Большие приключения маленького города

Владимир Юрьевич Харитонов, 2022

В сборник собраны рассказы на разные вкусы – о жизни в тюрьме глазами арестованных, о реальном неудачном покушении на убийство, о работе сотрудника уголовного розыска, о домашних животных, их взаимоотношениях с хозяевами, о любви к своим родителям, о черных "риелторах" с Кавказа, о необходимой обороне и просто о природе… Все события и персонажи вымышлены. Любое сходство с реальными событиями случайно.

Отец

Однажды, размышляя о своей жизни, мне пришла в голову мысль, что совсем мало знаю о своих собственных родителях…. Хотя всегда любил и уважал их и, до создания собственной семьи, жил вместе с ними. Мне кажется, что в девяноста процентах случаев, даже когда дети живут совместно с родителями, они мало знают об их каких-то проблемах и переживаниях. Как правило, отец и мать постоянно интересуются жизнью своих потомков, вникают в их дела, радуются успехам, знают друзей и подруг. А вот «обратная связь», если можно так выразиться в этом случае, отсутствует. Дети эгоистичны в абсолютном большинстве случаев, их интересует только свой внутренний мир, свои переживания и проблемы.

И я решил в качестве некоего эксперимента рассказать все, что помню, о своем родном отце Юрии Логиновиче. Надеюсь, мой рассказ не утомит, а кого-то может и побудит больше интересоваться теми, кто произвел их на этот свет, вырастил, воспитал, дал возможность получить образование. Думаю, что где-то здесь и кроется извечная проблема отцов и детей…. Но это, конечно, спорное мнение и я его никому не навязываю.

Итак, мой отец родился 28 января 1929 года в небольшом селе Санково Гав-Посадского района Ивановской области. Раньше было принято добавлять — Бородинского сельсовета. Некогда красивый храм давным-давно превращен в развалины, но поселение звали по-прежнему селом, а не деревней. Расположено оно на берегу небольшой реки Нерль, неширокой и не глубокой с очень чистой неторопливо бегущей водой.

Мой дед Логин Маркович женат был дважды, несмотря на то, что в те времена подобное случалось нечасто. И причины для этого должны быть достаточно серьезными, но их никто из потомков толком не знал. От первого брака у него родился сын Николай, по возрасту старше моего отца на несколько лет. А вот о его матери никто и никогда в нашей семье не упоминал, как ее звали, и что с ней произошло после развода не известно. Вторая жена Орина Емельяновна родила в замужестве трех дочерей — Екатерину, Анну и Ольгу, и сына Юрия, который в семье оказался самым младшим. В тридцатых годах прошлого столетия пятерыми детьми, как говорится, никого не удивишь. В селе детей проживало достаточно много. Однако семья отца по меркам селян считалась зажиточной — имела две коровы, несколько овец, пару лошадей — рабочую и выездную. Да и дом достаточно большой и с железной крышей, что являлось признаком явного достатка. Чтобы создать этот самый достаток, все члены семьи со слов отца, трудились круглый год, включая и несовершеннолетних. Правда, в чем заключался этот труд на селе, мне никто и никогда не рассказывал, а я и не спрашивал. Далекое прошлое редко большинству из нас кажется интересным. Когда в стране кампания по раскулачиванию набирала обороты, Логин Маркович добровольно сдал всю скотину в колхоз, надеясь, что хотя бы дом, в этом случае, у него не отберут. Кстати сказать, среди местных мужиков у него была репутация умного человека. Однако расчет оказался неверным, и надежды не оправдались. Дом вскоре отняли и отдали самому бедному человеку в селе,…через две недели он железную крышу продал и пропил. Видно не случайно он жил в нищете до такого незаслуженного подарка. Люди, которые не хотят работать, а проводят жизнь в беспробудном пьянстве, априори бедные. Они сами выбирают жизненный путь. Куда заселилась родная мне семья, я не знаю. Дед, когда видел, как его выездную лошадь запрягали пахать колхозное поле, плакал. Слезы текли, и когда видел всю свою скотину в колхозе некормленой и еле передвигающей ноги, но поделать ничего не мог. Не расстреляли, не угнали в Сибирь, и на том спасибо….

В то время на всех детей Логина Марковича имелись только одни валенки, а морозы зимой случались сильные, на улицу выходили по очереди. И речь идет не о том, чтобы поиграть в снежки, покататься на лыжах или просто пообщаться с друзьями — это считалось баловством, а накормить животных во дворе или кур, или справить человеческую нужду. Поэтому чтобы на десять минут покинуть надоевшую комнату среди детей и устанавливалась определенная очередность. Вот собственно и все, что я запомнил о детстве своего отца. Рассказывал он, наверняка, гораздо больше и подробнее, но я, видимо, пропускал мимо ушей. Лишь с возрастом понял, что напрасно….

