Убийство

Владимир Сакмайдиков, 2022

Пёс Корсо перебирается в пригород, в надежде убежать от призраков собственного прошлого. Но когда большая шишка города умирает, Корсо обнаружил, что старые раны открылись, и появились новые. Чтобы выжить, Корсо должен столкнуться с ужасающей правдой. Правдой об убийстве.

№ 1

Панорамный план. Приближение: серый, снежный, зимний день. Всё, что находилось дальше первых нескольких метрах, покрыто тонким слоем снега и льда. В дымке тумана на уровне земли скрывалась замёрзшая пустошь. Сквозь завесу летящего снега впереди можно различить огромный особняк за высокой оградой в стиле шотландского деко. Здание на опоре, и что-то мигающее красным. Автомобиль фрунтлиции остановился у самого особняка.

Внутри особняка. Широкая комната превратилась в кровавую бойню. Стрелки на часах показывали «22:30».

— Господи, блядь, Иисусе. Это Мирошков? Я думал, такие как он умирают в своей мягкой постели от больной печени. Слышишь, Оли? — произнёс старший фрунт Вендиш.

Вендиш — молодой бурлебовиц, старший фрунт в форме. Пепельно-серая кожа, сильно раскосые глаза. Вендиш выглядел как звезда книги. Развязанный и дерзкий изгиб бровей. Он осмотрел место происшествия, переглянулся с инспектором. Инспектор посмотрел на него.

"Не зови меня Оли, идиот" — безмолвно ответил инспектор Олршарм.

Олршарм — пятидесятилетний пухлощёкий бурлебовиц в тяжёлом пальто. Олршарм присел на корточки, натянул резиновые перчатки и посмотрел на тело суровым взглядом.

Зверь порубил Мирошкова на кусочки. Коричневые линии внутренностей разбросаны на полу, как конфетти. На ковре, мебели, стенах следы буро-красной крови.

Внезапно у Вендиша зазвонил телефон. Это его женская особь.

— Вендиш слушает. Да, лапочка, — ему явно не нравится его подружка, — что? Нет. Я работаю. Послушай. Нет, послушай меня. Это не так работает. Я сейчас на работе.

Вендиш глазел на Олршарма.

— О, а теперь ты перешла к деньгам? Знаешь, что? Я сейчас в доме Мирошкова. Ага, его самого. Хочешь с ним поговорить?

Вендиш положил трубку возле лица Мирошкова.

Олршарм сухо повторил свои повседневные действия. Вендиш поднёс телефон к уху.

— Слышала? Он не хочет с тобой разговаривать. Потому, что он помер. Всё, я пошёл. Прими уже свои гормональные, — рявкнул Вендиш и сбросил, — Что там?

— Никаких следов пилы, или горелки. Тут не много осталось, но и дураку понятно, что сила рубящих и колющих ударов была не хилая. Даже кости расщепило.

Вендиш опустил глаза на Мирошкова и нахмурил лоб.

— Пойду осмотрюсь вокруг.

Тень Вендиша проходила по освещённым болезненным жёлтым светом коридору. Он исследовал окружающую обстановку. Когда он добрался до заднего флигеля дома, Вендиш обнаружил скрытую специфическую комнату — гностическую лабораторию.

Закрыв за собой дверь, Вендиш подошёл к шкафу, ощупывая стоящие на нём трофеи и инструменты. Ложки — больше похожие на метательные снаряды, — из длинных костей; браслеты из оленьего рога; подвеска из клыков благородного оленя; «Lakposht-e Pir»; бычьи рога; скелет нерождённого щенка; книги; ленточный магнитофон.

Фрунт щёлкнул магнитофон. Он услышал механическое пощёлкивание. Потом жужжание. Звук перемотки магнитофонной ленты.

Грязный, жёсткий, абразивный шум. Звуки жидкости, треск чего-то хрупкого, вопли, электрические разряды. Вендиш нахмурил лоб. Его бросило в дрожь от ощущения дежавю.

***

Когда мир превратился в порочную спираль, первое место, куда он подумал пойти — это трактир. Корсо всегда чувствовал себя комфортно в подобного рода месте. Довольно миленький посредственный бар, даже для пригорода. Там он праздновал лучшие — и худшие, — времена.

Есть места — как и создания, — которые созданы для насилия. Происходит это столь естественно, как ритм, или счёт, или звук. Что-то в воздухе режет тело, заводит его курком. Малейшее давление приводит в действие утилизацию.

Корсо — прямоходящий пёс не высокого роста. Сломанные уши, без хвоста. На нём тёплая куртка.

Густой сигаретный дым обжигал нос. Корсо дёрнул ушами после ещё одного смачного удара; за его спиной четверо кузмечей устроили настоящий мордобой.

Корсо не знал ни одного из них. Его это не особо волновало. Не сегодня.

