Кара ледоруба

Владимир Сенчихин

Андрей отправляется на Алтай, дабы потренироваться перед штурмом Эвереста. Лена бежит в горы от городской скукотищи. Он уже покорил в одиночку высочайшие вершины Европы, Африки и обеих Америк, она – в альпинизме ни в зуб ногой. У него красивая фамилия, а у нее разноцветные глаза. Им есть о чем поговорить, у каждого свои горести и семейные тайны. Никто не может омрачить нежданную любовь, кроме полиции. Гораздо проще спуститься с горы, чем вернуться домой.

Глава третья. Уйма вольт и зонтик в клочья

Выбравшись из автобуса в селе Тюнгур, что на берегу Катуни, Горностаев впрягся в рюкзак, перебрался по подвесному мосту через реку и бодро зашагал по проселочной дороге. Согласно карте, скоро появится тропа, петляющая вдоль речки Аккем, которая вытекает из одноименного озера. Видел фотки в интернете, в солнечную погоду двуглавая вершина Белухи отражается в водоеме с такой убедительностью, что оторопь берет.

Неожиданно небом начали овладевать аспидные тучи. Погода на Алтае такая же непредсказуемая, как и Оксана, подумал Горностаев. Ее внезапная хворь его озадачила: он не привык, чтобы в планы кто-то вмешивался. Ради Оксаны придирчиво изучил горный район вблизи Белухи, вручную нарисовал его на кальке, отметив все перевалы и озера, которые бы ей понравились. С дотошностью выписал ориентиры, подходы и ключевые точки. Для него восхождение на Белуху — пустяк, пара дней в худшем случае, оставшееся время планировал посвятить просветительскому горному туризму. В кои-то веки изменил своему правилу, надумал отправиться в горы не в одиночку. Ко всем восхождениям он готовился скрупулезно и дотошно. Пристрастие к мелочам порой принимало маниакальный характер. Иногда Андрей и сам над собой подсмеивался, но ни разу не пожалел о предусмотрительности. Можно порадоваться, что никто не будет надоедать, но в этот раз одиночество почему—то тяготило.

Должно быть, природа почуяла его сумрачное настроение и ниспослала дождь. Андрей отстегнул палатку, притороченную к рюкзаку, споро установил ее на полянке близ дороги. Приоткрыв вход, улегся на полиуретановый коврик и безмятежно наблюдал за хмурым дождем. Раздался рокот дизеля, по дороге метрах в пяти от палатки неспешно проехал колесный трактор с прицепом, в котором, как грибы в лукошке, теснились туристы с разноцветным скарбом. Горностаев усмехнулся, таких хитрецов пруд пруди, туристы побогаче вообще используют для заброски вертолет. Андрей сознательно решил добираться до озера на своих двоих. Медленный подъем по тропе с рюкзаком зануден и уныл, но после освобождения от заплечной тяжести наступает такая легкость, будто переключился тумблер гравитации и ты оказался на Луне. А эти ребята, скорее всего, отдохнут на Аккеме, переберутся через перевал на Кучерлинское озеро и вернутся в Тюнгур. Самый популярный в здешних краях маршрут.

Дождь закончился, но тучи и не думали разбегаться, висели над головой, сонно приклеившись к небосводу. Горностаев успел преодолеть еще километров пятнадцать, прежде чем окрестности накрыло белесым туманом, а пронзительная морось снова загнала его в палатку. Советские командирские часы с подзаводом, с которыми он не расставался, поскольку те не боялись ни воды, ни морозов, убедили, что пора устроить ночевку. Перекусил купленной в поселке колбасой, запил ледяной водой из фляжки, забрался в спальник и живо отрубился. Дома Андрей засыпал с трудом, завел моду читать книжки, чтобы заманить дремоту, а в походах будто таймер срабатывал: пара минут — и мозг отключается.

