Месть Зоны. Рикошет

Владислав Выставной, 2018

Благодаря договору, заключенному с эмиониками, ИИЗ далеко продвинулась в области исследования аномалий, однако Москва подбрасывает новые сюрпризы. Происходит неожиданное локальное расширение Зоны на восток, которое с огромным трудом удается подавить объединенными силами людей и эмиоников, и ее угнетение на западе. В периметре возникают «островки» незараженной территории. ИИЗ совместно с ЦАЯ, а также сталкерами Вороном и Денисом пытаются понять их природу и постепенно приходят к выводу, что виной не естественные процессы, а чья-то злая воля.

Глава третья

Глаза в глаза

Человек этот был невысокий, лет сорока, подтянутый и жилистый, в стандартном сером облачении, какое обычно носят грибники, рыбаки и охотники. Только вместо удочки или ружья в руках у него был длинный деревянный шест из ствола грубо обработанного молодого деревца, отчего незнакомец чем-то напоминал шаолиньского монаха. Мужчина легко крутанул шест, резко отправив его под мышку и за спину, чтобы не мешал, и неторопливо прошел в центр грузовой кабины.

Звук над головой перешел в мерный гул. Свет стал стабильнее и ярче.

— Когда лопасти крутятся, включается генератор, — пояснил человек. — Оттуда и свет.

В подтверждение его слов вибрацию сменил ровный свист рассекаемого воздуха. Трудно было поверить, но мертвый вертолет действительно ожил. Наверняка действовала какая-то аномалия из тех, что были разбросаны по Зоне, как грязные брызги гигантской чернильной кляксы. Редкий случай, когда деформация пространства-времени в Зоне отчуждения имела положительный эффект.

Но хоть Малец и был молодым пытливым ученым, аномалии сейчас его мало интересовали. Он настороженно разглядывал незваного гостя.

— Кто вы? — спросил парень.

— Надо же — это был мой вопрос, — усмехнулся незнакомец. — Но я не стану его задавать, потому что в этом нет смысла. Какая разница — кто вы, кто я, если финал для всех нас одинаков. Самое время вспомнить о том, что все рождаются и подыхают одинаково. Да еще о том, что все, по сути, предопределено. Не мы руководим судьбой, а как раз наоборот. Так что можно расслабиться и поглядеть спокойно, чем все закончится. В философском смысле, конечно.

— Не могу оценить ваши высокоинтеллектуальные выкладки, — проворчал Малец. — Я физик, привык доверять точным расчетам.

— И что тебе показывают твои расчеты?

— Что крути, не крути — нам крышка.

— Вот, а говоришь, не философ.

— Я вас вспомнила, — сказала Лапа. — Вы впереди, с левого края стояли. Когда мы там все, на коленях… Я вас только со спины видела, мельком, но запомнила. У вас еще на спине какой-то черный иероглиф. Наверное, китайский?

— Точно, — улыбнулся человек. — Означает «удача». В идеале его бы золотом на красном написать, но сильно демаскирует. Кстати, можете так меня и звать — Удачник. Друзья прозвали, да так и прилипло. Звучит коряво, зато оптимистично.

— Это Лапа, — парень кивнул в сторону девушки. — А я…

— А ты Малец, — кивнул Удачник. — Еще с грузовика помню. Ты там давеча такую бучу поднял…

— А чего меня хватать без повода, куда-то запихивать? Я просто мимо проезжал, да еще вот с ней… И мотоцикл отобрали, сволочи.

— Мотоцикл — пустое. — Мужчина зевнул. — Это особенно четко понимаешь сейчас, на грани. Самое время подумать о вечном.

— Рано нам о вечном думать, — буркнула студентка.

— О вечном думать никогда не поздно. — Удачник расплылся в улыбке, напоминая Чеширского кота из известной книги. — Особенно в Зоне, где время течет по своим законам.

— А вы, видно, не особо переживаете, что тут оказались? — поинтересовалась Лапа.

— Переживания не имеют смысла. — Он продолжал улыбаться, но теперь улыбка казалась какой-то искусственной, словно застывшей. — Но только психи ходят в Зону исключительно для своего удовольствия. И, кстати, ненадолго. А тот, у кого в Зоне кровный интерес имеется, не может не переживать. Зона терпеть не может тех, кто к ней равнодушен. Люби, ненавидь, а лучше всего — бойся. Страх — самое здоровое чувство в здешних местах. Поверь все еще живому сталкеру.

