Живая пуля

Владимир Колычев, 2013

Отморозок Жора Желтов взял-таки власть в подмосковном Потоцке в свои руки. Он «завалил» всех несогласных с его властью братков, отнял дело у крутого местного бизнесмена и обложил данью чиновников городской администрации. Здесь бы Жоре и успокоиться, но нет… Он продолжил свои бандитские «подвиги» и в один прекрасный момент доигрался: перешел дорогу киллеру Никите Горелову, да еще и похитил у него любимую женщину. Знал ведь, что за нее Никита любого в порошок сотрет. Но решил, что он не «любой» и на него это не распространяется. А зря…

Глава 6

Свой мундир Демичева оставила в райотделе, а к Никите приехала в брючном костюме. Смотрелась она в нем превосходно. И все потому, что в гражданке она еще больше напоминала его Асю. Такая же милая, нежная и беззащитная…

— Куда-то собрались? — спросила молодая женщина, глянув на заведенную машину Горелова.

— Да вот, к вам решил заехать.

— Ко мне?

— Спросить хотел, что с этой бедой делать? — спросил он, кивком указав на меловой силуэт.

— Хотите, чтобы я его смыла? — насмешливо спросила Инна.

— Да нет, я сам могу. Только вот можно ли?

— Можно… И вы собрались ко мне, чтобы спросить меня об этом?

— А что вас удивляет?

— Ну, могли бы позвонить…

— А может, я повидать вас хотел? — улыбнулся Никита.

— Зачем? — заметно напряглась следователь, и ее щечки вдруг порозовели.

— А вдруг вы мне нравитесь?

— Давайте без этого! — пытаясь спрятать улыбку, нахмурилась Демичева.

— Давайте… Вы мне действительно нравитесь, Инна Сергеевна. Но заигрывать я больше не буду, — совершенно спокойно сказал Горелов.

— И не надо.

— А то подумаете, что я пытаюсь воздействовать на ход следствия, еще посадите меня под замок.

— Не исключено. — Она продолжала хмурить брови, и губы вытягивала трубочкой, чтобы они не расползлись в улыбке.

— Да и нельзя мне с вами заигрывать… — Ему тоже пришлось поднапрячься, чтобы сохранять серьезную мину. — Антонина хоть и не была мне женой, но все-таки надо отдать долг ее памяти… Да и вам со мной опасно…

— С чего это вдруг опасно?

— Ну, может, проклятие надо мной… Знаете, есть черные вдовы, а я, возможно, черный вдовец… Хотите, в дом зайдем? Чаю могу предложить или кофе.

— Да нет, лучше на улице поговорим, — ответила Инна. — Погода хорошая…

Погода действительно стояла отличная — солнце в чистом небе, легкий теплый ветерок, дышится легко. Но ведь дело не в этом.

— Я вас что, напугал? — заулыбался Никита. — Боитесь в гости к черному вдовцу?

— Нет, не боюсь… — не очень уверенно ответила молодая женщина.

— Вот и я думаю, что вы, Инна, не должны бояться. Все-таки вы офицер полиции, старший лейтенант, вы обязаны быть смелой. Я, как человек из народа, должен верить в вас и надеяться…

— Так вы черный вдовец или человек из народа? — усмехнулась следователь.

— Вы хотите об этом поговорить?

— Вряд ли. Но от кофе, пожалуй, не откажусь.

Никита провел Демичеву в дом, посадил в кресло в каминном зале, включил телевизор, а сам отправился на кухню. Приготовил кофе, сыр нарезал, сервелат, печенье в вазочку насыпал.

— Чем богаты, как говорится…

— Спасибо. — Инна стояла у камина и смотрела на фотографию на полке. — Ваша девушка? — спросила она.

Это была его самая любимая фотография. Он стоял в обнимку с Асей. Они были веселы и еще не знали, какая беда их в скором времени ждет.

— Это моя жена. Асей ее звали.

— Звали?

— Ее убили.

— Бандиты?

— Почему бандиты?

