У грани привычного

Владимир Петреев, 2021

Массовое бегство животных и птиц заставило биолога Александра Кривенкова отправиться в отдаленную от цивилизации область тайги на севере Бурятии. Прибыв на место, он выясняет, что в самом центре района, покинутого животными, располагается вахтовый поселок строителей тоннелей. В попытке докопаться до причин странного поведения лесных жителей Александр вместе с оказавшимися в изоляции тоннельщиками становится участником череды необъяснимых событий, ставящих под сомнение привычное мироустройство. Эта книга о соприкосновении обыденной и в чем-то даже рутинной жизни с непознанным. Динамичный сюжет с непредсказуемыми поворотами, герои, которые покажутся читателю старыми знакомыми, в сочетании с захватывающим изложением и искрометным юмором сделают чтение увлекательным и не позволят оторваться до последней страницы.

3

За долгие годы своей профессиональной деятельности заместитель начальника участка — высокий, широкоплечий, крепкий мужик возрастом лет под пятьдесят, обладавший глубоким громоподобным голосом, — побывал, казалось, во всех возможных ситуациях. Он не спасовал бы перед прорвавшимся сквозь обделку плывуном, пожар в забое не вызвал бы у него паники, даже такое маловероятное происшествие, как бунт проходчиков, не застало бы его врасплох, но вот события последних дней ставили зама в тупик. Сначала были улетающие не по сезону птицы, потом — промчавшиеся в едином строю прямо через вахтовый поселок медведь, несколько косуль, безрогий лось и небольшая волчья стая, в дальнейшем, кстати, больше не появлявшиеся. Затем бесследно пропали пятеро работников участка, одним из которых был едва ли не лучший из его мастеров. Сам собой напрашивался вполне справедливый вопрос: чего же ждать дальше?

— Если кто-то из вас знает, где уже третьи сутки находятся Шевченко со своей компанией, и молчит, считая, по-видимому, это хорошей шуткой, — продолжал бушевать зам перед большей частью инженерно-технических работников, забивших кабинет начальника участка, — то, клянусь, ему не поздоровится. Шкуру спущу, курвы мезозойские!

Напускная по сути, но оттого не менее убедительная злость его слов была в первую очередь призвана взбодрить собравшихся, а отнюдь не провести дознание: ругающийся зам был для всех, за исключением этого появившегося с легкой руки начальника то ли ботаника, то ли биолога, привычен и в сложившейся ситуации действительно способствовал настрою на рабочий лад.

Да и о каком дознании может идти речь, когда людей нет уже третьи сутки? Само собой, за три-то дня все работники давно уже были опрошены, а те, которые имели к пропавшим непосредственное отношение, — не по одному разу. Был неоднократно обыскан каждый закоулок стройплощадки. Несмотря на навалившие полметра снега и опасения по поводу присутствия диких животных, поиски прошли и на близлежащей территории. Все было безрезультатно. Понимание того, что безоружному человеку в резиновых сапогах да еще и в весьма сомнительно греющей робе выжить (даже без учета вероятной встречи с хищниками) в установившийся после снегопада мороз достаточно проблематично, вызывало растущее с каждым днем ощущение обреченности. Чего только стоил один Витёк, беспрестанно метавшийся и едва не рвавший у себя на голове от тоски и отчаяния волосы!

— Владимир Константинович, — подал голос мастер ночной смены, — вы так говорите, будто мы их от вас прячем. Но их же на самом деле нет нигде!

Одобрительный гул прокатился по кабинету и заставил зама перевести суровый и слегка недоуменный взгляд на посмевшего возразить ему мастера.

— Ну не могли же они сквозь землю провалиться, Павел Алексеевич! — сделав ударение на имени-отчестве, злобно проговорил зам. — Если в забое не было вывала, потайных ходов у нас в штольне нет, обглоданных останков тоже найдено не было, то где же они могут быть, как не в поселке? Или ты действительно полагаешь, что они коллективно спятили и решили уйти за сорок километров по тайге за водкой? Когда снега значительно выше яиц, а от мороза деревья трещат?

Вопрос на некоторое время повис в воздухе и заставил переглянуться практически всех присутствующих, но спустя минуту вновь подал голос насупившийся после учиненного разноса мастер.

— Да какой там мороз, Константинович? — сказал он, отмахиваясь. — Вон за окном с крыш капает.

На лице зама на миг отразилось удивление. Он порывисто поднялся с места, расталкивая попадавшихся на его пути подчиненных, подошел к окну и распахнул его настежь.

С крыш действительно капало. Озадаченный внезапно навалившимися на него проблемами, зам и не заметил этого, когда часом ранее заходил в АБК². Хотя, может, ничего подобного час назад и не было. А теперь было. По его спине пробежал неприятный холодок.

