Научный «туризм»

Владимир Михайлович Пушкарев, 2021

Сборник юмористических рассказов из жизни научных работников, просто из жизни, рассказы об отдыхе в Карпатах, Алатау, японских горах, на Десне, Днестре, Восточно-Китайском море, других пресных и соленых водоемах. Масса традиционных, оригинальных и супероригинальных кулинарных рецептов. Рецепт онкологического салата и онководки. Всевозможные инструкции (для грибников, ученых, молодежи, кулинаров, студентов…), в том числе для выезжающих в США, Японию и Европу с подробнейшей, жизненно важной информацией и ценами на пиво. Путеводители по Вашингтону, Суонси, Брюсселю, Нагасаки, Киото, Пальма де Майорке. Много другой ценнейшей информации. Содержит нецензурную брань.

Теплая осень 2001-го.

Подготовка

Тяжелая судьба журналиста занесла меня в Париж.

Где-то в начале года Таня Богданова объявила, что, возможно, летом состоится вторая поездка в Вашингтон. Мною это было воспринято с пониманием: мол, надо — так надо! Куда ж деваться? Долг — превыше всего! К тому же, все на этом свете имеет свой конец, в том числе и деньги, тяжким трудом добытые мною прошлым летом в Америке.

Затем началась обычная волынка с их стороны. Как потом объяснил Вакхольц, основное время заняла проверка моей благонадежности — чи не «злигався» я за истекшие три месяца с террористами, расистами, мафией, да просто с недружественными США спецслужбами.

Визу я попытался получить по облегченному варианту — мое примерное поведение во время первой поездки в Штаты давало мне хрупкое, драгоценное право попасть туда вторично и без всяких проблем. На всякий случай, послал запрос на собеседование и, как выяснилось, правильно сделал. С ходу визы я не получил. Было предложено явиться после обеда. В указанное время я был допущен (уже без очереди) в консульство, где и состоялась беседа с их сотрудницей, что-то слышавшей о ДНК.

От Института еще должна была ехать Тамара, но в Нью-Йорк, к Майклу Таттлу, и на неделю раньше. Тамара получила визу в один день со мной, с ошибкой в фамилии и, как оказалось позже, с дефектом голограммы — виза «не считывалась» на паспортном контроле, что доставило ей несколько «приятных» минут в Борисполе и при пересадке во Франкфурте.

Дата отъезда тем временем постепенно смещалась к осени. Как я уже упоминал, в плане организованности американцы обычные козлы. Сейчас я с уверенностью могу заменить прилагательное «обычные» словом «редкие»! Билет Тамаре «присылали» 3 раза. В разные места. Институт не работал — целую неделю страна бурно праздновала независимость, Таня была в Варшаве, а чтобы сообщить о билетах мне, в голову тупым янки как-то не пришло. Так Тамару передвинули аж на 17 сентября. Я уже «сидел на чемоданах», закупил «сухой» лед, как вдруг пришло сообщение от Вакхольца, что в «Уолтер Риде» пропал свет!!! В своем ответе я выразил легкое недоумение в отношении последнего факта. Мне казалось, что свет может пропасть в Приморском крае, на Чукотке, в селе Гуйва под Бердичевом, но чтобы в центре Вашингтона (столица Соединенных Штатов Америки), в крупнейшем в стране Военно-медицинском госпитале… Оказалось — может. На 10 дней! Сначала держались на резервных генераторах, но их хватило ненадолго. Госпиталь (несколько тысяч человек) эвакуировали. Что делалось в лаборатории — трудно описать. Перетаскивали содержимое всех морозильников и холодильников (а их там десятки) в безопасные места.

В общем, перенесли мою поездку на 13 сентября. Но перед 13-м было 11-е! Именно тогда я осознал, что в этом году, наверное, Америке будет немного не до меня. Однако, ближе к октябрю тема ожила, и вскоре у меня в «сейфе» уже лежали билеты стоимостью (страшно сказать!) 2100 баксов. Я сначала решил, что мне заказали персональный самолет, ну, в крайнем случае — первый класс. Оказалось — обычный «экономический». За день до вылета началась война в Афганистане. Тут уже родственники начали активно возражать против поездки, мол, ну ее к черту эту Америку, тут как-то спокойнее. Всех денег не заработаешь. Все же решил ехать. Как уже упоминалось, долг для меня — это святое!

Полет

В этом году я, имея солидный опыт международных перелетов и почти целую упаковку драмамина, в аэропорт направлялся спокойно. Впервые прошел по «зеленому» коридору. Таможенник поинтересовался, сколько у меня с собой валюты. Услышав, что 56 долларов, больше уже ни о чем не спрашивал. Багаж тщательно просвечивали. Вместо одной — стояли 3 рентгеновские установки. Но я все свои колюще-режущие инструменты сдал в основной багаж, поэтому контроль прошел легко. Летел хорошо. Аэробус был значительно больше прошлогоднего, почти как 777-й Боинг. Задуренный драмамином, я ел и пил все подряд. Немцы нас хорошо покормили. Был беф-строганов с вкусной подливкой, салатик. С красным вином это пошло очень хорошо. Сидел рядом с хлопцем, работающим на Вестингауз. Несколькими рядами впереди меня, в «бизнес классе», летел Андрей Шевченко. Во Франкфурте мы с ним рядышком прошли на поезд до терминала С, затем он побежал на свою «Алиталию», а я — на вашингтонский Боинг. На контроль я попал уже спустя 10 минут после посадки. Шмон был основательный, с криками, слезами и истериками. Заставляли вынимать всю мелочь из карманов и снимать ремни. После этого «осмотренный», придерживая одной рукой брюки, а другой — ручной багаж, ремень, мелочь и прочий металл, искал укромное место, где бы привести себя в порядок. Правда, нас еще не разували, как это они делают с пассажирами сейчас. Как оказалось позже, у Веры из Белоруссии отобрали нож, ножницы и весь маникюрный инструмент, за исключением одной кривой пилки, использовать которую для смертоубийства было очень трудно, даже теоретически.

В связи с большими страхами американцев перед биологическим оружием я очень переживал за свои термосы с замороженными кусками щитовидки. В течение трех недель я просил Таттла прислать мне какую-нибудь писульку для таможни, хотя бы по факсу, но так и не дождался. Все, тем не менее, прошло благополучно — американцы боялись в основном пилок для ногтей.

В Боинге сидел с приятной немкой, проживающей в Штатах, немного беременной, которая помогала мне в сложных переговорах со стюардами по выбору напитков. На обед заказал рыбу и, в нарушение правил, бутылочку красного вина — уж очень хотелось. Вино, австралийское, оказалось не слишком хорошим — излишне терпкое, с горчинкой в послевкусии. Рыба, напротив, была отменной, хотя и небольшой. К сожалению, прозевал «скотч», а от коньяка решил воздержаться — порции были слишком большими.

Кстати, на этот раз я постарался оценить разницу «эконом» — и «бизнес»-класса более подробно. И был немало удивлен. Ну, в самолет пускают на 5 минут раньше, ну кресла чуть шире, ну проходы чуть просторнее, ну еду дают чуть получше, телевизор чуть побольше… Но чтобы все эти «чуть» стоили доплаты почти в 1000 баксов?!.. Я уж и не знаю, сколько стоит билет в первый класс! Тут надо иметь или непомерное тщеславие, или дурные деньги. Достаточно «потерпеть» 7 часов в «эконом»-классе (прямо скажу — не самое тяжелое испытание в моей жизни), и на земле за эти доллары вас внесут на руках в лучший ресторан, а официанты будут кормить из ложечки! Я уже не говорю о том, что в Украине за такие деньги можно жить год.

Между прочим, я спрашивал у Вакхольца, зачем они тратят такие суммы на билеты в дорогих авиакомпаниях, в то время как стоимость билета на украинских составляет всего 500–700 долларов. Так он мне ответил, что их правительство чужие авиакомпании не спонсирует! Интересно — на самолетах каких компаний предпочитают летать наши депутаты и чиновники.

По «телевизору» в основном смотрел карту полета. Это динамичная схема, указывающая местоположение самолета по отношению к старту и точке назначения. Масштаб меняется от мелкого (показывают все полушарие) до очень крупного, так что видно, например, над каким конкретно городом летишь в данный момент. Плюс данные о скорости и направлении ветра. Пролетая над Канадой, с удивлением увидел снег на полях. В Штатах, правда, снега уже не было. Я впервые летел ночью, и было очень приятно наблюдать освещенные пятна городов. Фонари создавали размытое пятно света, вроде светового одуванчика. Ближе к городам эти «одуванчики» сливались в небольшие озерца света. Нью-Йорк предстал целым морем огней.

Посадку совершил нормально, в аэропорту, а не прямо в городе, как это стало принято в Штатах в последнее время. Против ожидания, таможенный контроль в Даллесе прошел чуть ли не бегом. К пропускным пунктам для граждан страны стояли огромные очереди, в то время как к нашим пропускникам стояло по 2–3 человека. Придурков, желающих посетить Америку в такое интересное время, было на 2 порядка меньше, чем туземцев. Чиновник бегло просмотрел декларацию, что-то подправил, и мы распрощались.

Америка

Конец света, тепла и воды.

Америка — единственная страна, перешедшая из стадии варварства прямо в стадию дегенерации, минуя стадию цивилизации.

(Жорж Клемансо)

Сюрпризы начались сразу же. Нас никто не встречал. Прождали час, полтора. Решили действовать. Я наменял у прохожих мелочи и попытался звонить Вакхольцу. Нам сказали, что это будет стоить центов 35. Ничего не получалось. Наконец, какой-то мулат сжалился над нами и решил помочь. Для этого он использовал свою телефонную карточку (20$) и всыпал в автомат полкило (я не преувеличиваю) 25-центовиков. Думаю, там было не меньше 5 долларов. Этого нам хватило на 3 минуты. Звонком мы подняли Вакхольца с постельки, и где-то в начале 12-го он был в аэропорту.