— Ну, вы говорили, что вам пришлось скрываться от них.

— Да, говорил… Ее действительно убили бандиты. В девяносто пятом это было.

— Мои соболезнования, — сказала Инна, продолжая рассматривать фотографию.

— Да ладно, чего уж там…

— Значит, вы все-таки вдовец?

— Надеюсь, что не черный, — совсем не весело усмехнулся Никита.

— Но Антонину же убили…

— Она не была моей женой… И это первый случай. Ну, после Аси.

— А были еще жены?

— Нет.

— А женщины?

— Бывали… А что?

— Интересно. Дело еще не закрыто… — думая о чем-то своем, отстраненно улыбнулась молодая женщина.

— Если вы думаете, что это кто-то из моих бывших Антонину заказал, то это не так.

— Да нет, на бывших жен не думаю. А на бывших мужей… Это я про Сухонина, — в раздумье проговорила Инна.

— На Сухонина думаете? — Никита пристально посмотрел на нее.

— Думаю, — ответила следователь.

— Он срок мотал, на законного вора, здесь в Потоцке, шестерил. Блатной он, беспредельщик.

— Про вора в законе откуда знаете?

— Сосед по камере просветил… Кстати, что с Артуром будет?

— Я не знаю, кто это такой, — покачала головой Демичева.

— Точно не знаете?

— Нет. А что?

— Ну, не знаете и не знаете…

Никита грешил на Ракитина, но ведь и Демичева могла быть с ним заодно. Она могла знать, кого к нему в камеру подселил опер… Но, похоже, не знала она. Если так, то и говорить нечего. А то Инна еще подумает, что Никита жалуется ей на Ракитина…

— Не знаю я, кто такой Артур, — в раздумье повторила она. — А кто такой Сухонин, знаю. Он действительно мог убить Антонину… Он это отрицает, и алиби у него, но я ему не верю.

— Значит, плохо допрашивали, если отрицает.

— Я не допрашивала.

— Так в чем же дело?

— В том… — Демичева какое-то время в замешательстве смотрела на него, не зная, говорить или нет. И все-таки решилась. — Я не должна вам это говорить, но и не сказать не могу. Я смотрю, вы, Никита Тимофеевич, настроены решительно, как бы дров не наломали… Не надо связываться с Сухониным.

— Почему?

— Позвонковый он.

— Не понял.

— По звонку с ним вопрос решили. Просят оставить в покое.

— Теперь понятно… И кто просит?

— Есть люди, с которыми лучше не связываться.

— И я должен бояться этих людей?

— Разумеется, если не хотите, чтобы вас вернули за решетку.

— Вы приехали, чтобы это мне сказать?

— Да, для этого я и приехала.

— И кто вас уполномочил?

— Я сама.

— Зачем?

— Если вы думаете, что я переживаю за Сухонина, то это не так.

— А за кого вы переживаете, за меня? — недоверчиво спросил Никита.

— Да, за вас, — Демичева смотрела на него чуть затуманенным от волнения взглядом.

— И с чего такая честь?

— Ну, я переживаю за вас…

Никита и дальше мог бы задавать вопросы, выясняя, насколько искренна с ним следователь. Но ведь можно было прибегнуть и к другому способу, тогда и говорить ничего не надо будет. Только опасно это… Но кто не рискует, тот не целует женщин.

Именно так и подумал он, порывисто, но мягко обняв Инну за шею. Она и опомниться не успела, как ее губы оказались в плену его губ. Но вот она дернулась, ее кулак ударил Никиту по плечу — раз, другой, на этом все и закончилось. Тело ее расслабилось, ноги подкосились. Она сдалась на милость победителя, но в ответ обнимать его не стала. И язык она прятала, хотя, казалось, совсем не прочь была пустить его в ход.

Не устояла Инна перед его натиском, позволила ему перейти черту. Но при этом она отдавала себе отчет в происходящем. Она — следователь, он — подозреваемый, именно поэтому Никита не должен увлекаться. Там, за чертой, которую он переступил, был мост, ведущий через пропасть. Если он сделает неверный шаг, то провалится в бездну. Если поведет себя правильно, то перейдет через мост и останется с Инной.

