Посланник воли

Владимир Мухин (Влад Эмм)

Смерть родителей прервала беззаботное детство, теперь ты бродяга, которого хотят уничтожить. Придется преодолеть тяжёлые испытания, чтобы выжить и стать сильнее. Хотя это только начало… Пророчество Древних богов начинает сбываться. Мир падет под кровавым мечом Темных сил. Только ты можешь все изменить, но об этом мало кто знает. Какую тайну скрывает душа изгоя? Где взять оружие, что сильней самой Тьмы? Ответы ближе, чем кажется, но путь к ним будет нелегким.

Глава 5

Оставшийся путь прошел без особенных происшествий. Однажды Орвин слышал что-то в кустах. Казалось, это большой дикий зверь, но парень не испугался, и спокойно прошмыгнул мимо, как ни в чем не бывало.

Ещё Орвин видел крестьян, собирающих грибы или ягоды. Решил не подходить к ним, чтобы не тратить время. Один раз он слегка заблудился, чуть не сбившись с маршрута. Конечно, Орвин был здешним, но окрестности Всеграда знал плоховато.

Проезжал с родителями Травнию и другие деревни, когда выбирался в Солнцеград к дальним родственникам. И уж точно не ждал, что придется скитаться пешком в одиночку.

Как бы то ни было, все сложилось неплохо. Когда солнце склонилось к закату, а воздух стал холоднее, парень добрался до Травнии. Он шел со стороны поля, чтоб не беспокоить местных крестьян.

Орвин видел стога сена, сады, огороды, небольшие деревянные домики. Но приблизившись к селу, замер в полном недоумении. Ведь плана дальнейших действий у паренька просто не было.

Надо найти еду, ночлег, а в дальнейшем работу. Только как это сделать? Не будет же он стучать в каждый дом и рассказывать свою историю с просьбой о помощи? Во-первых, говорить правду нельзя, а во-вторых, кому это надо?

Лучше меньше болтать о себе и больше о своих навыках. Надо показать, что он всем полезен, и это достаточно сложно.

— Я торговал с родителями два года. Может, им продать урожай? Они ж не просто так все выращивают, — думал Терн, поднимая клубы пыли с дороги. — Ещё я грамотный, хотя и не закончил последнюю академию. Нет, это тут не поможет… Нужно что-то еще. Так, может сюда?

Интуиция дала четкий сигнал. Орвин увидел стог сена и небольшой домик с хозяйственными постройками. Он был поодаль от других изб, и привлек внимание парня.

Беглец посмотрел на закат, что разгорался на горизонте все ярче. Надо было искать ночлег. И стог возле дальнего дома хорошо подходил. Здесь можно поспать до утра, если что сбежать в лес или в поле. Стоит отдохнуть после бурного дня, а утром само все решится.

Орвин приблизился к сену и стал думать, как выкопать нору, чтобы было удобно, но со стороны незаметно. Только планам не суждено было сбыться. Парень почувствовал запах хлеба из дома. Голодный желудок тут же дал знак. Орвин решил, во что бы то ни стало, съесть эту лепешку, пирог, краюшку хлебного каравая или что там есть у хозяев.

А оно точно там есть! Судя по сладковатому аромату, проникающему в глубины сознания, здесь живут лучшие кулинары.

Несмотря на случай с торговцем, Орвин не хотел воровать. У него сейчас были деньги. Да и крестьяне не ушлые лавочники. Не стоит им досаждать, отбирая еду. Потому Терн проверил карманы, где звенели серебряные кругляки, прошел через двор мимо сарая и оказался возле окна, где на поддоннике лежало несколько горячих лепёшек.

Надо пойти к двери, чтобы вызвать хозяев… Но вид долгожданной еды одурманил голодного парня. Орвин смотрел на лепешки, забыв обо всем на свете. Они будто ожили в этот момент, дышали и звали к себе.

Терн не хотел воровать, как в тот раз. Неимоверным усилием воли он прогнал наваждение, решив купить еду, как положено. Орвин двинулся вправо, старясь не вдыхать запах хлеба, но сзади послышался шорох.

Кто-то подкрался к нему, словно к глупому кролику. Парень не успел обернуться, как холодный металл упёрся между лопаток. Королевские стражники! Неужели они бродят здесь? Теперь к каждому дому приставили по солдату. Вот тебе и эпоха техноидов.

Орвин устал бегать и прятаться. Хотелось развернуться, дать отпор воинам, чтобы умереть прямо здесь, насладившись запахом дивной выпечки напоследок. Лучше так, чем скитаться по всему Долханду, пугаясь каждого шороха.

— Черт вас дери! — прошипел парень и развернулся.

