Порочное место

Владимир Колычев, 2012

В приусадебном пруду найден труп Вадима Остроглазова, родственника хозяина усадьбы Евгения Костина. Накануне убийства в усадьбе был пикник, шумно гуляли приглашенные хозяином гости. Милейшие люди давно знали друг друга, и, на первый взгляд, никто из них не мог совершить убийство. На место преступления выехал подполковник Степан Круча. Опрос свидетелей результатов не дал, и тогда сыщик начал опрашивать присутствовавших на пикнике гостей. И тут выяснилось, что под подозрение попадают абсолютно все…

Глава 4

Дверь открылась бесшумно, Костин даже не услышал, как Круча зашел в спальню. Ладонью левой руки он энергично сбивал засохшую грязь со штанины джинсов.

— Евгений Максимович, ну зачем же так?

Круча вырвал у него джинсы, но Костин тут же попытался вернуть их обратно. Лицо искажала гримаса, вылепленная из смешанных чувств паники и гнева.

— Это мой дом! Вы не имеете права!

Послышался треск разрываемой ткани. Судя по всему, это лопались по швам не просто джинсы, а вещественное доказательство.

— Евгений Максимович, мне придется применить силу! — пригрозил Круча.

Но Костин продолжал тянуть одну штанину на себя. Еще чуть-чуть, и джинсы разорвутся надвое.

— Вы не имеете права! Это самоуправство! Я буду жаловаться!

Круча отпустил свою штанину, и Костин, потеряв равновесие, упал, стукнувшись головой о тумбочку. Ускорение он получил значительное, и масса тела у него не маленькая, да еще и стукнулся очень неудачно — виском об угол.

Какое-то время Круча оцепенело смотрел на неподвижное тело. Неужели сломалась височная кость? Неужели смерть? Он опустился перед Костиным на одно колено, когда вдруг открылась дверь.

— Что вы наделали? — послышался истошный женский крик.

— Ничего страшного, будет жить.

Он уже нащупал пульс и теперь мог надеяться на благополучный исход.

— Я спрашиваю, что вы сделали? — возмущенно смотрела на него Серафима Яковлевна.

— Ну, чего стоите, «Скорую» вызывайте!

Женщина в панике убежала, а Степан поднял с пола злополучные джинсы и вскоре понял, чего так боялся Костин. Это была его одежда, и на ней смутно виднелся гипсовый след. И еще он осмотрел правую голень Костина. А там синяк. Видно, это Вадим швырнул в него кусок от гипсовой головы, которая испачкала штанину и ушибла ногу. Неудивительно, что Костин разозлился на своего сумасшедшего брата.

Круча достал из кармана телефон, вызвал к себе Синицына и Шульгина.

— Ой, как больно!

Костин пришел в себя, с трудом оторвал спину от пола, сел, обхватив руками ушибленную голову. В это время вернулась его жена:

— Женя! Женечка! Что с тобой?

Всполошенная Серафима села рядом с ним, обняла его и полыхнула взглядом в сторону Кручи.

— Кто дал вам право распускать руки? Вы за это ответите!

— «Скорую» вызвали?

— Не ваше дело!

— В больницу его надо везти. Возможно, ушиб головного мозга. Возможно, с кровоизлиянием. Лучше на «Скорой» отправьте, так без проволочек будет.

— У вас забыла спросить!.. Я вам такое устрою!

— Я вас прекрасно понимаю, Серафима Яковлевна. Но спрашивать у меня надо. Потому что мне нужно знать, в какую палату положат вашего мужа. Надо будет охрану выставить.

— У него своя охрана!

— Вы не так меня поняли. Вашему мужу нужна будет другая охрана. Чтобы он не сбежал.

— От кого он может сбежать? — непонимающе смотрела на него женщина.

— Ну не от вас же… Ваш муж подозревается в убийстве гражданина Остроглазова, и его придется взять под стражу. Возможно, суд изменит меру пресечения. Мой вам совет — не поскупитесь на хорошего адвоката, он вам сейчас очень нужен…

— Командир, не убивал я Вадима! Не убивал! — простонал Костин.

В это время в комнату зашел следователь Синицын:

— Что такое, товарищ подполковник?

— Да вот, Гриша, гражданин Костин пытался уничтожить улику…

Он показал гипсовую отметину на штанине:

— Потерпевший перед смертью скульптуру разбил, а отбитый кусок в своего брата швырнул. В ногу попал. Там у него гематома на ноге. Надо будет снять побои, приобщить к делу.