Горелов выбрал правильный путь, поэтому не стал раздевать Инну, чтобы испытать более острые ощущения. Он отпустил ее и отстранился.

— И что это было? — глядя куда-то в сторону, вибрирующим от волнения голосом спросила молодая женщина.

— Ты действительно за меня переживаешь, — сказал он.

— Мы с вами на «ты»?

— Предлагаете усложнить отношения?

— А мы их упрощали?

— Как хотите, так и считайте.

Он поднялся, подошел к серванту, достал из него бутылку французского коньяка, поставил на барную стойку два бокала, но наполнил только один. И залпом выпил.

— А ты как считаешь? — спросила Демичева.

— Считаю себя дураком, — ответил Никита и на этот раз наполнил оба бокала. — Поступок дурацкий… Но поступок.

Инна подошла к нему, села за барную стойку и тоже выпила. Чокнуться не предложила. Коньяк хороший, мягкий, поэтому она даже не поморщилась. Хотя глаза заслезились.

— Тебя накажут, если я вдруг полезу к Сухонину? — спросил Никита.

— Накажут тебя.

— Но ты же должна меня предупредить.

— Я же говорю, никто меня не уполномочивал ехать к тебе. — Инна смело и с улыбкой смотрела на хозяина дома.

— Но ты же приехала.

— Коньяк у тебя вкусный.

Никита плеснул ей в бокал на два пальца. Они чокнулись, выпили. Инна выразительно посмотрела на собеседника, требуя закуски, и не той, которая лежала на столе. Он все понял и потянулся к ней. Она обвила его шею, их губы слились в поцелуе, и Никита ощутил нежность ее языка…

Сначала Никита перешагнул черту, затем перебрался через шаткий мостик, но теперь перед ним простор и раздолье. И не болото там под васильковым полем, а твердая почва, по которой он смело понес Инну на руках на диван…

— И как это называется? — спросила Инна некоторое время спустя.

Они в обнимку лежали на кожаном диване, и он не казался им тесным.

— Злоупотреблением своим служебным положением, — пошутил Никита.

— Хочешь сказать, я тебя совратила? — возмутилась молодая женщина.

— Поверить не могу, я спал с гражданином начальником…

— Так тебе и надо!

— Ты же никому не расскажешь, гражданин начальник?

— Лишь бы ты не рассказал.

— А есть кому?

— Ну, если начальство узнает…

— А не начальство?.. Кто у тебя, муж, парень?

— Мужа нет… — задумчиво поговорила она.

— А парень?

— Все зависит от тебя…

— Я тебя никому не отдам.

— И не надо.

Инна прижалась к Никите и с жаром обняла его.

— Мне кажется, я схожу с ума, — зажмурив глаза, пробормотала она.

— Я и сам в шоке.

Еще сегодня утром он всерьез готовился отправиться в следственном изоляторе по этапу, а сейчас — лежит в обнимку с желанной женщиной. На воле он, а не в заключении. Но свободен ли он от своего следователя? Скорее нет, чем да. Но так ему и не нужна свобода от нее.

— Ну да, ты же переспал с гражданином начальником, — совсем не весело усмехнулась Инна.

— Дело не в этом, а в том, что я тебя долго ждал…

Он хотел сказать, что ждал ее с тех пор, как остыла земля на могиле жены, но передумал. А то ведь затем придется пояснить, что Инна внешне похожа на его жену, а зачем ей это знать? Какой женщине хочется быть чьим-то подобием?.. Да и не смог бы он сказать, потому что в дверь вдруг постучали.

Инна резво соскочила с дивана, смахнула с кресла свои брюки. Никита вспомнил, что не закрыл калитку, но кто мог зайти к нему во двор без приглашения? Правильно, кто-то из коллег Инны. И она, похоже, подумала о том же.

