Колесничие Фортуны

Владимир Свержин, 1997

Вы – сотрудник Института Экспериментальной Истории. Работка, между прочим, еще та – шататься по параллельным реальностям и восстанавливать нарушенную историческую справедливость! Ваше задание продолжается. А вы – и уже давно – впали в легкую истерику. Потому что очередная невыполнимая – или, по понятиям вашего начальства, вполне выполнимая – миссия помощи плохому монарху, плохому поэту и славнейшему из рыцарей Ричарду Львиное Сердце увязла в некоем немыслимом сказочном болоте И что вам весь опыт предыдущей деятельности, коли работать придется черт знает с кем – со злобными (по роду профессии) магами, гнусными (по видовому признаку) драконами и коварными (по закону жанра) эльфами?! О чем вы думали, господин научный оперативник, когда вступали на славный путь «героев, опоясанных мечами»?!

Глава пятая

Кушать подано!

Граф Дракула

Голос незнакомца был настолько тих, что я едва слышал его за цокотом копыт и лязгом железа.

«Никаких интервью для газеты», — пробормотал я, включая связь и вызывая Лиса.

— Сережа, тут какой-то сэр жаждет пошептаться со мной. Он чуть сзади и правее меня. Ты что-нибудь можешь о нем сказать?

— Гм, немного. Спина, так, ничего. Хорошая спина, не горбатая. Плащ темный, оторочен мехом. Хауберг, оплечье — ничего особенного. Эмблемы на щите отсюда не разглядеть. Да и не больно-то их при таком свете увидишь. Жеребец под ним гнедой. Хороший опять же жеребец. Вот в общем-то и все.

— Негусто. Ладно, послушаем, что он скажет.

— Послушаем, — согласился Лис, — только если денег будет просить — не давай. Мало ли, какой змей попадется. Знаю я этих сэров. Возьмет у тебя взаймы до завтра, а сам — шасть в Святую Землю, ищи его там.

— Ладно, не волнуйся, — оборвал я связь.

Дрожащий свет факелов метался по мрачным сводам тоннеля, выхватывая из окружающей темени неровные куски закопченной кладки. Наша кавалькада медленно втягивалась в каменный проход, отбрасывая гротескные причудливые тени, скользившие рядом с нами по стенам и плитам мостовой. Атмосфера, создаваемая этим местом, этим светом, этими людьми, невольно располагала к мистическому восприятию объективной реальности, данной нам Господом в ощущении. Дух чернокнижия буквально витал в воздухе, смешиваясь с запахами навоза, сырых кож и еще добрым десятком подобных ароматов.

— Я слушаю вас, — в тон моему неизвестному собеседнику произнес я.

— Милорд Вальдар, должен вас предупредить. Вы попали в пресквернейшую ситуацию.

— Об этом я в общем-то догадался.

— Да, но вы еще не представляете, насколько она скверна!

— Чего же мне здесь опасаться? Неужто кто-то здесь посмеет покушаться на личного друга короля Ричарда?

Наступила пауза, во время которой мой неведомый доброжелатель, по-видимому, строил судорожные догадки, такой ли я дурак, как кажусь, или только прикидываюсь таковым. Поскольку после минутного молчания он продолжил свою речь, очевидно, чаша весов склонилась ко второму варианту:

— Через пару дней король Ричард с войском отправится во Францию подавлять бунт своего вассала виконта Лиможского. Ровно столько же продлятся празднества в вашу честь. Сомневаюсь, однако, что принц Джон всерьез решил долго строить из себя гостеприимного хозяина. У него хорошая память, и он далеко не дурак. Не сомневаюсь, вы найдете в нем для себя достойного противника. Так что не настраивайте себя на отдых. К тому же ко всем прошлым обидам сегодня вы нанесли ему еще одну. Сэр Кай Хайсборн — любимец и телохранитель принца. Так что, говорю вам еще раз, вы попали прямо в волчью пасть. Вам не следует задерживаться в Ноттингеме.

Я горько усмехнулся. Будь моя воля, сегодняшняя экскурсия по местам боевой славы не рассматривала бы этот город в качестве объекта, обязательного для посещения. Но кому здесь было дело до моего мнения?

— Это все? — осведомился я.

— Нет. Но остальное, вероятно, вы увидите сами. От вас не будут слишком прятаться. Насколько я знаю принца Джона, а поверьте мне, я знаю его хорошо, вы никогда более не должны покинуть этих стен.