— Значит, мы с вами теперь как бы в одной лодке, — констатировал Малец.

— Ключевое слово — «как бы», — заметил Удачник. — Ты же понимаешь, к чему все движется? Когда в одной лодке толпа посреди океана и лишь один глоток пресной воды на всех — как думаешь, чем дело кончится?

Улыбка сползла с лица мужчины, в глазах сверкнула сталь. Малец невольно сделал шаг назад, ощутил в ладони рукоять молотка, который сунула ему Лапа. Удачник это заметил, рассмеялся:

— Не суетись, я не собираюсь нападать. По крайней мере, пока.

— А какие гарантии? — мрачно спросил парень.

— А никаких.

Это был новый голос. И новый визитер, тихо вышедший из-за спины Удачника. Последний тихо и быстро ушел в строну, будто от предполагаемого удара. Этот гость был высок, но удивительно нескладен на вид. С маленькой для такого роста головой, некрасивым лицом и странной походкой, он вызывал бы улыбку, если бы не отрезок металлической трубы, который он со скрежетом тащил за собой. Человек явно обладал недюжинной силой, и Удачник, надо думать, признавал это.

— Какие могут быть гарантии, если каждый сам за себя? — продолжил незнакомец с трубой. Он медленно прошел вглубь вертолетного нутра, с отвратительным звуком волоча за собой трубу. Один ее конец был срезан наискось, образуя острие наподобие иглы гигантского шприца. — Но тут не как в шахматах: белые начинают, но не всегда выигрывают. Скорее наоборот.

— Тот, кто начнет первым, первым и подставится. Настроит против себя всех остальных, — кивнул Удачник. — Потому пока все осторожничают. Эй, Краб, не поздно ли ты начал тяжести таскать? Мышцы, может, и накачаешь, но они тебе уже не помогут.

— Очень смешно, — отозвался вновь прибывший. — Особенно когда землерот под тебя копает.

— Кто? — переспросила Лапа, округлив глаза от удивления.

— Ну, землерот… — Краб болезненно поморщился, как делают обычно те, кому приходится описывать труднообъяснимые вещи. — Тварь такая, в земле живет. По сути — одна здоровенная пасть, как дырка в земле или нора, но с зубами.

— Типа норки муравьиного льва? — вставил Малец.

— А? Ну да, вроде того. Только пасть эта не на месте стоит, а перемещается по поверхности — фиг убежишь.

— Как это возможно? — усомнился молодой ученый. — Нора передвигается?

— Хрен его знает как. Да только остановить землерта можно, только воткнув ему в пасть приличных размеров кол. Желательно еще и пошерудить в ней как следует, чтобы свернулся. Потому как, не дай бог, провалишься — мгновенно ногу оттяпает. Так что лучше я трубу поношу, раз тут без оружия оказался.

— Все это здорово, — оглядев незваных гостей, сказал Малец. — Но чего вы сюда приперлись? Вам что, других мест мало?

— А все дороги сейчас ведут сюда, — сказал Удачник. — Думаешь, Каток зря загнал всех в Зону именно с этого направления?

— Не понимаю…

— Это потому, что ты новичок в Зоне, — заметил человек с трубой. Он выпустил из рук свое странное оружие, и то, с грохотом подпрыгнув, упало на металлический пол. — Здесь узкий коридор: справа радиоактивные поля, слева гравитационные ловушки. И узкое горло прохода, посреди которого этот брошенный вертолет. Странно, что ты еще живой, салага.

— Сам удивляюсь.

— Ничего, это ненадолго, — сообщил обладатель трубы.

— Спасибо, успокоил, — отозвался Малец.

— Нас просто гонят вперед. Как скот на бойню, — пояснил Удачник. — По узкому коридорчику между двух плетней. Впереди — эдакий веселый забойщик. И остается только гадать, чем он нас прикончит: пневматическим пистолетом, электрическим разрядом или просто зарежет как свиней. Сейчас и остальные сюда пожалуют. Как только поймут, что к чему.

— Это будет интересная встреча, — оскалился высокий незнакомец. — И, наверное, последняя.

