Коронки золотые

Владимир Спиридонов, 2023

Главный герой произведения – молодой следователь лейтенант милиции Смирнов, которому поручено расследование уголовного дела по факту вымогательства санитарами морга у граждан незаконного вознаграждения. Ему приходится приложить немало усилий, чтобы добиться правдивых показаний от виновных в совершении преступления. Этому способствовала коллективная жалоба в прокуратуру работников научно-исследовательского института, заявивших, что у их умершей сотрудницы санитары вырвали и похитили более двадцати золотых коронок. Не желая быть привлечённым к уголовной ответственности ещё за одно более тяжкое преступление арестованный главный подозреваемый Толстолобов признаёт свою вину в вымогательстве. Несмотря на это, чтобы до конца выяснить правду, Смирнову пришлось организовать и провести сложное следственное действие – эксгумацию трупа гражданки Туркиной.

Глава 3. Допросы

Ярким солнечным днём Смирнов вошёл в двери того самого института. Настроение было приподнятым. Хорошим оно было ещё и потому, что шёл на встречу с хорошими людьми. Дружный и сплочённый коллектив, который ради справедливости готов защищать интересы каждого своего сотрудника, где один за всех и все за одного, уже заслуживал уважения. У проходной его встретил сотрудник отдела кадров, почтительно проводил в кабинет на третьем этаже.

— С кого хотите начать? — вежливо спросил он у Смирнова.

— Вы подготовили список свидетелей, имеющих отношение к делу?

— Он перед вами, на столе. Напротив фамилии каждого, как вы просили, указаны год рождения и занимаемая должность.

— Отлично. Тогда пригласите первым начальника сектора Протасова. Он всех знает и, как никто другой, сможет дать полную характеристику каждому своему подчинённому. В данном случае для следствия это очень важно.

— Наш директор, Алексей Алексеевич, просил поинтересоваться, сможете ли вы до того, как покинете нас, рассказать о результатах расследования?

— Если это не будет противоречить интересам следствия, я обязательно зайду к нему и поделюсь итогами.

— Значит, первым я приглашу к вам Протасова, а после него кого?

— Не беспокойтесь, каждого следующего я буду приглашать по цепочке, с помощью уже допрошенных.

— Если будут вопросы, звоните мне по аппарату внутренней связи. Указав на телефон, кадровик улыбнулся на прощанье Смирнову и удалился.

Через минуту в дверь постучали.

— Войдите, — решительно произнёс Смирнов. В кабинет вошёл высокий, статный, преклонного возраста седовласый мужчина. Его безупречный костюм с белой рубашкой и галстуком сразу же выдавали в нём руководителя и интеллигента до мозга костей.

«Что ж! Таким и должен быть начальник. Аккуратным, интеллигентным и авторитетным для своих подчинённых. Этот одним только своим видом кого угодно заставит уважать себя. Словоблудие и ложь — не к лицу таким», — подумал Смирнов и удовлетворённо для себя отметил, что не ошибся, вызвав на допрос первым именно его.

…Допросы продолжались уже более трёх часов, но ни Протасов, ни его подчинённые ситуации до конца так и не прояснили. Все показания сводились к тому, что санитары морга невежливо встретили делегацию работников института, а когда её представители, ссылаясь на нехватку времени, попросили побыстрее выдать им умершую сотрудницу, ещё и нахамили. Санитаров совершенно не волновало, что через полчаса в главном корпусе института назначено прощание персонала с покойной, заказан духовой оркестр, которому ещё надо успеть на другие похороны. Какой смысл был им торопиться, если ни водки, ни денег по таксе никто не предложил?

Смирнов уловил суть конфликта. Но, как выяснилось, в данном случае санитары сами расчёта не требовали и о вознаграждении даже не заикались. К своему удивлению, он узнал, что бывшие коллеги покойной про установленную в морге таксу ничего не слышали. А потому, как говорится, с них и взятки гладки.

Допрошенные утверждали, что правду знает только один человек — Монс Анна Петровна. При установке гроба в кузов автомобиля у покойной непроизвольно приоткрылся рот. Как близкой подруге, на её долю выпала неприятная процедура — подвязать его бинтом. А когда спустилась с кузова на землю, то сделала шокирующее заявление:

— У Галентины выдрали все зубы! Никто из присутствующих не сомневался, что это дело рук наглых окаянных санитаров. Посовещавшись, делегация решила отношения с работниками морга больше не выяснять, к тому же на это уже не было времени, а после похорон написать коллективную жалобу в прокуратуру.