Он смотрел в окно и не верил своим глазам. И если бы только небывалая для этой северной земли крещенская оттепель была единственным необъяснимым явлением! Помимо нее, заполняя уже давно ставшее привычным зимнее белесое небо, цепляясь за макушки клонившихся под тяжестью мокрых снежных шапок кедров, на вахтовый поселок с распадка между ближайшими сопками, клубясь, наваливалась иссиня-черная туча. Огромная, закрывшая собой бо́льшую часть неба, тяжелая и по виду грозовая. Словно собиралась она не над клочком зимней тайги, затерянным на бескрайних просторах Сибири, а у берега нагретого летним солнцем моря. Белые рваные края, расползаясь, поднимались вверх, вытягивая за собой темные плотные, тяжелые клубы. Внутри тучи угадывались частые всполохи молний, до поры не покидавших ее пределов. Все это сопровождалось быстро нарастающим басистым грохотом, а вот ветра не было вовсе, что совершенно не вязалось с разворачивающимся фантасмагорическим действом. На улице, несмотря на обеденное время, стремительно темнело.

За спиной зама, наваливаясь друг на друга и пытаясь протиснуться поближе к окну, собрались остальные. Потом кто-то, кому совсем не хватило места, чертыхнулся и выскочил из кабинета. А спустя минуту помещение и вовсе опустело: не произнеся ничего, кроме цветистых матерных оборотов, свидетельствовавших о крайнем изумлении, все высыпали на улицу.

— Ну что скажешь, наука? Есть какие-то соображения? — задал зам риторический вопрос оказавшемуся рядом биологу.

Тот ничего не ответил, а только медленно пожал плечами, не отрывая глаз от разворачивавшейся картины.

Вскоре на площадку между АБК и столовой подозрительно медленно вкатилась груженая вахтовка с включенными фарами. Из нее на уже успевший покрыться тонкой ледяной корочкой утоптанный снег стали, поскальзываясь, выбираться приехавшие на обед проходчики. Вопреки сложившейся традиции никто из них не ринулся в столовую, стараясь опередить остальных. Все как один, открыв рты и держа в руках каски, смотрели в небо.

Из кабины выпрыгнул водитель Юра Петрухин. Выпрыгнул и сразу же упал, не сумев сохранить равновесие на скользкой поверхности. Чертыхнувшись, поднялся и, потирая ушибленный бок, уже более осторожно подошел к группе итээровцев.

— Это что ж такое творится, Константиныч? — удрученно обратился он к заму.

Руденко, рассматривавший уже почти полностью занявшую небо тучу, глухо ответил:

— Хрен его знает, Юра. Чертовщина какая-то.

— Я такого гололеда еще не видел, — тоже запрокинув голову, продолжил Юра. — На перевал едва смог с блокировкой забраться, а на спуске вообще чуть не вылетел на повороте. Я по тормозам, а она как шла, так и идет! Кое-как вписался. Аж вспотел. А ведь, когда на портал ехал, все нормально было. Сколько сейчас тепла? Градусов десять, наверно? Или больше?

Болтовня водителя вывела зама из состояния оцепенения. Он оторвался от созерцания завораживавшей своим ужасающим величием картины и обвел тяжелым взглядом все увеличивавшуюся толпу.

— Ну! Чего встали? — осведомился он, стараясь перекричать не смолкавшие теперь грозовые раскаты. — Грозы никогда не видели? Марш в столовую!

Проходчики неохотно, но все же подчинились и, то и дело вскидывая головы, скользя и падая в своих резиновых сапогах, направились в столовую.

— Степаныч, надо бы посыпалку здесь прогнать, а то переломаются наши орлы, — уже вполне владея собой, деловито отдал распоряжение Руденко стоявшему неподалеку механику. — Потом гони ее на перевал. Только предупреди, чтобы сама под откос не ушла.

— Я тогда с ней в паре бульдозер еще отправлю. От греха подальше, — кивая, согласился Степаныч и отправился выполнять указание.

Зам осмотрел оставшихся и прикрикнул:

— А у вас, господа, что, рабочий день закончился? Работать кто будет?

Вскоре на месте недавнего столпотворения кроме зама остались только бесхозный биолог да два ночных мастера, которым до смены было еще далеко, а спать из-за творившегося вокруг вовсе не хотелось.

— Работать, говоришь, Володь? — стараясь перекрыть гром, прокричал Дима. — А как из этого облачка ливень грянет? Как тогда работать?

Зам смерил мастера взглядом:

— У нас, Дима, не колхоз. Погодные условия и время суток в подземном строительстве роли не играют.

Мастер обреченно кивнул и, стараясь удержать равновесие при помощи растопыренных рук, направился восвояси. Следом за ним удалился и Паша. Ушел и ученый, окинув напоследок полным нескрываемого изумления взглядом зама.

