Мой путь: размышления о действительности

Владислав Вадимович Батяновский, 2023

Перед читателем сборник работ автора с 2018 по 2022 год. На страницы собрания работ вошли самые обсуждаемые, в рамках молодежных политических объединений ЛЕФ, Красный Авангард и МКС, работы о происходящем вокруг нас кризисе слома старой системы ценностей, экономики, национальной политики и мирового порядка. Важно заметить, что многие работы отражают личностный рост самого автора. Его способности доносить через визуальные символы свои мысли. Работа отражает личностный рост самого автора. Преображение его мыслительной способности. Отход от ортодоксальной позиции к многостороннему взгляду на окружающий его мир. Именно поэтому, работа представляет не только философскую, но и личностную ценность. Она позволяет взглянуть на изменение автора, как личности.

Работы 2020 года

«Царизм»: основа русской ментальности

Приветствую вас, дорогие читатели!

Данный пост является первым из серии"Средовых"постов в нашей группе — "Локомотив История". Сразу хочется отметить, что данные посты являются, по сути, новым форматом для данной группы. В постах будет проводиться"мини-аналитика"и"мини-анализ"общество-политических и исторических тем (часто, скорее всего, темы постов будут иметь характер симбиоза, так как историческая тематика предстоявших к тем, являются важными для общественного понимания сегодняшних событий как обще-общественного, так и узконаправленного характера нашего с вами бытия). Не зря говорят, что"История — сокровищница наших деяний, свидетельница прошлого, пример и поучение для настоящего, предостережение для будущего". Это очень важно для понимания нашего мироздания, нашего бытия как такого. Надеюсь, такие"мини-анализы"или"мини-аналитики"заинтересуют вас и, возможно, станут предтечью к более глобальному изучению поставленных в данных мини-работах тем. Приятного чтения!

Веками на территории нашей с вами страны формировалось огромное количество культов разнообразных значений. Многие, при начале прочтения, сразу вспомнят разношерстные религиозные культы, начиная с культов Перуна и Стрибог и заканчивая"Свидетелями Иеговы", которые так сильно распространились после развала СССР в 90-е годы. Однако, сегодня мы будем рассматривать не подобные культы, хотя они сильно связаны с формированием именно тех культов, речь о которых пойдет в данном анализе.

На протяжении всего существования славянских государств, как системы объединяющих общин, главное место отводилось властному или"Культу вождя". Невообразимо, что на протяжении уже больше 1000 лет в нашем сознании все еще присутствует восточное сознание понимания разграничения между властными кругами и общественными акторами.

Для понимания данного ментального положения русского народа стоит обратится к теории Карла Густава Юнга. Так, в своем произведении"Концепция коллективного бессознательного", Юнг заявляет, что"человек прошлого, живший в мире архаических"representations collectives", вновь обрел видимую и в высшей степени реальную жизнь, причем не только в неуравновешенных индивидах, коих единицы, а в психике миллионов людей". То есть, Юнг выделяет, что определенные общественные действия, поведения и характер развития уже заранее определены определенными рамками, сформированными на протяжении огромного количества веков.

Так, стоит перейти к следующей, переплетающейся частью данного анализа. В произведении"Великий русский пахарь", данная точная попытка формирования ментального сознания русского народа через воздействие на восточнославянское население географического климата, который определил определенные быт, ведение хозяйства, а следовательно, и всей общественной жизни населения, Климат в регионе сосредоточения восточнославянского населения (особенно его восточной части) никогда не отличался благоприятным положением. В основном вся местность была усеяна густым лесом, смена времен года происходило в ускоренном порядке. То есть, в основном, на протяжении всего года, население находилось в неблагоприятном климате для ведения сельского хозяйства. Так, еще в XVIII века средний САМ на территории всей европейской части России составлял, в среднем, 3–2, тогда как в Англии или во Франции он составлял 14-18. Данный момент опередил соотношение всего экономического быта население: оно не могло вырастить достаточно культур, чтобы, порой, прокормить себя и свои семьи в одиночку. Для этой цели население было вынуждено группироваться в определенные общины, которые занимались совместным ведением сельского хозяйства и взаимопомощью.

Однако, для планомерного и успешного (если так можно сказать) развития сельского хозяйства требовалась определенная охрана угодий, так как главная житница населения — реки, в большинстве случаев, являлась и их погибелью Начиная с IX века по рекам ходили корабли Русов, Варягов (ученые отмечают, что, скорее всего, это были жители Скандинавии), которые часто устраивали набега на местных жителей — в целях ограбления или взятия в рабство (рабов-славян, чаще всего, продавали на арабских рынках), Потом, не стоит забывать и про степные племена, которые располагались на Кавказе и на северном побережье Черного моря.

Для защиты от надвигавшихся захватчиков, населению требовалась вооруженная рать. Данную роль на себя взяла военная знать, из которой, постепенно, стали формироваться княжеские и дружинские верхи. Для прокормления дружины и княжеского двора требовалась достаточно большое количество ресурсов, которые, в основном, брались с населения путем полюдья, то есть изъятия с населения требуемых ресурсов (часто, как мы можем помнить по истории, насильственным путем).

Данное небольшое описания начального периода формирования восточнославянской и, в том числе, русской ментальности, очень важно для понимания нашей с вами проблемы, так как в нем заложен основной принцип нашей с вами ментальной культуры:

1)"Князь защитник"

2) Коллективная ментальность народы (про данный аспект, возможно, будет написана следующая статья).

Данные аспекты для нашей культуры очень важны, так как они стали предтечей к формированию других особенностей нашей культуры."Князь защитник", который был заинтересован в процветании своих подчиненных (общин), постепенно, стал обретать образ"отца", человека, который заботится о своих общинах, селениях и т.д. Также, стоит упомянуть, что образ"руководителя-отца", возможно, сформировался от руководителей общин, которые часто избирались по принципу силы, как во всех типичных восточно-архаичных обществах.

Описав все основные стороны русской культуры, стоит приступить и к определенному анализу политического бытия русского народы, как народа восточного, то есть приверженного к принципу авторитарного характера правления.

Из вышеописанного принципа стоит начать данный анализ с еще одной мысли Юнга:"В соответствующей ситуации архетип активизируется, и развивается компульсивность, которая, как инстинктивное влечение, управляет нами вопреки благоразумию и воле, а в иных случаях вызывает конфликт патологических масштабов, то есть невроз".

Данная мысль очень интересна для нашего исследования, так как в ней скрыт основной смысл нашего с вами исследования поставленной пред нами проблемы понимания важности принципа"Царизма", который понимается нами не как монархический принцип правления, свойственный русской действительности, а принципом определенной ментальной сущности поднического отношения к столпу государственной власти, ее символу, конкретному лицу. Так, из вышеописанной исторической сущности, мы, вкратце, рассмотрели проблему формирования сущности"Правителя-отца", архетип которого, в народном мироощущении, определяется: защитой, помощью, божественностью и, определенной, отстраненностью от народной среды.

Как мы поняли ранее, стал основой для формирования данного архетипа. Опять же, как мы описали ранее, лидером"защитников"становились обычно по принципу силы: хорошая защита может возникнуть только благодаря большой силе индивида. Вследствие этого, по прошествии веков, хороший правитель, в первую очередь, определялся не определенным интеллектуальными способностями, не определенными способностями, а, в первую очередь, силой. Не сложно заметить, как сильные, властные правители, такие как Петр Великий, Екатерина Великая, Александр III, Сталин или Путин пользуются народным доверием именно благодаря своей силе.

Помощь же правителя, обычно, определяется с характером его хозяйственных устремлений, его стремлений приблизится к народу через подачки, хозяйственной реструктуризации и успехах в социально-экономическом потенциале страны. Так, опять же, в этом пункте мы можем выделить Сталина, который смог из, достаточно, отсталой страны со свойственной аграрно-рыночным экономикам проблемы создать крупнейшую в мире индустриальную сверхдержаву, которая могла, хоть и с минимальным достатком, обеспечить население продуктами первой необходимости.

Последние же два принципа очень тесно связанны между собой, так как божественное переопределение и отстраненность являются непосредственной причиной и следствием в развитии архетипа культа правителя, то есть ментальности"Царизма".

Это происходит из-за того, что правитель, как непосредственно вышестоящее лицо, является получателем ценных веще — подарков у архаичного населения. Можно сказать, что население, через дарование главенствующего индивида, пытается самоутвердиться в глазах остальных, показать, что оно стоит на ступени выше, чем все остальные индивиды общины. В свою очередь вождь селения пытается соответствовать этому же принципу. Таким образом, с постоянным дарением вещей происходит накопление ценного капитала у вождя индивида, что приводит к потребности к одариванию первых индивидом вторых для окончательного утверждения собственной власти.