Голод вытравил последние капли страха. Он готовился ко всему, но не к этому. За спиной стояла девушка лет восемнадцати. Высокая блондинка с синими глазами и длинными волосами, заплетенными в широкую косу.

На ней было светлое платье с цветочным орнаментом, идущим от декольте до самого низа. Из-под подола торчали высокие сапоги, какие носят солдаты. Сочетание было нелепым, а ещё незнакомка держала странную штуку, похожую на обломок меча.

Круглая черная рукоять, острие будто обрублено, заточка лишь с одной стороны. В целом эта вещь походила на мусор или на штуку для шуток.

— Стой, если жизнь дорога, — грубо сказала девушка, ее румяные щеки стали заметно краснея.

— Жизнь? Я уж и сам не знаю, дорога она или так… — пожал плечами бродяга. — Что у тебя за штука в руке?

— Рубилка, — девушка подняла брови и взвизгнула, говоря это слово.

— Хех, так и знал. Этой мотыгой можно только рубить. У нее острия даже нет.

— Зря смеёшься, разбойник! Она хорошо сечет ветки и сорняки. Поверь, ей можно рубить и людей. Особенно таких наглых!

Орвин выставил руки перед собой, будто строил невидимую стену. Он улыбнулся, стараясь говорить поспокойнее, чтоб усмирить деревенскую амазонку.

— Охотно верю. Отличная… железяка. Знаешь, я не разбойник. Точнее, пока не совсем, — после этих слов Орвин широко улыбнулся.

— Что значит, пока?

— То, что я очень голоден. Если сейчас не поем… Точно уйду в леса грабить путников.

— Хмм, ты откуда? Почему здесь шатаешься? — девушка говорила грубо, хотя уже мягче, чем раньше.

— Из Всеграда. Учился… Но вышло так, что я агреб. Вот сбежал, чтоб в Удел не сослали. Прости, если вдруг напугал.

— Король уже совсем помешался! Скоро каждый, у кого нет мешка золота, станет агребом! Хорошо хоть нас это все не коснулось.

Девушка вздернула носик и опустила смертоносное оружие. Она была на одной волне с Орвином, что уже хорошо. Парень не стал говорить обо всех своих трудностях. Хотя, крестьянка это и не просила.

Ей было страшно больше чем Терну, и она пыталась понять, не опасен ли нищий скиталец. После короткого диалога, Ангелия (так ее звали) спросила, не нужна ли Орвину помощь. Она поняла, что Терн не бандит, отчего заметно раздобрилась.

Парень этого только и ждал, потому спросил насчет выпечки, предложив взамен деньги, которые были отвергнуты. Второй раз за день ему помогли бескорыстно, не считая случая с Борро.

И вскоре Орвин любовался закатом, сидя на пороге сарая с хлебной лепешкой в руках. Внутри было вкусное мясо, дающее глубокое насыщение.

Парню стало по-настоящему хорошо. Не хотелось идти, думать, чувствовать. Он растворился в прохладном воздухе вечера, впав в легкий транс.

— Эй, бродяга. Арвин, ты там поел? — спросила Ангелия, вытирая влажные руки о платье. Она отходила куда-то и, похоже, там что-то мыла.

— Я Орвин… Да, почти что закончил. У тебя найдется вода? — проглотив кусок лепешки, ответил парень.

— Слушай, ты задержался. Жаль, что в столице такое. Но мы сами не слишком богаты. Помогла чем смогла, вот и все. Конечно, можешь попить. Но тебе придется уйти.

— Отлично, уйду! Не жить же на пороге этого сеновала, — усмехнулся Орвин и встал.

— Не лучшее место для всеградца, — оценила шутку Ангелия. — Возьми воду там. Бочка возле крыльца.

— Хорошо. Ты очень добрая, кстати, — отметил Терн, что немного смутило селянку.

Парень пошёл к воде, где утолил свою жажду. Конечно, он не мог жить у этой дамочки. Но где тогда ему зацепиться? Надо узнать насчет работы в деревне. Не просить же лепешки по дворам каждый вечер…

Орвин вытер губы, желая все уточнить. Но тут во двор вошёл крепкий мужчина. Он был чем-то похож на Ангелию. Судя по возрасту, явно ее отец. На лице рыжеватые усы, глаза суровые, но не злые. Рукава рубашки закатаны, из-под них видны крепкие загорелые руки.

У крестьянина «рубилки» не оказалось. Но радоваться тут было нечему. Судя по взгляду мужчины, Терн зря запил эти лепешки. Надо было сразу убраться, а не устраивать посиделки.