Я ожидал, конечно, проверки при въезде в Центр, но такого… Вместо прошлогодних толстых и добродушных полицейских (смахивающих на Карлсонов с дубинками), на КПП стояли 6 вооруженных автоматчиков в касках и бронежилетах. Нам указали место, где поставить машину и затем тщательно осмотрели багажник, открыли капот, прошлись с зеркалами по днищу, осмотрели багаж. Затем проверили все документы, посветили фонариком нам по физиономиям и, только получив подтверждение по телефону, что нам действительно заказаны места в гостинице, пропустили. Я мысленно порадовался, что мы не поехали в Центр сами. Ну, их можно понять — в Уолтер Риде сам Буш свой геморрой лечит!

На следующий день я убедился, что в Центре многое изменилось. В душе не было теплой воды, кондиционер не работал на обогрев, свет отключали 2 раза в сутки, телефон работал через раз, в пруду перед гостиницей исчезли рыбки (поїли, мабуть)… В общем — разруха. Для меня — жителя цивилизованной страны — все это было очень необычным. Я слышал — у нас что-то похожее было в 1919-м. Да еще и недели через две моего пребывания в Центре у моего соседа по гостинице украли дорогой ноутбук. Мне под дверь была подсунута бумажка, в которой сообщалось, что злоумышленник, неизвестным образом открыв номер, похитил дорогой компьютер. Далее следовала просьба помочь в расследовании преступления. А вечером явился местный детектив, и у нас состоялся обстоятельный разговор, в ходе которого я дал ему, с учетом богатого личного опыта, несколько квалифицированных советов.

Работа

Америка — это трудовой лагерь с усиленным питанием.

В лаборатории нас ждал теплый прием. После дружеских объятий и раздачи сувениров, мы сразу же попали на семинар, где и позавтракали кофе с круасанами. Позже мы убедились, что семинары теперь проходят раз в два дня, а не раз в месяц, как раньше. Я даже удивлялся — все время что-то докладывают — когда же работать! Нас, как сильно занятых, от семинаров освободили. Еще одним развлечением для сотрудников явились пожарные тревоги. По звуку сирены мы все выбегали во двор, где с большим интересом знакомились с устройством нового американского огнетушителя. Я сначала тоже выбегал, затем стал игнорировать. Прятался в дальней комнате.

Местные приготовили для нас (да и для себя) приятный сюрприз. Вместо старых гомогенизаторов, работающих со сверлящим мозги ультразвуком, купили шикарный аппарат на 12 проб, на котором мы могли при желании растереть все наши образцы за один день. Для документирования результатов приобрели сверхновую цифровую камеру фирмы Кодак с программным обеспечением. Так что фото геля можно было перенести в текстовый редактор, подписать и в тот же день переслать по е-мейлу в Кембридж в удобной для Джерри (координатор Проекта) форме. Выделили для наших образцов и персональный морозильник на — 86 градусов (в прошлом году — был всего на — 70). На него приклеили табличку — «русские» (russians). Видимо, к таким «географическим новостям», как Украина и Белоруссия — они еще не привыкли.

Плывет по реке черепаха. На ней сидит змея. Змея думает: укушу — сбросит. Черепаха думает: сброшу — укусит. Так выпьем за женскую дружбу, помогающую преодолевать любые препятствия. (Тост).

Все люди — братья, все женщины — сестры.

Что же касается остального… Я думал, что меня уже трудно удивить. Оказалось — еще можно. Работать начали по той же старой прошлогодней методике, хотя в Кембридже и в Японии уже с прошлой осени использовали новую. Местное начальство, в частности Ивонн Люкас (чрезвычайно живая женщина небольших размеров, но с огромным запасом энергии — по смеху ее можно было обнаружить в радиусе 3 километров), находилось в состоянии перманентной «войны» с Кембриджем (т.н. «женская дружба»). Поэтому все команды Джерри выполнялись здесь с точностью наоборот. В результате я потерял первую серию образцов, и мы все-таки начали работать по новой методике, составленной на удивление безграмотно. Наш Кавсан из «молекулярки» за такую методику поотрывал бы всем ее авторам руки и ноги. Поскольку отрабатывать эту методику пришлось уже на основных образцах, первые результаты, мягко говоря, не обнадеживали. Постепенно мы с Верой вышли на приличный уровень, но все это стоило нервов, потерь материала и времени, а также многочисленных дополнительных экспериментов. Затем что-то случилось с реактивами, и мы неделю тестировали разные партии химикатов, смешивая их в различных комбинациях. Параллельно отрабатывались и условия PCR для TSH-праймеров — в «английских» условиях наша ДНК работать отказывалась.

Забыл сказать, что требуется определенное время, чтобы привыкнуть к работе в резиновых перчатках. Особенно учитывая, что в работе мы использовали мелкие предметы и маленькие объемы. В Киеве мы, конечно, тоже работаем в перчатках. Раза два в году. А пара перчаток иногда служит всему персоналу отдела в течение трех лет, пока не рассыплется в прах при очередном надевании. Поэтому требование сменять перчатки при переходе из одной лабораторной комнаты в другую, вначале оказалось для меня несколько неожиданным. Потом привык. Правда, использованные перчатки (дивного фиолетового цвета!) я не выбрасывал, а забирал в гостиницу, чтобы затем взять в Киев. Касательно их применения в работе, то я считаю, что человек, который может в перчатках быстро и качественно нанести на гель 96 проб, причем ничего не перепутав, после некоторой дополнительной тренировки вполне сможет работать карманником в наших трамваях.

Работы, как и в прошлый раз, было очень много (85 образцов на 6 недель, против прошлогодних 140 на полных три месяца), но на этот раз она была распределена во времени более-менее равномерно. Вернее, менее скомкано. И все же я, после полноценного трудового дня, идя вечером по гостинице и заторможено глядя на бирки номеров, иногда ловил себя на том, что пытаюсь вспомнить дату выделения ДНК из образцов ткани с такими номерами.

Я очень старался побыстрее закончить выделение и оформить (по выходным) основные результаты, но все равно для RT-PCR полученной РНК и PCR ДНК (около 400 проб) осталась последняя, да к тому же урезанная (День Ветеранов), неделя. Права на ошибку (что при работе с таким количеством образцов очень даже естественно) у нас не было. Но все прошло благополучно. Увидев результаты тестирования РНК, наши кураторы исполнили вокруг столика с гелем ритуальный танец (радостные вопли Ивонн, наверное, были слышны в соседнем штате). Правда, наши успехи имели и обратную сторону. Убедившись, что у нас все получается, они заметно охладели к нам и иногда вовсе не являлись на работу, занимаясь своими личными проблемами: Ивонн закупала продукты на дешевых распродажах, а Елена реставрировала свой автомобиль, который в течение двух недель били два раза. Хорошо, что Вера, совавшая свой нос во все щели, изучила «нычки», где Ивонн прятала реактивы, наконечники для пипеток и пластинки для «поляроида». Вообще, я заметил, что рабочий день коренных американцев в лаборатории состоит из принятия пищи (кофи-брейки, ланч, обед, просто перерыв, чтобы скушать яблочко или попить водички) — это 60% времени, решения бытовых проблем при помощи интернета (35%) и собственно работы (5%). Много работают приезжие — мексиканцы, корейцы, китайцы. Ну и мы. Должен правда отметить, что Вера на этот раз особого рвения к работе не проявляла. Больше занималась поисками работы в Штатах и развлечениями. И это сказалось на результатах. Мои ДНК и РНК были и чище, и большего размера, и лучше вели себя в PCR.

Значительная часть оборудования лаборатории практически не используется. На 20 хроматографах, стоящих в большом зале, никто не работает. Если надо, запускают сверхсовременный прибор с масс-спектрометром, который стоит где-то внизу. То же и с аппаратами для PCR. В прошлом году я один раз видел, как включали ДНК-секвенатор. В этом году его не включали вообще. Другими словами, деньги на исследования и приборы выброшены (мягко говоря) на ветер. Возможно, в университетах к средствам относятся более экономно, но военное ведомство США особой бережливостью не страдает.

За время этих двух визитов в Америку я понял, что все мои знания, накопленные за четвертьвековой срок работы в биохимической лаборатории, здесь никому не нужны. Не надо знать, как рассчитать и приготовить буферный раствор — надо просто протянуть руку и взять его с полочки. Если его нет на полочке, значит надо протянуть руку к телефону и набрать номер — через 2 дня буфер опять будет на полке. Не надо разрабатывать методики — фирма придумает набор и распишет метод так, чтобы это было понятно дауну с зачатками второй сигнальной системы. Не надо уметь мыть посуду, чистить реактивы. Думаю, что слова «перегонка» или «перекристаллизация» для современного американского биохимика или молекулярного биолога представляют просто бессмысленный набор звуков, а слово «сублимация» имеет только одно, далекое от химии, значение. Юра, правда, сказал, что в форс-мажорных обстоятельствах наши знания могут пригодиться, но до событий конца лета и осени этого года, я просто не мог себе представить таких обстоятельств.

Телевидение

Телевизор я смотрел минимум 2–3 часа в день — учил английский. Иногда вместе с ночными просмотрами набегало до 8 часов в сутки (в приемнике установлен счетчик времени).

По новостям две темы — талибы и антракс (сибирская язва). Первая тема у них шла под рубрикой — «Америка бьет взад» (strikes back), в смысле «наносит ответный удар». Вторая тема у меня вскоре начала вызывать тошноту, и я старался побыстрее переключить канал. Очень удивлялся на дурных американцев, раскупивших противогазы и выевших из аптек все антибиотики. Но затем, как говорят промеж нас, артиллеристов — разрывы стали ложиться ближе. Вначале язву нашли в нескольких почтовых отделениях в городе, затем в Капитолии (наверное, прислали сенаторам их благодарные избиратели), а затем и в Уолтер Риде. Причем, у нас нашли сразу в 3 местах — на почте, в столовой госпиталя и в НИИ. После этого я сразу же начал руки мыть с мылом (береженого бог бережет!) и чаще дезинфицировать пищевод коньяком закарпатского разлива. Надо сказать, что я имел на это все основания, так как посещал почту чаще других. Рискуя последним здоровьем, можно сказать — жизнью, отсылал свое бесценное произведение во Флориду, Кентукки, Луизиану и прочие Нью-Йорки. За это я твердо решил содрать с получателей (к сожалению, только в будущем) тройную цену, плюс стоимость доставки. Не исключаю расчет в жидкой валюте («мартель» «Кордон блу» would be greatly appreciated).