Утром следующего дня Горностаев надеялся дотопать до озера, но когда до перевала, с которого начинался спуск к Аккемскому озеру, оставалось часа четыре хода, опять зарядил обложной дождь, мелкий и ознобный. Андрей вытащил из бокового кармана рюкзака китайскую накидку и набросил на себя. Длиною до колен, она оберегала и тело, и рюкзак, но не спасала от взбесившихся ручьев, впадающих в реку из боковых расселин. Приходилось разуваться и подворачивать штаны. Если слякоть не прекратится, придется заночевать в тайге, отстраненно подумал Горностаев. Ни огорчения, ни разочарования он не испытывал. Торопиться все равно некуда, а если обращать внимание на каверзы природы, лучше дома киснуть. О, очередная засада. Путь преградила подмытая водой громадная лиственница. Растопырив ветки, валялась посреди впадающего в реку мутного стремительного ручья. Горностаев направился вверх по склону, надеясь найти более удобное место для переправы. Краем глаза зацепил странную фигуру. Вместо того чтобы установить палатку, горемычный турист сидел на камне, прижав колени к груди и обняв их руками. Лица под капюшоном ядовито-зеленой ветровки не разглядеть. Рядом неприкаянно валяется черный рюкзак. Горностаев давно перестал удивляться: в последние годы тяга к перемене мест переродилась в злокозненный вирус, поразивший все слои населения. В горы устремились бизнесмены и менеджеры, банковские клерки и офисный планктон, разнокалиберные предприниматели, системные администраторы и таксисты, студенты, домохозяйки, инвалиды и пенсионеры. В отличие от советских времен, магазины ломятся от разнообразного туристического снаряжения на любой вкус и бумажник. Остается только выбрать нужную точку на глобусе и запастись GPS-навигатором. Эти путешественники считают, что в век глобального позиционирования маршрутные карты такой же анахронизм, как компас и умение ориентироваться по звездам. Некоторые изумляются, что в горах чаще всего отсутствует мобильная связь, по их мнению, операторы просто обязаны установить базовые станции на всех господствующих высотах. Многие туристы привыкли к той природе, которую им доставляют на дом National Geographic, BBC или Discovery, она такая же удобная и безопасная, как пикник с барбекю в городском парке. А когда горы оказываются куда менее дружелюбными, чем на экране, складывают лапки, как этот бедолага. Андрей приблизился к нему и потряс за плечо.

— Уважаемый.

Тот правой рукой смахнул с головы капюшон и угрожающе предупредил хрипловатым женским голосом:

— Убери руки, дядя!

Отступив на пару шагов, Горностаев с интересом уставился на девицу, не отличающую деревянную скамейку во дворе родного дома от скользкого стылого камня в глухомани. Мокрая копна пшеничных волос, диковинные глаза: левый — голубой, правый — зеленый. Оба буровят его вроде сторожевых прожекторов стражей границы. Миловидное личико прямо таки пышет негодованием, будто он оторвал кралю от важных размышлений. Андрей подивился самоуверенности мокрой курицы, он бы на ее месте коней попридержал. Призадумался, предложить ли ей помощь или убраться подобру-поздорову. Разноцветные глаза будто принадлежали разным людям: зеленый равнодушно мерцал, а голубой взирал на него с откровенным презрением.

Андрею припомнилась странная черно-белая собака, встреченная на бульваре пару месяцев назад. Поразили разноцветные глаза: небесно-голубой и карий. Хозяин, немолодой крепыш в очках, хмурый и сердитый, держал ее на коротком кожаном поводке, беспрестанно одергивал и чертыхался. Андрей поинтересовался, что за порода. Мужчина, будто оправдываясь, виновато объяснил, что это сибирская хаска по кличке Найда. Вообще-то эти собаки ездовые, а тем, кто начал их завозить в центральное Черноземье, следовало бы не только руки оторвать, но и ноги. Хаскам здесь не место, они любят холод, привычны к большим нагрузкам, выгуливать надо по два-три часа в день.

— Эта сука меня достала! Мало того, что сбежать норовит, так еще и на кинолога пришлось раскошелиться.

— Зачем тогда заводили?

— Я? — еще больше вспылил мужчина. — Сдалась она мне, как свинье седло. Нашлись благодетели, пятилетней дочке на день рождения подарили. Вот скажите, о чем эти идиоты думали?

Горностаев пожал плечами. Как пить дать, наболело у мужика, дома, небось, не больно заругаешься, а на ком-то оторваться хочется.

Искоса взглянув на мокрую туристку, Андрей подумал, что она в компании с Найдой смотрелась бы органично. Представив живописную картинку, он поежился. Нетушки, пусть лучше живут по отдельности.

Андрей встряхнулся, избавляясь от наваждения.

— Мне показалось, — с трудом проговорил он и замолчал.

Левый глаз девушки расширился, а правый, напротив, сузился. Горностаев поневоле отвернулся.

— Отдыхайте, — милостиво разрешил он и направился к строптивому ручью.