— Здравствуйте, меня выгнали из Всеграда. Был голоден, вот и зашёл, — протараторил Орвин, стараясь сказать все и сразу, чтоб умерить пыл мужика. Но последнему было плевать.

— Ты хочешь обесчестить мою дочь?! — крикнул он, дрожа как при сильном ознобе. Его ноздри раздулись, а глаза налились краснотой.

— Что? Для чего… То есть, нет! Мне сейчас не до этого… Королевская стража…

Терну не дали закончить. Здоровяк сделал шаг, тыкая в него толстым пальцем.

— Что ты делал с моей дочкой, слизняк?

— Ел! Мы с ней ели лепешки. Точней, я один, а она просто дала! — выпалил Орвин, и краем глаза присмотрел камень, лежащий неподалеку. Хотя, камнем такого «медведя» не свалишь, тут копье уже надо…

— Смеёшься надо мной, полоумный?! Твой хребет треснет быстрей, чем опомнишься! — усы мужика шевелились от гнева. Неизвестно чем бы все кончилось. К счастью, подоспела Ангелия. Она лёгкой тенью шмыгнула к Орвину Терну, закрывая его от отца.

— Папа, ты хуже варвара! Я, действительно, дала ему две лепешки. Не бойся, тебе ещё много осталось. Сам же учил помогать тем, кто нуждается. Арвина выгнали из Всеграда из-за новых реформ. Он пешком к нам пришел, понимаешь?

— Я Орвин, — шепнул из-за спины парень.

— Какая разница, замолчи!

Отец Ангелии крепко задумался, словно от него зависела судьба мира. Спустя томительные секунды, он попросил дочь уйти, обещав, что не тронет бродягу.

— Так… Воспитанник академии… Дай-ка я на тебя погляжу, — пробасил он, сверкая глазами. — На благородного принца не тянешь. Но благородные нам ни к чему… А так, вроде бы не крысеныш. Хоть и малость придурковатый, — на последних словах мужик улыбнулся.

Выглядело не совсем дружелюбно. Хотя, это лучше чем вопли с угрозами.

— Я не придурковатый, а просто устал, — подмигнул парень.

Молодость была прочнее щита. Терн переводил оскорбления в игру или шутку. Злиться на веселого раздолбая было очень не просто.

— Хах, по тебе сразу видно! — откровенно расхохотался хозяин. — Ну, так отдохни в травном сарае! Что ночью городить огород? Завтра тогда покумекаем.

Папаша был чистым оборотнем. Только тот превращается в зверя за считанные секунды, а дядька наоборот подобрел в один миг.

— Мне надо идти, — сказал Орвин, чувствуя небольшое смущение.

— Куда на ночь глядя?! На рога к черту или к разбойникам на клинок! — обеспокоенно воскликнул хозяин. — Если ты и правда не агреб, то ночью шататься не стоит.

— Папа прав. Сейчас у нас не спокойно. Да и спать в чистом поле не очень. Поверь, мне уже доводилось, — заявила Ангелия.

— Хорошо… Спасибо большое. Вы очень добры! Если честно, не ожидал! — выпалил Орвин Терн, ощущая, как кружится голова от бешеного потока эмоций.

— Не бойся, потом отработаешь, — шутливо сказал отец девушки. — Меня зовут Тед Уоллер. Чувствуй себя как дома. Но если посмеешь обесчестить Ангелию…

— Я не… — смущённо выдохнул Терн.

— Папа! — взвизгнула девушка.

— Что? Современная молодежь живёт только этим! Нет пойти под венец, так они бегут в заросли моховицы! Каждый юнец мечтает о том, как задрать юбку невинной деве и взять ее…

— Хватит, заткнись! Иначе получишь рубилкой по языку, — гневно закричала Ангелия.

Здоровяк опустил взгляд и сделался шкодливым котом, которому врезали веником. Орвин еле сдержался, чтоб не расхохотаться от этого.

— Ладно, ладно, все ясно. Готова старика искалечить. Лепешки не только мясные? — виновато произнес Тэд.

— Не только, — выпалила Ангелия. — Есть и с вареньем, для тех, кто ведёт себя хорошо.

— А я разве вел себя плохо? Просто защищал честь единственной дочери… Или это уже преступление…

— Не преступление, а обычное помешательство!

— Простите, что прерываю! Где ваш травянистый сарай… Уже почти потемнело? — бодро спросил Орвин Терн.

Забыв о споре, хозяева его проводили. Орвин расположился в дощатой постройке, где лежало сено, висели пучки разных трав, связки лука и чеснока.

Конечно, не родной дом с торговой лавкой внизу. Даже не комната, данная властью в счет компенсации за потерю. Но все ж не ночлежка за пять медяков, где шныряют проклятые тараканы.