Должен сразу сказать, что, несмотря на истерию в американских СМИ, рядовые, окружавшие меня жители США, вели себя, как обычно. Никакого страха или панических настроений, даже при известии о язве на территории Центра. Помню, что первое сообщение об этом наш завлаб Магед Абдель-Рахим получил от генерала (начальник Центра) по мобильному телефону, сидя с другим мусульманином Бадером у меня в номере и отмечая конец очередной трудовой недели. Жуткая информация не помешала ему с аппетитом допить армянский коньячок, закушав его бутербродиком с устрицей. Особого страха перед террористами в самолетах тоже не наблюдалось. Резкое сокращение числа желающих подняться в воздух поясняет фраза одного из наших земляков — лететь час, а шмонать будут полдня. Ну а Вера, плюнув на мусульманский террор и все остальные препятствия (любовь штука серьезная) — опять махнула к своему бой-френду в Лос-Анджелес. На этот раз в установленное регламентом время.

Два следующих по значению события, широко освещавшихся в СМИ — приезд Путина (дружба с Россией на вечные времена) и очередная посадка самолета прямо в Нью-Йорке.

Что интересно — американские каналы особой объективностью не страдают. Особенно CNN. Ну, просто брежневская программа «Время». Победные реляции из Афганистана, никаких сведений о гибели гражданских афганцев, в общем — все хорошо, даже прекрасно. Чтобы получить более-менее реальную картину происходящих в мире событий, надо было смотреть BBC, Дойче Велле или, в крайнем случае — ABC.

Из спортивных передач смотрел гольф и теннис. Хоккей. Особенно когда играли наши — «Вашингтон кэпиталс». Они прикупили перед сезоном чеха Ягра за рекордную сумму (110 миллионов), и все ждали от него хоккейных чудес. Пару раз показывали хороший бокс. Особенно я ждал ответного боя Льюис-Рахман, но его не показали — надо было доплачивать отдельно.

Из других каналов хотел бы отметить: 34-й, на котором прокручиваются старые (в основном черно-белые) кинофильмы; канал, целиком отведенный для высокого искусства (классическая музыка и «классическое» кино), и странный религиозный канал, круглосуточно демонстрирующий чудные виды (действительно красивые, успокаивающие пейзажи со всей планеты — горы, водопады, озера…) под пение псалмов.

Художественные фильмы практически исключительно американские. Очень редко промелькнет французский или английский. Особое омерзение у меня вызывали американские «римейки» известных европейских фильмов (попробуйте представить себе американский вариант «Высокого блондина в черном ботинке»!). К моему большому удивлению — около месяца крутили «Утомлённых солнцем» Михалкова. Было очень забавно следить за переводом текста на английский. Надо сказать — перевод дубовый. Все же фильмы надо смотреть в оригинале. Что касается американского «кина» — то, по моему мнению, 90% (если не больше) общей массы — это достаточно примитивные фильмы, где зрителя берут за «душу» и другие органы в основном количеством и качеством спецэффектов, объемом разрушений, откровенностью постельных сцен плюс парой-тройкой громких имен. Успех фильму обеспечивают: имя режиссера, имя главного героя (обычно это кто-то из ихнего «мясного» ряда, вроде Сталлоне или Шварценеггера, умеющих красиво поиграть на экране своими окорочками) или героини (часто очередной секс-символ Америки, активно демонстрирующий на экране свои более укромные, по сравнению с киногероями, места), смета фильма, имя автора сценария и затраты на рекламу. Если все это на должном уровне — фильм обречен на кассовый успех, а значит и последующие «оскары».

Все их фильмы я бы условно разделил на 3 категории. Первая — это комбинация из известного кинорежиссера и известных артистов. Вторая — более-менее известный продюсер и малоизвестные артисты, или малоизвестный режиссер и кто-то из известных артистов. Третья — малоизвестный режиссер и малоизвестные артисты. Если фильмы 1 и 2 категорий еще могут вызвать определенный интерес, то 3-я — это откровенное «фуфло» с вторичной (если не третичной) «идеей». Иногда это просто копия сюжета «боевика» из первого ряда, имевшего кассовый успех, с участием третьесортных артистов. Деловые американцы стараются выжать из денежной идеи все соки (…а ну, Мурзик, еще сто грамм…). Обычно фильмы последней (в прямом и переносном смысле) категории и закупаются нашим прокатом, особенно телевизионщиками. Как ни странно, но именно во второй категории иногда появляются интересные, осмысленные фильмы, удачные кинокомедии.

Необходимо отметить и странную любовь американцев к натуралистическим подробностям. Некоторые фильмы вообще нельзя смотреть с полным желудком. Причем эпизоды с разлезшимися внутренностями, червями, покрытыми липкой слизью, смакуются иногда до получаса — чтобы проняло. Ну а облеванная с карусели публика ("Трудный ребенок") — это, по-видимому, вообще вершина юмора в представлении американцев.

Особо хотел бы остановиться на американских фильмах, демонстрирующих «нашу действительность». Честно говоря, меня просто тошнило от штампов, кочующих из фильма в фильм — папахи или ушанки с кокардами, вес которых больше самой шапки, очереди за туалетной бумагой, машины с огромными звездами на бортах (иногда такая звезда нарисована на каком-нибудь американском джипе), звероподобные «кагебисты», дикие псевдославянские имена и фамилии (вроде «Данко»), русско-американские фразы, произносимые с жутким акцентом («доверай мнэ»), и многое другое. Самое интересное, что в Штатах живет масса наших людей, в том числе и актеров. Неужели трудно навести элементарные справки о нашей жизни? Впрочем, возможно, причина этого явления кроется в сложившемся в течение десятилетий стереотипе, понятном простому и не очень требовательному к правде жизни американскому обывателю.

Сняли фильм о лучших туалетах мира. Ну, кому такое могло придти в голову кроме янки. Короче тезис «что естественно — то не безобразно» для американцев не является пустым звуком.

Я уже писал, что американское ТВ — цитадель нравственности. Это таки факт. До 10 вечера. Вы бы только видели, какие безобразия они показывают по ночам. Режим дня у меня в Вашингтоне сложился несколько необычный. Отбой — 8–9 вечера, подъем — 3–4 утра. А с 12 до 4 как раз и показывают самое интересное. То покажут сценки из жизни лесбиянок, то секс-шоп с наглядной демонстрацией возможностей отдельных приспособлений, то фильм о сборище престарелых нудистов. Кошмар, одним словом. Куда только общественность смотрит?

Американцы, кстати, очень непосредственные люди. В этих же передачах опрашивают, например, на улице граждан — занимаются ли они онанизмом и как часто. — Да — охотно отвечает какой-то мужичок прямо в камеру — занимаюсь регулярно. — А с женщинами как? — С женщинами ему не нравится — неприятно, да и лишней возни много.… Ну, в точности, как в известном анекдоте — «жалкое подобие левой руки». И так многие, женщины в том числе.

Погода

С погодой нам повезло просто сказочно. За все время (октябрь-ноябрь) был один дождь, и то вечером. Синоптики выражали тревогу — выпало всего около 0,01 или 0,001 дюйма. Это был какой-то национальный рекорд. По телевидению просили граждан не бросать окурки в лес. Было, правда, несколько пасмурных дней и два-три заморозка, так что у меня, как писал Довлатов, мерзли пальцы ног и уши головы. А в основном, на работу я ходил в безрукавке. Утром было немного прохладно, зато днем — хорошо. Это была настоящая золотая осень с ярким солнцем, чистейшим — без единой тучки — небом и мягкими дневными температурами — 20–25 градусов. У нас таким бывает хорошее лето. Сотрудники лаборатории шутили, что я привожу им хорошую погоду. В прошлом году — прохладное лето, в этом — теплую осень. Просили приезжать почаще. Я не возражал.

В лаборатории, правда, особенно в моем «офисе», климат был куда хуже. Через комнату, благодаря мощной вентиляции, дул сильный ветер, сдувающий со стола даже карандаши. Доходило до того, что, придя на работу, я надевал свитер! Потом, когда включили отопление — нам с соседкой (натурализованная, очень говорливая чешка) стало хорошо, зато остальные были бедные. Входя в «офис» Веры, я ощущал атмосферу лицом, как физическое препятствие.

Обратил я внимание также на удивительную холодоустойчивость американских граждан. В периоды редких похолоданий я (достаточно плотно одетый), идя на работу, наблюдал множество туземцев, спешащих куда-то в шортах и безрукавках. Причем это были не любители физкультуры — некоторые несли в руках портфели, сумки, бутерброды и другие аксессуары деловой и пищевой активности. Никто, за исключением бомжей, ночующих возле Капитолия, не носит головных уборов! Но поразил меня следующий факт. Я, в свитере и кожаной куртке (то есть, сконцентрировав на себе все свои теплые вещи), стоял на холодном ветру в ожидании Елены с продтоварами, когда увидел мамашу с дитем. Мамаша тащила за руку двухлетнюю, весело подпрыгивающую девочку в легкой футболочке и короткой юбочке, которая не проявляла никаких признаков температурного дискомфорта. Помнится, что от одного вида этой девочки меня пробрал легкий озноб.

Прогнозы погоды у них достаточно точные, особенно на первые два дня. Если обещают заморозок, значит — доставай свитер. Если говорят, что вероятность дождя 80% — бери зонтик. В прогнозе на неделю уже могут встречаться отклонения, но незначительные. Обычно они слегка перестраховываются в худшую сторону — вместо обещанных 26 градусов по Фаренгейту будет 28 или 30. На телевидении есть специальный «погодный» канал, по которому круглосуточно и в подробностях рассказывают о перемещении воздушных масс, температуре и осадках в различных регионах страны. Нам в отношении прогноза погоды до них очень и очень далеко. Я, например, недавно был свидетелем ситуации, когда дикторы по нескольким каналам объявили минус 33, а на утро было — 5. Такая себе ошибочка в 28 градусов. Ну, ветер подул не с севера на юг, как этого от него ждали, а с юга на север. Вообще мне кажется, что наши «прогнозы» погоды готовятся по типу воспоминаний, а выдаваемый прогноз температур часто находится в таких пределах, что вмещает возможные температурные колебания в течение, по меньшей мере, полутора сезонов.