Переправившись по трухлявому стволу, зашагал по тропе, но от былой безмятежности не осталось и следа. Сколько ни пытался представить дальнейший маршрут, пред взором неизменно всплывала скрюченная женская фигурка. Он досадовал и на себя, и на девушку.

— Тормозни!

Горностаев повиновался. Оглянувшись, досадливо поморщился. Таки прицепилась. Найда, как он мысленно стал именовать девушку, так тяжело передвигала ноги, будто к трековым ботинкам пристегнули свинцовые подметки, капюшон на голову не набросила, а рюкзак навесила на грудь, низко склонялась под его тяжестью, будто клала поклоны. Не дойдя до него, споткнулась, обессилено свалилась на рюкзак, растопырив руки. Глядя на нее сверху вниз, Горностаев с удивлением отметил, что росту в ней о-го-го, ему под стать, натуральная каланча. Ветровка и свитер при падении задрались, обнажив белую поясницу, на которую равнодушно сыпался дождь. Горностаев присел рядом с девушкой.

— Ты откуда?

Барышня со стоном освободилась от лямок рюкзака, перевернулась на спину и притихла. Взирала в хмурое небо, осыпающее ее холодными каплями, и не моргала. Андрей поежился. Пару раз махнул рукой над лицом девушки. Никакой реакции. Отрубилась. И что прикажете делать? Андрей осторожно прикоснулся пальцами ко лбу. К бабке не ходи, у девицы жар. Освободившись от накидки и рюкзака, поднялся выше по склону горы, нашел свободное место под сенью разлапистой лиственницы. Перетащил оба рюкзака, установил палатку. Внутри раскатал коврики — свой и девицы. Перенес ее на руках во временное убежище, отметив, что она куда легче, чем ожидал. Включив налобный фонарик, распотрошил ее рюкзак, с облегчением обнаружил пуховую австрийскую безрукавку, спальник и шерстяной спортивный костюм. Стащил с девушки ботинки и носки. Понятно, почему тащилась за ним враскорячку. Надо крепко постараться, чтобы за столь короткое время обзавестись такими натертостями и волдырями. Андрей осмотрел новенькую обувь девушки. Hanwag. Немцы веники не вяжут, классные кожаные ботинки, очень дорогие и практичные, для гор в самый раз. Девчонка не пожадничала, разорилась, но никто ей не подсказал, что такие «чуни» нужно долго разнашивать. Горностаев обработал ступни девушки ватой, обильно смоченной перекисью водорода, смазал их медвежьим жиром. Шерстяные носки, купленные у старушки на рынке, оказались как нельзя кстати. Переодевал девушку с равнодушием санитара, хотя машинально отметил, что грудь у нее высокая, с крупными сосками. Запихнув девицу в спальник, застегнул молнию до подбородка.

У штурмовой итальянской палатки Ferrino имелся небольшой тамбур, где он разжег примус и приготовил чай, не пожалев два пакетика. Прихлебывая горячий напиток, отвлеченно размышлял о случайностях. Разумеется, простуженную дуреху на его голову никто не посылал, но если вспомнить сошедшую с дистанции Оксану, трудно отделаться от мысли, что нынешняя встреча на подходе к Белухе чем-то обусловлена. Как только он изменил своему правилу, сразу нарисовалась нежданная спутница. Придется вернуться в Тюнгур и отправить ее к родителям, не уследившим за взбалмошной дочуркой. Андрея от такой перспективы передернуло, в лучшем случае сутки в минус. А ведь еще надо поставить больную на ноги. Простуда — бронхит — воспаление легких. Мысленно перебрал содержимое аптечки. Парацетамол Аспирин и аскорбинка имеются, когда девица оклемается, напичкает ее лекарствами и напоит чаем. А там как получится, барышня хоть и субтильная, но упертая, другая бы свалилась от зашкаливающей температуры, а эта преследовала его, пока не догнала.

***

До чего же приятно, открыв глаза, зажмуриться от затопившего палатку сияния. Повернув голову, Андрей покосился на девушку: лицо осунулось, в губах ни кровинки, рот приоткрыт, дыхание ровное, волосы слиплись от пота. Осторожно прикоснулся ладонью ко лбу. Прохладный. Вот и славно. От мысли, что до вечера успеет отконвоировать девушку в поселок и вернуться обратно, Андрей повеселел. Рюкзак спрячет, таскать его туда и обратно нет резона. Выбравшись наружу, осмотрелся. От набивших оскомину туч не осталось и следа, солнце, несмотря на раннее утро, надув щеки, изо всех сил пригревало, от мокрого валежника валил пар, внизу глухо и неумолчно гудела река. На полянку ворвалась буро-коричневая бархатка, пятна на концах ее крыльев походили на черные маленькие глазки с ослепительно белыми зрачками посредине. Горностаев протянул руку, бабочка уселась на ладонь, настороженно поводя усиками, ощупывала пространство, убеждаясь в своей безопасности. Упорхнула. Проводив ее взглядом, он подумал, что это добрый знак.