И точно, на крыльце стоял старший лейтенант Ракитин. Синие джинсы с боковыми карманами, темно-серая толстовка с капюшоном. Он стоял, расправив плечи, руки в карманах, одна нога выставлена вперед. Похоже, он что-то насвистывал, пытаясь придать себе решимость.

Никита оделся сам, дождался, когда Инна приведет себя в порядок, только тогда открыл дверь.

— Чего так долго не открывал? — нахраписто спросил старлей, переступая через порог.

Как будто к себе в дом входил. Никита, по его мнению, должен был посторониться, но он даже на полшага не сдвинулся с места.

— Во-первых, здравствуй.

— Ну, здравствуй… Инна где? — спросил опер, пытаясь скрыть испытываемую им ревность и обиду.

— Ракитин, ты что здесь делаешь? — удивленно спросила Инна.

Глядя на нее, непросто было догадаться, чем она только что занималась. Суровая, официальная, холодная.

— Да нет, это что ты здесь делаешь? — с осуждением спросил Ракитин.

— Забор осматривала…

— Забор? — скривился старлей.

Он зашел в каминный зал, глянул на барную стойку и обиженно хмыкнул:

— Неплохой у вас тут забор из «Хеннесси»…

— Трава мокрая была после дождя, — сказал Никита. — Инна Сергеевна ноги промочила, а коньяк согревает, если ты не знал.

— Больше ничего не промочила? — ухмыльнулся Ракитин.

— Ты, старлей, не забывайся, — нахмурился Горелов.

— А то что? — встрепенулся опер.

— Думаешь, я не знаю, кто ко мне Артура зарядил? Знаю. Как считаешь, что прокурор скажет?

— Это еще доказать нужно.

— А без доказательств?

— Без доказательств тебе никто не поверит.

— А тебе?

— Что мне? — фыркнул Ракитин.

Никита вздохнул и положил руку ему на плечо. Это была провокация, на которую старлей и повелся. Он и его проучить захотел, и перед Инной блеснуть, поэтому попытался взять руку в захват. Но Никита ушел от приема и сам взял Ракитина в оборот. Заломил ему руку за спину, оторвал от земли его левую ногу. Он вытолкал опера из зала, заставив пропрыгать на правой ноге через холл, затем вышвырнул его из дома на крыльцо и закрыл дверь.

— Ну и хамы у вас работают, Инна Сергеевна, скажу я вам, — охлопывая ладони, сказал Никита.

— И не говорите, Никита Тимофеевич, — засмеялась Инна.

Ракитин забарабанил в дверь, но Горелов пригрозил вызвать наряд полиции. Только тогда опер успокоился и убрался со двора.

— Идиот, — проговорила Инна, из окна глядя ему вслед.

— Да, но что этот идиот здесь делал?

— Меня искал.

— Зачем?

— Поеду я.

— Думаешь, начальство его послало?

— Может быть…

— А мне кажется, он просто тебя ревнует… Он — твой парень?

— С чего ты взял? — Всем своим видом Инна давала понять, что ей и даром не нужен этот придурок.

— Он ко мне в камеру приходил. Сцену ревности устраивал…

— Это как?

— Ну, мол, ты во мне нашла что-то, и он это заметил.

— А я в тебе что-то нашла? — игриво спросила Демичева.

— А разве нет?

— Ну, если Миша это заметил…

— Заметил. И меня предупредил. Сказал, чтобы я голову тебе не дурил…

— А ты мне дуришь голову?

— Не знаю…

— Ладно, мне пора, — Инна нерешительно шагнула к дверям.

— Я не дурю тебе голову. Просто я влюбился в тебя, как пацан. Хотя нет, не просто влюбился…

— А как? — шалея от удовольствия, спросила она.

И Никита ей ответил, но не словами, а на языке чувств. Он поцеловал ее в губы. Она ответила ему тем же, и вихрь этих чувств увлек их на второй этаж. Старший лейтенант Ракитин мог вернуться с подмогой, чтобы затем высадить дверь и взять дом штурмом, но эта мысль не могла их остановить. Все равно, если менты все узнают…