Мужик с трубой, носивший прозвище Краб, оказался прав. К вертолету со всех сторон сползались участники смертельного аттракциона — как зомби, идущие на запах живой крови. Если подумать, они и были живыми мертвецами, разве что с отсрочкой окончательного разложения.

Люди поднимались по рампе, и каждому, несмотря на тесноту, находилось место в обширном грузовом отсеке. Пришедшие стали кучковаться небольшими группками, очевидно, по знакомствам и интересам. Тихо переговаривались, шутили. Кто-то даже ел, вызывая недобрые и завистливые взгляды. Ощутить голод успели все: с момента захвата людьми из ЧВК никто не имел возможности нормально пожрать. Не имевшие еды курили, передавая друг другу сигареты.

Происходящее казалось противоестественным и странным. Эти люди были смертельными врагами друг для друга, каждый знал, что в скором времени ему придется сделать выбор — прикончить ближнего или сдохнуть самому. И в том, какой вариант предпочтет большинство, можно было не сомневаться: все они были прожженными циниками, давно уже продавшими душу мрачному божеству по имени Зона. Многим не раз приходилось ставить на кон собственную жизнь или жизнь другого. Кое-кто имел за душой грехи и посерьезнее. Зона есть Зона — она таила в себе страшные тайны, которые никогда не станут уликами в судебном процессе.

С одного взгляда становилось ясно: каждый из этих «счастливчиков» рассчитывал на победу в предстоящей схватке. И в этом не было ничего личного — одно лишь банальное выживание. В других местах такая постановка вопроса вызвала бы озлобление или взаимную подозрительность. Но только не у тех, кто называл себя сталкерами. По сути дела, данная ситуация для них являлась привычной: смертельная угроза, преодолеть которую можно было, только переступив через труп противника. Разве что противников было сейчас многовато, учитывая цейтнот, в который всех загнали обстоятельства.

Сейчас смертельная схватка всех против всех была как будто «поставлена на паузу». Словно каждый из присутствующих чувствовал: нужно уточнить условия. Одно дело ультиматум под дулами автоматов, и другое — реальность, вставшая перед каждым почти непреодолимой стеной.

Трудно скрываемое напряжение висело в воздухе. Это невозможно было скрыть за сальными шуточками и смешками. Наверное, не только ночлег и желание укрыться от дождя свели столь разных людей под одной крышей — точнее, в одной дюралюминиевой коробке. Все чего-то ждали, наверное, даже не особо представляя, чего именно. Вряд ли отмашки в смысле: «а давайте-ка начнем убивать друг друга». Но какой-то триггер, толчок в ту или иную сторону напрашивался.

— Сползлись, как тараканы на сладкое, — сквозь зубы процедил Малец. — Теперь даже не знаю, где лучше ночь переждать — под дождем или в такой вот приятной компании.

— Смотри! — тихо сказала Лапа, схватив его за руку и кивнув в сторону входа.

По наклонной рампе тяжелым шагом поднимался Носорог. Ученый нервно хмыкнул, сказал с иронией:

— Ты хотела узнать о его состоянии. Как видишь, дядя огурцом, здоров и в хорошей физической форме — снова может убивать и насиловать.

— Дурак, — коротко отозвалась Лапа.

Громила обвел взглядом присутствующих и впился глазами в парня с девушкой. Иронию как ветром сдуло, вместо нее снова пришла тревога. Ребята понимали, что вряд ли этот амбал простит им тот удар молотком и унижение. Но сейчас ничего не произошло — Носорог отвел взгляд и прошел вдоль ряда усталых людей, развалившихся у борта. Кто-то то ли из уважения, то ли из опасения подвинулся, освобождая место. Верзила тяжело уселся, привалился спиной к борту. Тут же к нему подползли двое, навязчиво выражая радость от встречи. В этот момент старый знакомый напомнил Мальцу акулу, вокруг которой неизменно кружат прихлебалы, вроде рыб-прилипал и рыб-лоцманов. Однако выяснять отношения Носорог не спешил, и это еще раз подтвердило предположение о некой молчаливой договоренности: время схватки всех против всех еще не пришло.