«Только бы сказала правду и не юлила, — искренне желал себе, как следователю, Смирнов, ожидая прихода на допрос главного свидетеля. — Ведь ещё не поздно признаться, что всё выдумала, если выдумала».

Его настораживало то, что все свидетели, как один, обсуждая ранее с Анной Петровной происшествие, ссылались на её настойчивое пожелание: «Вскрывать могилу и тревожить покойную подругу ни в коем случае нельзя!»

Его тягостные раздумья прервало появление в кабинете высокой, несмотря на пожилой возраст, стройной и решительной в движениях женщины. Поздоровавшись, она спросила:

— Вы следователь?

— Да, это я — Смирнов Владимир Павлович. Присаживайтесь, пожалуйста. Суть дела мне и вам известна, но я хочу услышать от вас правду. Перед тем как сюда приехать, я был у прокурора. Он созванивался с руководителями морга, которые клятвенно его уверяли, что такой вопиющий случай с пропажей золотых зубов в их медицинском учреждении не мог иметь место в принципе.

— Не зубов, а золотых коронок. Зубы у Галентины остались на месте, — перебила его посетительница.

«Опаньки!» — чуть было не вскрикнул Смирнов, но вовремя сдержался и с улыбкой продолжил:

— Прошу прощения, оговорился. Но, прежде чем начать допрос, я хочу предупредить вас об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний.

Смирнов заметил, что лицо свидетельницы побледнело и стало хмурым, а сама она напряглась, как стальная пружина. Ему не раз уже приходилось выводить допрашиваемых «на чистую воду» и добиваться от них правдивых показаний. Вот и сейчас он уловил тщательно скрываемое сильное волнение сидящей перед ним женщины. Но ведь не зря же потратил время, когда наводил о ней справки. Репутация Анны Петровны была безупречной. Все, как один, характеризовали её как серьёзную, волевую женщину, не способную на безрассудные поступки и ложь. А излишнее волнение, возможно, объясняется тем, что давать показания на допросе, несмотря на почтенный возраст, ей предстояло впервые в жизни.

Смирнов, как мог, постарался её успокоить и перешёл к делу. Монс достаточно легко, без каких-либо колебаний поставила необходимые подписи в протоколе допроса, тем самым удостоверив факт, что от показаний не отказывается, готова говорить правду и ничего кроме правды.

— Анна Петровна, как давно и при каких обстоятельствах вы познакомились с Туркиной Галентиной Алексеевной? — начал официально Смирнов.

— Это случилось около тридцати лет назад. Она пришла на работу в наш отдел младшим научным сотрудником. Мы познакомились и подружились.

— Вам что-нибудь известно о родственных связях подруги?

— Только с её слов. Родителей она похоронила ещё до прихода к нам в институт, с мужем давно разошлась, детей у них не было. Потом он уехал куда-то в Белоруссию. Отношений они не поддерживали, и следы его затерялись.

— Кроме вас, у неё были близкие друзья?

— Нет, только коллеги по работе, с которыми она всегда поддерживала хорошие отношения, но не более того. Я ведь тоже одинокая, наверное, поэтому она стала мне как сестра.

— Странное у неё имя — Галентина…

— Своим именем она обязана родителям. Отец её хотел назвать Галей, а мама — Валентиной. Чтобы удовлетворить желания обоих, сложили два имя в одно. Вот и получилось — Галентина. Она всегда смеялась, рассказывая любопытным эту историю.

— Известно ли вам, сколько золотых коронок было на зубах покойной, кто и где ей их ставил?

— На протяжении нескольких лет она пользовалась услугами своего знакомого стоматолога-протезиста, но кто он и где работает, не распространялась. Очевидно, у Гален-тины были на это свои причины. Всего он для неё сделал двадцать одну коронку. Подруга от меня этого не скрывала. Весь рот её буквально сверкал золотом, но никого это не напрягало. Она была весёлой, добродушной женщиной, и коллеги только рады были её сверкающей улыбке. А с зарплатой старшего научного сотрудника она вполне могла позволить себе такую роскошь.

Смирнов задумался. Раньше он ничуть не сомневался, что улыбка может быть ослепительной, ну радужной или доброй, но чтобы сверкающей?!. Спустя мгновение он продолжил:

Конец ознакомительного фрагмента.