Берёзово: историко-архитектурные очерки

Владимир Мыглан, 2010

Книга является результатом историко-архивных и полевых исследований группы авторов и посвящена актуальной и малоизученной теме особенностей русской архитектуры северных городов Сибири. Специфика работы заключается в сочетании естественно-научных и исторических методов изучения зданий – объектов культурного наследия. Предназначено для историков, этнографов, архитекторов, музейных работников, реставраторов деревянного зодчества, а также для широкого круга читателей, интересующихся русской архитектурой. Работа выполнена по тематическому плану Программы IX.81.3. Сибирь и Арктика: антропология, этническая история, гуманитарные проблемы. Проект «Русские и славянские переселенцы в Сибири и Арктике: опыт культурно-хозяйственного освоения территорий». Материалы представлены по итогам натурных и архивных исследований, выполненных в рамках гранта РГНФ 08-01-18094е, включая исследования МУ ИКНПЦ «Барсова гора» по договору с Комитетом культуры администрации п. Березово в 2005 г.

Глава 1

Архитектура Берёзова в XVI-XIX вв.: историческая справка

Берёзов город — одно из ранних русских поселений в Сибири, возникших как перевалочный пункт, через который по речкам и переволокам русско-зырянские промышленники могли добраться до Мангазеи, минуя опасный и доступный лишь несколько месяцев в году морской путь (рис. 1). Еще до постройки «государева» города в этой местности был известен остяцкий городок Рус-Ваш или Русский, так как через него проходил северный путь за Урал. Заложение русскими здесь первой крепостицы можно отнести ко времени похода московского воеводы Семена Курбского «за Камень» в 1499 — 1500 гг. (Резун, Васильевский, 1989, с. 16, 108). Известному исследователю Сибири XVIII в. Г.Ф. Миллеру старожилы Берёзова указали на следы старой дороги, когда-то проходившей между Берёзовом и Ляпином. Остяки называли эту дорогу Зырян-юш, т.е. зырянская дорога, а русские — Русским тесом, так как чтобы не заблудиться в пути, на деревьях тесали (рубили) знаки. Н.А. Абрамов пишет, что дорога была известна под названием Русской засеки (Абрамов, 1993, с. 25).

Архитектура Берёзова XVI-XVII вв. отражала особенности крепостного зодчества Сибири. Первый «государев» острог был возведен в конце XVI в., возможно, одновременно с Тобольском в 1587-1588 гг. (Резун, Васильевский, 1989, с. 109). Представить точный архитектурный облик его построек того периода сложно, так как никаких документов не сохранилось. Но с большой степенью вероятности можно говорить о создании типичного торгово-промышленного городка, имевшего «стены сажень по тридцати, а с приступную сторону… в глине место каменем» заложенного (Дополнения к Актам историческим, 1846, с. 170), поскольку именно так московским правительством предписывалось Г. Строганову возводить подобные Берёзову городки для «сбережения» его владений (рис. 2).

Летом 1593 г. отряд князя Н.В. Траханиотова и письменного головы А. Благова (по другим данным в постройке участвовали кроме князя Траханиотова князь Михайло Волконский и голова Иван Змеев — см. Отписка тобольских воевод князей Михаила Темкина-Ростовского и Андрея Волынского с приложением выписки о строительстве Берёзовского острога (РГАДА. Ф. 214. Ст. 178. Л. 21-21об.) срубил город и острог Берёзов.

ежегодно заливаемая при половодье. Лишь возвышенный северный берег Сосьвы в 20 км от ее впадения в Обь не подвергается наводнениям. Вместе с тем, от градостроителя требовалось не только обоснованно выбрать место «где пригоже», но и предусмотреть возможности хозяйственного самообеспечения жителей: «…в котором месте в остроге под дворы… землю роздашь… и что каких крепостей кругом острогу и каких угодий будет…» (цит. по: Скалон, 1951, с. 154). Берёзов был «непашенным» городом, куда доставлялись многие припасы, включая продовольствие, утварь (рис. 3) и орудия труда (Верхотурские грамоты конца XVI — начала XVII в., 1982. Т. I. С. 75, 113, 124. Т. II. С. 191), однако оставались проблемы водозабора, обеспечения лесом для строительства, возможности для охоты и рыбной ловли.

Первые сибирские крепости возводились преимущественно на возвышенных местах на берегу рек. В месте основания города р. Северная Сосьва в своей нижней части течет почти параллельно р. Оби, между обеими реками местность пониженная, всюду прорезанная протоками и

Рис. 1. Города, остроги и зимовья Сибири в XVII в.

Рис. 2. Типичный северный русский поселок, рисунок XVII в.

Рис. 3. Деревянный ковш московской работы. XVII в. Из коллекции Тюменского краеведческого музея

Выбор места для крепости был «подсказан» местными жителями, точнее, их опытом и знанием местных условий, а также стремлением русских к адекватному внедрению в существующую среду, как природную, так и социальную: воевода Никифор Траханиотов «возле бывшего остяцкого городка Сумгутвош вместо временного казачьего укрепления основал русский город Берёзов (сумгут — остяцк. «берёза»)» (цит. по: Герасимов, 1909, с. 15). Миллер сообщает, что вогулы также называли городок Халь-уш, (хал — вогульск. «берёза») (Миллер, 2000, с. 205). Тогда же была сооружена соборная церковь Рождества Богородицы и налажено снабжение ее «церковным строением» — иконами, ладаном, вином. В 1607 г. грамотой Василия Шуйского воеводе С.С. Годунову и голове А.Ф. Загряжскому сообщалось о посылке с Матвеем Есиповым и Семеном Бурцовым припасов и книг: «…на Березов ведро вина церковново, 3 гривенки ладану, пуд воску, стопа бумаги пищой… Да на Березов послати к Рождеству пречистой Ахтай (Октоих) на 8 гласов, Минея общая печатная в полдесть, Служебник печатной в полдесть, сосуды церковные, деревянные, кадило меденое, ризы поповские со всею службою, да книга богородичные тех же Охтаев в полдесть» (Верхотурские грамоты конца XVI — начала XVII в., 1982. Т. II. С. 191.).

