Страсти по любви

Владимир Степанович Романюк

Это моя попытка понять самое удивительное чувство на планете Земля – любовь и самое загадочное существо на ней – женщину. Возможно, там, где-то между строк, вы встретите знакомых и даже узнаете себя. Книга является сборником произведений, написанных в разное время и в разных жанрах. Реальность переплетается с фантазией, мечты соседствуют с прозой жизни, а логика с сюрреализмом. И всё это пропитано юмором, интригами, нежностью и страстью.

Солнечный мальчик

Предисловие:

Это всего лишь моя попытка заглянуть в загадочную женскую душу. Возможно, она Вам не понравится, Вы посчитаете её вульгарной, почувствуете омерзение к ней и отторжение. Так или иначе, мне бы очень хотелось, чтобы Вы поделились теми чувствами, которые она вызвала. Как и любой человек, я на всё смотрю со своей колокольни, с точки зрения своей испорченности, своих предрассудков, комплексов, несостоявшихся и незавершённых гештальтов, но поверьте мне на слово, написано всё искренне, без всяких многоэтажных смыслов, без задних мыслей и без каких-либо намёков.

Итак, погружаемся:

Одиночество — сволочь! Сколько угодно долго можно выпендриваться перед подругами, пытаясь убедить их, а на самом-то деле в первую очередь себя, родную, в том, что тебе, мол, никто не нужен, тебе и так хорошо, да и вообще, пошли они, эти кактусоподобнонебритые самцы, от пота солёные на вкус, пропитанные алкогольно-табачным перегаром, вонючим тройным одеколоном, бензином, солярой, рыбой, тиной, навозными червями и опарышами, изысканными букетами, состоящими из ароматов отечественного парфюма и неделю нестираного нижнего белья, дешёвых городских шалав и прошмандовок всех мастей, куда подальше, но вечерами, когда планета Земля сужается до уровня типовых, в лучшем случае, двушек, своими габаритами и удобствами больше напоминающих гибриды скворечников с собачьими будками, от безысходности хочется выть и бросаться на стены, загнавшими в угол, заточившими в железобетон израненную душу, и ставшими склепом для твоего, жаждущего тепла и ласки тела. А проклятая гордость не позволяет выйти на балкон и крикнуть: «Караул! Пропадаю зря! Где же вы, родненькие, где? Ну хоть кто-нибудь, ау!»

Пусть, не орлы, нагло отбивающие у матёрых волков добычу и взмывающие с ней высоко-высоко под самую крышу неба, пусть не они, пусть, но хотя бы способные немножко приподнять над каждодневно убивающей тебя серостью и загоняющим в зелёную тоску пресным бытиём, эти-то должны где-то быть? Неужели, подарить девушке кусочек сказки, желающих уже не найти? А как же, всех тварей по паре, а? Хуже меня уже и нет никого, что ли? Да вот же, смотрите! И сиськи на месте, и как говорится, и она, ага. И зад пока ещё ничего, не отвис, между прочим. Вот же, кручу им перед зеркалом в облегающем вечернем платье. Очень даже аппетитный, особенно, если как следует вильнуть и на развороте трясануть.

Да заденьте ненароком его в супермаркете или прижмитесь ко мне в переполненном трамвае. Хотя бы так докажите, что в вас осталось ещё что-то мужское. Взгляд-то двусмысленный вслед бросить можете или и это вам жалко, вашу мать?

А в ответ тишина. И ни один гандон не поможет расстегнуть молнию на спине, стой на шпильках в центре комнаты хоть до скончания света пока не околеешь, ни одна сука не обнимет и не шепнёт на ушко ласковое слово.

Когда все питерские разводные мосты начинают ассоциироваться с «осквернённым» арт-группой Война Литейным — это всё, это хана! Точка возврата пройдена и теперь тебе, дорогуша, прямая дорога из Одноклассников и из Вконтактов, на Мамбу и далее по наклонной в сети интимных знакомств, и в ад порносайтов.

А может, уподобиться своей лучшей подруге детства Светке, с которой мы общаемся в Одноклассниках и приобрести в сексшопе томакруза для индивидуального использования и ну его всё на? Уж больно ехидно хихикнула вчера эта паскуда Леденёва или Бледенёва, как её там, когда пожаловалась девочкам, что ногти на указательном и среднем пальце постоянно ломаются. К счастью, краснеть я не умею, а то меня в этот момент можно было бы запросто со свеклой перепутать. Одиночество, будь оно неладно.