Содрав с упавшей березы бересту и насобирав под лиственницами сушняк, развел костер. На рогатину подвесил советский армейский котелок. Андрей привык обходиться одной посудиной, вторую считал излишней. Как только вода закипела, высыпал в нее две пригоршни пшенной крупы и отставил котелок в сторону.

Чтобы не застудить пятую точку, Андрей расположился на маленьком коврике, который крепился к поясу резинкой. Туристы эту удобную и практичную штуковину называют по-разному: сидушка, пенка, хоба, пендаль, поджопник и даже геморройник. Кто первым додумался использовать ее в походах, неизвестно, Горностаев наградил бы его орденом за спасение репродуктивной функции мужчин и женщин.

Увидев девушку, выползшую на карачках из палатки, Андрей поневоле улыбнулся, что не укрылось от ее глаз. Она вскочила на ноги, будто узрела под носом гадюку, приблизилась и долго рассматривала его с таким видом, будто изучала ядовитое насекомое. Горностаев выдержал ее взгляд, отметив про себя, что благодарности от девицы не дождется.

— Это ты меня раздевал?

Горностаев демонстративно оглядел окружающее пространство, будто выискивал того, кто осмелился на такое надругательство, кивнул и картинно развел руками. У Найды, как он понял, начисто отшибло память. Забыла, как он вечером насильно поил ее таблетками и чаем.

— Куда белье дел?

Быстро оклемалась. Остались еще в русских селениях женщины, которых никакая лихоманка не берет. Ишь как бровки насупила. Из-за чего, спрашивается? Если бы не промокла до нитки, стал бы он ее раздевать.

Белье и остальные вещички Андрей еще до завтрака прополоскал в ручье, тщательно выжал и повесил сушиться на реп-шнуре, который натянул между двумя лиственницами ниже по склону.

Горностаев указал пальцем на сушившееся имущество. Девица негодующе фыркнула и рысью устремилась к нему. Стащив штормовку, долго шарила по карманам. К бабке не ходи, искала паспорт и обратный билет на самолет. Документы она упаковала в толстый целлофановый пакет и обмотала скотчем. Горностаев за многие годы холостяцкой жизни приобрел привычку перед стиркой проверять карманы. Однажды не доглядел и лишился пропуска в лабораторию, который в стиральной машинке превратился в лохмотья. Найденные в штормовке девицы документы он внимательно изучил. Елена Евлампиевна Забруйская, весной исполнилось двадцать четыре года, согласно прописке, живет в областном городе. Название улицы и номер квартиры он запомнил. Интересно, чем руководствовались дедушка с бабушкой Лены, назвав сына столь редкостным именем?

Лена вернулась со штормовкой в руке. Потрясая ею, негодующе потребовала:

— Верни то, что тебе не принадлежит!

— Для начала носки сними.

— Что?

Девушка недоуменно уставилась на собеседника. Сообразив, уселась на траву, стянула носки и бросила их Андрею под ноги.

Он подобрал их и с подчеркнутой горестью заключил:

— Измазюкала.

Лена вырвала носки, опрометью устремилась к ручью. Вернувшись, протянула Андрею:

— Возвращаю в целости и сохранности. Где пакет?

— Давай поедим, — миролюбиво предложил Андрей.

— Издеваешься?

— Жрать хочется, сил нет.

— Не буду, пока не вернешь документы.

— Как хочешь.

Сняв крышку с котелка, Горностаев начал сосредоточенно поглощать кашу. Девушка демонстративно уселась напротив него, сжав колени и положив на них подбородок. Опорожнив котелок наполовину, Андрей протянул его Лене. Выхватив посудину, она отправилась в палатку и вскоре вернула пустой котелок. Андрей сходил с ним к ручью, вымыл, наполнил водой и повесил на рогатину, подбросив в костер дров. Чай пили вдвоем, девушка смоталась в палатку и притащила кружку. Она, как показалось Андрею, успокоилась и в знак примирения даже предложила открыть банку сгущенки, но он отказался. Поставив опорожненную кружку на траву, девушка попросила:

— Ну, пожалуйста, верни паспорт.