11 сентября

К большому сожалению, всегда так получается, что из-за козлов-политиков страдают простые люди, но мне кажется, что Америка, в известной мере, сама спровоцировала эти теракты. И это не только мое мнение. С некоторых пор США добровольно взяли на себя миссию мирового жандарма, а полицию, как известно, нигде не любят. Захотели — побомбили Ирак, захотели — Югославию, постреляли из кораблей по Бейруту или Ливии, влезли в Сомали… На ООН, Совет Безопасности — Белый дом уже давно «кладет с прибором». И население, в большинстве своем, поддерживает эти действия. Теперь они увидели, что такое «бомбардировка коммуникаций и военных объектов» более предметно. Что это не так весело и безобидно, как выглядит по телевизору.

Причем, чувство «справедливости» правителей США очень избирательно. Китайцы планомерно изничтожали уйгуров и дунган буквально под корень, в ответ — очень осторожное неодобрение со стороны Белого дома. Турки в течение десятилетий давят курдов — да ради бога! А вот судьба тех же курдов чуть южнее, в Ираке — это уже предмет чаяний и забот всего американского народа! Кроме Югославии, с ее сепаратистскими проблемами, еще есть Северная Ирландия (почему бы, например, не скинуть парочку бомб на Лондон для профилактики), Испания с басками, Индия с Кашмиром и масса других стран. Но вот именно Югославия вызвала главную озабоченность в Белом доме. А в результате Европа имеет свою «чечню» в виде Косово и Албании, которые постепенно превращаются в бандитские гнезда, обеспечивающие транспорт оружия и наркотиков (не говоря уж об остальной контрабанде), в европейские страны.

Политика США, знаете, иногда напоминает мне поведение хулигана, терроризирующего со своей шайкой весь город. Он может безнаказанно оскорбить, ударить, обобрать любого человека. Но вот находится один, который готов положить на карту все, чтобы отомстить. И тогда бандиту приходит конец (кстати — популярный сюжет американских фильмов). То же самое может произойти (уже произошло) и в большом мире. Найдется страна, организация или даже один человек, которые пойдут на любые затраты, чтобы отомстить за какие-то свои или чужие обиды, и тогда то, что случилось 11-го, может оказаться мелким эпизодом на фоне действительно масштабных событий. Сытая Америка, наверное, впервые ощутила свою уязвимость. Все эти авианосцы, сверхзвуковые истребители, системы противоракетной обороны оказались бесполезными против хорошо продуманного и, кстати, не очень дорогого плана диверсии. Западный мир во главу угла ставит права, свободы и жизнь человека и не представляет себе, что кто-то может добровольно отказаться от такой ценности. Оказалось, может. Как писал какой-то журналист, если единственная идея поселяется в единственной извилине мозга — это уже страшнее атомной бомбы. В Израиле и России давно осознали эту истину.

Между прочим, любопытна реакция мировой общественности на эти события. Только некоторые страны Европы поддержали США в их беде. Остальные (не говоря уже о ликовании населения арабских стран, что естественно) отнеслись к этому более сдержанно. Судя по опросам населения в Китае, Индии, других странах — рядовые жители (сам видел) с нескрываемым удовлетворением восприняли теракты в Америке. Да и россияне, хотя и выразили соболезнование впереди всех, в душе наверняка затаили тихую радость.

Хочу подчеркнуть, что все вышесказанное относится к правительству США, а не к рядовым гражданам. За все время, проведенное в Америке (около 5 месяцев), ни в метро, ни на улицах, ни в ресторанах, парках, музеях, ни, тем более, в лаборатории я не встретил ни одного (!) неприятного мне человека. Наоборот. Как только кто-то видел наши затруднения — сразу же пытался помочь, причем безвозмездно, а часто и в ущерб себе (мулат в аэропорту, потративший на телефон значительную сумму, отказался взять у меня деньги). Даже нищие, просившие у меня «чейндж» на Пенсильвания-авеню, были чем-то симпатичными. Военные, зорко охраняющие наш Центр от террористов, всегда были максимально вежливы. Обязательные слова приветствия и прощания. Часто — извинения. Они понимали, что обстоятельства поставили их (и нас) в неудобное положение, и всячески старались эту ситуацию смягчить. Не забывая, при этом, о своих прямых обязанностях. Я себе представил наш «омон» или какой-нибудь «беркут» в сходной ситуации. Думаю, что уж тут на извинения рассчитывать не пришлось бы. Не получил сапогом по ребрах — уже большое спасибо всем.

Бдительность

Живя в Америке, чувствуешь себя в комфортабельном дурдоме.

С той разницей, что здесь нет врачей, одни пациенты…

Сейчас США захлестнула «волна» бдительности. Про то, как нас встретили в Уолтер Риде, я уже рассказывал. Позже выяснилось, что все въезды в Центр, кроме одного — закрыты. Причем, не просто закрыты, а перегорожены бетонными плитами, как на блок-постах в Чечне. Так что, если бы террорист решил прорваться, например, со стороны Ферн-стрит даже на тяжелом танке — ему это бы удалось не сразу. По территории Центра без «бейджа» ходить нельзя — может проверить патруль. Вход у меня был только в несколько зданий, причем на входе в госпиталь тщательно проверяли мое ID и непременно указывали на необходимость его продления.

Закрыты подходы к Капитолию, Белому дому, ко всем более-менее важным госучреждениям. Это — пешеходам. На машине же вообще ближе, чем на 2 квартала, не подпускают.

Проверяется вся почта, в том числе и электронные ее варианты. Мне сказали, что все сообщения по е-мейлу из Уолтер Рида вначале направляются в Форт Мид под Вашингтоном — специальный центр по проверке электронной почты, да и вообще всей информации, идущей за рубеж. Я, кстати, не получил посылку из Луизианы от Шульженок. Не вернулась она и обратно. Скорее всего, ее сожгли, наряду с тысячами других в момент пика паники, вызванной «антраксом».

Но человек есть человек. Его можно купить, убить, он может просто расслабиться. Уже на примере нашего Центра можно сделать кое-какие выводы. Сначала были шмоны по полчаса на машину. Тщательно перебирали картошку в моем кульке по возвращении из гастронома. Затем уже только нехотя просматривали документы, а под конец пропустили на территорию Славу с просроченными правами. За два дня до моего отъезда вообще сняли охрану в госпитале.

Самое печальное, что эта бдительность, по сути, стоит 3 цента — дуют на холодную воду. Умный человек никогда не повторяется. Вот вам вариант нового теракта, так сказать, прямо с ходу, без особого обдумывания. Ядерное устройство ввозится с дипломатическим багажом, а затем такой же камикадзе приводит его в действие рядом с Капитолием, например, или в центре того же Нью-Йорка. Сейчас, когда ядерные заряды расползлись по всему миру, а каждое обезьянье «государство» имеет послов, консулов, торгпредов и представителей в ООН — это вполне реальная возможность. Я уж не говорю о «перспективах» биологического оружия. «Сибирка» — это далеко не самое страшное, что могло бы быть использовано для таких целей.

Патриотизм

Извините, что мой президент — дебил.

Я за него не голосовал.

(Надпись на футболке американского туриста)

Третьей «волной» после страхов и бдительности можно считать захлестнувший страну патриотизм, небывалое единение американского народа в ответ на подлые змеиные укусы мусульманских террористов. Как и предыдущие две «волны» — все это носит ярко выраженный маразматический характер. Раскупили все флаги из магазинов (за изделиями с американской символикой наблюдались очереди!). Ежедневные подъемы флагов перед домом. Почти на каждой машине — флаг. Иногда это — небольшой аккуратный флажок на крыле автомобиля, а иногда — полотнище размером два на три метра, торчащее из окна водителя с древком, привязанным то ли к рулю, то ли к его ноге. Больное общество.

Сегодня случилась беда, сгорела президентская библиотека.

Ужас заключается в том, что сгорели обе книжки.

Причем одну из них президент еще не успел раскрасить.

(Из шоу Леттермана в Америке).

На волне патриотизма и единения поднялся до рекордных высот (можно заносить в книгу Гиннеса) рейтинг президента (мягко говоря — не самого умного из американских президентов). Думаю, что Рузвельту, Кеннеди, Рейгану или тому же Клинтону — самым толковым президентам в новой истории США — такой рейтинг и не снился. А близких значений «количества народной любви» добивался как раз туповатый папа-Буш и тоже в результате военных действий. Клинтон, понимая это, попытался было уравновесить свои судебно-половые проблемы войной в Югославии, но дело с Моникой зашло слишком далеко — тут нужна была война помасштабнее.

Земляки

Лада

Лада с Лесей пришли в наш Институт одновременно — на дипломную практику. Мне «досталась» Лада. Глядя на эту тихую, хрупкую и скромную девушку, с удивительным восточным разрезом глаз, я тогда не мог себе даже представить, какой могучий заряд энергии сидит у нее внутри.

После защиты диплома девушки были зачислены к нам в отдел. Лада ко мне, Леся к Саутину. Помню, меня тогда удивила популярность Лады среди мужского населения г. Киева, а также ее высокая требовательность к означенному населению. Лада обновляла своих кавалеров в среднем раз в месяц (каждый ухажёр считал своим долгом выразить мне свое почтение), так что впоследствии я даже сбился со счета. Бывали и эксцессы. Так, какой-то хахель, раздосадованный отказом Лады, бросил ее в сервант. Физически Лада сильно не пострадала, но с той поры стала еще строже относиться к последующим кандидатам.