Явление здоровяка — как фигуры весомой в прямом и переносном смыслах — послужило, наверное, последней каплей в чаше молчаливого ожидания. На середину кабины неторопливо вышел сухощавый, седой мужик в штанах цвета хаки, потрепанных берцах и столь же затасканной коричневой кожанке, непривычно выделявшейся на фоне более практичного и куда более распространенного околоармейского «камуфляжа». Лицо мужика было изрезано морщинами, и с бескомпромиссной ядреной сигариллой в зубах он чем-то напоминал легендарного ковбоя Мальборо. Седой оглядел с прищуром присутствующих, черканул колесиком потемневшей серебряной «Зиппо», прикурил. И произнес трескучим, но вполне отчетливым голосом:

— Я вижу, все собрались?

— А у тебя, Сухарь, есть что сказать? — насмешливо поинтересовался толстяк с болезненно-багровым лицом.

Удивительно, как человек с такой комплекцией затесался в сталкеры. Вылазки в Зону подразумевали не пешие прогулки с лыжными палками в стиле «скандинавской ходьбы» для жирдяев. Девяносто процентов времени — это ползание на брюхе и стремительный бег от патрулей или мутантов. С другой стороны, имелись и удивительные примеры прямо противоположного свойства: когда неподъемный с виду толстопуз легко делал сальто, недоступное и хорошо тренированным «качкам». В этом смысле подобная внешность, скорее, была преимуществом, так как маскировала истинные возможности ее обладателя.

— А ты, Пузырь, как думал, — отозвался седой. — Я зря чесать языком не привык. В общем, такое дело, мужики. Раз уж получилось, что почти все собрались здесь, надо определиться.

Шум, пробежавший поначалу по рядам слушателей, стих. То ли авторитет у Сухаря был весомый, то ли остальные достаточно прониклись темой и теперь ждали первого «вброса», чтобы ввязаться в спор.

— Я понимаю, что все тут себе на уме. Есть одиночки, а кто-то предпочитает лишь со своими корешами действовать. С этим не спорю, я и сам никогда не рвался в главари, и банды своей у меня нет. Но есть кое-какой опыт, и я так понимаю, он будет побольше, чем у каждого из вас.

— К чему ты клонишь, старый? — подал голос Носорог. — Решил под занавес податься в боссы?

— А может, тебе есть что сказать, Носорог? — поинтересовался Сухарь. — Так давай, говори — я подожду.

— Пусть сначала Сухарь договорит! — мрачно бросил крепкий мордатый парень в мешковатом брезентовом комбинезоне. — Мы тебя слушаем!

— Пусть каждый скажет, — добавил кто-то. — Чем черт не шутит — может, так и решение какое родится…

— Может, и так, — кивнул седой. — Но я вижу только одно решение: объединить усилия. Чтобы мы не болтались, как дерьмо в проруби, на потеху чевэкашникам.

— Я же говорил, — зло усмехнулся Носорог. — Власти ему захотелось.

— Объединиться! — повысил голос старик. — Чтобы вернуться — и ударить по Катку и его выродкам. Взять этого гада за задницу и силой забрать антидот. Если мы пойдем у него на поводу и полезем все глубже и глубже в Зону — мы проиграем и поляжем тут все до единого.

Предложение седого вызвало среди сталкеров оживление. Однако на единодушное одобрение это не было похоже. Первым подал голос Удачник:

— Как ты себе это представляешь, Сухарь? Народ здесь разный и не привык подчиняться, пусть ты даже ходок в Зону авторитетный. Без обид, но против ЧВК с автоматами — мы просто безвольный сброд. Во-первых, у нас нет оружия. Да если бы даже и было… Кто здесь служил в армии?

Поднялось не более пяти рук. Удачник развел руками:

— Вот видишь! Никакое единство нам не поможет. Мы привыкли ползать на брюхе да рыть носом землю в поисках хабара, а не воевать с профессионалами. К тому же те наверняка предусмотрели такой поворот событий.

— Не забывайте, нас отслеживают по изотопному следу, — подал голос Малец. — Увидят у себя на экранчике, что мы толпой ломанулись к Периметру — выкосят пулеметами, да и дело с концом.

— Вот, даже новичок понимает! — кивнул Удачник. — Предложение твое, Сухарь, интересное, но нереализуемое на практике.