— Спасибо за предупреждение…

— И еще! — быстрым шепотом перебил меня незнакомец. — Совет напоследок. Если вы все же решите попробовать выбраться отсюда, то езжайте через нижние ворота во время первой стражи.

— Скажите, почему вы все это мне говорите?

— Я — верный слуга своего господина, — бросил неведомый союзник и, пришпорив коня, скрылся в сумерках.

Выехав на центральную улицу Ноттингема, кортеж вновь ускорил движение и, сопровождаемый ревом труб, пронесся через торговую площадь, пугая запоздалых лавочников, и далее, мимо ратуши к цитадели.

Вид этой крепости наводил на мрачные мысли. Имея соответствующие запасы провизии, в ней можно было обороняться произвольно долго от армии противника, раз в двадцать превосходящей силы гарнизона. Особенно в эти блаженные времена, не знающие пороха. Однако при всей своей фортификационной мощи для мало-мальски комфортного обитания эта твердыня была явно не приспособлена.

— Лис, давай немного подумаем вместе, — вызвал я своего напарника.

— Превосходная идея! Сам придумал или кто подсказал? — язвительно поинтересовался Рейнар.

— Нашлись добрые люди, подсказали… — в тон своему другу ответил я.

— Вы это об чем? — поинтересовался наш любознательный стажер.

— Не волнуйся, мой друг. Мы говорим о взрослых вещах. Тебе этот процесс еще не знаком, — продолжал направо и налево язвить Лис. — Могу тебя заверить, ты ничего от этого не потерял.

— Да ну вас, — обиделся Виконт, — я же серьезно.

— А я уж как серьезно, — попробовал продолжить эту тему Сережа.

— Эй, черно-бурый, отвлекись от воспитания молодежи и давай вернемся к нашим баранам.

— Баронам, — поправил меня Лис. — А почему «черно-бурый»?

— Потому что забурел по-черному, — ответствовал я. — Скажи лучше, как ты считаешь, принц Джон склонен к суровому аскетизму?

— Ага, примерно как я к посту и умерщвлению плоти. В смысле, конечно, своей плоти, — подумав, уточнил он.

— Тогда какого рожна он свил себе гнездо в этом драконьем логове?

— Может быть, чего-то опасается? — вставил свое умное слово Виконт.

— Скорее к чему-то готовится, а еще вероятнее — и то и другое вместе.

— Похоже, что так. А судя по количеству съехавшихся баронов…

— И их отрядов.

— И их отрядов. Безусловно. Так вот, судя по имеющимся у нас скудным, но вполне впечатляющим данным, — это совсем не выставка достижений народного хозяйства.

— Это уж точно. Меня в этом деле одно интересует. Скажи мне, Капитан, — это в Европе так много заговоров или же у нас на них какое-то особое везение?

— Не знаю. Но только мне почему-то кажется, что мы скорее имеем дело с обратной стороной одного и того же глобального заговора.

— Ты же слышал, командир… Отпрыск тебе четко и ясно объяснил, что никаких глобальных заговоров не бывает. Все это плод твоего воображения и, как это он завернул: «бессознательной фальсификации разобщенных и несоотносящихся фактов исторического процесса». О как! Умеет же мужик умно говорить. Не то что некоторые.

— Лис, отвлекись от своих разглагольствований. Как ты сам уже имел возможность слышать, наш друг Ричард сотоварищи через пару дней покидает Туманный Альбион и отправляется на континент отстаивать свои исконные тамошние владения. Отсюда следует только одно: мятеж уже готов к употреблению. Дело за сигналом.

— Которым и станет отъезд короля, — продолжил мою мысль Рейнар.

— Похоже, что так.

— Тогда нам действительно шашлык.

— Прости, что?

— Такое блюдо из мелких отдельных кусочков мяса, которое сделают из нас при первом же удобном случае, — со знанием кулинарного дела объяснил мой друг.

— Это уж точно. Хотя не исключено, что из этой ловушки есть лазейка.

— Ты имеешь в виду таинственного незнакомца? — произнес Лис, делая ударение на букве Н в слове «таинственного».

— Кого же еще. Хотя эта лазейка вполне может оказаться новой каверзой принца Джона.

— Зачем?