Таким образом, как выделяют ученые антропологи, первые, постепенно, начинают отставать от вторых, так как их единичные возможности не могут достаточно удовлетворить дарение второго, главенствующего индивида племени. Происходит централизация ресурсов в руках одного индивида — вождя. Вещи же становятся, в этой стези, символом правления вождя, как главенствующего индивида.

Однако, в нашем культурном плане огромное значение имеет и религиозный вектор, который также закреплялся на протяжении 1000 лет, начиная с зарождения язычества, в котором часто ключевое значение в пантеоне имели именно воинствующие боги. Для нашей страны религия имеет одну из главенствующих ролей, так как именно с принятием восточного, православного христианства византийской специфики. Происходит перенятые священности первого лица не как"первосвященника", а как главы правительственного круга, то есть князя. Правитель, князь, царь или император являются непосредственно символами веры, вершителями судьбы православия, как такого. Так, мы можем наблюдать огромное значение сущности первые русских святых: Бориса и Глеба (или Глеба и Бориса), которые стали определенным символом веры на долгие века нашей истории.

Таким образом, религиозная сущность, которая также формировалась на протяжении огромного количества веков, закрепляла основу ментальности русского человека, как индивида, которому было свойственен в массе своей иметь коллективно-бессознательное подчинение руководителю, который смог составить себе образ"Царя батюшки","отца народов"или"всенародного правителя".

Что интересно, при несоответствии данному архетипу, народная масса в целом не тяготеет к данной правительственной фигуре, хотя она может иметь официальную легитимность, божественность и неприкосновенность своей сущности в отдельности или в комбинации на 2–3 принципа (опять же, как в психологии, при недостатке даже одного принципа происходит психическое отклонение у определенного индивида в целом)."Отречение Государя Императора наша армия пережила сравнительно спокойно, но отречение Михаила Александровича, оказ от монархического принципа вообще — произвел на нее ошеломляющее впечатление: основной стержень был вынут из русской государственной жизни; короткое время, по силе инерции, все оставалось как будто на месте, но скоро все развалилось".

Так, князь С.Е.Трубецкой в своих мемуарах описал отречение царя и влияние этого на армию и народ в целом. Люди, как таковые, приняли отречение царя, однако они не приняли отсутствие процесса передачи священной, божественной власти как таковой."Народ и сейчас во многих местах не верит в расстрел бывшего Государя, и по России ходит легенда о том, как он скрывается, переодетый простым мужиком, в деревнях Сибири и появится снова на своем троне, когда народ очистит Россию от генералов и буржуев, свергнувших Его с престола."Тогда, — говорит мужик, — будет Царь и народ, и между ними никого не будет"". — так описал мнение большинства население России генерал М.К.Дитерихс в своих мемуарах. Это показательно, так как население страны раскололось на две части: часть, которая боролась за дореволюционное — буржуазно-аристократичное самодержавие и часть, которая боролась за"революционное", народное самодержавие (разумеется, мы не учитываем пролетариев, интеллигенцию, армейские чины и сознательно-идеологическую прослойку населения, которая, в целом, составляла меньшинство по сравнению со всей остальной крестьянской массой).

Примерно в таком же коллективно-бессознательном принципе развивалась и советская властная структура. Попытки построить на остатках Российской республики социалистическо-демократическое общество закончилось провалом из-за начала гражданской войны.

Позже, когда гражданская война стала подходить к концу, в новом государстве снова встал вопрос о фракционизме, а следовательно, о демократизме советской системы, у которой даже в наступающее мирное время, оставалось огромное колличество проблем."Победа над белым движением в гражданской войне сделала актуальным определение социально-политической системы мирного времени. Для части коммунистов победа над «белыми» означала возможность проведения демократических преобразований в направлении «отмирания государства», за которое партия выступала в 1917 году."

Так начинается документ резолюции X-го съезда РКП(б) о единстве партии — то есть, о запрете фракции как таковых."В первоначальном проекте резолюции Ленин указывал прямо те проявления фракционности, которые теперь следовало осудить: «Таковые признаки фракционности имелись налицо, например, на одной из партконференций Москвы (в ноябре 1920 г.) и Харькова, как со стороны группы так называемой «рабочей оппозиции», так отчасти и со стороны группы так называемого «демократического централизма»». Фракционность вредна «даже при всем желании представителей отдельных групп охранить партийное единство». Теперь «Необходимо, чтобы каждая организация партии строжайше следила за недопущением никаких фракционных выступлений». При редактировании резолюции эти положения были исключены из текста, чтобы не клеймить субъективно четных товарищей, которым к тому же досталось в отдельной резолюции об анархо-синдикалистском уклоне в партии."

Таким образом, мы можем обозначить, что В.И.Ленин и руководство РКП(б) сознательно пошли на прекращение демократизации советской политической системы как таковой, направленной на построение жесткой, централизованной партийной структуры, управляемой коллегиально.

Разумеется,"коллегиальное управление"без формального руководящего лица не могло быть привито народу как таковому — священность правящего символа должна была быть кому-нибудь передана. В этом положении, ситуацией, по началу, воспользовались архитекторы советской революции, которые построили имидж вождя мирового пролетариата — В.И.Ленина, как, по сути, святой миссии народного спасения от кровавой буржуазной власти как таковой. Позже, при смерти В.И.Ленина, проблема встала не только в реально-руководящем, но и в символичном аспекте, как таковом. В этом положении, ситуацию в народе и стране четко отметили И.В.Сталин и его соратники-государственники, которые, благодаря построению культа-личности, смогли воссоздать мощь российского государства как такого."Красная Империя"и ее"Царь", который имел, непосредственно, не только партийные, но и религиозные привилегии, стал символом развитости, благополучия.

Как пишет историк С. Кремлев:"СТАЛИН прекрасно знал русскую историю. И когда он однажды сказал, что царскую Россию то и дело били, то не имел в виду унизить русских".

Сейчас, после смерти"вождя народов прошло 67 лет. За это время в СССР-России правило по меньшей мере 8 правителей, которые в народной массе были оценены по разному. Сегодня, после развала СССР и периода либерализации 90-х годов все больше и больше встает вопрос о надобности для нашего государства правителя, который будет соответствовать принципу"Царизма". Пока, как показала практика, человек, который обладает подобным принципом, имеет наибольший успех в народной массе — данный правитель ассоциируется у людей с мощью, великодержавностью, священностью. Под этот архетипы, как показывает сегодняшний день, больше всего подходит Владимир Путин, который всеми силами с начала 2000-х пытается воссоздать систему сильного государства, способного не только защищать, но и отражать нападки соседей, помогать своим гражданам в общественном обиходе, контролировать всю жизнь в целом. Соблюдая принципы архетипы"батюшки царя", В.В.Путин ведет корабль"Россия"дальше, в направление типичного для нее курса, соблюдая ее традиции, держа стержень русской жизни…

Фашизм с либеральным лицом

Что такое “фашизм”? Говоря простым языком — это объединение крупного капитала, крупного бизнеса, корпораций и крупных собственников (олигархи) с аппаратом управления государством (так же фашизму присуще: шовинизм, национализм и ксенофобия). Стоит начать с того, что есть корень происхождения фашизма. Для понимания сущности данной проблематики стоит отметить, что за последние 98 лет, фактически, в широкую общественную массу не были внедрены сущности фашистского режима. В 2022 году, то есть через 2 года, исполняется 100 лет с приходом Муссолини к власти в Италии, его идеям еще больше лет. Однако, как было сказано ранее, сущностное понимание этой идеологии до сих пор неведомы народной массе. В государственной, международной трактовке проповедуют страшные преступление фашизма — крайний шовинизм, отказ от демократических принципов. Однако, данные трактовки третьей идеологической концепции XX века являются всего лишь следственным эффектом проводимой политики. Реальная сущность фашизма скрыта от народных глаз. Наш народ, в буквальной степени, не знает против чего он выступает…

Данная статья призвана не только показать истинную подноготную фашизма, как идеологии реакционной среды, но и показать сущность современного фашистского перевоплощения в новою форму, скрытую за маской либерально-демократических свобод.