Берёзов был построен в виде рубленого города с острогом, примыкающим со стороны р. Вогулки. Была заложена Троицкая церковь с Никольским приделом. Но работы велись в спешке, поскольку часть сил была пущена на строительство Пелыма. Скорее всего Берёзов того времени был небольшой крепостью, внутри которой кроме амбаров, культовых зданий, дома или двора воеводы находилось жилье для казаков. Население состояло только из небольшого числа служилых люди, поэтому не было посада.

Рис. 4. Оборона крепости на Оби

К 1600 г. недостроенные укрепления разрушились. Г.Ф. Миллер ссылается на грамоту, в которой указано, что «…строение было непрочно, ибо в 7108 году (1600 г. по новому стилю. — А.М.) по приобщенной при сем грамоте уже две городские стены были весьма ветхи, а острог так згнил, запотребно разсуждено построить новый» (Миллер, 2000, с. 280). В грамоте царя Бориса Федоровича в Берёзов воеводе Ивану Волынскому (1600 г.) сообщалось: «…как вы приехали на Березов и взяли у Василия Плещеева да у Тимофея Лазарева по нашему указу город и ключи городовые и острожные, и на городе наряд, и город в дву местех поищетался и башни и город во многих местех был непокрыт… и острог сгнил и розвалялся весь… и город и башни покрыли, и в городе велели зделать для остяцкого обиходу погреб, да и острог поставили новой» (Миллер, 2000, с. 379). Поскольку Берёзов находился в зоне боевых действий (запечатлены на некоторых старых рисунках, рис. 4), особое внимание было уделено необходимости починить пушечные станки и сделать амбразуры для стрельбы по правилам: «…и станки у наряду перепорчены, и окна на башнях пересечены не по наряду; и вы у башен велели окна просечь по мере, да зделали к наряду 12 станков новых и железом оковал». Обычно для пушечной стрельбы прорубались более крупные бойницы, размеры которых составляли обычно 30x40 см. Бойницы обязательно должны были соответствовать «наряду» (Крадин, 1988, с. 92).

Рис. 5. В нижней части стены Южной башни Казымского острога видна амбразура «пищального боя». ИАМ ИАЭТ СО РАН. 2002 г. Фото А.Ю. Майничевой

Рис. 6. Устройство тына

Для «пищального боя» делали небольшие отверстия с затесками, чтобы уменьшить «мертвое пространство» при стрельбе (рис. 5).

Более точно представить внешний вид и набор зданий внутри крепости можно благодаря материалам сибирских летописей, которые были обобщены в Памятной книжке Тобольской губернии на 1884 г.: «места… ограждались деревянными, преимущественно дубовыми, редко каменными стенами (рис. 6). Город состоял из двух бревенчатых стен, идущих параллельно одна с другою на несколько аршин в промежутке; иногда в видах лучшего укрепления местности, занимаемой городом, в этом промежутке полагались кресты из дубовых же балок, которыми связывались обе городовые стены. Внешняя стена города составлялась из «городен» или полотен, прикрепленных концами звеньев к следующей городне. Позади каждой городни, чрез несколько аршин, пристраивалось одинаковой длины другое полотно «пригородок», которое концами бревен тоже связывалось со следующим пригородком. Из пригородка составлялась внутренняя стена города. Вид города имел различные формы:… в виде треугольника,… четырехугольника,… многоугольника, стены которого то суживались внутрь, то расширялись в разных направлениях, смотря по удобствам местности. По городовой стене устраивались башни о четырех и о шеси углах; первые были одинаковой с городнею длины и ширины, ибо строились в длину одного бревна, как городня или полотно, но вышина была различна, от 5 до 15 сажен (от 10 до 30 м — здесь и далее пересчет автора. — А.М.); они имели форму высокого амбара, покрытого тесовою остроконечною крышею. Под некоторыми из них были ворота вышиною от одной до 3 сажен (около 2 — 6 м), отчего таковые башни и назывались «проезжими». Главная башня с большими въезжими воротами называлась «вестовою» потому, что на ней висел вестовой колокол и у нее был постоянный караул, наблюдавший за наступлением неприятеля; прочие же башни, на которых также находился караул, назывались караульными или сторожевыми. По башням и городням расставлены были медные пищали «полковые и затинные» (Дмитриев-Мамонтов, Голодников, 1884, с. 71-74). Дальнейшие исследования археологов, историков и архитекторов в основном подтвердили это описание (Алексеев, 1996; Артемьев, 1989, 1996, 1996а; Баландин, 1974; Баландин, Вилков, 1977; Белов, Овсянников, Старков, 1980, 1981; Бородовский, 2002; Васильевский, Молодин, Седякина, 1978; Историко-архитектурный музей под открытым небом, 1980; Колесников, 1986; Косточкин, 1962; Кочедамов, 1960, 1963, 1963а, 1978; Крадин, 1978, 1980, 1986, 1988; Курилов, Майничева, 2001, 2003; Люцидарская, 1986; Майничева, 2005; Резун, Васильевский, 1989), пожалуй, сомнения вызвал только материал стен — «дубовые», в Сибири дуб не растет. Укрепления строились, несомненно, из подручного леса — сосны, лиственницы, берёзы, а иной раз из материала ладей и кочей (рис. 7).

Конец ознакомительного фрагмента.