— Ну, насколько я имел возможность рассмотреть нашего самозваного друга, Его Высочеству куда как больше нравится травить зверя, чем встречаться с ним лицом к лицу.

— Замечательное наблюдение. Однако другого выхода у нас пока что все равно нет.

— Вот интересно, — размышлял я вслух, в смысле про себя. — Если наш анонимный доброжелатель — человек короля, то Ричард знает о существовании заговора.

— Ты же знаешь, Капитан, что наш добрый друг Дики Львиное Сердце во всем, что касается его персоны, проявляет редкую неосмотрительность и безрассудство. А может быть, он просто не верит, что его милый братик сделает такую каку и вторично попытается всадить ему нож в спину.

— Зря. Это вполне в духе традиций рода Плантагенетов. В этом семействе уже который век идет какая-то странная внутренняя война. Безумно милая семейка, я тебе скажу.

— Ладно, посмотрим, что будет дальше?

Тем временем ворота цитадели успели распахнуться и захлопнуться за нашей спиной. Широкий крепостной двор был битком набит рыцарями, их лошадьми, оруженосцами и лошадьми оруженосцев. Даже теперь, когда большая часть воинства осталась в городе, где, как мы заметили, не осталось ни одного мало-мальски приличного дома, на котором не красовался бы чей-нибудь герб или капитанский значок, в цитадели находилось не менее ста копий. В общем, теснота была невообразимая, что, впрочем, не мешало проворным конюхам принца Джона принимать лошадей, согласуясь со знатностью и важностью прибывающих особ.

Как только наши ноги ступили на гранитные плиты двора, рядом с нами материализовался невысокий грузный человек в богато расшитой одежде. Значок принца Джона и подобострастное выражение на его надменном обрюзгшем лице заставляли предположить, что перед нами не менее чем личный мажордом Его Высочества. Отметив про себя это проявление почета, которым нас с видимой старательностью окружал младший Плантагенет, я дал знак своим спутникам двигаться вслед за мной и держать ухо востро.

Крутая винтовая лестница шириной едва ли в ярд освещалась убогим светом, поступавшим из узких щелей бойниц, то там, то здесь прорезанных в каменной шкуре мрачной башни донжона, сложенной, казалось, руками великана. Впрочем, может, именно так оно и было. Судя по количеству факелов, укрепленных на стенах, энергетический кризис вовсю свирепствовал на территории графства Ноттингемшир, а потому ночная иллюминация здесь не отличалась особенной роскошью.

Наконец унылое однообразие этого восхождения было нарушено, хотя и несколько неожиданным образом.

Не успел Виконт пробормотать по связи: «Не могли лифт поставить, сволочи!», как на очередном повороте мы уткнулись носом в толстенную кованую решетку. Точнее, я уткнулся в спину резко остановившегося мажордома, а все остальные в порядке следования — в спины впереди идущих. Я бросил взгляд вверх и увидел то, что хотел увидеть.

— Лис, — позвал я. — Бойницы видишь?

— Вижу, — ответил Рейнар, немного помолчав. — Не хотел бы я штурмовать эту лестницу.

У меня болезненно заныло между лопаток, когда я представил себе трехфутовую стрелу, готовую в любую секунду сорваться из каждой бойницы.

— Да, хорошо они тут устроились. Со вкусом, — пробормотал я.

Между тем наш провожатый просунул пухлую руку сквозь прутья решетки и что-то с силой дернул. Как нам почудилось, в глубине стены зазвенел колокольчик. Через минуту выше по лестнице послышался какой-то шум, а вслед за тем — тяжелые шаркающие шаги.

— Черт возьми, похоже, на этом парне целая скобяная лавка, — услышал я голос Лиса, и в тот же момент массивная фигура охранника появилась из-за поворота. Добротная кольчуга, облегающая его мощный торс, была перехвачена в талии широким кожаным поясом, украшенным множеством медных блях. Тяжелый боевой топор, рукоять которого виднелась из-за спины, недвусмысленно указывал, что перед нами отнюдь не новичок в ратном ремесле. Страж со скучающим видом выслушал мажордома, кивнул и пошел обратно. Через несколько минут решетка со скрежетом начала подниматься.

Еще три десятка шагов, и лестница уперлась в глухой тупик. Такой неожиданный архитектурный сюрприз мог сбить с толку кого угодно, однако, к нашему счастью, мы не штурмовали цитадель, а были в ней зваными гостями. Часть стены справа от нас мягко и плавно отъехала в сторону с тем самым неясным шумом, который мы уже слышали.