Так, стоит начать с того, что известный историк и публицист Егор Яковлев считает, что корни фашизма следует искать в политике колониальной Англии XVII–XVIII века в борьбе за земли колоний с иноземцами. Огромное, в этом плане, оказала влияние этика протестантского течения кальвинизма, которое проповедовала идею предопределения богом человеческой судьбы по праву рождения. «Смысл заключается в том, что Бог еще до рождения каждого человека предназначил либо к спасению, либо к аду, либо отверг его, и человек не властен в своих поступках, он либо предназначен к одному, либо к другому». Данное религиозное течения было одним из крепких столпов нарождающейся буржуазной общественной среды. Кальвинизм, по сути, стал идеологией появляющихся буржуа — нахождение капитала у буржуа было трактовано предопределением и любовью бога к отдельно взятому человек, то есть к исключительной избранности данного человека божественным предопределением.

Если же вернутся к колониальной эпохе, то стоит заметить, что первыми колонистами современных Соединенных Штатов, то есть «Отцами основателями» были Пуритане, то есть последователи учения Кальвина в Англии. Прибыв в Северную Америку, колонисты неминуемо столкнулись с местным населением, с котором, однако, по началу, у него были деловые, партнерские отношения. Однако, вместе с торговлей, Пуритане завезли с собой огромное количество болезней, которые коренные жители не переносили. «Первые же годы пребывания колонистов в Северной Америке местное население поразили страшные эпидемии — оспы, чумы, гриппа, других заболеваний, которых местное население не знало». Однако, самое страшное для индейцев было не огромной смертности, а религиозно-экономическое понимание данного явления «новыми соседями». Колонисты трактовали данную трагедию, как божественное предначертание. Бог, по мнению колонистов, показывал, что «эти люди для него отвержены, а вот колонисты — это избранные, и эта земля предназначена для них. Эта логика стала толчком для уничтожения местного населения». Вообще, стоит отметить, сторонники Кальвинистского учения постоянно пытались найти параллели с Ветхим заветом для обоснования своих действий.

Примерно так происходило становление буржуазных колониальных западных держав, стремившихся обосновать свои действия через религиозную призму. Однако, в XVII–XVIII века, постепенно, под воздействием нарождающейся либеральной философской мысли, влияние церкви стало ослабевать. Окончательный слом «старого», клерикального, мира произошёл во время Великой Французской революции, положившей начало отделения церкви от государственных структур. Начавшаяся эпоха нарастания буржуазной власти выдвигала в странах Европы либеральные лозунги свободы, равенства, братства.

Уже позже, к концу 80-х — началу 90-х годов XX века, буржуазная экономическая формация стала сталкиваться с кризисом своей системы — все больше и больше нараставшая сменяемость производственных формаций, в силу усилившейся турбулентностью времени, стала приводить к разорению мелкобуржуазных и не способных на дальнейшую конкуренцию буржуазных слоев. Капитализм стал переживать эпоху постепенно олигополизации и монополизации, которые приводили к ухудшению условий труда, понижению заработной платы трудящихся масс.

Именно на этом промежутке, конце XIX — начал XX века, вновь встал вопрос о создании новой империалистической идеологии. Первые теоретические концепции такого плана стали появляется в самой большой стране мира — Англии. Основоположником предтечи идеи Муссолини можно отметить Сесси Родса, который"однажды посещая рабочий квартал и, как он пишет, услышал там постоянные крики:"Хлеба, хлеба". Возвращаясь домой после этого визита и раздумывая, он понял, что спасти Англию от гражданской войны между, грубо говоря, бедными и богатыми можно только одним способом — с помощью империализма, то есть следует натравить своих бедных на еще более бедных. А для того, чтобы все это было убедительным для того, чтобы своим бедным внушить, что тех можно истреблять и грабить, необходим был расизм как инструмент…". То есть, как мы видим фашизм, а следовательно, и все его дальнейшие вариации, есть строй, ставящий своей целью проводить агрессивную политику в целях ограбления и искусственное возвращения, не полного, труда, который был отобран буржуев в процессе производства. Расизм и шовинизм — всего лишь предлог, искусственно-созданная идея.

Не стоит забывать и социальный характер фашисткой идеологии. Как мы отметили ранее, буржуазия, через экспансионную политику ставила своей целью ограбление ресурсов у более бедной державы и компенсирование ресурсов своего пролетариата, которому создавали «иллюзию» отсутствия классовых интересов. Зачем бороться, когда государство создает все условия социально-экономической жизни, повышается зарплату? Так, по воспоминаниям многих итальянских и немецких пенсионеров, при режимах Фюрера и Дучи было сильно развито социальное государство. Так, НСДАПом осуществлялись несколько социально-ориентированных программ, направленных на улучшение жизни трудящихся (так, мы можем вспомнить программу «автомобиль каждой семье» и «жилищного строительства»). Или, например, после прихода к власти «НСДАП» почти сразу перешла к быстрым мерам по построению общества «новой эры». Почти сразу была введена всеобщая трудовая повинность. с отправкой в трудовые лагеря. Уже в 1933 году тысячи людей были отправлены на строительство автобанов (широких автомобильных трасс). Работали в основном без техники, преобладал ручной труд, оплата была низкой, жили в бараках. Очень высок был производственный травматизм. До начала Второй мировой войны было построено 3 тыс. км дорог. Возглавлял программу по строительству автобанов Фриц Тодт. Позднее он стал руководителем военно-строительной организации (Организации Тодта), которая занималась строительством важных военных объектов, железных дорог и скоростных автомагистралей. Необходимо отметить, что идея строительства новых автомобильных магистралей появилась ещё в Веймарской республике: дорога Кёльн — Бонн длиной в 20 км была открыта в августе 1932 года. (В принципе, нужно сказать, Третий Рейх не далеко ушел от своих западных (США, Великобритания и Франция) и восточного соседа (СССР), где также практиковались подобные экономические действия.

Однако, не стоит забывать, что ликвидация безработице не ликвидировало буржуазную основу режима Гитлера, так как именно буржуазной основе было выгодно построение такого общественного уклада, который должен был предотвратить социалистический уклон общественной среды, который существовал на тот момент в Германии. Поэтому, мы ставим целью проанализировать именно буржуазный, то есть вершинный характер экономического и политического строя Третьего рейха. Так, крупные компании, такие как Mersedes-Benz, Krupp, Porche (а именно шестой отдел под руководством Фердинанда Порше на момент правления НСДАП) и другие лоббировали выгодные для себя и своих фирм наиболее выгодные и дорогие проекты через посредников в виде лиц в правительстве нацистской Германии (вспомним многие заказы для Порше во время Великой Отечественной Войны, которые были очень дорогими, например САУ “Фердинанд” или сверхтяжелый танк “Maus”). Продукция этих компаний, к слову, поставлялась так же и на гражданский рынок. Так же вспомним “векселя Мефо”. Эти векселя производились для того, чтобы перевооружить Германию перед началом Второй Мировой Войны и до начала войны были, фактически, второй валютой в стране. Объём выпуска этих векселей, до аншлюса Австрии, достигли 300% ВВП Германии. На практике эти ценные бумаги были ничем не обеспечены, т.к. денег, для их выплат, не хватало, соответственно данная финансовая афера напоминала по своей схеме МММ Сергея Мавроди, только в гораздо больших масштабах. Примерно тоже самое было и в Италии при Бенито Муссолини, т.е. крупные собственники лоббируют свои интересы через правительство. Соответственно эти два, близких по духу, режима можно приравнять, т.к. за исключением особенностей национальной политики, они оба одинаковы по своей структуре.

Ещё одной неотъемлемой чертой любого фашистского режима является “деклассированние” общества, запрет на борьбу трудящихся, т.к. фашистская доктрина предполагает, конечно, не отсутствие классов, а соответственно формальное отсутствие классовой борьбы, но при этом капиталисты их богатства остаются. Все, кто не довольны политикой государства, стремительно уничтожаются, отчуждаются или выдворяются из страны, так как они “раскачивают лодку”, нарушают “единство” государства.

Теперь же посмотрим на современные капиталистические страны. Для наглядности рассмотрим два самых ярких США, как центр капитализма и Россию, как периферию. США: множество крупных компаний корпораций (Google, Apple, Amazon, Boeing, General Electric, Coca-Cola) лоббируют свои интересы через кандидатов в президенты или членов правительства, классовая борьба отрицается и порицается, профсоюзы находятся в постоянном давлении со стороны правительства и бизнеса, подавляются забастовки, насаживается образ внешнего врага в виде Китая и внутреннего в виде абстрактных коммунистов или социалистов, в отличии от фашистского режима отсутствует радикально-шовинистический/националистический наклон.