— Провожу до Тюнгура и адью.

Девушка, стащив пуховую безрукавку, уселась на нее и с интересом уставилась на собеседника.

— Я отстала от группы, девчонки будут ждать меня на Аккемском озере.

— Сегодня буду там, скажу, что ты сошла с маршрута.

— Нетушки.

— Посмотри на ноги, — мягко укорил Андрей. — Далеко уйдешь?

Девушка долго изучала поврежденные ступни, пошевелив пальчиками с каплями волдырей, призналась:

— Паша, наш руководитель, сказал, что мне лучше вернуться в Тюнгур, потому что я буду тормозить всю группу.

— Что за группа?

— Чисто женская.

Заметив, что Лена донельзя огорчена, Андрей поспешил ее успокоить:

— Елена Евлампиевна, у вас впереди столько гор, сколько пожелаете.

— Это ты нарочно?

— Не понял.

— Именуешь по отчеству.

— Да я так, — смутился Горностаев.

— Папа иногда иронизирует: «Иван, Егор, Михаил, таких имен до черта, а я — Евлампий». У него автосервис. Половина станций техобслуживания в городе так и называются: «Евламп».

— Нормально, — одобрил Андрей. — А то повадились называть фирмы на американский манер.

— Если вернусь восвояси, больше всех обрадуется мама.

— Пытаешься разжалобить?

— Все равно дойду до озера.

— Доковыляешь. Что дальше?

— Не знаю.

Лена впервые взглянула на Горностаева с тайной надеждой. Андрей скривился от досады: желание избавиться от девушки ослабело. Настырная, такие редко встречаются. Довести ее до Аккема ничего не стоит, но стремно передавать на руки дуролому Паше. Бросил девицу на маршруте, как кутенка. Ее товарки тоже хороши, интересно, сколько им лет, неужели все бабы с мозгами не дружат?

Девушка, будто разгадав его мысли, обиженно проговорила:

— Не бойся, навязываться в попутчицы не собираюсь.

Горностаев обозлился.

— Насколько понимаю, горы для тебя — темный лес?

Лена обиженно засопела. На щеках проступил румянец, каша и горячий чай явно пошли ей на пользу.

Андрей достал из кармана штанов пакет и вручил упрямице.

— Счастливого пути.

— И тебе не кашлять! — выпалила девушка, гневно сверкнув глазами.

Упаковывая вещи в рюкзаки, они не разговаривали. Искоса наблюдая за норовистой девицей, Андрей окончательно убедился, что в горах ей делать нечего, при такой укладке рюкзака через десяток километров натрет себе и плечи, и спину. Да и с ногами швах. Лейкопластырями, видать, не запаслась. Доплетется до озера и надолго застрянет. Если верить интернету, на берегу есть метеостанция и временная база МЧС. Да только вызовут ли они вертолет по такому пустяшному поводу? Скорее всего, отвезут девушку в Тюнгур на лошади, за извоз придется раскошелиться. Учитывая бизнес папаши, это мелочь. Вот и ладненько. Он не инструктор, да и в проводники не нанимался.

Горностаев поймал себя на мысли, что слишком озабочен судьбой Найды. Это его слегка озадачило. Какая разница, что с нею случится? Разумеется, жалко дуреху. Женская группа! От негодования Андрей так дернул ремешок на рюкзаке, что прищемил палец. Неплохо бы взглянуть на Павлушу. Ни один разумный мужик на бабскую компанию не подписался бы. Набросив рюкзак на плечи, Горностаев бросил прощальный взгляд на девицу, все еще копошащуюся над пожитками, глубоко вздохнул и направился к весело гомонящей реке.

