Прачка

Владимир Степанов

Чего только не случается в жизни! Эта повесть о талантливом, многогранном актёре провинциального театра, которому невольно пришлось играть выдуманные роли, чтобы выжить в этой нелёгкой, полной противоречий жизни.

4

Волосы невозможно было оторвать от кучи тряпок, на которых он сейчас лежал. Он начал ощупывать за головой, что его там держит? В руку сразу попалась липкая бутылка с остатками ликёра на дне.

— Вот она вторая где спряталась…? — разгадал наконец загадку Шуйский, всё остальное, что было в бутылке, всосало грязное бельё, на котором лежала его голова, с русыми, волнистыми волосами до самых плеч.

Аркадий Петрович занёс обе руки за голову и с большим усилием вытащил из лежащего на боку мешка, плотно свёрнутое в комок, нижнее мужицкое бельё. Уже сидя, он перебросил на грудь приклеенные к волосам тряпки. Зимние, плотные кальсоны и длинная, в полтора метра портянка горняка, хваткой разъярённой бабы, вцепились в ухоженные локоны Аркадия Петровича. Эти тряпки, намертво склеенные с кудрями Шуйского, принадлежали мужу Семёновны, горняку, ветерану-рудокопу, проживавшему в квартире номер три, которые он ждал этим утром!

— Как это ужасно и гадко неимоверно…, о Боже! Господи, да за что ты кары мне такие посылаешь? Ты понимаешь, Отче, что меня бить начнут с самого утра! Но грех-то не велик, ведь никого же не убил и не думал, и не помышлял даже…! Господь, с тобой! О… Господи! — Шуйский непроизвольно закрыл рот рукой. — Не обокрал же никого и не собираюсь! Господь с тобой, Го…! Эээ…, чего это я? Боже, что несу я такое…! Ну вразуми ты меня, не обучен родителем я говорить с тобою! Ты не обижайся, ты мне лучше помоги, подскажи, как побоев избежать — народ суровый меня окружает! Я же кому не надо, ночью настирал, а в девять придёт…, и-и-и…! — Шуйский, глянув на часы, сорвался с места и подскочил к железной раковине с краном. Открыл его и услышал зловещее, змеиное шипение! Водопровод и электричество в этом районе, всегда работали с перебоями! Шуйский заметался по комнате, волоча за собою свисающие до пола портянку и кальсоны. Паника охватила его всего! В комнате на стенке, висели на гвоздике небольшие ножницы, и он тут же схватил их и занёс чуть выше правого плеча, где висела грязная портянка, но, неожиданно передумал сжать пальцы.

Сбросив с ног тапки и осторожно приоткрыв дверь, высунул голову — в коридоре никого не было! Он мелкими шажками засеменил в дальний конец коридора, там стояла бочка с водой, на случай пожара. Домчавшись никем не замеченный, с разгона воткнул в бочку голову, лихорадочно работая руками. Он чувствовал, как ледяная вода сводит челюсти, а виски пробивает ноющая, тупая боль. Наконец — то исподнее сурового горняка отвалилось от волос. Шевелюра, которой гордился Аркадий Петрович, была спасена!

Быстро отжав портянку и кальсоны над бочкой, он вытер ими вокруг неё и, стремительно домчавшись в другой конец коридора, громко хлопнул за собою дверью.

Энергично растирая полотенцем волосы, схватился ещё за одно — толстое и махровое, и почти довёл их до сухого состояния. Причесался, сделав лёгкую укладку и сел на кровать. С этого ракурса за мешками хорошо просматривалась пробка нераскрытой бутылки с пивом, глаз его на ней тут же и остановился.

Полегчало! Шуйский, задрав голову, с шумом высасывал последние капли «Жигулёвского», а кошмарная ночь плавно уходила на второй план вместе с охватившей паникой. Аркадий Петрович отодрал от дверцы машины зловещий фартук с изображением зубастого страшилища и закинул порцию белья. Пятнадцать минут назад из медного крана пошёл хороший напор воды. Лампочка на потолке снова забила морзянку под грохот вибрирующей фрау-автомат «Constructa».

— Молодой, а какой смекалистый, Егорка мой! — подумал Аркадий Петрович. Егор догадался к стиральной машине прикупить и стабилизатор напряжения, без которого она быстро бы очутилась на свалке. Он вспомнил о коробке с гаванскими сигарами — совсем забыл о которых. Сидя на своей любимой широкой табуретке с подпиленными ножками, Аркадий Петрович откусил мундштук сигары и прикурил от спички, пуская в плавание первый клуб гаванского дыма в этой серой, прокуренной комнате.