Но, как мы помним, фашизм есть не только использование буржуазными слоями инструмента государственной власти в цели подавления нищих, угнетаемых классов, но и проблема экспансиского характера в целях создания иллюзии идиллии «социального рая». В этом плане, Запад и США схожи в своем характере, так как они вынуждены проводить постоянную насильственную экспансию в регионы страны третьего мира для обеспечения своего населения достаточными ресурсами, сдерживая, таким образом, рост недовольства пролетарских масс. Вторжение в Югославию, Ирак, Афганистан, Ливию и Сирию произошли в целях не возрождения или поддержания демократии, а уничтожения и разграбления этих государств и народов, проживающих на этой территории.

Подводя итог, мы ответить на главную проблему данный статьи: каково же лицо нынешнего фашизма? Лицо его, как и 100 лет назад, представляет собой испуганный и вынужденный оскал реакционной буржуазной общественности, стремящейся всеми силами замедлить, остановить или повернуть вспять процесс классовой борьбы. Это можно сделать двумя способами: вводом высоких прогрессивных налогов, пошлин, как это сделано в странах Скандинавии (которые, к слову, ни в коем случае нельзя определять к числу стран с фашисткой линии) или проведением экспансионной политики разграбления стран третьего мира. Данную политику страны, как и в колониальную эпоху, оправдывают своим определенным превосходством, но не религиозным, а политическим, то есть демократическим.

Либерально-демократическая идея стала приятием для идеологов фашизма. «Мы пришли наводить демократию» — кричат западные политики с трибуны ООН или Национального конгресса в Вашингтоне, направляя людей, авиацию, танки и корабельные орудия на беззащитные страны и населяющее их население. Уже сегодня мы видим результаты агрессивного «транзита демократии» в ряду перечисленных стран: Ирак находится в глубоком, по сравнению с правлением Саддама Хусейна, экономическом упадке, процветает сепаратизм на севере, в стране развит наркотрафик, бандитизм; Ливия, как единое государственное образование не существует — на ее территории располагаются четыре независимых правительств, процветает рабство, бандитизм. Примерно такая же ситуация в Афганистане и бывших республиках Югославии (которые, сделаем оговорку, не входят в НАТО и Евросоюз).

Конечно, фашизма, в его суровом шовинистском лице уже давно нету, но его сущность, призрак, еще живет в рядах крупных буржуазных держав, таких как Великобритания, Франция, США и т.д. Фашизм — есть не этническо-политическая, а экономическая сущность, прикрывающаяся определенными идеями: шовинистскими, националистическими, либеральными, интернациональными или толерантными, но ее сущность, оскал, скрывается именно в момент ее зверско-политической политике на более бедные страны. В этом и заключается сущность «фашизма с либеральным лицом».

Аналитическая записка на тему книги «мягкая сила»

Стоит начать с того, что отчет «Мягкая сила 30» или «Soft Power 30» — это ежегодная аналитическая работа ряда университетов США, ставящая своей целью анализ поставленных перед ней проблемы использования мягкой силы рядом современных государств.

На данный момент времени, как выделяют эксперты, страны, которые используют принцип «мягкой силы» или «мягкого воздействия» на геополитическое пространство можно разделить на две группы: развитых стран, к коим относятся десятка лидеров и все остальные европейские, демократические страны, пытающиеся привлечь внимание мировой общественности к себе путем постоянных улучшений и применений современных информационных технологий, поддержкой образования, медицины, то есть социальной сферы общественной жизни.

К данным показателям, постепенно, идет вторая категория стран, относящейся к бурно развивающимся странам востока, к коем можно определить Южную Корею, Китай и Сингапур. Данные страны, хоть и имеют бурное экономическое развитие последние 40–30 лет, все еще остаются закрытыми от внешнего мира стран, со свой специфической культурой. Как выделяют эксперты, попытки с 2015 года постепенно создать для себя приемлемый и привлекательный образ, приводят данный страны, особое в этом отношении выделяют роль Китая, к необходимости постоянного и интенсивного развития инструментов «мягкой силы» со своей азиатской спецификой, направленной исключительно на внешний пласт воздействия.

Данная «аналитическая записка», целях построения удобной структуры восприятия представленной в данной отчете информации, будет разделена на два раздела, которые будут касаться анализа непосредственного исследования использования инструмента «мягкой силы» рядом стран: Францией, Великобританией, Германией, Швецией, США, Сингапуром-Китаем и Россией. Вторая же часть будет посвящена анализу поставленных задач и вариантом использования ряда предложений для реализации поставленной цели реформации национальных правительственных структур в целях преодоления сложившегося за несколько последних лет «кризиса демократии» или кризиса легитимации власти общественной средой.

Анализ результатов исследования использования инструмента «мягкой силы» рядом государств 2019 год стал продолжением тенденции, сложившейся с 2018 года, которая была охарактеризована определенным кризисом европейских держав в реализации своей мягкой силы. Реализация программы «Америка превыше всего» президентом США Дональдом Трампом, резкое падение доверие к президенту Макрону после принятия рядов актов, направленных на рост цен на коммунальные услуги и бензин, что стало причиной резкого скачка цен на товары первой необходимости и принятие на референдуме в Великобритании новой концепции, направленной на дистанцирование от единой европейской интеграции и вхождение в Брексит.

Как отмечают эксперты, данные события стали поворотным в развитии не только внутренних инструментов «мягкой силы» данными государствами, но всего западного сообщество в целом, так как, на сегодняшний день, явно намечена тенденция раскола среди бывших союзнических стран. В этом плане 2019 год стал продолжением данного кризисного периода, в котором, как выделяют экспертная группа, были выявлены первые ростки решения на сущие проблемы.

Лидерство и, по совместительству, главным актёром, стремящимся остановится дезинтеграцию единого западного сообщества, названа в этом году Франция. Как было уже отмечено раннее, прошлый 2018 год обернулся для избранного президента Макрона и всей структуры французской власти в целом кризисом легитимности, породившем недоверие населения к используемым раннее государством инструментам воздействие на общественную среду, что, в частности, породило падение эффективности использования «мягкой силы» и во внешнеполитической деятельности страны. Как было отмечено в исследовании, «понимание и рассмотрение жалоб движения, характерное для марафона власти, турне по стране с «грандиозными дебатами» помогли президенту Эммануэлю Макрону поправится в опросах».

Как еще отмечал известный французский публицист и политик Алексис де Токвиль, демократия постоянно переживает этапы взлетов и падений, что характеризует ее, как, с одной стороны нестабильную, но, с другой стороны, постоянно импульсивную и непредсказуемую систему. Определенно можно сказать, что ряд популистских мер помогли президенту выбраться из сложившейся ситуации кризиса и восстановить французский принцип использования мягкой силы до кризиса 2018 года. Особое значение, в это плане, придается успешной внешней политике нового президента, направленной на «миротворческий и компромиссный стиль поиска решения проблем» между своими партнерами. Так, особое место в исследовании занял форум G7, в течение которого действующий президент США Дональд Трамп отказался подписывать ряд соглашений, чем, тем самым, сорвал в принципе все достигаемые решения на форуме. Попутно решить ситуацию в компромиссном плане сделал именно президент Макрон, который «успешно умиротворил США с помощью французского технологического налога, тем самым ослабив напряжение между США и Ираном». При этом, не стоит забывать, что, решая проблемы таким путем, президент также реализует свою политику по борьбе с изменением климата через создание дружелюбного, демократического и партнерского образа на внешнеполитической арене.

«Макрон заполнил вакуум либерального политического руководителя, который был освобожден Трампом через реализацию своей программы «Америка прежде всего», Великобританией, активно занимающейся саботированием либерально-демократического мира через Брексит, и Германией, где постепенно происходит ослабление власти из-за постепенной потерей власти Канцлером Германии Ангелой Меркель» заключают эксперты, тем самым определяя Францию вернувшимся лидером в реализации использования «мягкой силы».

Вслед за Францией, в рейтинге идет Великобритания, которая, постепенно, теряет контроль за использованием «мягкой силы». Как было отмечено, это происходит по причине выхода Великобритании из Брексит, что явилось поводом для «неэффективности правительственной пропускной способности в реализации поддержки и обеспечения работоспособности бизнеса». Страна, вышедшая из ЕС и еще не вошедшая в Брексит, остается в понимании дальнейшего экономического, социального и политического будущего, что порождает кризисную проблему дезинтеграции и потери вектора определения цели деятельности и работы всех сфер общественной жизни в стране.