— Сделаем.

— Не убивал я Вадима! — Костин в отчаянии мотнул головой, но едва не лишился чувств от сильной боли.

— Ваше поведение, Евгений Максимович, свидетельствует об обратном.

— Что мое поведение?.. Ну да, видел я, как Вадим бил мои статуи!

Степан вынул из кармана маленький цифровой диктофон, включил, а возвращать на место не стал.

— Видели?

— Видел.

— Вы же спать легли?

— Да вот проснулся!

— Когда это было?

— Ой, не могу больше! — зажмурился от боли Костин.

Круча видел его глаза и верил, что ему действительно больно. Уж очень он неудачно упал. Хорошо, что углы у тумбочки закругленные, иначе могло быть гораздо хуже, вплоть до летального исхода.

— Давай-ка, Евгений Максимович, на кровать.

Он помог Костину лечь на кровать, а Серафима отправилась за обезболивающим. Принесла таблетку кетанова и стакан воды.

Круча пожал плечами. Возможно, в таких случаях больному нельзя ничего давать без назначения врача, но если жена Костина не боится брать на себя ответственность, то останавливать он ее не будет. Хотя предупредить, пожалуй, надо.

— Серафима Яковлевна, у вас есть медицинское образование?

— Экономическое у меня образование.

— Тогда, может, вам не стоит заниматься самолечением? Может, лучше дождаться врача?

— Машина из клиники пока доедет, часа два может пройти.

— Из клиники?

— Да. Из частной. У Жени «золотая» страховка.

— Понятно.

В России тоже появилось очень качественное медицинское обслуживание. Но не для всех. А для тех, кто в состоянии платить хорошие деньги за медицинскую страховку. Костин может позволить себе такую роскошь, поэтому его заберет особая «Скорая помощь» для вип-клиентов. Но ведь это долго, пока машина из Москвы доедет, а потом еще и обратный путь. Что, если у Костина очень серьезная травма и он не доживет до операционного стола?

— У вас, Серафима Яковлевна, такая же страховка?

— Да. Но мне помощь не требуется. Разве что от вас. Но это к прокурору надо обращаться, да? — совсем невежливо спросила она.

— Как вам будет угодно. Я вашего мужа не толкал, он сам упал. Когда пытался вырвать у меня вещественное доказательство. Возможно, доказательство его вины.

— Женя не убивал Вадима. Неужели вам это не понятно? — Костина смотрела на Кручу, как учительница на беспросветного двоечника.

— А кто его убил?

— Я не знаю.

— А что вы знаете?

— Я знаю, что мы проснулись от шума. Женя поднялся, выглянул в окно и увидел, как Вадим ломает его харит. Он оделся, вышел во двор.

— Когда это было?

— Ночью.

— Я понимаю, что ночью. В каком часу?

— Так, сейчас. Я ведь на часы глянула. Да, это было без двадцати… — с трудом вспоминала Серафима. — Нет, в тридцать пять минут второго. Где-то так… Я пошла за Женей, я все видела.

— Что вы видели?

— Я видела, как Вадим бросил в Женю кусок головы. Видела, как Женя его ударил.

— Куда? Чем?

— Кулаком, — отозвался Костин. — В нос.

— А молоток где был?

— Я не знаю. Он без молотка уже был, когда я подошел. Он стоял с обломком головы в руке, как тот Гамлет с черепом… Я его давно таким пьяным не видел… Я его спросил, что ты делаешь, а он в меня обломком швырнул. Больно было, я его ударил. А потом за шкирку схватил и в дом увел.

— Да, в дом увел, — подтвердила Серафима. — Мы его в комнату отвели. Надо было Гену к нему приставить.

— Гену? Какого Гену?

— Охранники у нас, три человека, они посменно дежурят.

Круча кивнул. Он видел у въездных ворот небольшое кирпичное строение, там в униформе стоял рыжеволосый парень. Он и ворота открыл, и показал, где машину поставить. А к пруду, где плавал труп, их подвел хозяин дома.

— Вчера Гена дежурил. Надо было Вадима ему под надзор отдать.

— Почему не отдали?

— Да Женя сказал, что не надо охраннику показывать наше грязное белье.

— Грязное белье?

— Ну, в смысле сор из избы выносить не надо, — замялась Серафима. — Все-таки Вадим его брат, а Женя его ударил…

— Ну, ударил и ударил, что здесь такого?