Спустя некоторое время, Лада уволилась и махнула с поддельными документами (!) в Америку, где устроилась гувернанткой к богатым евреям. Через год евреи решили съездить на историческую родину, погреть больные кости в грязях Мертвого моря. Там Лада от них сбежала. Без документов, не зная языка… Думаю, мало кто бы на такое решился. Но это еще не все. За месяц (!) Лада выучила иврит (далеко не каждый натуральный еврей на такое способен) и устроилась в ресторан официанткой. Ну, израильская полиция — это не наша милиция и даже не полиция США. Эти люди знают свое дело. Обычно таких путешественниц отлавливают, держат недели две в кутузке, а затем без гроша отправляют в родной Борисполь или Шереметьево. Так вот Лада прожила, меняя адреса, явки и пароли, в Израиле 2 года, после чего с приличной суммой денег вернулась в Киев. Устроилась в хорошую фирму. И вот недавно я узнал, что Лада опять в Америке, в Нью-Джерси, замужем за программистом Славой Беляковым. Миссис Лада Беляков. Так написано в каком-то ее аусвайсе.

В конце октября я послал ей сообщение по электронной почте, и вскоре мы уже беседовали по телефону. В отличие от других моих малоподвижных земляков, Лада сразу же решила меня навестить. Встретились мы в предпоследние выходные перед моим отлетом. Я подробно описал им маршрут движения по городу, и довольно быстро они добрались до Центра. Сначала странную парочку в Центр не пускали (у Лады временная трудовая карточка вместо документов, у Славы просроченный лайсенс), но затем (что значит — наши люди!) они как-то просочились.

Жизнь в Америке явно пошла Ладе на пользу. Она похорошела, поправилась, хотя до настоящей женщины в восточном смысле (от 80 кг) еще не дотягивает. Работает в магазине мужской одежды. Зарплата — невысокая, но работа нравится. Начальство магазина время от времени устраивает продавцам проверочки в виде мелких провокаций. Засылается подставной «покупатель», который способен вымотать у продавца душу. При этом, если продавец его хорошо обслужит, с улыбкой и добрыми (без «кавычек») словами на прощанье — ему (продавцу) дают «звезду». Так у Лады было две «звезды», а недавно я узнал, что она получила третью — золотую.

У Лады со Славой две машины — «хонда» и шикарный «олдсмобиль» с кожаным салоном, на котором они и приехали. У нас на таком мог бы ездить президент солидной фирмы.

В номере распили бутылочку Артемовского розового, а вечером они повезли меня в ресторан. Сначала пытались припарковаться в Дюпонт-сэркл (любимое место вашингтонских гомосексуалистов), а когда это не удалось (очевидно, по причине большого наплыва любителей до однополой любви) — поехали в Джоржтаун. Зашли в уютный итальянский ресторанчик. Сели. На столе провокационно стояла бутылка Кьянти, от которой (человек — слаб) мы не смогли отказаться. Мне заказали креветки, гребешки, устрицы и мидии в красном соусе. Устрицы оказались самыми вкусными. После ресторана немного погуляли по ночному Джоржтауну (один из немногих районов Вашингтона, где можно гулять вечером без «кольта» в кармане). Зашли в большой продуктовый магазин. Цены в нем, в целом, были выше, по сравнению с гастрономами в нашем районе. Для меня была маленьким открытием продажа заготовок «суши» по ценам, существенно ниже (около 5 долларов), чем в суши-баре. Дома «полирнулись» коньячком и полегли спать.

Утром приготовили куриные лапки под пивко и поехали в город — на Мол, смотреть музеи. Я впервые ехал днем наземным транспортом через весь город. Впечатление осталось тяжелое. Во-первых — ни одной (!) белой физиономии. Во-вторых — трущобы (по американским понятиям), возле которых под магазинами, вдоль грязных (по их меркам) улиц группками тыняются уголовно-бомжеватого вида черные субъекты. Я понял, что не зря меня настойчиво отговаривали от пешеходных прогулок по определенным районам города.

Вначале прошлись вокруг Капитолия, посмотрели галерею современного искусства (восточное здание Национальной картинной галереи, выстроенное тоже в современном стиле). Наше внимание привлекли картины Матисса, а также огромная картина неизвестного мне художника, «написанная» отпечатками пальцев! Кажется, это был портрет бабушки «мастера». Не буду говорить о художественной ценности такого произведения, но вложенный в него труд можно уважать. Были еще оригинальные скульптуры какого-то немца и галерея маленьких картин европейских художников, среди которых попадались и известные имена. Затем зашли в западное здание галереи. Я сразу же затащил их на голландцев (левое крыло), затем смотрели испанцев и итальянцев. Изюминкой выставки были картины Боттичелли. На французов и англичан сил уже не осталось.

У Славы была специальная цель — посмотреть выставку драгоценностей, представленных в музее естественной истории (надо же куда-нибудь вкладывать заработанный деньги). Вначале мы гуляли среди динозавров на первом этаже, затем пообедали в музейном кафе в подвале (достаточно дорогом), и с новыми силами поднялись на второй этаж в геологический музей. И не пожалели. Центральным экспонатом выставки было колье с чудным голубым бриллиантом, известным своей кровавой историей — т.н. бриллиант Надежды. Последняя хозяйка бриллианта, чтобы не рисковать головой, по быстрому передарила его музею. Кроме него, выставлялся самый большой в мире сапфир (423 карата), в также серьги Марии-Антуанетты. Думаю, что если бы бедная Маня носила их регулярно, то уши ее доставали бы до плеч, как у некоторых индейцев бассейна реки Амазонки. Еще были: очень красивый рубиновый браслет (31 рубин и 129 бриллиантов); большой (75 карат), исключительной чистоты изумруд; колье из Колумбии с огромным изумрудом (168 карат); изумительное по дизайну колье Испанской Инквизиции, принадлежавшее некогда Мадридскому двору (374 бриллианта и 15 изумрудов); 2 дара Наполеона своей супруге Марии-Луизе — диадема с бирюзой, презентованная ей по случаю бракосочетания, имевшего место в 1810 году, и колье с бриллиантами, общим весом 263 карата, в честь произведения ею на свет наследника в 1811-м. Из других экспонатов мне понравились большие желтые бриллианты и, особенно, бриллиант коньячного цвета, который я даже пытался сфотографировать.

После музеев еще долго гуляли по Молу, мимо Белого дома, окруженного баррикадами и полицейскими машинами, фотографировались. Я еще обратил внимание, что гуси, сотнями (если не тысячами) плававшие в прошлом году в пруду-отражателе между мемориалом Линкольна и монументом Вашингтону — исчезли. Видимо, разделили печальную судьбу рыбок из пруда перед моей гостиницей. Остались только крикливые, малосъедобные чайки.

Другие земляки

Володя Кобыляков где-то раздобыл мне адрес Петренок. Я послал сообщение по Интернету, и вечером состоялся разговор с Ирой и Лешей, которые обретаются где-то под Нью-Йорком. Я сообщил им радостную новость о выходе в свет 3-го издания своего бессмертного труда, пообещав выслать экземплярчик. Ира рассказала мне о своей нелегкой жизни в Америке. С Лешей мы в основном обсуждали сравнительные достоинства различных видов пива. Я выразил недоумение по поводу его пристрастия к бренди, (или, как выразилась Ира, к одеколону), которому он отдавал предпочтение даже перед традиционной водкой. Ехать в Вашингтон Леша отказался категорически — он испытывал чувство глубокого отвращения при самой мысли об этом городе. Как выразился известный киногерой — «Он испитивает такой нэприязнь, что даже кушить нэ можит». Из его слов я понял, что если бы моей резиденцией были Лос-Анджелес или Гонолулу, то шансов на Лешин визит у меня было бы на два порядка больше. Я же, в свою очередь, пояснил ему, что привык жить только в столицах (Киев, Вашингтон, Алма-Ата…) и ездить по американским задворкам тоже не собираюсь.

Кроме того, имел продолжительные беседы по телефону с Юрой, Сергеем и Юрой Сушко. Ира Обросова, с которой мы интенсивно общались в прошлом году — начисто пропала. Наверное, поменяла место работы.

Чаще других звонила Женя Броуде, которую я нашел через Интернет, имея в виду расспросить ее о пропавшем бывшем муже (Яковченко). У меня на этот счет возникали нехорошие предчувствия. У Жени новая семья, муж (Игорь Ронинсон) — завлаб и трое пацанов самого боевого возраста. Я себе представляю, что там у них делается дома. Работает Женя в лаборатории мужа. Работает много, часто до 10 вечера! С детьми сидит гувернантка, выписанная из Киева. С деньгами, по-видимому, особых проблем нет.

Выпивка и закуска

Прошлогоднего достатка не было. Как я уже говорил — пропал Яковченко, да и Лукиновы не баловали меня своим вниманием. Хотелось и подэкономить. Однако, сильно не голодал. Сначала посетил родной «Сейфвей», затем меня завезли в гастроном «Шопперс», только недавно открытый в «селе» Роквилл под Вашингтоном, и потому очень дешевый. Многие цены были на уровне военного магазина в Форест Гленн. В частности, я закупил ящик тостерных сырков по смешной цене — 60 центов за пачку из 20 пластинок! Завтрак у меня иногда выглядел так: пластинку сыра на кусок белого «итальянского» хлеба — и на полминуты в микроволновку. В это же время в кофеварке уже поспевает кофе. Получается достаточно плотная еда. Эти сырки мы еще в течение месяца доедали в Киеве. Кстати, пару раз нам в гостинице клали очень качественный кофе. Вначале его попробовала Вера. В результате, у нее «сделалось сердцебиение», и она не спала всю ночь, а на следующий день не вышла на работу — сидела на валидоле. Потом и я приобщился. Сердечных приступов у меня не было, но весь день дрожали ноги и руки, так что я не мог ничего делать «с этими руками». Затем я подсовывал этот кофе сотрудникам лаборатории, но повторные предложения угостить их колониальным продуктом, вызывали у них резко отрицательную реакцию.

Елена завозила нас пару раз в военный магазин. Но если в прошлом году нам не разрешали покупать продукты, то в этом — нельзя было даже войти внутрь. Поэтому Елена, вооруженная нашими списками, полтора часа гуляла по залам магазина, а мы с нетерпением ждали ее у входа. Закупил партию (40 банок) копченых устриц-бэби и пасты из анчоусов (30 тюбиков).

