леон уже смирился с этой мыслью. Вторую неделю он уже в «бригаде». И все занятия, занятия.

Бах! Бах! Бах!

В тире не вся «бригада». Только одно «звено» из трех. Структура, как в армии: «бригада» — как взвод, «звено» — как отделение. «Бригадиром» Вагонетка. «Звеньевыми» Будильник, Зубатый и Гудым. Леон под Будильником, и Балык тоже.

С Балыком он скентовался крепко. Изменился пацан. Футболка и джинсы исчезли. Остались только кроссовки. Но и те на новые сменил. Теперь он стопроцентный бандит. Бритая голова, спортивные штаны с зелеными лампасами — красные носить западло, майка-безрукавка, куртка лайковая. И, конечно же, цепь. Массивная, тяжелая. Но не золотая — серебряная. Вагонетка строго следит за иерархией. Если ты «бык», носи серебро. Хорошо, «гайки» золотые носить разрешает. Штуку баксов Балыку отстегнули за дело. Почти все «бабки» на прикид ушли. А на золотую печатку не хватило.

Да что там греха таить, Леон тоже поддался искушению. Та же цепь, та же куртка, только кожа похуже — ему ведь в полштуки укладываться пришлось. Штрафанул его Вагонетка, как и обещал…

Бах! Бах! Бах!..

Леон первым расстрелял восемь патронов в обойме. И результат вроде неплохой. Две «десятки», пять «девяток», одна «восьмерка». И пули кучно легли.

Стреляют из «макаровых», они спортивному обществу принадлежат, у которого тир арендуется. Личных стволов ни у кого в «бригаде» нет, лишь у Вагонетки. Но «бригадир» намекнул, что Граф стволы подогнал, всех «подковать» велел. Только пушек никто в глаза не видел. Вагонетка их заныкал, никто не знает, где арсенал. Оно и понятно, оружие незаконное, за него статья светит. Леону вообще бы его в глаза не видеть. Другое дело Кот. Этот как на сметану на стволы смотрит. Нравится ему по мишеням палить. А ведь не так давно в живого человека стрелял да чуть в штаны при этом не наложил. Но, похоже, в следующий раз рука его не дрогнет. Сорвал тот выстрел его с тормозов…

Бах! Бах! Бах!

Это прогремели последние выстрелы.

— Все, сушим весла, — прогромыхал Будильник.

Надменным взглядом он обвел свое войско, всех девятерых «быков». Типичный бандюга. На него только глянешь, уже страшно. Пацаны робеют перед ним, каждое слово ловят, никто даже в малом ослушаться не смеет. Леон тоже ему подчиняется. Но не боится. Раскусил он его. Это внешне он железо, а изнутри дерьмо… И Балык его не боится. И подчиняется с неохотой…

Вывалили на улицу. Свежий воздух после задымленного тира как праздник. Расфасовываются по тачкам. По три «девятки» на «звено». Можно было бы и двумя обойтись. Но Граф на транспорт не скупится, заранее им обеспечил. И со связью проблем нет. На каждую тачку по мобильнику. У Леона вот пейджер свой. Сейчас его домой отвезут. Что хочешь, то и делай. Можно телек смотреть, можно на улицу свалить, даже в кабак заглянуть. И в любой момент сообщение на пейджер прийти может. Давай на место сбора дуй. Время — полчаса. Через день Вагонетка их по «учебным тревогам» собирает. И только попробуй дыхни на него перегаром — уроет. А если опоздаешь… Нет, лучше и не думать, что будет…

* * *

Теплые приятные руки с силой мяли спину, массировали мышцы, напрягали их, тут же расслабляли. Эта крошка с маленькими сиськами и большим задом умеет творить чудеса. После каждого массажа Баул чувствовал себя так, будто заново на свет народился.

Сеанс подходил к концу. Баул лежал на животе. Каждая клеточка тела расслаблена, в голове покой, глаза закрыты. Волшебные руки уже не мяли, а ласкали его спину. Балдеж…

И тут появился Бульдозер.

— Босс, тут это, дело такое… — Он тарахтел, как тракторный движок.

— Ну?..

— Тут это, типа, насчет Мазура, Хамона, Гмызы и Сметаны…

Недели две назад исчезли четыре боевика. Как в воду канули. Искали их. Да все бесполезно.

— Где они?.. — оживился Баул.

— Да лучше не спрашивать, — мялся Бульдозер.

— Ты целку из себя не строй…

— Короче, какая-то тачка нарисовалась, левая, без номеров. Перед воротами дома стопорнулась. Мешок из нее вышвырнули…

— Что за мешок?

— Головы там были…

— Какие головы?

— Мазура, Хамона, Гмызы и Сметаны…

— Не понял…

— Замороженные головы, даже лед с них не стаял…

— Да ты чо?

Баул соскочил со стола, сел на край, взял у Бульдозера «мальборину», закурил.

— Где тачка? — нервно спросил он.

— Да ушла. На разворот взяла да сдернула…

— Без номеров, говоришь…

— Ну да…

— Это Граф. Больше некому…

В городе появились две самодеятельные кодлы. Так, уличная шпана, мелочовка, ничего серьезного. Но Бубен и Мосел, центровые этих команд, перед Баулом на цырлах. Эти никогда не пойдут против него… Остается Граф.

Неужели началось?

Еще недавно Баул чувствовал себя сильнее Графа. Но ситуация резко изменилась. Меньше месяца понадобилось законнику, чтобы сколотить боевые «бригады». Около полусотни бойцов под ним, а может, и больше. И стволы у них, и тачки, и всякие прибамбасы… Надо было давить Графа, пока он не развернулся. Да что-то удерживало. Все откладывал…

Конец ознакомительного фрагмента.