— Так Вадим гадости всякие говорил!

— Какие гадости?

— Это наше семейное, — еще больше смутилась женщина.

— Семейное грязное белье, да?

— Ну, не грязное…

— Фим, ну что ты такое говоришь? Какое белье? Какой сор? — Костин кривился и от боли, и от недовольства собственной женой. — И зачем нужен был какой-то Гена, если я сам справился с Вадимом? Он лег и заснул.

— Где лег?

— У себя в комнате.

— А почему он оказался в пруду?

— Не знаю. Мы с Фимой легли спать. А утром я проснулся, обход хотел сделать, смотрю, он в пруду плавает…

— А молоток куда делся?

— В пруду молоток.

— Вы откуда знаете, что в пруду? — хлестко спросил Круча.

На какое-то время Костин лишился дара речи. Понял, что прокололся, потому и хватил его шок.

— Как откуда знаю? — наконец выдавил он из себя. — Вы же сказали, что в пруду молоток. Что жировые отпечатки убийцы на нем…

— Я сказал, что, возможно, молоток в пруду…

— Ну, и я сказал, что возможно.

— Да нет, не говорили вы так… Мой вам совет, Евгений Максимович, признайтесь во всем чистосердечно. Можете даже сказать, что приревновали брата к своей жене. Скажите, что ударили его в состоянии сильного душевного волнения. Что не хотели его убивать…

— Так он действительно гадости о моей жене говорил!

Костин разволновался так, что забыл про головную боль. Круча поймал на себе одобрительный взгляд Синицына. Следователю понравился сделанный им ход.

— Он кричал, что все бабы твари! — разошелся Костин. — Аглая, говорит, тварь! Изящная, сказал, но все равно тварь. Голову, сказал, долой. Евфросинья, сказал, прелестная, но тварь такая, что клейма ставить некуда. Потому и ей голову отбил. Талия, говорит, красивая, но тоже тварь…

— А при чем здесь ваша жена?

— Он и про мою жену говорил в том же тоне…

— Что именно он говорил?

— Оскорблял ее, унижал. А как именно, я не скажу…

— Ваше право, Евгений Максимович. Значит, он оскорбил вашу жену, а вы ударили его за это молотком?

— Не бил я его молотком… Он когда кусок головы в меня бросил, я на дорожку выскочил, на молоток наступил. Он на дорожке лежал. Вы, товарищ подполковник, видели вмятину на камне, это Вадим так молоток с психу швырнул…

— В вас швырнул?

— Нет, вообще… Я когда к нему подошел, он и головы уже отбил, и молоток швырнул. Он на дорожке стоял, а когда меня увидел, к разбитым статуям пошел. Схватил кусок и в меня швырнул…

— Зачем?

— Испугался… Я ведь молоток поднял, с молотком был. Он думал, что я его ударю… Кусок отбитой головы в меня кинул, хорошо, у него с руки сорвалось, так бы мне в лицо попал. Но все равно больно было…

— Больно было, а в руке молоток, да?

— Да я и сам думал, что ударю его молотком. Но не ударил. В воду его кинул. От греха подальше. А ударил Вадима кулаком. В нос. И в дом отвел…

— Кто может это подтвердить?

— Я могу, — кивнула Серафима.

— Ну, это я уже понял.

Круча прекрасно понимал, что Костина пойдет на все, чтобы спасти своего мужа от наказания. Нет, ей верить нельзя.

— Я так понимаю, что дом ваш охраняется. Видеокамер я во дворе не видел, но, может, плохо смотрел?

— Нет видеокамер, — сказал Костин. — Сразу не подумал, потом все собирался, да руки не дошли. Да и зачем, если охранник у нас круглосуточно, ружье у него помповое? Он двор время от времени обходит, собак на ночь спускаем.

— Вчера собак не спускали?

— Чтобы они гостей порвали? Нет, конечно. В вольере псы.

— А охранник обходил двор?

— Ну, должен был. Только не видел я его.

— А ваша экономка, где она в это время была?

— Да у Розы надо спросить, — закивала Костина. — Вадим шумел очень, она должна была слышать…

— Серафима Яковлевна, вы остаетесь здесь, смотрите за своим мужем. И ждете, когда за вами приедет машина.

Круча многозначительно глянул на Шульгина, и тот кивнул. Дима понял, что ему нужно присмотреть за Костиными, чтобы они не повлияли на свою прислугу, не объяснили им, какие показания давать. Если, конечно, это уже не произошло.