Когда Юрий Логинович подрос, то самостоятельно, как говорится на слух, научился играть на гармони и «все девки на селе были его». Правда, проживала его семья уже не в селе, а в рабочем поселке Нерль за тринадцать километров от места рождения моего отца. Селение довольно большое, но состояло в основном из одноэтажных рубленых домов. В центре находились продовольственный и продуктовый магазины. Имелись две ткацкие фабрики — основное место работы трудоспособного населения. Всего проживало две, может две с половиной тысячи человек. Для молодежи там же в центре находился парк, где регулярно проводились танцевальные вечера, естественно в теплое время года. Рядом имелся и клуб, где крутили художественные фильмы. Однако традиционно перед ними показывалась документальная строго патриотическая хроника, о том какая у нас прекрасная страна и народ и…как плохо живется на загнивающем Западе. В общем, места для знакомства с противоположным полом определенно существовали во все времена. Женился отец рано, перед самым призывом в армию. Избранницу звали Тамарой, она являлась подругой одной из сестер Юрия Логиновича,… вроде Екатерины. В каком возрасте призвали в армию, я не знаю, но служил он три года в ГДР. Существовала когда-то такая немецкая страна. Жена его с армии не дождалась, вышла замуж за другого. Я думаю, что отец любил ее, часто вспоминал, при этом печалился. В такие моменты он брал гармонь и напевал: «Не для тебя ли в садах наших вишни рано так начали зреть?…». Но жизнь продолжалась…

Моя мать — Александра Яковлевна жила в соседней деревне Бушарихе, на другом берегу реки Нерль от села Санкова. Она на пять лет моложе отца. Оба родителя трудились на ткацкой фабрике в этой, же деревне. Видимо, здесь и познакомились. Про какую-то любовь между предками я ни от матери, ни от отца никогда не слышал. Возможно, данный брак заключен только ради создания семьи и будущих детей. Вообще-то с их слов, отец работал с пятнадцати лет, но где и кем, я не знаю. Однако перед самой отправкой в вооруженные силы, отец точно работал помощником мастера на одной из нерльских фабрик. Кстати, считался хорошим специалистом. Но, тем не менее, после армии места ему на местных предприятиях не нашлось. А в Бушарихе он устроился без проблем по своей специальности. Жили молодые какое-то время в деревне у моей бабушки по линии матери Прасковьи Павловны Антоновой в одной комнатке коммунальной трехкомнатной квартиры, рассчитанной на три семьи. В 1955 году здесь родился и я, но как это вообще могло произойти, сейчас даже трудно представить. Конечно, это шутка, и не в такой тесноте рождаются дети. Возможно, в связи с этим и появилось выражение, что детей находят в капусте….

Поговорка: «Настоящий мужчина должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына» восходит к библейским источникам. Но в более современном изложении она звучит очень даже по-советски, ей свойственна вся советская риторика. И простой смысл старинной поговорки оказался реальным планом действий моего отца. В поселке Нерль, в десяти километрах от Бушарихи, на месте развалившегося домика его матери на улице Октябрьской, он построил новый бревенчатый дом практически своими руками. Правда, небольшую часть работ все-таки выполняли профессиональные плотники. Дом по сегодняшним меркам небольшой — одна комната-спальня на всю семью, кухня с печкой-лежанкой и холодная веранда. Правда, дополнительно имел место не отапливаемый, коридор с туалетом. Конечно, это громко сказано, а на деле огороженное досками небольшое место с прорезанной дыркой. Однако даже такие удобства гораздо лучше, чем выходить на улицу в зимнее время. Сзади дома пристроен двор, в котором держали кур, иногда поросенка.

Юрий Логинович, как говорится, мастер на все руки и на дворе хранил множество различных инструментов для плотницких и столярных работ. Помню, даже хитрый крючок на входной калитке со скрытой кнопкой для открывания он сделал своими руками. Переехали мы в новый дом, когда мне исполнилось три года и этот момент какими-то обрывками я даже помню. Случилось переселение зимой, и сразу же на лыжах я вышел на ближайшую Нерльскую улицу. Местные мальчишки лыжи у меня отняли, слегка помяв и бока, для порядка и без злобы, можно сказать на всякий случай. Отец их в этот же день нашел, хотя я никак не объяснял пропажу лыж и молчал, как партизан на допросе. Он поговорил с пацанами и лыжи они вернули, а вскоре вообще стали моими друзьями. Юрий Логинович всегда легко находил общий язык с мальчишками, особенно дерзкими, склонными к хулиганству. Может быть, где-то в глубине души он ощущал себя таким же….