Данный кризис, как отмечается, усиливается и политическим кризисом во власти. Пришедший во власть новый премьер-министр Борис Джонсон продолжил «битву за Брексит», которая происходит между кабинетом Джонсона и парламентом. Это, во многом, породило проблему нерешительных мер, избегания «жесткой» сделки по поводу Брексит, что, опять же, становится причиной для неопределенности внутри страны. Также, результатом так «лавирующей» политики стало падение уровня доверия населения страны и внешнеполитических игроков к «мягкой силе» страны в целом. Однако, стоит заметить, у Великобритании, помимо государственных структур, имеются созданные независимые от государства структуры, которые помогают стране поддерживать ее сложившейся статус, тем самым сохраняя определенное лидерство своей страны в использовании инструментов «мягкой силы».

Такой же способ реализации своей «мягкой силы» сегодня использует США. Проведение политики «Америка прежде всего» становится причиной реализации концептуально спорных решений правительства США по отношению к выстроенной системе взаимоотношений между субъектами международного права: «Дональд Трамп с «нулевой суммой» полагается на жесткие меры торговых тарифов, продолжая разрушать мягкую силу страны». Направляя тарифы, санкции, развязывая торговые войны с рядом государств, Дональд Трамп, так же как и его ряд его предшественников, в лице, например, Рональда Рейгана, пытаются навязать всему миру позицию США, тем самым подвергая сомнению лидерство страны, как надежного партнера и союзника.

Как мы уже отметили ранее, сегодняшнее положение США и Великобритании, в принципе, схожи. Разрушая государственные инструменты «мягкой силы», американский способ поддержания своего влияния реализуется через созданные за многие годы независимые инструменты «мягкой силы»: крупные бренды, Голливуд и, в целом, массмедиа, создают желанный для многих людей образ США, как страны возможностей и свободы: «культура США остается самой глобально распространенной — будет трудно найти ребенка, который никогда не смотрел фильмы Дисней, подростков, которые никогда не слушали Тейлор Свифт, или взрослого, который никогда не видел голливудских блокбастеров <…> Американская мягкая сила одновременно глубока и хороша, чем обусловлена продолжающееся стойкость глобальной привлекательности Америки».

Тем самым, авторы исследования заключают положение того, что временный кризис в использовании «мягкой силы» может закончиться относительно скоро с уходом президента Трампа со своего поста, тем более, что подобные исторические случаи с временной «эрозией» «мягкой силы» страна уже сталкивалась при правлении ряда правителей, к ком относится и вышеупомянутый Рейган.

Проанализировав вопрос Франции, Великобритании и США, в целях поддержки конструкции единства всего анализа, предлагается проанализировать страну, занявшая третье место в списке 2019 года, то есть Германию. В целом авторы отмечают, что Германия «уже давно гонит силу в европейских делах, и продолжает играть важную роль стабилизации ситуации в рамках Европейского Союза». Однако проблематикой данной страны, которая, на данный момент времени, располагает огромными возможностями в реализации своей «мягкой политики», является «ее лидер, канцлер Ангела Меркель, у которого нет больше возможностей в удержании политического лидерства». К выборам 2021 года канцлеру пророчат отставку, однако это не может стать решением проблемы, так как сама по себе фигура Ангелы Меркель имеет сильное влияние во внешнеполитической среде. Со сменой руководства, скорее всего, произойдёт определенный кризис немецкого престижа, что, тем самым, подорвет достигнутые результаты в реализации «мягкой силы» государственным аппаратом. Интересней, в этом плане, новый неожиданный участник пятерки лидеров: Швеция. Как и ее соседи по северной Европе, Швеция признана «образцовой моделью управления и высокопроизводительным государственным сектором. Сильные политические ценности, превозносящие личностные свободы, высокий уровень благополучия и завидные результаты государственной службы». Однако, в отличии от своих соседей, Королевство занимается не улучшением социально-экономической, политической и экологической конъюнктуры, но активной разработкой инструментов «мягкой силы» для воздействия на мировую общественную среду, создавая государственный образ «борцов за экологию». Активная государственная политика внутри и вне страны, организация масс медийной «пропаганды» и активные выступления экоактивистов, к коем относится и Грета Тунберг, сделали в этом году Швецию столицу экологических мировых событий, тем самым создавая привлекательный образ для иностранных государств.

Помимо пятерки лидеров, авторы сосредоточились также на анализе еще нескольких страны, где в этом году происходили те или иные изменения: Швейцария, Канада, Япония, Австралия и Нидерланды, где также произошли ряд изменений, которые сильно отразились на «мягкой силе» страны.

Так, Канада стала терять «мягкую силу» из-за конфликта с китайскими корпорациями, а следовательно, и с правительством, в результате чего произошло падение эффективности инструментов «мягкой силы» в данной стране.

Совершенно иная ситуация сложилась вокруг Швейцарии. Как отмечается, во времена продолжительного политического и социально-экономического кризиса, нестабильности связей партнерства и союзничества, Швейцария, как оплот «нейтралитета» к политическим делам, смогла удержать привлекательность своей страны, а следовательно, подняться в списке страны с используемой «мягкой силой».

Уверенно десятую позицию держат Нидерланды, которые, увы, не смогли удержать за собой 9 место в топе лидеров. Как отмечается экспертами, «несмотря на небольшое снижение общей позиции, Нидерланды удачно идут вперед. Привлекательная экономическая модель, высокоэффективное правительство, способность создавать инновации, достойный уровень высшего университетского образования и солидный вклад в решение глобальных проблем, таких как изменение климата, помогают закрепить руководству страны статус эффективной и успешной страны», тем самым отображая эффективное применение правительством «мягкой силы».

Интересна позиция, занявшей 9 строчку топа — Австралии. Основные изменения, как отмечается, в использовании мягкой силы были связаны с приходом нового лидера Скотта Моррисон, однако «Австралии есть с чем работать в плане ресурсов мягкой силы, но пока не ясно как они будут развернутый правительством Моррисона». Будущие для данной страны в плане реализации своей программы мягкой силы остается неясным в плане стабильности создавшейся ситуации.

Таким образом с Запада мы, постепенно, подошли на восток, в юго-восточную Азию, где расположились такие страны, как Япония, Сингапур и Китай.

Япония, как наиболее развитая страна в данном регионе, входит в том 10 стран с эффективной мягкой силой, однако даже ее положение не стабильно. Во многом, это связано с тем, что «японское правительство было занято началом эры Рейва, и в качестве принимающей стороны саммита G20 в июне. Но это также был трудный год для Японии за рубежом. Отношения с Югом. В Корее наблюдается устойчивый спад с никаких признаков решения не видно. Кроме того, возобновление коммерческого китобойного промысла Японией впервые за 30 лет был встречен широко распространенной международной критикой». Данные события сильно ударили по репутации, а следовательно, снизили потенциал инструментов «мягкой силы» страны восходящего солнца. Однако, стоит заметить, в перспективе Япония может вернутся в топ 5 стран, через проведения ряда мероприятий, могущих поднять авторитет страны в глазах мирового сообщества: «чемпионат мира по регби 2019 года и предстоящие олимпийские игры 2020 года в Токио — два важных возможности привлечь мир, тем самым оказав положительное влияние на мировую восприятие своей страны». То есть, в принципе, эксперты уверены, что в ближайшем будущем стране удастся вернуть потерянную эффективность инструментов «мягкой силы».

Сделав анализ первой 10 стран по использованию «мягкой силы», исследователи сосредоточились на анализе различия политики двух Азиатских держав, применяющих инструмент «мягкой силы» по-разному.

Так, небольшое государство Сингапур, на сегодняшний день, имеет огромное влияние на развитие политических и социально-экономических процессов во всем мире через, с одной стороны, жесткую внутреннюю политику, направленную подавление недовольства, сепаратизма, прививая, тем самым населению дисциплинарность, но с другой активно проводящей внешне привлекательную политику невмешательства и сотрудничества со всеми крупными игроками мирового сообщества, «можно, хотя и неохотно, признать, что Северная Корея целеустремленные и успешные усилия по сохранению автономии в очень трудные обстоятельствах, и даже разделять эту ценность, но мы не желаем стать как Северная Корея. Страна может одновременно привлекать и отталкивать; восхищение может существовать одновременно с серьезными оговорками», тем самым подчеркивается, что Сингапур, хоть и не имеет той автономности, которую, возможно, имеет КНДР, однако в целом проводимая государством жесткая политика, направленная на гармоничное сочетание традиций и инноваций, принимая с запада социально-экономическую модель капитализма, однако ориентируясь на традиционно авторитарное правление, тем самым отталкивая принципы либеральной демократии: «думать — претенциозная ерунда — поскольку либеральные демократии западного образца привыкли думать так, что только некоторые страны практикуют основанные на ценностях дипломатия или что только западные ценности обладают мягкой силой. Россия, Китай, Саудовская Аравия, Иран и даже Северная Корея, не меньше, чем США, Япония или в Европа имеют свои ценности. Нам могут не понравиться некоторые ценности других стран, считая их противоречащими нашим интересам».