Фаст (фэст)-фуд. На этот раз я оценил американскую «быструю еду» по достоинству. У нас термин фаст-фуд ассоциируется в основном с гамбургерами и хот-догами. На самом деле это целая продуктовая индустрия. Во-первых, это различные пиццы — на одного, на двоих, семейные… Кладете такую пиццочку в тарелку — и на 3 минуты в микроволновку. Да под красное сухонькое из солнечной Калифорнии (7 долларов за галлон)… Затем — такие аппетитно разрисованные коробочки. В коробочке замороженные: рис, мясо в соусе, овощи. Вариантов масса — говядина по-восточному, китайские рулончики с мясом и овощами, курятина, шведские котлеты, тефтельки в грибном соусе, что-то итальянское с сыром… Отдельный список коробочек — фет-фри, то есть без жира. Берете тую коробочку, открываете с одного угла для вентиляции и помещаете в печку. Через 2–3 минуты вынимаете и перемешиваете рис. Еще через полминуты можно есть. Быстро и вкусно. Так вот, такой коробочки (1,65–1,95$) как раз хватало мне на обед. Кроме того, продаются замороженные кусочки мяса или птицы, уже панированные в специях и сухарях. Рядом в отдельных емкостях — гарнир — картофельное пюре и кукурузка. Этим можно уже хорошо наесться. Изнутри на коробке иногда нарисован купон со скидкой. Вырезаете этот купон и покупаете 2 упаковки уже не за 4 доллара, а за 3.

С выпивкой в этом году было значительно хуже. Из вин — итальянское «Монтепульчиано» (1.5 л) да еще четырехлитровая бадья калифорнийского «кьянти». На этикетке этого вина содержалась неимоверная концентрация брехни. Вино обозначалось как столовое сухое, хотя содержало минимум полкило сахара, из декларируемых 12% алкоголя — дай бог чтобы в ём была половина этой цифры, ну а что касается самого названия («кьянти») — то у меня просто нет слов. Думаю, что такое вино нельзя использовать даже для споласкивания посуды перед тем, как налить в нее самое дешевое итальянское «кьянти».

Базовым, рабочим, напитком у меня было канадское баночное пиво. На третий день после приезда, я нанял военнослужащего Брайана из нашей лаборатории, и он вынес мне из местного магазинчика столько того пива, сколько может вынести за один раз человек с нормальными физическими данными. Чтобы компенсировать ущерб, нанесенный его репутации (у продавщиц при виде доставленных Брайаном на кассу пивных припасов, сделался вид пациентов нашей клиники с крайней формой базедовой болезни), я отсыпал ему украинской валюты в виде монет, на общую сумму 20 копеек, чем совершенно его осчастливил. По цене (2.80/6 штук) — это было самое дешевое пиво из всех пив, виденных мною в Америке. Чтобы почувствовать градус в этом пиве — надо было выпить не меньше упаковки, причем натощак. Но мне надо было экономить, поэтому в сторону «Хайнекена», «Короны» или «Гролша» я старался не смотреть.

Продукты и промтовары.

Поразительно, но многие продукты у них дешевле, чем на Украине! Фунт свежих окорочков я покупал за 79 центов. Лада говорила, что она покупает по 49. Это около 5 гривен за килограмм. Филе свежей рыбы (лосось) — 3–4 доллара за фунт. В наших супермаркетах (да и на базарах) — рыба (часто сомнительной свежести) стоит до 40 гривен за кило (около 8 долларов). А средняя зарплата у нас, дай бог, чтобы была 30 долларов, против их 3000.

Одессит спрашивает американца:

— Когда у вас в продаже появляется первая клубника?

— В 6 утра.

Сезонность растительной продукции и в Америке имеет место. Так что вышеприведенный анекдот о клубнике, как говорят между нами, учеными — не канает. Я не нашел любимых персиков (нектаринов), лесных ягод, практически исчезли апельсины и дыни, очень (в полтора-два раза) подорожали авокадо. Чего всегда было в достатке — это бананов и яблок. Причем яблоки достаточно дорогие. Дешевле доллара — уже хорошая цена. Под конец купил яблоки по полдоллара (пришлось взять десятифунтовый мешок), которые я ел с большим напряжением всю последнюю неделю, но съесть не смог. Несколько штук, нарушив все таможенные уложения, я даже привез в Киев. Дорогой у них оказалась и картошка, поэтому я ел ее по 1 штуке в день, почти как авокадо. Надо сказать, что по сравнению с прошлым годом, я научился точно рассчитывать количество продуктов, необходимых мне на неделю. Все, что покупалось — потреблялось без остатка. Отходов практически не было.

Из промтоваров мне нужны были плейеры на подарки и палатки для себя. В Вашингтоне есть две системы супермаркетов, торгующих относительно дешевой электроникой. Я посетил “Circuit City”. СД-плейеры китайского производства в нем можно купить за 24 доллара. Что-то получше уже стоит 70, а крутые модели ведущих фирм — за сотню. Еще мне понравился японский цветной плоский телевизор, размером примерно 15х15.

Затем Бадер завез меня в супермаркет “Outdoor”, в котором сконцентрированы всевозможные товары для активного отдыха на природе — от полипропиленовых ковриков в палатку под попку до сверхмощных катеров. Палатку “купол” (замечательная вещь — 2 фибергласовых составных прутка плюс 4 колышка, устанавливается за несколько минут, не горит и не пропускает воду, весит порядка 2 кило), которая у нас на Оболони (пошитая корявыми руками наших работничков бог знает из чего) стоит более 150 долларов (880 гривен), в этом магазине можно купить за 19!!! Бадер говорил, что он видел и за 10, но в связи с окончанием сезона их сняли с продажи. Мощный синтапоновый спальник — 12 долларов (у нас 50). Спальник я взял для своей Ларисы, но в него легко можно запихнуть сразу трех Ларис, а если постараться, то и четырех. Увидев такие цены, я закупил 2 палатки и спальник. Взял бы больше, но ограничивал объем сумки. Из интересных вещей видел прибор для американских рыбаков, позволяющий засечь рыбу в водоеме. То есть аппарат сканирует реку каким-то образом по всему объему и выдает точные координаты каждой рыбы в данный момент. Опираясь на полученные данные, рыбак забрасывает крючок прямо рыбе под нос. Вот что значит научный подход к мероприятию — не надо зря ходить вдоль реки, бить ноги и махать палкой. Больное общество.

Рестораны

Посетил два китайских, итальянский и индийский. Регулярно посещал японский суши-бар. Очень понравился китайский ресторан в Бетезде, куда Магед Абдель-Рахим привез нас на «фестиваль». Фестиваль это такое народное гуляние с оркестром, базарчиком, на котором продаются картины и пр. предметы искусства, ювелирные изделия и т.д. Мне очень понравились акварели какого-то китайца. Я вообще люблю акварель, а заполучить восточную акварель — это моя мечта. Я даже примерялся к одной из них. Смутили цена и размер.

Бетезда (одна из столиц мировой молекулярной биологии), оказывается, славится еще и своими ресторанами — причем не самыми дешевыми. Все блюда в этом ресторане были очень вкусными. Я заказал традиционные креветки, но больше всего мне понравилась телятина в апельсиновом соусе. Я не очень люблю мясо с фруктами или вообще с чем-то сладким, но это таки был кулинарный шедевр. В другом китайском ресторане, уже вблизи атлантического побережья, я впервые попробовал дантон-суп. Тоже очень вкусно, хотя, что туда входит — сам черт не разберет. Я распознал только маленькие грибки с черными коническими шляпками — очень популярные в китайской кухне. Говорят, их возят из самого Китая.

Затем Бадер завез нас в индийский ресторан, который произвел на меня самое большое впечатление прошлым летом. В обед ресторан превращается в буфет (баффей, по-ихнему). Это что-то вроде шведского стола. Берете поднос с тарелками и двигаетесь вдоль прилавка с горячими, источающими невероятные ароматы, блюдами. Над каждым блюдом — табличка, поясняющая тупым аборигенам, что именно представляет собой данное кушанье. Набираете в соответствии с вашим аппетитом. Дополнительно можно заказать выпивку — обычно пиво. Воду, отдающую хлоркой, ставят бесплатно. Такой обед стоит 13 долларов, независимо от качества и количества пищи, поглощенной вашим организмом. Съев все — можете совершить второй круг, а если хватит объема желудков — то и третий. И это за все те же 13 долларов. Меня хватило только на один раз, Бадер совершил 2, а Вера на радостях сделала 3 круга, и, если бы хватило времени, то, вероятно, пошла бы и на 4-й. Все блюда (мясные и овощные) очень вкусные, с массой компонентов, острые, перенасыщены специями. Есть и десерт.

Рядом с рестораном магазин с индийскими специями. Это описывать сложно — надо смотреть. Одного красного перца — видов двадцать. Я купил масалу для рыбы и мяса. Это готовый набор острых специй. Берете фиш, макаете ее в масалу вместо муки, и на сковородку. Получается очень ароматное, острое блюдо. Этих масал там десятки видов — под любые виды продуктов.

В суши-баре я уже не пялился по сторонам, как прошлым летом, а внимательно, вникая даже в самые малозначительные детали, ознакомился с процессом приготовления суши и сашими. Так что теперь, при наличии необходимого продуктового минимума, могу сделать сам. Проще готовить сашими. Нарезаете полоски свежей рыбы разных сортов (семга и тунец обязательны — это самая вкусная и красивая рыба), срезы щупалец осьминога, кусочек кальмара, разрезанная вдоль большая креветка. В отдельный судок — соевый соус, рис в пиале, тонко нарезанный маринованный имбирь, зеленая горчица с привкусом хрена (васаби), лимон. Иногда несколько тонких срезов огурца или тонко нарезанной редьки. Все продукты — сырые!

В конце концов, в наших условиях можно купить кусочек филе свежей семги или сома, отварить немного риса и есть все это с соевым соусом и лимонным соком — определенное представление о сашими получите. Запивать принято зеленым чаем, но можно — саке (холодным!), белым вином или простой надежной водкой.