— Лихо! — присвистнул Лис, трогая шероховатый камень. — Весело строили и с душой.

— Обрати внимание, Рейнар. Здесь дублированная блокировка дверей. Решетка и стена одновременно открытыми быть не могут.

Мы вошли в помещение, находившееся по ту сторону плиты. Это была кордегардия, полная стражников, пивших, игравших в кости, отдыхавших на длинных скамьях или занимавшихся своим оружием и снаряжением, — словом, она не отличалась от сотен подобных кордегардий, находившихся в любом уголке Европы. Наш проводник что-то сказал ветерану, встретившему нас у решетки, и тот согласно кивнул в ответ.

— Милорд, — обратился ко мне мажордом, склоняясь настолько низко, насколько позволял ему его высокий сан. — Я проведу вас в приготовленные для вашей милости покои. Об остальных людях позаботится Гремольд, он получил на этот счет все соответствующие указания.

— Ничего подобного, — с высокомерной небрежностью, подобающей сиятельному лорду, заявил я. — Они должны быть размещены там же, где и я.

— Но, ваша милость… — На лице слуги появилось выражение досады, смешанной с недоумением. — Такова воля принца.

— Мы с Его Высочеством сами решим этот вопрос. А вы, любезнейший, выполняйте то, что вам говорят, и, сделайте милость, поживее, — как бы невзначай моя рука легла на эфес Катгабайла, и я удовлетворенно отметил про себя, что мой жест не остался незамеченным.

— Мне придется доложить об этом принцу. — Мажордом слегка побледнел, но все еще стоял на своем.

Мои брови сошлись над переносицей, уголок рта стал нервно подергиваться от сознания, что моему сиятельству приходится снизойти до пререканий с плебеем. Я холодно-высокомерно глянул на дерзнувшего ослушаться моего приказания. «Теперь важно не пережать», — мелькнуло у меня.

— Мне нет дела до того, о чем вы намерены докладывать принцу. — В моем голосе сталью зазвучала хорошо отрепетированная ласковая ярость. — Либо вы поступаете так, как я вам велю, либо мы немедленно покидаем Ноттингем. Сомневаюсь, что Его Высочество будет рад этому.

Сказать об этом было гораздо легче, чем сделать оное. Однако благодаря моему классическому самодурству довод возымел желаемое действие. Видимо, старый лизоблюд не был посвящен в планы своего господина, и перспектива выпроводить знатного гостя его явно не прельщала. Он недовольно пожал плечами и, пробормотав что-то себе под нос, направился к двери в другом конце кордегардии. Как и все ранее виденное в этом замке, дверь была сделана весьма добротно. За дверью оказалась новая лестница, приведшая нас в конечном счете в апартаменты «высокого» гостя. Я с наслаждением рухнул на ложе под балдахином, застеленное медвежьими шкурами.

— Добро пожаловать в мышеловку, благородные сэры. — Лис всегда отличался склонностью к тонкой задушевной шутке в самый подходящий для этого момент. За такие шутки…

Оставив, однако, наказание моего доброго друга до следующего раза, я стал осматривать помещение, где нам предстояло провести ближайшие, а может быть, и последние часы. Помещение, которое в зависимости от точки зрения можно было бы рассматривать либо как мышеловку, либо же как плацдарм в тылу врага. Второй вариант нравился мне гораздо больше, хотя положение наше от этого не менялось ни на йоту.

Итак, убогая роскошь, с которой было обставлено наше обиталище, свидетельствовала о сравнительно недавно начавшемся разграблении Востока, а также об отсутствии вкуса у хозяина здешних мест. Богатые хоросанские ковры, в которых наши изрядно запыленные сапоги тонули по щиколотку, соседствовали с не менее богатыми гобеленами, изображавшими сцены охоты. Сквозь пыль и копоть от факелов, освещавших залу, угадывались все еще свежие краски. Когда же порыв ветра, проникавшего сквозь щели в свинцовом переплете окон, вздувал полотнище гобеленов, в мерцающем свете факелов казалось, что вытканные фигуры оживают и живут собственной жизнью.