Тем самым, подчеркивается особый путь Сингапура, как, с одной стороны, зависимой от геополитических лидеров державу, но, с другой стороны, имеющую широкую автономию в плане построения своей собственной жёсткой государственной системы, ставящей своей целью налаживание и поддержку эффективности экономики и организацию надежного сотрудничества с развитыми державами, тем самым определяя Сингапур, как надежного партнера: «Сингапур десятилетиями работал над наращиванием своей жесткой силы, возможно именно потому, что мы осознаем ценности именно «мягкой силы». Это вряд ли идеальная концепция как по ясности, так и по полезности. Но когда, анализируя или описывая международные отношения, мы часто используем некоторые термины только потому, что у нас нет других».

Другое положение, в этом плане, сформировалось у Китая. Как, определенно, одна из развитых сверхдержав, имеющая исторический большие амбиции, для Китая очень важное значение имеет организация, на сегодняшний день, эффективных инструментов «мягкой силы» для поддержки своих грандиозных экономических и политических проектов. Одним из таких проектов, описанных исследователями, является «Пояс и путь». Данный проект направлен на построении современной сверх магистрали, соединяющей всю Азию и Европу. Тем самым, Китай ставит своей целью еще сильнее укрепить свое экономическое влияние в старом свете.

Однако, для реализации данного проекта государству требуется сформировать достойный образ у ближайших соседей, по территории которых будет, в том числе, проходить данная магистраль. Для этого Китай активно пытается сформировать инструменты эффективно «мягкой силы» через организацию университетов, экономических дотаций, внедрению высококачественных технологий в обиход работы общественной среды, «хотя подавляющая часть бюджета BRI тратится на инфраструктуру, его планировщики сделали акцент на различных более мягких элементах, включая культурные программы и обмены между людьми. Пекинский университет Цинхуа даже запустил годичную магистерскую программу по BRI, предназначенную для убеждения элиты в странах-участницах о мудрости программы. В лучшем случае это была мощная комбинация. Опросы общественного мнения в Пакистан, возможно, крупнейший получатель наличных средств по программе BRI, предполагает, что Китай воспринимается в подавляющем большинстве положительно, отчасти из-за его щедрости расходы».

Но, всё же, как описывается учеными, в «бочке меда имеется лошка дегтя». Этой ложкой является двойственность проводимых Китаем программы, так как за организацией внешней привлекательностью явно неудачно проскальзывает открытая экспансионистская политика, направленная на организацию рабочих мест, в основном, для китайских сограждан, что, в свою очередь, вызывает массу опасений, а следовательно, отторжений страны участниц от китайского проекта, то есть неэффективность инструментов «мягкой силы». «Помимо долгов, проекты BRI связаны с расточительностью, неэффективностью и кумовство, с контрактами, контролируемыми политическими инсайдерами с хорошими связями. В последние годы оппозиционные партии в таких странах, как Малайзия и Шри Ланка выигрывала выборы отчасти благодаря обвинению своих правительств в экономической зависимости от Китая. Теоретики мягкой силы также указывают на притягивающую силу культуры и идей, от демократических принципов Америки до фильмов Болливуда или K-Pop группы — все, что сложно создать государственный диктат», то есть, тем самым подчеркивается тот факт, что, на внешний взгляд, успешная организация китайской компартией инструментов «мягкой силы» быстро обретают негативные черты, вызывающие широкое опасение, а, следовательно, отторжение общественности от Китая. Таким образом, авторы заключают, что, скорее всего, проект нового «Шелкового пути» в ближайшем времени может окончиться крахом для Китая из-за недостаточности эффекта организации «мягкой силы».

Сделав аналитический анализ представленной информации по странам Европы, Северной Америки и Юго-восточной Азии, а авторы заканчивают с подробным анализом стран, проявивших себя в 2019 году в плане «мягкой силы». Однако, авторами, во второй части работы, было уделено небольшое внимание России, как непосредственно крупного игрока геополитики. Вследствие этого предлагается уделить данному разделу также внимание.

Россия, в понимании авторов, предстает страной «проигравшей стороны», которая, после окончания «холодной войны» воспринимает продвижение и развитие инструментов «мягкой силы», как, безусловно, негативной фактор для собственной безопасности. В следствии этого, последние 20 лет, Россия занималась изучением и применением инструментов информационного воздействия, то есть атак на страны с более сильным инструментарием «мягкой силы», то есть на страны западного мира, «неудивительно, ведь Россия вмешались в Крым и президентские выборы в США 2016 года, тем самым Западные демократии стали все больше озабочены методами борьбы с этими видом проблем».

Деятельность российского правительства непосредственно связаны с сегодняшней угрозой «кризиса демократической процедуры» в западных демократических странах. Вторая часть исследования посвящена, по сути, именно решению проблемы данного кризиса, через организацию нового аппарата управления страной, который должен привести к росту эффективности инструментария «мягкой силы». Таким образом, предлагается приступить к анализу второй части исследования.

Анализ предложений по решению проблемы «кризиса демократии». Информационные технологии, как непосредственные инструментарии нового, шестого, социально-экономического уклада, привносят свои изменения в общественную и политическую среду, как таковую.

Так, как отмечается, за последние несколько лет уровень поддержки правительства обществом в целом снизился, что угрожает потерей легитимности властно-управленческих структур.

В этом аспекте, как отмечает Фади Шехаде, требуется перестройка управленческих структур с иерархического на децентрализовано-независимые общественные ячейки самоуправления, где власть должна сорганизоваться между властными профессиональными менеджерами, лидерами корпораций и гражданами, что должно обеспечить стабильность и прозрачность для решения основных вопросов демократической структуры в целом. То есть, таким образом, важнейшим инструментом демократического мира должна стать коммуникация: «коммуникация — множитель силы, и при эффективном его использовании может создавать асимметричные эффекты. Это не есть новый, конечно, инструмент, но то, что мы видели за последние несколько лет, демонстрирует что желающий аутсайдер может оказать непропорциональное влияние с относительно недорогие меры с низким уровнем риска по загрязнению информационной среды». Именно общество, через организацию народного самоуправления и сотрудничества между менеджерами корпораций, политики и простых граждан должны обеспечить стабильность новому обществу, решая насущные проблемы.

Тем самым, Фади Шехаде заключает «Доверие необходимо для положительных результатов между государством и негосударственными субъектами. Как и любой партнер в больших дипломатических усилиях, бизнес и пропаганда должны вызывать доверие у другого. Нет, «альянс» может существовать и без него. Тем не менее, доверие и мягкая сила требуют времени для создания и поддержки. Мы чувствуем это, когда люди доверяют нам, и чувствуем это, когда они не доверяют. Доверие на личном уровне и «мягкая сила» в отношениях между государствами, имеют решающее значение для достижения прогресса в решении глобальных проблем — это влияет на всех нас. Доверие и «мягкая сила», которые исходят от людей, обмены людьми — вот что делает инвестирование в долгосрочные отношения. Строительство стало возможным благодаря программам международного обмена. Прочные личные отношения через границы могут выходить за рамки взлеты и падения политики, которые могут происходить из года в год или администрации. В нынешние неспокойные геополитические времена, стабильность, сила и доверие, порожденные международными обменами, менее ценны личного диалога».

Итог аналитической записки. Подводя итог данной работы, можно отметить ключевой момент, который хоть и не был на прямую заявлен в исследовании, но красной линией проходил вдоль всей книги — это «кризис демократии». Как было обозначено ранее, новые инструменты информационной эпохи позволили ускорить, расширить и, что самое, сделать более открытым процесс придачи информации, тем самым обозначив тенденцию слома существовавших ранее бюрократическо-иерархических структур управления.

Во многом, именно данный кризис становится основой для нынешней нестабильности применения «мягкой силы»: власти, благодаря информационным инструментам, теряют свою привлекательность, тем самым подрывая доверие к себе не только внутри, но и во вне страны.