В сарае было сухо и чисто. Здесь витали ароматы полевых трав и запахи ночи, что проникали сквозь щели. После смертельной угрозы это настоящее счастье. Потому Орвин быстро заснул, ощущая, что попал в райский сад, где душа обрела тихий покой.

***

Всеград. Собрание Ордена света.

Пока Орвин общался с Ангелией, а потом спал на душистом сене, братья Ордена света не могли найти места. Они заседали в подвале Собрания, которое теперь было занято складами и кабинетами важных чиновников. Орден мог использовать только два этажа, один из которых подвал.

Глава Ордена Моррус стоял возле большого стола, что блестел в свете магических артефактов, притягивая к себе взгляды. На креслах с высокими спинками расположились семеро главных братьев, в том числе Павел, которому неплохо досталось.

На одной из стен висела большая картина. Она изображала залитую солнцем поляну. Причем вместо светила была синяя лилия, которая излучала живительный свет.

На другой стене висела белая табличка, где на языке древних Светлых было пророчество о пришествии зла. В оригинале читалось не складно. Лёгкую считалку придумали лишь недавно, чтобы проще передавать суть послания. Ещё в комнате был большой шкаф, украшенный тонкой резьбой, а также портреты тех, кто помогал развитию Ордена в прошлом.

Заседание выдалось сложным и… странным. Моррус выслушал Павла, который все рассказал. Потом был спор между братьями. А теперь предстояло понять, сбылось ли пророчество древних. Если да, то стоит ли делать все, что предписано?

Или места предписаниям не осталось? Может, правда, пора успокоиться? Люди отдали себя лишь науке, уповают на короля и Совет. Так пусть сами во всем разберутся. Куда важней сейчас сохранить Святилище в центре и остановить распад Ордена в других городах. Тут не до древних пророчеств. Или все же не так…

— Братья мои, — Моррус поднял руки, чтоб заставить всех как-то собраться, — решим, наконец, что же случилось сегодня! В который раз прошу высказать то, что на сердце, не забывая про голос рассудка!

Седая борода владыки дрожала от напряжения. Он чувствовал, что творится неладное, но боялся ошибиться, приняв решение сходу.

— У нас на сердце нет ничего! Нас попросту убивают! Королевские варвары забрали три этажа древнего здания. Стоит ли молиться за них после этого? — сказал брат Торин, нахмурив рыжие брови.

— Простите, что же мы медлим? Орден дал клятву Богам, во что бы ни стало нести свет каждому существу. А сегодняшний мир испытывает нужду в свете, как нищий, которому не подают пятый день, — проскрипел брат Овель, сидящий по центру.

Он был самым старшим из всех, сидел с закрытыми глазами. Казалось, что старик вообще спит. И когда он начинал говорить, все вздрагивали от неожиданности.

— Брат Павел поведал нам истину. Все факторы говорят о том, что пророчество определенно сбылось, — поправив очки, сказал Дори-Сарк.

— Не могу не поспорить с тобой! — выпалил Торин. — В пророчестве сказано, что будет отрубленная голова, которая откроет глаза. Во время сегодняшнего варварства, никого не рубили. Повредили лишь нос брату Павлу.

— Кстати, как твоя переносица, храбрый брат? — перебил Торина кто-то.

— Эликсир отлично подействовал. Благодарствую за заботу.

— Стойте, братья мои! — воскликнул владыка Моррус. Он понимал, что разговор может затянуться и до утра. Потому старался ускорить процесс. — Иногда простые слова не способны передать самую суть. Кто как не мы должны это знать!

— Суть в том, что пророчества не было!

— Посмотрим на тебя, когда оно будет. Лучше начать сейчас, чем промедлить!

— Считаю нужным отвоевать у Совета наши права.

Братья ударились в глупую болтовню. Мрачный подвал сделался ульем пчел, что проснулись после зимы. Моррусу пришлось постараться, чтобы всех успокоить. Лишь с третьей попытки его все же услышали.

— Братья, к чему эти споры? Текст пророчества записан на языке древних Светлых. Он находится перед нами. Не лучше ли его прочитать? — в конце концов, крикнул он.

Все дружно кивнули, высказав одобрение. Но это ничего не решило. Ведь древний язык мало кто знал, да и перевод многих символов был не точным… Значит, можно запутаться еще больше, получив новую информацию.

— Читать древние языки — большая наука. Никто не сможет сделать все достоверно, — сказал Дори-Сарк.

— Постой-ка, мой милый братец. В далекой юности я работал с писаниями в одном древнем Храме. С позволения владыки могу попытаться, — проскрипел Овель, медленно поднимаясь со своего места.