Высокое ложе, на котором без труда могло разместиться на привал отделение королевских лейб-гренадеров, как я уже говорил, было застелено, вернее, завалено медвежьими шкурами вперемежку с изящнейшими подушками, явно позаимствованными в чьем-то приватном гареме.

— Капитан! И снова риторический вопрос: как мы будем отсюда вылезать?

Традиционность этого вопроса не восхитила меня, а потому я лишь рассмеялся в ответ, расстегивая ремни перевязи меча.

— Как всегда, Лис. Не ранее обеда. Сохраняй спокойствие. Если разобраться, здесь не так уж и плохо.

— Ну, в сравнении с подземельем Трифеля это, несомненно, так…

— Ладно! — прервал я наши состязания в риторике. — В общем, то, что как-то может называться планом, состоит в следующем. «Номер раз»: мы даем скрыться нашим друзьям и Кристиану. — Я кивнул в сторону стажера, что-то усердно искавшего в одном из наших вьюков. — Его задача — добраться до Лондона до того, как наши некрологи…

— Понятно, дальше! — перебил меня Лис.

— Хорошо. Дальше. «Номер два»: мы пока остаемся здесь и продолжаем разведку.

Брови моего верного напарника стремительно поползли вверх.

— Капитан, ты что, серьезно? Нет, ты это, конечно, умно придумал! После «номер раз» наш «номер два» накроется звонким медным тазом.

— Как бы то ни было, другого плана пока нет. Детали, как всегда, уточним по ходу пьесы.

— Вот! — радостно сообщил Виконт, протягивая мне нечто на раскрытой ладони.

— Что это? — спросил я, недоуменно уставившись на какие-то маленькие приборчики в широкой лапе отпрыска Ла Доннелей.

— Это? «Клопы». «Жучки» то есть.

— Что-что? — Тут уж мы с Лисом были сражены на месте.

— Подслушивающие устройства, — гордо просветил нас Крис.

— Скажите мне, господин де Монгийе, — очень медленно произнес я. — Скажите мне положа руку на сердце как дворянин дворянину: вы Льежскую конвенцию читали?

— Ну, в общих чертах…

— В адаптированном издании для учащихся церковно-приходских школ нижней ступени, — вставил свое веское слово Лис.

— Видите ли, мой друг. Статья № 7 данного документа запрещает использование в мирах с низким уровнем технологий подобных чудес цивилизации. Камеры перехода и средства связи, конечно же, не в счет.

— Что ж, я все это зря тащил? — В голосе моего оруженосца слышалось глубокое разочарование. Он сделал неопределенный жест в сторону нашей клади, как бы ожидая высокого приговора.

— Влетит? — вздохнул Лис, вопросительно глядя на меня.

— Все равно влетит. Снаряжение не проверили, — махнул я рукой.

— Ладно, будет день, будет пища. Разберемся. Давай сюда свои игрушки.

На лестнице за дверью послышались гулкие шаги.

— Тихо, кого-то несет!

В дверь постучали.

— Ваша милость, принц Джон просит вас оказать ему честь, посетив его, — знакомый уже нам слуга склонился в изящном поклоне.

— Подожди за дверью! — Повелительный жест моей руки заставил его прервать речь. — Я сменю платье, и мы отправимся к твоему господину.

Посыльный вновь склонился и, бесшумно пятясь, покинул мои покои.

— Так, ребята, поехали. Сразу приступаем к пункту номер два. Виконт, подбери-ка мне что-нибудь по моде сезона. Официоз, но с эдаким оттенком гусарства.

Не скажу, что мне удалось уложиться в сорокапятисекундный норматив, о котором частенько рассказывал Лис, но, в общем, смена моего наряда не заняла слишком много времени. Наконец я одернул свою лазоревую, шитую золотом котту, поправил короткий, опушенный искристым мехом соболя плащ и, проверив, легко ли выходит из ножен кинжал, счел себя готовым к нанесению неофициального, но очень дружественного визита.

— Хорош, — подтвердил Рейнар, придирчиво оглядывая меня со всех сторон. — Представительский вариант.

— Ладно, друзья мои, я пошел. Лис, остаешься за старшего. Не скучайте. Ведите себя хорошо.

— Ходите только на горшок. Не ешьте манную кашу руками, — продолжил мою тираду д’Орбиньяк. — Мы в курсе дела. Давай, Капитан, с Богом!

— Держитесь на связи.

— Ладно. Не учи ученого.