Старый сталкер слушал, насупившись, оглядывая остальных исподлобья. Малец даже посочувствовал ему: командовать таким человеческим материалом — дело неблагодарное. Каждый из этих ребят наверняка считал себя знатоком Зоны, умеющим ловко обходить посты и ловушки. Только интерес у большинства был чисто корыстный. Так что настоящих бойцов здесь нашлось бы не так уж и много.

— Хорошо, — с презрительной усмешкой сказал Сухарь. — В принципе, я и не ждал другого. Из вас бойцы — как из говна конфета.

— За себя говори! — запальчиво выкрикнул тощий рыжеволосый дрыщ, которого до этого вообще не было заметно. — Неизвестно еще, кто из нас уцелеет и посмеется последним!

— Тоже верно, Ржавый, — не стал спорить Сухарь. — Но чтобы у этого последнего появился шанс, надо, чтобы он нашел Буку, одолел его и приволок целым или по частям заказчику. То есть Катку. Можно ли это сделать в одиночку?

— А почему бы и нет? — насмешливо спросил Удачник.

— Можешь попытаться, — спокойно сказал седой. — Но мой опыт подсказывает: у группы больше шансов. Кто там врал, что бывал в Гнилом каньоне? Артишок, ты вроде?

Вперед выдвинулся и уселся по-турецки тот самый плешивый с недостатком пальцев на руках. Сказал:

— Ну, я. Только я не говорил, что в самом Каньоне бывал. Так, рядом топтался. На моей памяти никто оттуда еще живым не возвращался. Вот и я не стал пытаться поломать традицию.

— То-то и оно, что место гиблое, — кивнул Сухарь. — Но дорогу туда знаешь?

— Приблизительно, — Артишок пожал плечами. — С этой стороны заходить в Зону мне еще не доводилось.

— А никому не доводилось, — заметил Краб. — Нас специально через эту «кишку» запустили, чтобы не сильно рыпались. И есть ощущение: хотят, чтобы мы сами по себе «на тот свет» запрыгнули.

— Ощущение верное. Только мы туда не торопимся, верно? — сказал седой. — Поэтому вот мое второе предложение: на начальном этапе держаться вместе, пока не найдем этого проклятого Буку. А там уже решим, что делать дальше. К тому времени нас уже будет меньше, и вопросы решать легче станет.

Сталкеры негромко рассмеялись. От этого смеха по спине Мальца пробежал неприятный холодок. Шутка не понравилась и Лапе — она еще сильнее сжала руку парня, неуверенно прижалась к нему мелко дрожащим телом.

— Временный союз? — оживился Удачник. — Любопытное предложение. Хотя здесь, в Зоне, некоторые союзнички похуже врагов на дно тянут.

— А я согласен, — заявил Краб, поднимая свою длинную корявую лапу. — Я не гордый. Если выгодно держаться вместе — будем держаться вместе. Никто не мешает потом сыграть в свою собственную игру.

— Все это здорово, только до Гнилого Каньона нам все равно не добраться, — сказал Артишок. — Толпой даже меньше шансов: по-тихому проскользнуть не получится в кое-каких местах. Никак.

— Это еще почему? — Сухарь подошел к плешивому, заложил руки за спину, разглядывая его сверху вниз, отчего стал похож на оккупанта, допрашивающего военнопленного.

— Оружия у нас нет, — сказал Артишок. — А там, вокруг Каньона, мутантов — целый зоопарк. Я уж молчу, что в самом Каньоне делается. Да, говорят, людишки там, по соседству, нехорошие шалят. Никто не знает, что за группировка, но я сам видел…

Он замолчал.

— Ну? — нетерпеливо произнес старый сталкер.

— Ну, вы меня сейчас еще психом назовете, — буркнул Артишок. — В общем, что-то там с людьми делают. К примеру, такое, что они там без кожи ходят. Недолго, правда, но выглядит это… Ну и все такое в том же духе.

— А эти, без кожи… умирают? — зачем-то спросила Лапа.

— Ага, как же, — огрызнулся плешивый. — Никто там своей смертью не подыхает — сжирают их. Без кожи — это вроде как приманка для мутантов. И это еще цветочки… — Он смачно сплюнул. — Ну вас, не хочу говорить об этом! Лучше без антидота сдохнуть, чем так, как эти…

— Так дело только в оружии? — спокойно спросил Сухарь.