Карабкаясь по тропе, ведущей на перевал, за которым начинался спуск к озеру, Горностаев то и дело останавливался, чтобы перевести дух. Вроде бы пустяшный подъем, но дыхалки почему-то не хватало. Хотелось оглянуться, но он себя одергивал. Задумался о финальной точке своего масштабного проекта. На одном из сайтов опубликовали тягостный репортаж, снабдив его фотографиями трупов, лежащих на подступах к Эвересту. Стаскивать их к подножию горы, чтобы похоронить по-людски, никто не собирается. Автор бесстрастно рассказал, как альпинисты, поднимающиеся на вершину, равнодушно проходят мимо тех, кто, обессилев, валяется на снегу, и не предпринимают никаких попыток им помочь. С юридической точки зрения, какие могут быть претензии к фирмам, организовавшим восхождение? Клиенты сами подписали договор и знали, чем рискуют. Может, когда-нибудь их тела и снимут с верхотуры, предадут земле, но пока что никто не хочет тратить на это деньги. О чем думают те, кто хладнокровно проходит мимо впавших в беспамятство от мороза и кислородного голодания восходителей? Ну да, денежки, причем немалые, заплатили. Так ведь не бедняки на Эверест поднимаются. Да и престиж сомнителен. Это как с советскими космонавтами. Гагарина с Леоновым еще помнят, а остальных, кроме Терешковой, могут назвать только специалисты.

Размышляя о запредельной жестокости коммерческого альпинизма, Горностаев мысленно переключился на российские реалии. Однажды добирался на работу на троллейбусе, из окна увидел, как пятерка малолеток не старше четырнадцати лет пинает ногами девочку. Та валяется на асфальте, сжавшись в комок и обхватив голову руками. Одна из нападавших пинком перевернула ее на спину, подпрыгнув, приземлилась обеими ногами на грудь жертвы, но, потеряв равновесие, под дружный хохот подружек свалилась на асфальт. Неподалеку торчал рослый парень и хладнокровно снимал происходящее на камеру мобильного телефона. Двое мужиков, остановившись, с интересом наблюдали за происходящим. Двери открылись. Андрей вылетел из салона, бегом преодолел десяток метров и с ходу врезал в подбородок оператору. Схватив за шкирку акробатку, поднял ее пред собой на вытянутой руке. Задравшаяся футболка удавкой сжала ей горло. Она захрипела и засучила ногами. Перепуганные товарки истошно завизжали. Андрей разжал пальцы. Какая-то сердобольная прохожая завопила, обращаясь к мужчинам, которые негромко переговаривались и вмешиваться явно не собирались.

— Караул! Детей убивают! Вызовите полицию! Он же маньяк, неужели не видите?

Те, переглянувшись, поспешили к троллейбусной остановке. Побитая девочка встала на ноги и, прихрамывая, поплелась прочь.

— Гадина, — с ненавистью выпалила ей вслед одна из нападавших.

— Почему?

— Отбила парня, — кивнула она на валявшегося без чувств оператора.

Горностаев растерялся. Куда мир катится? Пацанки распределяют парней промеж собой, как законную добычу.

Андрей остановился и присел, упершись рюкзаком в скалу. С досадой поймал себя на мысли, что ищет повод устроить большой перекур. Свалил в кучу Эверест и малолеток, какая связь? Девчонки вырастут, обзаведутся такими же отмороженными детишками, а на вершине мира по-прежнему будут множиться трупы.

Лена поднималась по-черепашьи, с тягостной настойчивостью. Добравшись до него, свалилась спиной на рюкзак. Андрей вздрогнул. Ему показалось, что зеленый глаз впился в него с ненавистью, а голубой вопрошающе. У него неожиданно появилось желание перекреститься.

— Тебе не кажется, что упорство и упёртость — немножко разные понятия?

— Слушай, отвали, — огрызнулась девушка. — Тоже мне, проповедник выискался. Обзаведись женой и морочь ей голову.

— С чего решила, что я холостяк?

— Сам догадайся, если такой умный.

***

Пожалуй, не найдется ни одного человека, который хотя бы иногда не вспоминал детство. Неважно, какое. Пусть даже горькое, как воды Мертвого моря. У детства имеется особенность: оно хоть и чувствительно к неприятностям взрослых, однако воспринимает действительность не совсем так, как они. Лена, вспоминая отрочество, недоумевала: радоваться ей или огорчаться. У младшего братика, когда он еще находился во чреве матери, врачи заподозрили страшное генетическое заболевание, лет пять после рождения мальчика родители тряслись над ним, пока окончательно не выяснилось, что диагноз оказался ошибочным. После этого папеньку и накрыло, причем основательно и надолго. Он вдруг заподозрил, что дочка, в отличие от сына, не от него. Были ли для этого основания, Лене выяснить не удалось, родители в присутствии детей избегали любых разговоров на эту тему, но о тяжелых семейных ссорах красноречиво свидетельствовали мамины слезы и нервные срывы, когда она запиралась в спальне и никого не хотела видеть.

Конец ознакомительного фрагмента.