Суши сложнее конструктивно. На маринованный виноградный лист (японцы используют какую-то водоросль) выкладывается ровным слоем рис (очень вкусный, в отличие от нашего, способного убить своим привкусом любое блюдо), на рис — полоска мякоти авокадо, кусочек сырой рыбы, или половина большой креветки, или (на худой конец) разрезанная вдоль «крабная» палочка — и сворачивается в рулончик. Рулончики красиво (обоймой по 6–8 штук) укладывают на блюдо, декорируют лимоном и овощами. Рядом выкладывают несколько аккуратно слепленных рисовых котлеток, на которых лежат полоски рыбы разных видов. Соевый соус, лимон, маринованный имбирь, васаби.

Рефлексы

Раньше я писал о вежливости американцев. На этот раз я уже был морально готов к подобным испытаниям и поэтому, когда со мной в Джоржтауне на улице поздоровался обычный прохожий, с которым я встретился взглядом, я тут же отреагировал! Ира Ищенко рассказывала, что тоже долго привыкала к этому, а сейчас уже сама здоровается первой. Слава говорил, что не здороваются обычно негры, китайцы и наши.

Надо сказать, что по возвращении из Америки остаются какие-то нездоровые рефлексы. То шарахаешься в сторону при виде открывающейся двери лифта, чтобы выпустить выходящих, то пытаешься пропустить вперед женщину, а однажды (это было на второй день после возвращения домой — единственное, что может служить мне оправданием) я даже, пропуская женщину в метро, забывшись, сказал — икскьюз ми! Потом этот рефлекс постепенно проходит, но полностью восстанавливаешься только примерно через месяц проживания в Украине.

Вторым таким моментом является реакция на автоматически открывающиеся двери. Там в магазинах, гостинице, аэропортах дверь имеет фотоэлемент, реагирующий на приближающееся к ней тело. Дома я в состоянии задумчивости по инерции пару раз пытался пройти так же в наши двери. Результат был отрезвляющим, как и наша действительность в целом.

Город

Осень — идеальное время для прогулок по Вашингтону. По сравнению с прошлым летом, я много ходил (при 35-градусной жаре и 100% влажности долго не погуляешь). Иногда наматывал по 20–30 км за день. Проходил, например, всю Пенсильвания-авеню от Капитолия до украинского посольства в Джоржтауне. Затем обратно — уже по набережной через Фогги Боттом до Мола. За комплексом Смитсонианских музеев начинается огромный Потомак-парк (восточный и западный). Гулять в нем просто удовольствие. Чистенькие дорожки среди ярких осенних красок, река Потомак с уютными заливами. Здесь расположены мемориалы президентам Джефферсону (автор Декларации Независимости США) и Рузвельту (ФДР). Первый расположен на небольшом полуострове, выступающем в залив, и особенно красив издали. Второй тянется вдоль противоположного городу берега залива и включает очень симпатичный, человечный памятник Рузвельту в его знаменитой мантии и его любимому (и всемирно известному!) скотч-терьеру Фале, всякие скалистые образования, пописанные изречениями великого политика (лично я считаю его самым выдающимся президентом в истории США) с водопадами и цветочными клумбами. Кстати, Фала через 7 лет после смерти ФДР был похоронен в 1952 году вместе с хозяином в Гайд-парке Нью-Йорка.

Здесь я обнаружил свидетельство особой, я бы сказал — трогательной заботы о посетителях парка. Повесили табличку: «Осторожно, впереди низко нависающие ветки дерева» — чтобы, значит, отдыхающий, завороженный чудными речными пейзажами, не шарахнулся своим кочаном об тую ветку! Я думаю, что такую табличку у нас могли повесить лишь в одном, притом единственном случае — если бы само дерево представляло какую-нибудь научную или декоративную ценность.

Сделал я и попытку добраться до штата Вирджиния пешком — осмотреть развалины Пентагона, но не дошел. Возле моста через Потомак обнаружил речной порт. Рядом — большой базар с дешевыми морепродуктами. Совершил поход в юго-восточную часть Вашингтона, куда Яковченко не советовал даже заезжать на машине. Обошлось без приключений. Дима говорил, что местные, наверное, были просто шокированы моей наглостью и не среагировали вовремя.

Обедал я обычно в суши-баре, расположенном вместе с другими национальными кафешками в старом почтовом офисе с башней («старый зуб» — old tooth). Причем во время второго визита при входе уже были установлены миноискатели, и всех желающих поесть тщательно обыскивали. Я, в отличие от остальной публики, уже привыкший к различным шмонам, все проделал очень организовано, так что меня пропустили почти без осмотра. После обеда поднялся лифтом на вершину башни и посмотрел город сверху, поснимал виды. Теперь, после закрытия на ремонт монумента Вашингтону со смотровой площадкой, это единственная возможность окинуть взглядом центр города с высоты не то чтобы птичьего, а так, скорее, куриного полета.

Безопасность движения

Два замечания. Как я уже писал, штрафы у них колоссальные. Бадера как-то оштрафовали за превышение скорости на 600 (!!!) долларов плюс 5 «пунктов». Пункты — это что-то вроде наших «дырок» в талоне. После 6 «пунктов» лишают лицензии. На суде Бадер защищался в стиле Плевако. Я читал, как последний защищал попа, укравшего на вокзале чайник. Обвинитель требовал чуть ли не смертной казни для служителя культа, угрожая полным моральным разложением общества. Плевако произнес речь в защиту: «Господа судьи, этот человек прощал нам грехи всю свою жизнь. Так простите ему один грех». И попа оправдали.

Речь Бадера была не менее лаконичной. Ваша честь — начал он — я всю свою жизнь ездил на подержанных автомобилях. И вот, наконец, купил новый. Мог ли я удержаться от возможности прокатиться чуть быстрее, чем я ездил на тех старых развалинах? В результате штраф скостили до 120 долларов!

Кстати, там я увидел и образец заботы о безопасности водителей. В парке перед крутым спуском и поворотом повесили светофор с табличкой: «Если этот светофор мигает, значит, внизу горит красный свет»! То есть, светофор, предупреждающий о другом светофоре. И действительно, при их скоростях, да на спуске, остановиться на втором светофоре было бы непросто. Вот это реальная забота о безопасности движения, а не то, что у нас: «В случае отсутствия дорожной разметки, последняя определяется интуитивно»!

Два слова о Нью-Йорке.

Тамара работала в Нью-Йорке в госпитале святой Катерины. Музеи там, в отличие от Вашингтона — платные. Так где-то в районе 20 долларов. Говорит, что ее поразили три вещи. Во-первых, ей очень понравился Манхеттен. Во-вторых, чрезвычайно грязное метро — просто какая-то клоака с истлевшими, свисающими со стен обоями, грязью на перронах, грязными закуренными поездами. И, в-третьих, Брайтон-бич. У нас бытует мнение о чистенькой и уютной колонии, в которой живут наши веселые и остроумные люди. Лавочки с вывесками на русском языке, кафешки на набережной… Такая себе маленькая благополучная Одесса. В действительности — это шумный, грязный, неприятный район, с нависающей над ним железной дорогой. Из вагонов на ходу выбрасывают всякий мусор. Даже в нынешней Одессе надо еще поискать такое место. Слава рассказывал, что он одно время ездил сюда в русские магазины за продуктами. Затем перестал. Говорит, что сразу вспоминается советский гастроном со «спецобслуживанием», товарами из-под прилавка для «своих» (…только для вас, Фирочка, свежайшая, вчера завезли…) и т. д.

Визиты

В гостях я был у Лукиновых и Ивонн Лукас. Дима пригласил меня на 7 вечера. Поэтому я весь день гулял по городу и уже в темноте начал добираться из центра до Шейди Гров. Вначале я наткнулся на «желтую» линию метро. Причем, достаточно было мне на секунду остановиться, чтобы вспомнить, где вход на «красную» линию, как тут же ко мне подошла молоденькая гражданка и предложила помощь. Вот, что значит доброжелательное население! Кстати, в метро мне понравилось табло, на которое я не обратил внимания в прошлый раз, с информацией о времени прибытия поезда. Когда поезд далеко — указывают время в минутах до прибытия. По мере приближения поезда — появляется надпись «приближается — approaching», затем — «прибывает — arriving». Помещение станции украшено различными лозунгами общественного содержания. Мне понравилась овца с глупыми глазами, над которой было написано:"Не затеряйся в толпе!"

В доме у Лукиновых живет куча народу. Родственники из Киева, знакомые, любовница старшего сына (гражданский брак)… Познакомились, раздал сувениры, свою книгу (с просьбой не открывать ее до моего ухода), расселись за столом.

Лена запекла рыбу с овощами и рисом, под которую я потреблял чилийское «шардоне» — чудное белое вино, не хуже их же красных. Отпил полбутылки. Остальные пили водку, коньяк и бренди. Обсудили политические новости на Украине, перспективы с работой в Штатах. Поздно вечером Дима привез меня (с прихваченной полбуханкой «украинского» хлеба из русского магазина) в родной Уолтер Рид.

Ивонн объявила о приеме чуть ли не за месяц. Готовилась тщательно, я бы сказал, скрупулезно. Забросила все остальные свои дела. Подробно выясняла, ест ли Вера свинину по субботам, как мы относимся к птице и рыбе, к острым специям, закупала продукты, отслеживала по интернету пункты дешевой распродажи креветок (для меня)…

В назначенную субботу Елена завезла нас к Ивонн, а сама поехала за своими родственниками. Домик у Лукас очень симпатичный, вместительный (3 этажа с подвалом), в хорошем районе, сверхчистый. Я бы сказал — вылизанный. В гостиной действующий камин, масса всяких восточных статуэток, сувениров и картин. Большой телевизор. Перед домом — «БМВ». В общем, живет неплохо, дай бог каждому… Мужа нет — выгнали к чертовой матери. Живут чисто женским коллективом — мама, сестра и Ивонн.