Тем самым, на сегодняшний день, наметилась тенденция на децентрализацию бюрократического аппарата. Только те страны, которые смогли сформировать грамотный, независимый аппарат поддержки своего влияния до сих пор сохраняют позиции по «мягкой силе». То есть, частный бизнес, сформированный во Франции, Великобритании, США и, во многом, в Швеции позволяет держать уверенность в успешном применении инструментов «мягкой силы», тем самым увеличивая влияние данных государств на мировой арене.

В свою очередь государств с менее свободными рыночными отношениями менее эффективно используют инструмент «мягкой силы», что объясняется тем, что данные структуры действуют непосредственно под рукой порой неуклюжей бюрократической структуры. Вследствие этого встает проблематика либо зависимости данных стран от иностранного капитала, либо применения финансовых средств для поддержки «мягкой силы», что также не гарантирует успешное формирование данного инструментария по причине опасения государств-партнеров в сотрудничестве с такими государствами.

В целом, можно предположить, что в течение еще 5–10 лет весь мир ждет постоянно усиливающийся кризис легитимности, а следовательно, постоянным снижением эффективности инструментария «мягкой силы» в отношении его применения государственными структурами. Однако, сохранение данного инструментария будет происходить в странах со сложившейся стабильной рыночной конъюнктурой. Корпорации, хотят они того или нет, будут поддерживать определенную привлекательность, отчисляя налоги на поддержку социальных структур, спонсируя открытие образовательных и медицинских учреждений власти. Решением же сложившегося кризиса должно стать формирование новой структуры управленческого аппарата, ориентированного на децентрализацию и самоуправление людьми местного обихода своего проживания и на развитие партнерских взаимоотношений между частным бизнесом, профессиональными политическими и управленческими менеджерами и общественным слоями в целом. Именно от коммуникации зависит перестройка демократической структуры, а следовательно, нависших над человечеством проблем, таких как, например, ухудшение экологии, растущей нищеты и безработицы, а также кризиса авторитарных режимов по всей планете.

Деградация морали общественной среды в эпоху переходного периода

Не для кого не секрет, что мы с вами живем в эпоху огромных перемен. Они вызваны тем, что уже уходящая индустриальная эпоха больше не может отвечать потребностям научно-технического прогресса. Человечество достигло того, что современные каналы коммуникаций возвели информацию в рамки основного продукта производства и потребления, так как без информации невозможно, в дальнейшем, структурировать и модернизировать как инструменты труда (техническое оборудование), так и общественное поведение. Невозможно больше продвигать успешно тот или иной товар без применения этих самых каналов коммуникационного воздействия на общественную среду.

Таким образом, мы подходим к проблеме возникновения нового ресурса — информации. Многие читатели, конечно, укажут, что он и раньше существовал. С этим, конечно, невозможно не согласиться. Однако, именно в наше время, с постоянно возрастающей скоростью передачи информации, обладание тем или иным знанием раньше потенциальных противников или конкурентов становится ключевым фактором успеха того или иного социально-экономического фактора, а следовательно, и социально-политической среды.

В связи с этим поднимается и проблема усваивания национальными структурами (национальным государство) поступающей информации. Как отмечает известный американский исследователь информационного общества — Э. Тоффлер: «После второй мировой войны прилив индустриализации достиг своей вершины, начала подниматься третья еще не совсем понятная волна, изменяя все, с чем она соприкасается. Многие страны, таким образом, ощущают одновременное влияние двух, даже трех совершенно разных волн перемен, которые движутся с разными скоростями и с разной силой <…> Это столкновение вносит хаос в традиционную политическую терминологию и очень затрудняет разделение на новаторов и реакционеров, на друзей и врагов. Все старые разделения и коалиции ломаются».

Общественно-политические институты (т.е. методы контроля и управления государством), сформированные в эпоху индустриализма, переживают свой слом. Сложившиеся инструменты не могут больше эффективно перерабатывать поступающую информацию. Ее количество настолько велико, что прежний фильтр просто не может справиться со всем наплывом разнородного контента. Противоречия системы только, в связи с кризисом, усиливаются. Происходит процесс слома всей системы в целом. «Низы не хотят жить по-старому, а верхи не могут жить по-новому», — так когда-то описал проблему переходного периода В. И. Ленин.

Интересно и то, что под сломом системы стоит понимать разрушение всей сложившейся общественной сферы в целом. То есть, под крушением стоит понимать кризис не только социально-экономической, но также социально-политической и социально-духовной жизни общества. Происходит некий слом старых норм и ценностей общественной среды. Возникший и накопившийся за годы старой системы гнев вырывается наружу, уничтожая все на своем пути. Все прежние нормы морали сносятся, как атавизмы (устаревшие элементы) предыдущей эпохи.

Ни для кого не секрет, что сегодня общество теряет свою морально-этическую оболочку. В средствах массовой культуры начинают активно преобладать ценности легкой жизни. Индивидуализм, безусловная ценность зрелой индустриальной эпохи, уступает свое место эгоизму. В обществе возникает проблема нарастания нарциссического уклона (убеждённость в собственной уникальности, особом положении, превосходстве над остальными людьми, грандиозности). Такие люди, безусловно популистические фигуры, становятся героями сегодняшнего дня. Однако, как и герои классической отечественной литературы, они являются невротиками (невротик — это индивид, для которого характерны следующие проявления: тревога, эмоциональная неустойчивость, низкое самоуважение) современной лопающейся буржуазной системы. Их ценности и нормы ведут только к духовной деградации своего бытия, к внутреннему гниению своей личности. Это, по своей сути, очень одинокие люди. И это одиночество, опять же, является последовательным результатом постоянного общественного прессинга.

Больному обществу, зараженному эгоистической сущностью, не знакомо чувства понимания и принятия иной натуры. Все общественное бытие в прежние времена стремилось к универсализации (одинаковости, подходящей для любой или многих сфер деятельности), к «механизации» всей системы норм. Человек представал всего лишь винтиком в общественной системе монстра «Левиафана», как это описывал Т. Гоббс. Однако позже, мы могли наблюдать, с пресыщением общества потребления (характеризуется массовым потреблением материальных благ и формированием соответствующей системы ценностей и установок), обратный процесс возрастания именно индивидуалистического качества. Этим характеризуется, по моему мнению, зрелое индустриальное, капиталистическое общество. Сейчас же, описанный нами ранее, переход индивидуализма в эгоизм — это очередной сигнал к серьезному кризису восприятия людьми нынешней системы в целом.

Разочарованные люди, мелкобуржуазные элементы (средний класс), пролетарий и класс «белых воротничков», понимают потребность преобразований нынешнего мира. По их мнению, требуется серьезный пересмотр прежних традиций. Все заложенные в нас веками принципы внутренней и телесной чистоты испаряются, как преграды к развитию. Они уступают место разврату и жестокости. Прежде маргинальное (деструктивное) поведение возводится в норму. Алкоголизм и курение становятся непосредственным символом взросления (!) молодых людей. Полигамные, не постоялые половые связи возводятся в акт нормы. Они приобретают сакральный символ удовольствия, опять же, взросления и нормы, тогда как у любого живого организма — это явление имеет деструктивный характер. Так, Лоренц описывает смертельно опасную для выживания вида тактику уток, не имеющих собственной пары (утки — групповое, семейное животное. Выбор партнёров осуществляет ими не более 1-2 раз за всю жизнь). Такая утка может не воспроизводить потомства, отвлекая особей мужского пола от более плодовитых, молодых особей. Мы не будем уже говорить о том, что она не заинтересован в постоянном партнере. Для нее половая связь — это временная забава, игра.

У людей же бессвязные половые связи рождают не духовное возвышение, а внутреннюю деградацию собственного бытия. Человек, ведущий такой образ жизни, не заинтересован в том, чтобы иметь привязанность, а значит и ответственность сначала перед одним индивидом, а потом и перед всем обществом в целом. Зачем ему иметь ответственность, когда он (или она) использует своего партнера, как непосредственный инструмент удовлетворения своих физических, низменных, животных потребностей. Человек, совершивший преступление, будет совершать его снова и снова, стирая грань дозволенного на своем пути.

