Ау! Где вы, 18 лет? Дневник из 1960 года

Владимир Конарев

Из фанерного чемодана рука вытащила коленкоровую тетрадь. Раскрылись страницы. В них замелькали годы с цифрами дней. Глаза принялись жадно и торопливо читать. Нахлынули меж строк воспоминания. Ах, жаль… так много позабыто, там, за дверьми юности. И всё же, всё же не набрякайте брови, не закрывайте имён, фамилий, первых строк стихотворных переживаний. Я с вами! Впишу в книгу! Эва, вы куда? К людям? Что же, расскажите, шестидесятые…

Февральские «окна»

Февраль 1960 год.3 число

Ура! Переехали на новую квартиру. Улицу Социалистическую, ближе к столовой и училищу. Прежняя квартира оказалось в нескольких кварталах от здания училища. Устраивались по приезду, где пришлось, там и осели неосмотрительно. Что с нас было взять — станичники.

4 февраля 1960 год.

Присмотрели кинотеатр. От квартиры, почти рядом: два квартала. Крутили «Накануне» — по Тургеневу. Понравилось

Особенно запомнился образ мужественного Инсарова, который учит, как надо любить свою Родину. Мне запомнился такой эпизод. Когда его будущая жена спросила:

«Чтобы ты делал, если бы отняли у тебя Родину?»

Он ответил:

«Я бы не вынес этого!»

И перед смертью, в бреду, ему виделось, что он со знаменем при штурме крепости. В последние минуты он говорит:

«Прощай, моя любимая Родина; умираю!»

Пришёл доктор, когда всё было уже кончено. Бедная, верная жена решила похоронить его на Родине, в Болгарии.

Бросив барскую жизнь, этот смрад, скопище слезливых людишек, бросив отца и мать, она пошёл по новой тропе, сулившая ей только хорошую, счастливую жизнь. Картина заканчивается тем, что она стоит на палубе корабля и говорит:

«Пусть он будет на Родине. Он так её любил. Волны вздымают корабль. Гроб раскачивается на канатах, а она говорит:

«Я ищу счастье, и я его найду!»

Разгневанное море, в ярости лижет палубу корабля. Миллиарды брызг рассыпаются, сбегают, по палубе вниз, не в силах сковать душевную бурю, жены Инсарова, которая всё-таки выйдет на новую трассу жизни.

Развязка фильма ясна. И есть — чему поучится!

5 февраля 1960 год

Тренирую наблюдение.

Из окна виднеется крыша. Самая обыкновенная крыша, крытая листовым двух миллиметровым железом.

Как и положено, возведена труба. Она кое — где побелена. Верх трубы из плоско — целого кирпича. Второй ярус чуть виднеется под первым, а в середине труба уже, с «талией»! Основание трубы округлено, будто часть гантели. Всего восемь ярусов.

Гребень крыши фигуристый. По концам стабилизаторы из жести. На крыше расстелены полосы снега: параллельно основанию гребня, не беря во внимание выемку, у основания трубы, смещённой на север, вправо. Водосток обозначен чертой.

Карниз дома одинарный. Дом, если внимательно присмотреться, то он ещё многое расскажет и о хозяине. Весь дом, не считая ставней, окрашен красной краской. Стены оббиты, в четверть, досками. Доски оструганы гладко. За крышей, на фоне февральского небосвода, вырисовываются строения и деревья.

6 февраля 1960 год

Иногда, за верстаком, в памяти промелькнет образ учительницы русского языка: Бурмакиной Алевтины Яковлевны, из моей любимой станицы Петропавловской.

Почему не впитывал наставления? И разве в «морали» не было полезного для будущей жизни, после школы?

Было конечно! Было! Как это было неразумно ту мораль отвергал, если честно, то и глупо!!

7 февраля 1960 год

Молодость это Весна!

В её разветвлённой дороге жизни делаешь много ошибок. Идёшь по дороге и не задумываешься над тем: зачем живёшь? Свернёшь на другую — всколыхнёт тебя жизнь, «прокипятит» твои взгляды, и почувствуешь ближе её дыхание, прелесть и очарование.

Свёрнёшь опять — засосёт т хандра, лень, недоброжелательная среда.

А бывает и так.

Любишь одно дело, а судьба снесёт тебя в другую сторону, с главной дороги. Что делать тогда? Иной смирится покорно с судьбой, а другой проползёт сквозь её рогатки — выползет опять на настоящую, свою дорогу. Интересно, всё — таки, устроена наша суровая Жизнь.

Подписи на фото.

«Если встретиться нам не придётся — значит злая, коварна судьба; пусть на память тебе остаётся — неподвижное фото моё!»;

«Как тихая моря волна, как грустная песня поэта, пусть будет любима, мила фотокарточка эта!»;

«Запомни правило такое, что привлекает не костюм, а чистое сердце и светлый ум»

Светлане Дзюбанчук

Принимай, голубка, нежные цветы:

Эти незабудки — цвет твой красы!

Восклицание для хозяйке квартиры.

Поругать бы

кой-кого!

Эх, стучим зубами.

Противоположности.

Что ни день, то с Колькой ссора.

Друг мой — жёсткая рессора,

Подругам по двору Светлане и Зое будущим провдникам пассажирских поездов.

Ах! Вы, девушки-цветочки.

Словно розы хороши!

Полюбите, — просим, — срочно!

Пацаны-то! хороши!

***

Солнце

клонится к закату,

нашу хату

серебрит.

Зазываю вечер

в хату…

Он: «Погуляю!» — говорит.

***

Вечерком моей Душе привычно:

погуторить, вспомнить дом,

И писать стихи о личном

Всем родным, живущим в нём!

24 февраля 1960 год

Вечером лекция и кино. А что до кино?

…А до кино «крестовый поход» в строительное училище №16, в связи с тем, что одному олуху, из группы №6, раскрасили фасад лица. Поэтому было собрано войско, которое вступило в битву. Она ознаменовалась неоспоримым нашим преимуществом, с ударами в разные участки тела.

Крови было мало!

…И ещё об олухах тех, кто, самостоятельно и без расписки, подкладывают головы под колёсную пару движущего по рельсам вагона. Выставили охранников с красными повязками. Мы — не олухи, или…? Ткнулись перебежать через пути, а нам сигнал: «Поворот, хлопцы»!

…. О кино: «В солдатском мундире» — жаль девушку, обманутую богачом.

25 февраля 1960 год

Обед: зуб свиной. Будем с Коленом писать завещание, а вся каша принадлежит для добавки на ужин. Охе-мохе каша-то мелодичная: пш — ш — шен — ная! Повара не отвечают?!

Зачесалась рука для «шедевра».

***

Портянки пропали!

Шукали, шукали!

Нашли? Не смогли.

***

Льёт лампа свет.

Я пишу, а толку нет!

Зуд поэтический не отпускает мозги. «Гоню» далее! Не буду гнать: стыдно! Однако!.. Жизнь течёт своим чередом, а я вспоминаю дом, дом!

26 февраля 1960 год.

Мимолётная любовь — опадение листвы осенней. А влюблённым завидуешь? Конечно! А почему? Да в сердце — весна! Прочь отчаяния, прочь!