Руденко еще раз глянул на небо. Он одиноко стоял в свете фар. Его крупная фигура отбрасывала длинную четкую тень. Потом кто-то додумался зажечь фонари.

— Действительно чертовщина какая-то.

Ливня, который по всем признакам должен был разразиться, так и не случилось. А вот туча, занявшая собою все небо, так никуда и не делась. Где-то в ее глубине все так же вспыхивали молнии, грохотал гром. К вечеру на улице повсюду стояли лужи, текли ручьи.

Посыпалка беспрерывно удобряла превратившиеся в настоящее мыло дороги скальной крошкой, на глазах уменьшая его запасы, и форменно ничего не успевала. Чтобы хоть как-то справиться с ситуацией и не допустить аварий, ей в помощь отрядили один из самосвалов, который также загрузили отсевом, а вместо разбрасывающего устройства посадили в кузов двух проходчиков с лопатами.

Люди, одни дорабатывавшие дневную смену, другие собиравшиеся на ночную, казалось, вживую подтверждали бытующее мнение, что человек может привыкнуть ко всему. Они, конечно, посматривали на небо, много говорили на этот счет и даже начали шутить, но творившееся вокруг небывалое явление уже не вызывало у них ступора, какой был в первые минуты.

В АБК шла обычная вечерняя планерка.

— Мы уже третий день в изоляции. Если в ближайшее время к нам не пробьются бензовозы, то вся техника встанет, — завершал свой доклад механик Степаныч. — Я и так уже все нормы вдвое порезал.

— Сливать меньше будут твои водители, — подмигнув, отвечал ему Руденко.

— Да куда ж ее сливать в этой глуши, Константинович? Кто ж ее здесь посреди тайги у них купит? — жалобным голосом отозвался механик. — Я совершенно серьезно. Вместе с запасом в котельной осталось пять тонн. Этого, если только на котлы расходовать, и так только на неделю. Даже с учетом оттепели. А как мороз опять? Все ж заморозим…

— При такой, как ты говоришь, оттепели, даже не будь наледи, хрен кто к нам добраться сможет. Глянь, что на дорогах творится, — веско парировал зам, вновь становясь серьезным. — Шут бы с ней, с солярой: тут продукты на исходе. Бабы в столовой уже сами хлеб печь начали. Всё на исходе. Кольца кончаются, проходка на днях встанет. Туча еще эта…

— А что руководство говорит?

— Руководство далеко… — протянул зам. — План, говорит, давай. А как я им его без колец да без техники дам?! Еще и дозвониться с обеда не могу.

— Точно-точно. Связи с обеда нету, — подхватил дневной диспетчер. — Одно шипение. Что в телефоне, что в рации.

— Так это, наверное, из-за грозы, — высказал кто-то предположение. — Сами же видите, что творится.

— Ладно! Все это пустые разговоры, — прервал зам начинавшуюся дискуссию. — Вчера принято решение отправить для нас грузовик с продуктами к наледи. Утром он должен быть на месте. Нужно с нашей стороны до нее добраться и перегрузить. И начальник обещал явиться. А пока действовать будем так…

Выдав необходимые распоряжения на ночную смену и следующий день, зам распустил планерку.

В кабину КамАЗа-вахтовки — самого проходимого автомобиля, оставшегося в распоряжении участка, — залез зам и захлопнул за собой пассажирскую дверь. Кроме него и водителя там же уселся и Витёк. В пассажирском салоне разместились еще четверо проходчиков и один водитель, чья машина находилась в ремонте.

— Ну что, дядя Юра, покатили с богом.

Юра выжал сцепление, включил пониженную передачу, и КамАЗ тронулся по направлению к наледи. Позади него зашлепал гусеницами бульдозер.

— Если все сложится, — ни к кому не обращаясь, проговорил Руденко, — то мы и бензовозик-другой на свою сторону перетащим.

— Хорошо бы так, — сжимая в зубах незажженную сигарету, согласился Юра.

Дорога действительно оказалась тяжелой. Спрессованный за долгую зиму снежный накат превратился за какие-то неполные сутки из ровного и укатанного покрытия в непроезжее и скользкое болото. КамАЗ, натужно ревя мотором, с трудом пробирался вперед на своих специально приспущенных для такого случая шинах. Кое-как вышли на первый от вахтового поселка подъем. Всполохи так и не прекращавшихся молний едва ли не лучше, чем фары, освещали путь.

— Даже не знаю, Константиныч, как по такой дороге бензовозы пойдут.

Несмотря на открытое окно, лоб Юры покрывала щедрая испарина. Он не отрываясь смотрел на дорогу, напряженно сжимал руль и каким-то чудом заставлял двигаться вперед машину, норовившую то забуксовать, то пойти юзом.