Рядом стояла полупрозрачная бутылка пива. Наполовину полная. Он налил себе в бокал, от всей души, как всегда. От воплей и ругательств уши свернулись в трубочку. Горькая струйка покатилась по его горлу. Корсо рыгнул. Ещё одна порция. Корсо подумал, что выпить серную кислоту было бы его лучшим решением. Наверное, вкуснее. Это разбивает ему сердце. Он действительно расстроен.

Ещё глоток пива, прямо из бутылки. Забвение появилось, словно он его вызвал.

В нескольких метрах от него, на стойку, прибили драчуна с сломанным кием.

"Доигрался" — подумал Корсо.

Алкоголь как будто новый бригадир, который меняет течение работников на смене. Как будто начинает воровать на рабочем месте у других цехов.

В любом случае, он никогда не сможет быть тем, что правильно для него. Он не верит, что хочет начать новую жизнь. «Ты не в состоянии построить своего будущего, пока не познаешь своего прошлого» — это он вычитал в каком-то справочнике. Он играет в игру, пытаясь узнать больше о себе. С трудом пытается собрать все кусочки мозаики, которые он разрушил «по угару». Ещё однин и ещё один, но это никогда не будет достаточно. Забвение так быстро проходит.

Корсо встал, кинул на стойку несколько купюр, пошёл к двери.

Снаружи туман. Холод до самых костей проникал в жилистое тело Корсо. Ночь стала намного холоднее — нереально холодной, будто со времени его пребывания в трактире прошло несколько недель, а не каких-то несколько часов.

Панорамный план. Отдаление: Непщеван похож на современный город старого Востока. Здания бесцветные и невыразительные, больше похожие на передвижной военный лагерь, чем на город. Снег покрывал всё вокруг, и по всему городу огни фонарей, выстроившихся повсюду. Несколько созданий на улицах, также транспортные средства.

Он слонялся по городу в поисках работы. Других идей у него не было. Запах плохой канализации ударил по мозгам.

Корсо никуда не мог поддеваться от чистых, звучащих громче, чем для остальных созданий, звуков. Ещё есть запахи. Они окутали его, накрыли удушающими волнами. И наконец на мерцающие шпили его воображения упала тень трупа.

В снегу Непщевана можно найти кусочки кожи. Накрытое полотном тело лежало под снегом рядом с домом. Корсо стоял там, в оцепенении.

По всем улицам эти ужасные «нет бомбам»; все эти кричащие скелеты. Горящие города. Раньше Корсо представлял Бога скелетом, а гром — звуком его большого чёрного железного поезда. Война, апокалипсис. Плакаты из ада. Это действительно испортило ему настроение.

Снег хрустел под его подошвами. В конце улицы свет одинокого светофора переключился с зелёного на жёлтый, потом на красный и обратно. На тротуаре не было прохожих, а часы на покрытой снегом башне храма шли назад. Корсо учуял запах гавна.

Есть один старый засранец — Шеперд, — неподалёку. Он пялился на Корсо. Старик опрокинул свою бутылку. Его глаза внезапно казались яркими и напряжёнными.

— Апокалипсис грядёт. Всё тайное станет явным, — тихо сказал Шеперд, — Тени Венеры и Марса упадут и обнимут нас…

***

Это место, где прятались бродяги, многоквартирный дом, превращённый верующими в убежище. Корсо и сам когда-то был верующим, очень давно, но помнил достаточно из их рукописей, чтобы обманом проложить себе путь в эту трущобу.

Дверь квартиры деревянная, но надёжная. Запах зловонии настолько пропитал квартиру, что уже почти не чувствовался.

На стойке рядом с раковиной громоздилась груда пустых бутылок, и остальная часть скромной квартиры выглядела не лучше. Открытая электропроводка и трубы пересекали потолок, единственная лампочка освещала комнату тусклым светом. Пожелтевшие газеты валялись на полу с жирными пятнами. Комната была маленькая, как коробка, бутылки занимали большую часть комнаты, большую часть его мозга.

На столе неотправленные письма. Корсо обманывал самого себя, обещая отправить их. Под его ботинками порвались таблоиды недельной давности. Бессмысленные тайны и сговоры, день за днём. У Корсо тоже есть тайны.

Корсо рухнул рядом с разорванным диван с торчащими пружинами. Внезапная, нестерпимая, всепоглощающая боль сковывала его в области живота. Когда он закрыл глаза, в темноте мерцали линии, и он чувствовал, что его сердце больше не подчиняется ему. Корсо смял лист газеты и швырнул в стену.

На грязной стене трещины и следы свернувшейся крови. Ночами, когда он ворочался на диване от бессонницы, он поднимался и боксировал на стене. Гулкие удары можно было услышать в коридоре, на этажах выше. Это было не очень разумно. Но это было похоже на него.