Эти и другие деструктурирующие элементы, безусловно, являются порождением индустриальной эпохи, общества потребления. Это «товарный фетишизм», возведенный в абсолют. По сути, порожденная противоположность нынешней снисходящей (уходящей) системе норма уничтожает прежде существующие, даже в формальном обличии, общественные традиции. Буржуа, конечно, и прежде смотрел на традиции, как формальную преграду своего бытия. Опять же, если обратится к манифесту коммунистической партии: «Буржуазные разглагольствования о семье и воспитании, о нежных отношениях между родителями и детьми внушают тем более отвращения, чем более разрушаются все семейные связи в среде пролетариата благодаря развитию крупной промышленности, чем более дети превращаются в простые предметы торговли и рабочие инструменты <…> Наши буржуа, не довольствуясь тем, что в их распоряжении находятся жены и дочери их рабочих, не говоря уже об официальной проституции, видят особое наслаждение в том, чтобы соблазнять жен друг у друга», — пишет К. Маркс. Однако сейчас, в отличие от середины XIX веке, нормы морали потеряли даже своей формальной сакральность (священности) и чистоты. Для нас стала нормой видеть на экранах устройств истории о половых связях знаменитостей, политиканов, простых людей (в том числе и детей). Для нас стало нормой выслушивать рассказы об постоянно меняющихся партнерах у окружающих нас людей. В конце концов, для нас стало нормой наблюдать везде продающиеся, в открытом доступе и в огромном количестве, средств контрацепции.

Это и многое другое свидетельствует об том, что буря неминуемо приближается. Основа старого общества прогнила. Как и в другое время, общество достигло своей вершины. Начался процесс самоедства (самоуничтожения). Решение этой проблемы можно видеть только в скорейшем переходе на новую формационную (социально-экономическую, историческую) ступень развития. Только через снятие противоречий уходящей эпохи, мы можем решить поставленные сегодняшним днем задачи очищения общества от греховности сегодняшнего дня. В этом плане, конечно, важно опираться на индивидуальное состояние каждой общественной среды. «Для развития любого государства требуется — не только хорошая идея, но состояние общества. Ведь, абсолютно любой общественной строй, который не подкреплен морально-общественным состоянием, к сожалению, рано или поздно по любому придет к краху всей системы и государства», — отмечает В. В. Волков.

Цивилизационные проекты XXI века

Мы живем в век глобальной революции. После развала мировой социалистической системы мир вошел в глобальный социально-политический кризис, вызвавший перестройку всех мировых политических процессов. Так, известный исследователь и философ, Самюэль Хантингтон, отмечает, что «в конце 1980-х коммунистический мир рухнул, и международная система времен холодной войны стала историей. В мире после холодной войны наиболее важным между людьми стали уже не идеологические, политические или экономические различия, а культурные».

Мир, который существовал, начиная с 46-го года XX века, перестал существовать. Опять же, можно долго размышлять над тем, почему он перестал существовать: проблематика «социалистического» или, лучше сказать, «советского» цивилизационного проекта заключалась во множествах этапах постепенного размывания ее основ — начиная с подчинения научной-методологической структуры стран партиям и заканчивая, в следствии технологического, а, следственно, производственно-потребительского, отставанием стран «социализма» от мировых технических тенденций стран развитого запада. Пока неповоротливая, в следствии крайне бюрократизации, командно-административная экономическая система была нацелена на удовлетворение только насущих потребностей населения (с чем она, к слову, не справлялась), рыночная экономическая система, подкрепленная государственным вмешательством, смогла совершить гигантский технологический прорыв, обеспечив, тем самым, переход со второй технологической волны к третьей: «после второй мировой войны прилив индустриализации достиг своей вершины, начала подниматься Третья, еще не совсем понятная волна, изменяя все, с чем она соприкасается».

Крушение одного из главенствующего цивилизационного проекта, скачкообразный переход на новую формационно-технологическую ступень, привело к кризису мироустройства. Некогда подвластные или «потерянные» цивилизации вновь стали обретать свой цивилизационный проект. Во много, как отмечает Э.Тоффлер, это связанно с тем, что переход западного мира на новую технологическую ступень позволил развиться индустрии в других, менее развитых странах, в следствии фактора дешевой рабочей силы, что, в свою очередь, порождает проблематику появления новых и возрождения старых цивилизационных проектов, так как: «как только аграрные общества Первой Волны пытаются начать или закончить свою индустриализацию, они испытывают необходимость в атрибутах национального статуса». Именно в «новоиндустриальных» державах начинается подъем национальной идеи. «Национализм — это идеология национального превосходства, являющаяся порождением индустриальной революции». Меж тем, западные цивилизации, определенно прошедшие данные этап своей истории, формируют новый цивилизационные проект, строящейся на основе космополитизма, демократии и самоуправления.

В этой связи, для дальнейшего успешного анализа мировых геополитических процессов, требуется отметить важные, для нынешнего времени, цивилизационные проекты нашего времени, которые влияют на формирование нынешней геополитической повестки мировой политики, так как только разобравшись со спецификой того или иного проекта можно сделать предположение о будущем месте «концентрации» интересов мировых «цивилизационных» держав, их перспективность на мировом уровне.

Основная часть:

В целом, на сегодняшний день, можно выделить несколько крупных цивилизационных проектов, имеющих большое влияние на формирование нынешней геополитической повестки: «западно-европейский», «североамериканский», «китайский» или «конфуцианский», «османский», и «русский» или «евроазиатский». В целом каждый из данных проектов, на сегодняшний день, имеет важное место в распределении геополитического баланса на мировой арене. Соблюдение данного баланса происходит с помощью определенного инструментария «столкновения», тем самым определяя сущностное понимание «столкновения цивилизаций»: «каждая цивилизация видит себя центром мира и пишет свою историю как центральный сюжет истории человечества»

Стоит начать с «западно-европейской» или «универсальной» цивилизации. Данная цивилизационный проект, по сути, является результатом последней, на данный момент времени, технической революции. Из-за многообразия национальных культур и прогрессивности социально-экономического развития стран, находящихся на европейском континенте, встал вопрос о постепенной взаимной интеграции маленьких государств-наций в общий контекст единой цивилизации.

«Духовная свобода личности в обществе имеет широкий диапазон своих проявлений, ибо включает в себя также интеллектуальную свободу личности в поисках не только добра, но и истины и красоты. Именно на этой интеллектуальной свободе покоится современная наука как поиск объективного знания о природе, обществе и человеке, а также достижения в сфере литературы и искусства», — отмечает Т. В. Скородумова, с чем нельзя не согласиться, ведь непосредственно чертой данного проекта является обеспечение полной свободы личности через перераспределение ресурсов с помощью созданных за XX век больших социальных структур.

Примерно в похожей ситуации находится, на первый взгляд, «Североамериканский» проект, однако, имеющий немного другую особенность, что порождает его специфичность. Выйдя из общеевропейской семьи, американский проект взял за основу классическую либерально-ценностную модель построения свободного государства, что и определяет ценностную основу современного данного цивилизационного проекта в сторону построения «либертарного» внутреннего и внешнего государственного мироустройства: «основоположники «нового государственного менеджмента», а также их сторонники и последователи подвергли резкой критике классическую веберовскую модель рациональной бюрократии и присущей ей этики служения общества».

Американский цивилизационный проект стремится построить аппарат государственной власти, основанный на размежевании государственных структур, их определенного освобождения друг от друга, что, в свою очередь, ведет к разделению государства на несколько больших коммерческих «корпораций», которые будут обеспечивать ту или иную потребность общества как внутри страны, так и во вне. То есть, в ближайшее время, глобальный цивилизационный проект США подразумевает удержание лидирующего места с постепенным переход на децентрализованную систему контроля локальных корпораций, непосредственно связанных общей финансовой составляющей — долларом, что, опять же, делает данный проект интернациональным и пригодным в глазах местных государственных элит других государств.

Другая ситуация складывается с «китайским» или «конфуцианским» проектом, который, до недавнего времени, носил локальный характер, что связанно с тем, что проект, еще в начале уходящего десятилетия, был ориентирован на узкую общественную среду народов, в той или иной мере в прошлом взаимодействующих с конфуцианством. Однако, начиная с 2014–2015 года Китай, как «ядро» данного цивилизационного проекта, начал активно создать новые инструментарии воздействия на более «чуждые» народы через не только инструменты «мягкой силы» или финансового воздействия (укрепления Юаня), но и через апелляцию к исторической и генетической схожести определенных народностей с единой «китайской семьей». Так, в китайском ежегодном докладе «белой книге», отмечается родственность народов юго-восточной и средней Азии, коренных народов Сибири, что, опять же, образует культуро-образующею стезю нового проекта.

Конец ознакомительного фрагмента.