А вот и Одноклассники, наконец, обновились. Даже Федькин, мудак, перестал писать. Мудак — он и есть мудак. Хотя, он последний из могикан, из тех, с кем я на этом грёбаном сайте познакомилась. Другие и неделю общения не выдерживали. Хор бы из этих недоносков сделать. Сводная капелла престарелых мальчиков онанистов исполнит украинскую народную песню «Як на хуторе мы письки дрочували» Умереть — не встать. Альфа самцы, блин!

Так, на ловца и зверь бежит. Заглянул какой-то седовласый лохматик. Божий одуванчик, ага. Просится в друзья. Стрёмный какой-то. Снизойти до бедолаги? Ну давай, удиви, красавЕц. Дам тебе шанс. Но только один! Если с первого письма не заинтригуешь — в игнор!

«Привет! Я Толян Павлухин, помнишь такого? Хотя, прошла уже вечность с момента нашей встречи, да и были мы вместе всего одну ночь. А я вот тебя, Ленка, никак забыть не могу. Глаза закрываю и тебя вижу. Как-будто вчера всё было.»

Однако… Толян, Толян Павлухин. Вообще ничего! Никаких воспоминаний! Почему я должна его помнить? Проведённая вместе ночь… Очередной шизик на мою голову. Всё, срочно сваливаю в люлю! Ну его к лешему, этого Толяна Павлуха. Завтра разберёмся.

Сон не шёл. И час, и два, и три. Стада пересчитанных слонов, мамонтов и прочей живности не помогали, а, похоже, наоборот — отпугивали сновидения. Здорово же вывело меня из состояния равновесия это письмо, будь одно неладно. Не могла же я забыть проведённую с мужчиной ночь? Да и не много их было у меня, если честно.

Так, будем считать. Экс муж — раз, заведующий плодоовощной базой и моими эротическими фантазиями на протяжении почти десяти лет и ставший по сути вице мужем Гоша — два. Кто ещё? Ах, да, мой первый, он же одноклассник и скорострел Юрка. Этот спринтер управлялся за тридцать секунд. Но потом компенсировал, ага. Что он вытворял своим блудливым язычком — слов нет! И это во времена, когда секса в стране не было вообще. Его у меня комсорг школы, Розочка плешивая, увела. Гадина! К счастью, недолго он её баловал. Их завуч в раздевалке застукала. Обоих попёрли со школы.

После школы был институт и Сашка Гаубица, своим калибром без проблем покорявший самые защищаемые на факультете крепости. Тот ещё козёл! К нему постоянно очередь стояла и желающих испытать райское наслаждение. К четвёртому курсу Сашку Гаубицу, ко всеобщей радости парней, переименовали в Сашку Пол Шестого. Как говорится, сгорел чувак на работе.

И того, получается, четыре мужчинки за всю жизнь. Что-то маловато. В детском саду, когда мы с Лёшкой письками в папу-маму играли — это не считается. После развода уже почти десять лет ни-ко-го! Что за за жизнь… За это время никто даже не сделал попытки посягнуть на мою девичью честь. Никто, кроме шефа. Он пытался, но увидев его изделие, исполненное природой в стиле минимализм, я не смогла сдержаться и заржала. Психологическая травма, нанесённая шефу, сказывается на моей зарплате до сих пор.

И тут, как током долбануло. Толик! Как же я могла тебя забыть, солнечный мой мальчик, как?

Это было за неделю до свадьбы. Нет, не последняя ****ь я, нет. Я своего мужа никогда не любила. Просто надо было спасать брата, которому светил реальный срок за превышение необходимой самообороны. Денег в семье не было. Их тогда почти ни у кого не было. Пришлось срочно влюбиться и забеременеть. До суда. Будущая свекровь работала в прокуратуре. Дело переквалифицировали в «по неосторожности» и отпустили. С братом с тех пор почти не общаемся. Он через день после суда увидел нас вместе и сразу всё понял, не дурак. Теперь при встрече опускает глаза, а мне хочется на месте провалиться. Беременность, естественно, «рассосалась», а страсти со временем поутихли.

Карасёв, в общем-то, был парнем неплохим, но ненависть к его матери автоматически перекинулась на сына и заставить себя изменить к нему отношение за десять лет проведённых в браке я так и не смогла. Это тот самый случай, когда слову брак возвращается его первоначальное, истинное значение.

Толик спас меня тогда. Возможно и не подозревая об этом. От попытки выброситься в окно с девятого этажа.