Корсо срезал свои когти садовыми ножницами. Они сами по себе очень острые, и днём, если фрунты заметят его с выпущенными когтями, могут задать не нужные вопросы, на которые Корсо не сможет ответить.

Потом он упал на диван, сделал глоток. Сознание словно обтянули концентрированной смесью горечи и кислотности.

Алкоголь помогает забыть о сложности различия.

Забыть…

***

Снег на оконных стёклах. На флажке громадные золотые буквы складывались в слова «ЦЕНТРАЛЬНЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ КЛУБ». По всему залу прозрачный сигаретный дым.

Все гости уверенные, с животами, в костюмах и галстуках. Танцевали голые женские особи в масках, клепали плетью гостей, душили, отбивали половые органы, кормили собственным молоком, слюной, потом. Кто-то вожделел трансгендерных особей — отдавал им оружие и просил сделать ему больно.

За столиком в отдельной комнате сорокалетний кот Эчиславский с длинными усами сидел со своим коллегой в тёмных очках.

Эчиславские — самая богатая семья в городе. Они владеют пивоваренным заводом, консервным заводом и мельницей. Но они также перекачивают много денег обратно в Непщеван.

На лапах Эчиславского блестящие перстни. На шее — подвеска из клыков оленя.

— Я собрал наш небольшой тет-а-тет, чтобы отметить день смерти Мирошкова, — расслабленно произнёс Эчиславский.

— За главного в мире мудилу! — поднял бокал коллега. В этот момент из под стола вылезла женская особь и удалилась.

Лысая официантка в нижнем белье — и с недостатком гормона роста — положила на стол стейк с соусом Демиглас и вазочку с мороженым в шоколадном соусе. В центре стола коробка с сигарами.

— Его звезда закатилась, и вот он ушёл, — пауза, — Когда я был маленький, дед рассказал мне сказку Афанасьева — «Звери в яме». Свинья шла по дороге в город. Напросились к ней волк, лисица, заяц, белка. По дороге все звери упали в яму. Они долго сидели в яме, изголодались. Лисица, как самая умная, предлагает решить вопрос голода случаем и ассоциацией. Сначала сожрали зайца, потом белку. Потом волка разодрали. Когда лисица и свинья остались одни в яме, лисица поселила в свинье сомнения. В конце концов, лисица забрала всё мясо.

Коллега поднял глаза на Эчиславского, остановив ложку с мороженым в сантиметре от открытого рта. Он таращился на него, как рыба — коллега не понял большинства из того, что он сказал.

— И что из этого?

Эчиславский положил кусок говядины на язык. Он долго пережёвывал мясо прикрыв глаза.

Внезапный крупный план: коллега с хрюканьем жрал мороженое. Можно увидеть каждое вкрапление грязи между его зубов.

Затем Эчиславский сделал глоток коньяка, закурил сигару.

— Когда он в первые рассказал мне её, я был в ужасе. Я плакал и не мог уснуть всю ночь. Меня не устраивал конец сказки, я думал, что пропустил очень важную деталь. Что я всё не правильно структурировал в своей голове. Я просил его рассказать мне её снова и снова. Я уже не боялся. Потом мой дед умер, а тот возраст был последним периодом в моей жизни, когда я плакал.

Коллега поморщил лоб, жестом позвал официантку.

— Иди сюда. Нет, иди сюда, — недобро сказал он ей, — Стой. Просто заткнись. Я хочу, чтобы ты ответила на мой вопрос: я что, по-вашему, грёбаный идиот?

Испуганная особь стояла на месте, не смея пошевелиться. Коллега схватил нож и приставил к её лицу.

— Я тебе кесарево сделаю, тупая сука! Вы вместо шоколадного соуса захерачили мне в миску бальзамический, ублюдки! Убери это гавно с нашего стола.

Эчиславский посмеялся над абсурдностью ситуации и сделал глоток.

— Непщеван полон экологии, — заявил Эчиславский, — Смерть Мирошкова — это следствие закона бумеранга. Некоторые вещи просто неизбежны, — пауза, — Как я понимаю, мир делится на хищников и конкурентов.

Особь убежала с порезом на лице. Коллега вытер нож салфеткой

— В точку. Все мы хищники.

Эчиславский посмотрел ему прямо в глаза с нескрываемым презрением.

— Некоторые конкуренты.

Коллега открыл глаза, как будто что-то вспомнил.

— А что нам делать, если этот херосос придёт за нами?

На миллисекунду, на лице Эчиславского появилась тонкая полоска злобной ухмылки.

— Я не беспокоюсь об этом. Если этот мясник придёт за мной, кто бы он ни был… я устрою ему тёплый приём.