Стол — один из лучших, что я видел в Америке. Свиной окорок, запеченный в острых специях, курица с румяной корочкой, крупные креветки (передо мной!), салат. Дополнительно — судок с хреном, смешанным с соусом чили. Неожиданно вкусно и достаточно остро. К сожалению, все это продуктовое великолепие не было подкреплено адекватными ситуации спиртными напитками. Была бутылка (на 6 человек!!!) слабенького (7%), сладковатого калифорнийского винца — просто издевательство для моего, измученного двухпроцентным канадским пивом, организма. Принесенное мной шампанское Артемовского завода, бережно спрятала в бар, где находилась приличная коллекция спиртного, в том числе и французские вина. Под конец достала бутылку с каким-то одеколоном, который она обозначала как бренди.

После ужина все съестное было собрано и поделено между участниками застолья («кусочек торта для больной тети Доры»). Мне достались все недоеденные мной же креветки, курица и торт. Все это я и доедал на следующий день, запивая уже более подходящими к такой еде напитками.

Еще прошлым летом я обратил внимание, что в домах у американцев почти нет книг. И это при том, что посещали мы дома ученых! Чтобы собрать такую библиотеку, как у меня или нашего мудира (я уже не говорю о Грузове), надо было бы, наверное, объединить домашние «библиотеки» двух-трех тысяч американцев. Причиной этому — телевидение, Интернет и стоимость книг. Если американцу нужны какие-либо сведения, справочка по какому-нибудь вопросу — он лезет в Интернет. Если он хочет ознакомиться с художественным произведением — он смотрит фильм «по мотивам» этого произведения. Что-то похожее сейчас намечается и у нас, хотя наш Интернет и телевидение еще в зачаточном состоянии, по сравнению с американскими. И это плохая тенденция. Во-первых, фильм — это не книга. То есть — книга, переломленная (вернее «пережеванная», а часто и «разжеванная») через сознание сценариста и режиссера. Во-вторых, чтение книги — это гораздо более творческий, мыслительный и трудоемкий процесс по сравнению с просмотром фильма, особенно если между экраном и тобой тарелка с сосисками, а в руке бокал с пивом. И, наконец, если в книге попадется умная или интересная фраза — ее всегда можно спокойно осмыслить, перечитать, а то и выписать в блокнотик. Кино такой возможности не дает — повторов интересных моментов, как в футболе, еще не придумали. В результате — «упрощается» мыслительный процесс вообще, речь (особенно молодежи) превращается в набор телевизионных штампов и фраз из рекламных роликов, исчезает элементарная грамотность (в фильме, в отличие от книги, написание слов отсутствует).

Отъезд

За два дня до отъезда в лаборатории опять начал пропадать свет. Прибежала перепуганная Елена, крича, что на первом этаже электричество уже закончилось. Мы помчались в госпиталь за сухим льдом. Решили паковать образцы немедленно — холодильники без тока у них не работают. Упаковали. Я, кроме ДНК, разместил в ящике половину своих вещей. На следующий день досыпали в ящики сухого льда и упаковали окончательно.

Видимо, желая искупить свою вину за «встречу» нас в аэропорту, организаторы нашего путешествия прислали к гостинице лимузин. Это была их очередная глупость — для наших ящиков больше подошел бы пикап или минивэн. На этот раз нас никто не провожал. Я порадовался, что удалось «влезть» с вещами в два «места». В противном случае пришлось бы доплачивать самому (больше 100 долларов).

В аэропорту с трудом нашел тележку. Оказалось, что тележки платные, причем, надо где-то купить так называемую «смарт-карт», наличные не проходят! К моему удивлению, серьезного контроля не было — так, просветили сумки. Тщательно обыскивали тех, кто «звенел» на металлоискателе. Сразу же начались сюрпризы. Вылет отложили на 3 часа, затем на 6. Реально вылетели через 8! Досматривали, а затем чистили самолет. За это время я многократно проклял всех американцев с их страхами. В самолете с большим нетерпением ждал ужина (обедал я в 11 утра). Взял, как обычно, рыбу с вином. На десерт — ирландский ликер («Бейлис»). В общем — отвел душу. Соседа у меня не было, так что я, скрючившись на двух сиденьях, попытался заснуть.

Несмотря на сильный попутный ветер, на свою «Люфтганзу» я, естественно, опоздал. Пришлось лететь (и надо было для этого брать билет за две тыщи баксов!) на родной украинской лохани, что меня сильно «порадовало». Отправлялся наш самолет с терминала «Е» — самого последнего, о существовании которого я даже не подозревал. В полете ознакомился с нашей прессой. Кормили, как ни странно, хорошо. Наверное, на международных рейсах принят определенный стандарт питания. Летел вместе с ребятами, жившими по обмену в канадских семьях. С ними же летели и молодые канадцы из украинской диаспоры. Было интересно наблюдать за ними. Спрашивает такой «хохол» у подлинного украинца — который час? Ему отвечают — 10–20. Просит повторить медленнее, так как не понимает. Говорят по буквам — де-с-я-ть ча-с-ов два-дца-ть ми-нут. — А-а-а, тен твони! Я при этом вспомнил, как сам общался с детьми Сушков, которые сначала жили в Японии, а затем перебрались в Штаты. Захотелось, например младшему из них, Игорю, задать мне вопрос. Он спрашивает старшего брата Владика по-японски. Тот спрашивает папу по-английски. Юра задает вопрос мне по-русски. Ответ транслируется в обратном порядке.

После еды развозили беспошлинные товары. Прикупил литровую бутыль виски («Джонни Уокер» — Red label) и «Мартель» (vsop) — действительно по низким ценам. Дело в том, что в Вашингтонском аэропорту и во Франкфурте «дьюти фри» товары продаются иногда по более высоким ценам, чем в розничной торговле в том же Вашингтоне!

Посадили меня в хвост самолета. Соответственно, вышел в числе последних. Последним был и в очереди на паспортном контроле. Тележки были уже бесплатными, но в зале не было ни одной — диалектика! Долго ходил концентрическими кругами вокруг своих ящиков в надежде заполучить транспортное средство. Наконец, повезло. На «зеленый коридор» стояла огромная очередь, поэтому я потащил телегу на «красный», где людей практически не было. Сразу же у меня возникли проблемы с ввозимым товаром — я закупил его на 20 долларов больше (195 долларов вместо 175), чем дозволено нашим законодательством. Затем внимание чиновника привлек мой ящик с ДНК. Оказалось, что я нарушил все, что только можно было нарушить в принципе, при вывозе и ввозе образцов. Я пытался оправдываться, налегая на слова «рак», «Чернобыль», «здравоохранение», «собственность Украины»… Совал им под нос всевозможные письма — от Таттла, Института, Академии… После 10-минутного совещания ряда официальных лиц, груз было решено пропустить. В противном случае (если бы пришлось дать делу законный ход), меня просто пришлось бы расстрелять. В пылу разбирательств забыли даже про неуплаченную мной пошлину.

В зале для встречающих меня уже ждала Лариса с водителем, которые проторчали в аэропорту больше 3 часов. При этом никто ничего не хотел им объяснять. В попытках выяснить, что же, в конце концов, случилось со мной, Лариса несколько раз покидала пределы Украины, прорываясь за таможенные барьеры.

Погода в Киеве представляла собой жуткий контраст, по сравнению с Вашингтоном. Из теплой, золотой осени я попал в гнилую украинскую зиму с минусовой температурой, туманом и грязным снегом на обочинах дороги. Этот контраст был настолько разительным, чтобы не сказать болезненным, что мне опять захотелось в Штаты с их антраксом и терроризмом.

В Институте меня дожидалась (было начало 6-го) Таня с сотрудниками. Мы быстро перегрузили образцы в морозильник, и через полчаса, взяв такси, я был уже дома, за столом, в центре которого, между различными деликатесами (селедка!) призывно торчала бутылка закарпатского коньяка.

Я не знаю, о чем вы там говорите, но ехать — надо!

(Фраза из одесского анекдота)

И в заключение хочу сказать следующее. Конечно, жизнь в Штатах для нашего человека трудная. Это и ненормированный рабочий день, и не очень высокая зарплата, и ощущение своей второсортности (если не третьесортности), и оторванность от привычной среды обитания (контакты с друзьями, родственниками, привычная еда, обычаи, места отдыха, просто природа и климат…). Но для нормального человека выбор между непростой жизнью в чужой стране и существованием в бандитской «малине», которой является в данный момент наше «государство», наверное, очевиден. И прошу учесть, что нынешнее положение дел в Украине — это ведь только цветочки. Существующий моральный «фон» еще даст в перспективе таких подонков, что нынешние политики, например, будут почитаться за святых угодников. А сегодняшние бандиты будут выглядеть пай-мальчиками из воскресных школ, по сравнению с их новым поколением, прошедшим беспризорщину, естественный отбор в подростковых бандах и «школы» наших тюрем.

К сожалению, попасть в Америку с каждым годом все труднее. Моральные и «деловые» «особенности» наших «верхов» автоматически экстраполируются на обычных людей и, надо сказать, в этом есть доля правды. Наша верхушка ведь не с небес свалилась — сами же и выбрали. Но если вы еще достаточно молоды и что-то из себя представляете — прорывайтесь на «запад». Куда угодно — в Штаты, Европу, Австралию, Новую Зеландию, даже в ЮАР. «Золотых гор» там, естественно, не будет, но вам, по крайней мере, не придется рыться в помойках или стоять под метро с протянутой рукой, как многим нашим пенсионерам.

2001–2002

P. S. Военный госпиталь американской армии, в котором лечились президенты и военнослужащие любого звания на протяжении более чем столетия, закроется в августе 2011 года. Функции Военно-медицинского центра имени Уолтера Рида в Вашингтоне будут переданы морскому госпиталю в штате Мэриленд в целях экономии средств.

В этом госпитале умерли двое из числа самых известных американцев двадцатого столетия: бывший президент Дуайт Эйзенхауэр и генерал Дуглас Макартур. Однако в последние годы госпиталь все чаще появлялся в заголовках новостей в дурном свете: недавнее расследование показало, что пациенты содержались в негодных условиях, а здания кишели мышами и тараканами.

(Из сообщений СМИ).

Закрылся…