— Если что, за бульдозер зацепим, — предложил Витёк.

— Главное — чтобы они за наледью нас ждали. А там посмотрим, — согласился зам.

Спуск с перевала хоть и не был затяжным, но дался ценой неимоверных усилий.

Следующий подъем, верх которого терялся в непроглядной мгле облака, смогли одолеть только с помощью бульдозера, который едва не соскользнул с откоса, когда объезжал раскорячившуюся посреди дороги вахтовку, но все же удержался и смог вытянуть ее до относительно ровного участка. А дальше двигаться стало еще сложнее. Видимость внутри тучи, превратившейся из черной в свинцовую, была близка к нулевой. Пожелтевший свет фар позволял различить дорогу не далее чем на десяток метров. Бульдозер пришлось снова поставить замыкающим, чтобы он мог ориентироваться по габаритным огням КамАЗа. Так и двигались, периодически останавливаясь, чтобы очистить фары, до начала следующего спуска.

— Ну всё. Тут спустимся — и наша речечка Туякан. Уже, считай, у наледи, — сквозь зубы проговорил Юра.

Перед тем как пойти на спуск при такой видимости, пришлось вновь сцепиться тросом с бульдозером. Только на этот раз его оставили позади, чтобы служил якорем, если вахтовка, не дай бог, пойдет юзом. Тронулись, и через несколько сот метров яркий солнечный свет резанул глаза. Импровизированный состав спустился не только ниже тучи, а вообще оставил за собой зону облачности. Звуки грозы стали стихать. Небо вновь было белесым, а солнце — ярким. Начало заметно холодать, и вскоре дорога вновь превратилась в нормальную, разве что не чищенную от навалившего снега. Остановились расцепиться.

— Матерь божья! — ахнул кто-то из проходчиков, когда, сматывая трос, случайно посмотрел назад.

Все как по команде тоже обернулись. Зрелище, открывшееся их взору, действительно могло вызвать такие эмоции. Верхушки сопок терялись в огромном и белом с этой стороны облаке. Оно плотной шапкой лежало, насколько хватало глаз, в обе стороны от дороги и поднималось высоко в небо. А с другой стороны небо было чистое. Словно неимоверно огромный белый лист бумаги пересекал мир пополам. От масштаба увиденного захватывало дух.

— Это что же такое над нами нависло, а, ребята? — произнес Юра.

— И как далеко оно простирается?

Последний вопрос, заданный одним из проходчиков, так и остался без ответа. Закончив расцепку, все уселись по своим местам и уже без особых проблем продолжили движение. Полуметровый слой снега не шел ни в какое сравнение с той кашей, через которую они пробирались предыдущие семь километров, и через полчаса пути вахтовка, оставив позади медленно ползший бульдозер, уткнулась в наледь.

Наледь излилась знатная. В высоту на пару метров и в ширину никак не меньше полукилометра. Было совсем не удивительно, что ее не смогли победить за трое суток. Смущало другое: никто не занимался ее расчисткой. С противоположной стороны виднелись несколько длинномеров, груженных железобетонными блоками колец обделки тоннеля, пара бензовозов и еще какой-то грузовик. Но техники и людей, которые, по уверениям начальника участка во вчерашнем телефонном разговоре, должны были не покладая рук расчищать дорогу, не было.

Оценив ситуацию, зам, обвязавшись для верности веревкой, отправился на другую сторону, проверяя путь специально вырубленной палкой. Перебравшись через наледь без приключений, он махнул рукой, и все остальные, включая добравшегося к тому времени бульдозериста, двинулись по его следам.

Дожидаясь остальных, Руденко принялся осматриваться. И то, что он увидел, ему совсем не понравилось. Машины казались брошенными. Людей не было видно ни на улице, ни в кабинах. Длинномеры и бензовозы были завалены снегом и, по всей видимости, подошли еще до снегопада, а вот грузовик, судя по проделанной снежной колее, — уже после. Но ни одного человеческого следа не было. Если в случае с припорошенными снегом машинами все было понятно (водители могли уйти до снегопада), то с приехавшим позже грузовиком казалось необъяснимым. Словно машины доехали на радиоуправлении да так и встали, не в силах преодолеть препятствие.

— Тут бульдозер во льду! — услышал зам чей-то крик.

Один из проходчиков пошел немного другим путем и прямо-таки наткнулся на вмерзший почти по самую крышу и заваленный снегом трактор. Кабина его тоже была пуста.

— Да что же тут, черт возьми, происходит? — бешено озираясь, завопил Витёк. — Где все?

Примечания

2

АБК — административно-бытовой комбинат. Модульное здание, в котором размещаются кабинеты руководства, душевые, раздевалки, прачечная.