***

Внезапно Корсо услышал изнурительный крик, словно вопль ребёнка, который затянулся в жужжании и превратился в звук перемотки магнитофонной ленты. Потом он проснулся от щелчка. Он открыл глаза и уставился в потолок. Крики под ним словно иголки вонзились в его воспалённые нервы.

Через секунду он вскочил на лапы, давая глазам время приспособиться к мраку. Корсо нарыл свой охотничий нож, выбежал в коридор и остановился — весь этаж был обесточен. В полной тьме, Корсо повернулся и медленно пошёл к лестнице в противоположном конце длинного коридора. Внизу слышны звуки борьбы. Он учуял гнилостную, трупную вонь. Из-за электрохимической активности в левой префронтальной части его мозга казалось, что происходящее просто дурной сон…

…сон, из которого он не сможет проснуться.

Скрипели перила. Корсо бесшумно скрылся за стеной. Силуэт очень быстро поднялся на этаж — с кровожадным рёвом Корсо прыгнул прямо на него, клинок ножа прорезал одежду и кожу на спине, силуэт с грохотом рухнул на пол. От него исходил неприятный солоноватый запах. Наступила могильная тишина. Лишь тяжёлое дыхание Корсо и треск искр.

Потом, как будто с помощью волшебной ауры, налётчики взлетели вверх по лестнице,

Корсо побежал обратно в коридор, но не смог найти свою дверь. Она просто исчезла. Он начал ломиться в другие квартиры. На стене неожиданно загорелась ярко-красным светом лампочка без плафона, закрытая лишь решёткой. В конце длинного узкого коридора стояла троица высоких налётчиков, также с ножами. Исключая все лишние чувства, Корсо, ощерившись, с первобытной свирепостью рванулся вперёд к злостным силуэтам — они поглотили пространство вокруг него, словно образовав гравитационную точку.

Корсо с безжалостностью резко выкинул лезвие — первый силуэт с вскриком и звуком рваной ткани упал на колени, — у него порван бицепс. Помещение слишком тесное — Корсо толкал одного на другого, перебивал атаки, одной лапой крепко хватал противника, а другой забивал сталью голову или брюшную полость. В этот момент силуэт с «обжёгшейся» рукой подполз к Корсо и проткнул ему бедро клинком — Корсо проревел, другой налётчик провёл успешный финт, — Корсо завалили на пол, начали бить ступнями. Поймав момент, Корсо захватил ногу силуэта и пробил коленку ножом — на штанах появилось чёрное пятно, — силуэт вскрикнул, потом он вцепился пастью в ногу другого налётчика, ударил остриём в пах — фонтанчики артериальной крови ударили на пол, нож бряцает об плитку, — третий схватил его за ноги, не давая подняться, Корсо перевёл его в удержание и забил выпавшим ножом в грудь, как ломоть мяса. Кровь забрызгала всё вокруг. Силуэт с травмированной коленкой кинулся на Корсо, начал душить, Корсо с рёвом несколько раз впечатал его в стену, вырвался из захвата, хищно вгрызся клыками ему в кадык и с хрустом вырвал его — противник с булькающим звуком скатился по стене.

Прихрамывая, Корсо вышел на лестницу — часто дыша, — и спустился вниз. Через десять метров он плюхнулся вперёд на грязный пол. Из ран быстро сочилась кровь. После тяжёлого боя его мышцы напряжены и никак не могли расслабиться. Он весь взмок, в пасти стоял металлический привкус и ужасная сухость, как будто у него лихорадка.

Страх настолько въелся в его вены и кожу, что Корсо почти ощущал его вкус. Он слышал стук собственного испуганного сердца.

Красный свет начал мигать, сменяясь на черноту. Внизу Корсо повернул голову к стене: на ней он увидел большой, как гора, силуэт. Запах действительно был таким, как будто эта тварь спустилась с гор.

Замороженный кадр: животное одним быстрым ударом рубанула Корсо по спине, он отскочил вперёд, а потом упал. Упал он в лужу чего-то жидкого и горячего. Его глаза потускнели.

Корсо собирался выпустить собственные когти, но ничего не произошло. Он сплюнул лишнюю кровь.

"Не нужно было… срезать их".

Он почувствовал странное облегчение. Больше негде спрятаться, и негде притаиться. Чудовище надвигалось на него. Закрыло в своей тени. Осталась лишь боль. Его сознание погасло.

***

В мёртвом пространстве сдавленные звуки, царапанье, реверсированные неразборчивые голоса, а также разрезающие звуки идут кругами дюжину раз.

Внезапный крупный план: глаза Корсо раскрылись.

Корсо очнулся в больнице, прикованный к постели, сражаясь со своими чувствами и пытаясь отбросить раздражители. Он чувствовал, что белый свет это инопланетный разум изучающий его, а он сейчас лежал на хребте агатовых гор. Как Рип Ван Винкль, прожил в этом месте тысячи лет.

Конец ознакомительного фрагмента.