На работу в Бушариху ходить за десять километров далеко, и мать перевелась ткачихой на такую же ткацкую фабрику в село Кибердино Тейковского района. Оно располагалось всего в двух-трех километрах от поселка. Отец работал помощником мастера, видимо, считался хорошим специалистом и ему перевода не давали. Как я понимал, в обязанности Юрия Логиновича входил своевременный ремонт ткацкого оборудования и его профилактическое обслуживание. К моменту переезда нашей семьи, у нас появился мой средний брат Виктор. Мне очень не нравилось, что он много орал и постоянно требовал к себе особого внимания. Чтобы младший брат не мешал мне спать, как объяснили родители, меня тогда определили в круглосуточный детский садик. Отца и мать я стал видеть только по выходным. Но на самом деле им просто надо работать, детьми заниматься некогда, вот их и определяли в ясли и детские сады. Между тем, когда меня вели на следующую «вахту» в нелюбимое детское учреждение, я орал не хуже Виктора, но на это почему-то родители никакого внимания не обращали. По крайней мере, так мне казалось….

Мать отца Орина Емельяновна какое-то время жила вместе с нами в новом доме. Она казалась верующим в Бога человеком, и на кухне в углу на полочке стояло несколько иконок. Перед ними она каждый день молилась. Отец в те времена являлся убежденным атеистом и даже членом партии, естественно КПСС, а не «Единая Россия». Атеизм, видимо, болезнь заразная и я рос неверующим в Бога человеком. В школе подобные убеждения буквально вдалбливались в детские головы. Видимо поэтому, однажды зимой я тайком забрал все иконы и бросил на большак, присыпав сверху снегом. Проезжающий гусеничный трактор раздавил их в щепки. Видя слезы Орины Емельяновны, отец, конечно, ругался, но как-то несильно, можно сказать формально. А вот бабушка разозлилась на меня всерьез и, как мне казалось, совсем не любила, а возможно даже ненавидела…. И хоть это чувство не должно пребывать в православных христианах, думаю, оно вполне оправдано. Вскоре она уехала жить к сестре отца — Ольге на Камчатку. Та вышла замуж и уехала с мужем из родных мест на самый край земли.

Между тем братишка подрос и стал мне доказывать, что это только его родители, а не мои. Он похож на меня внешне, но какой-то смуглый и я называл его «монгол-татарин — мусхутдин». Существует ли реально последняя национальность, я не знаю до сих пор. Но тогда, по моему детскому разумению, это доказывало, что родители все-таки мои, а не брата. До драки у нас не доходило, я все-таки сильнее Виктора. Отец нас явно любил обоих и одинаково. Когда зимой мы ломали лыжи на местных довольно крутых горках, он ругался без злобы и всегда покупал новые. Между тем велосипед в семье имелся в наличии всего один, и пользовались мы им по очереди. Правда, отец его брал, когда хотел, а мы только тогда, когда он разрешал. Такая вот несправедливость…. Правда и использовал он его для поездок на работу или по общим семейным делам, ну, а мы,…чтобы покататься.

Юрий Логинович неподдельно любил животных и привил эту любовь всем своим детям. В доме всегда жила кошка, а на улице рядом с входом во дворе на цепи собака. Для нее отец своими руками построил конуру. Конечно без отопления и без удобств, однако четвероногий охранник не жаловался. Как правило, он заводил обычных дворняг, но достаточно крупных и злых. А однажды зимой привел прямо на кухню большую немецкую овчарку и сказал, что она будет охранять наш дом. Предыдущая собака у нас умерла, видимо, по старости. Овчарка оказалась злой, и отец ни мне, ни брату не велел к ней подходить, «пока не познакомимся поближе». Но я не удержался и бросился к собаке обниматься. Звали кобеля Джек и он вырос достаточно умным, чтобы понять, что детей обижать нельзя. Он просто завилял хвостом и лизнул меня в лицо. Мы с ним с первого дня стали друзьями. Ведь Джеку, наверное, тоже было страшно, когда он зашел в незнакомый дом к незнакомым людям и он хотел с ними подружиться, вжиться в новую семью….

Конец ознакомительного фрагмента.