Городская знать отмечала день рождение какого-то местечкового князька, теперь уже не помню, кого именно. Мне по статусу «невеста» в сопровождении жениха, уже позволено было посещать мероприятия подобного уровня.

Неожиданно нахлынувшее отвращение к самой себе неумолимо толкало всё больше и больше наклонятся через окно навстречу распластавшемуся внизу, засыпающему городу, чтобы навечно уснуть вместе с ним.

— Тошнит? — и не дождавшись моего ответа, голос из глубины комнаты добавил, — Надо ложку соды растворить в стакане воды и выпить. Легче станет.

— А ты, кто?

— Твой ангел хранитель!

Мы дружно рассмеялись. Не знаю, от чего. Вроде бы, ничего смешного в ситуации и в его словах не было.

Он сидел на диване. Белокурый, длинновязый, худощавый, какой-то нелепый и неуклюжий, в слабом лунном свете напоминавший инопланетянина. Примостившись рядом и прижавшись к нему, сразу же почувствовал разливающееся по телу тепло.

— Хочешь, я подарю тебе кусок сказки?

— Какой?

— Сладкий-пресладкий!

— Хочу!

— Тогда закрой глаза.

Он целовал, как молодой бог, как настоятель храма Камасутры, если такой в природе, конечно, существует. Хотелось распасться на молекулы и раствориться в нём, соединиться в единое целое. Два бьющихся рядом сердца создавали такую волну страсти, что она с головой накрывала любовников. Мы парили в этой стихии, как две манты в глубинах океана, пиявками прижимались и впивались друг в друга, изгибались змеями и замирали, чтобы насладиться состоянием невесомости.

А когда пришла в себя, его уже рядом не было. Да и был ли он вообще? До это письма из прошлого, я, если честно, в этом очень сильно сомневалась. Приведя себя в порядок, я вернулась в торжество, но его среди поздравлянтов не обнаружила. Мои расспросы почти ничего не дали. Удалось только выяснить, что одного из гостей по имени Толик срочно куда-то вызвали. Мой это был Толик или нет — не известно.

Для меня он в воспоминаниях остался солнечным мальчиком. В самые трудные моменты жизни я почему-то вспоминала именно о нём, вот.

Двадцать лет — это почти вечность. Как же он изменился — ужас! Почти не узнать. Да не почти, а вообще не узнать. Если бы не эти белые кудри, которые я приняла за седину, то ни за что бы не поверила, что это он. Уж очень сильно его образ отличался от той иллюзии, которая осталась в моей памяти. Но всё равно чертовски приятно! Помнил все эти годы, с ума сойти!

И ответила, дура. Обнажилась в мыслях до гола, пересказала всё, что тогда ощутила, что почувствовала каждым квадратным миллиметром своей кожи, рассказала о глубине, в которую тогда нырнула и о высотах, в которых парила. Рассказала о своих переживаниях и чувствах, которыми всё это время не с кем было поделиться. Под конец поблагодарила за сладкий-пресладкий кусок сказки. А в ответ ковш холодной вода на раскалённые камни: «Ну ты и ****ь! Да на тебе, сука, оказывается, пробы негде ставить. Я, можно сказать, с чувствами к ней, все эти годы её нежный образ в себе ношу, а она ****ует направо и налево. Какое день рождение, шизофреничка? Мы с тобой, шалава подзаборная, в одном купе в Москву ехали. Забыла, стерва, что ли?»

Так мне и надо, кретинке! В памяти моментально всплыла незабываемая ночь с тем упырём. Только пригрозив облить его кипятком и вызвать начальника поезда, удалось немного остудить пыл недоноска. Вонючее и сопливое чмо! Не помню, чтобы он тогда назвал своё имя. Впрочем, могла и не обратить на это внимание.

Как же стыдно, мамочки. Так стыдно в последний раз было, когда в восьмом классе на спор стянула с себя перед парнями трусы и засунула в карман. И вроде бы ничего не видно, но почему-то в разы стыднее, чем, когда парни подглядывали в замочную скважину, когда мы переодевались в девчачей раздевалке перед и после физкультуры.

Аккаунд в Одноклассниках тут же, не отходя от компа, покончил жизнь самоликвидацией.

Уже рассвело. Проснулись первые трамваи и зашустрили по своим маршрутам. Трясущимися руками я достала последнюю сигарету, скомкала пачку и выбросила в открытое кухонное окно.

— Девушка, вы почему хулиганите?

Внизу, напротив окна на тротуаре стоял улыбающийся мой солнечный мальчик.