— Если бы, — проворчал Артишок. — Там еще Знойное болото и Лабиринт Психов на пути. По уму туда путь месяц разведывать надо. А у нас меньше недели осталось туда-обратно сгонять. Не говоря о том, что до этого с голоду свалимся.

— Я знаю, где взять оружие, — подал голос невзрачный человек, до этого наблюдавший за разговором с такой неподвижностью, что его можно было принять за манекен. — И жратву, кстати, тоже.

Он и был чем-то похож на манекен: совершенно лысый, лишенный бровей и при этом бледный, словно его отлили из белого пластика. Можно было подумать, что он болен, только глаза у него были огромные, беспокойные, живые. Он даже на ноги поднялся странным движением, как инопланетянин, кустарно смоделированный в 3D.

— Ну, поделись с нами, Торчок, — предложил Сухарь.

— Скажем так, — сказал лысый. — Есть некий забытый склад, похоже, армейский. Видимо, его не успели эвакуировать, когда там земля вокруг вспучилась и болото образовалось. Туда до сих пор никто не ходит, думают, пути нет. А я таки дорожку отыскал, хоть двоих ребят потерял по пути. Думал, там что-то ценное — но ничего, кроме оружия, амуниции, кое-какого оборудования и консервов, там нет. Хабара — ноль, аж обидно. Но я это местечко решил не разорять. Оставил, как говорится, «на черный день».

— Поздравляю, твой черный день настал, — сообщил Удачник. — Самое время сказать, где находятся эти райские кущи.

— Да, где он, этот склад? — спросил Сухарь.

— Вы меня, наверное, за дурака держите, — усмехнулся лысый. — Ничего я вам не скажу, пока сам ствол в руки не возьму.

— Нормально! — медленно поднялся со своего места Пузырь. Теперь он казался не просто толстым, а зловеще-огромным, вроде жирного мутанта из какого-нибудь мутного болота. — Мы тебя, значит, проводим, а ты возьмешь ствол — и всех положишь, пока у нас руки пустые?

— Дело ваше — доверять мне или нет. — Торчок развел руками. — Только я поведу вас туда исключительно на своих условиях. Это будет гарантией, что меня не прикончат по пути — ведь без меня вы склад не найдете.

— А что за оружие и сколько? — подал голос Носорог, до этого хмуро молчавший.

— На всех не хватит, если ты об этом, — сказал «манекен», беспокойно глянув на громилу. — В подробности вдаваться не стану, чтобы сохранить интригу.

Здоровяк неприятно рассмеялся. Торчок надул губы — если так можно было описать гримасу бледного тонкогубого рта.

— Ну что ж, условия нормальные, — сказал Сухарь. — Как вам?

Он оглядел присутствующих. Многие одобрительно загудели, закивали.

— Оружие — это уже что-то, — сказал Краб. — А то мне как-то неуютно с железной трубой по Зоне скитаться.

— Со стволом-то веселее смотреть в будущее, — сказал Удачник. — Глядишь, и мысли дельные появятся.

— Если эти мысли о том, чтобы там же перестрелять друг друга, — не думаю, что оно того стоит, — сказал седой. — Впрочем, я предлагаю решать проблемы по мере возникновения. Сейчас у нас задача добыть продовольствие и оружие. Если этот склад — не глюки Торчка, а реальность, мы двинемся туда все вместе, отыщем схрон, а там уже будем думать, что делать дальше. Как вам мое предложение?

Сталкеры принялись негромко обсуждать сказанное между собой, активно жестикулируя и яростно доказывая друг другу что-то. И тут медленно поднялся Носорог, небрежно, носком ботика откинул чью-то ногу, преграждавшую ему дорогу, вышел вперед.

— А у меня другое предложение, — криво улыбаясь, сказал он. — Найти этого Буку — и притащить заказчику. Раз он готов раскошелиться — я готов рискнуть. Это единственное, что имеет смысл обсуждать. Все остальное — нытье сопливых слабаков.

— К чему ты клонишь? — Сухарь заметно напрягся. Видимо, он хорошо знал Носорога и не ждал от него ничего хорошего.

— К тому, что нам не нужна толпа. Бука — не безмозглый поросенок. Охотиться за ним могут лишь те, кто знает вкус крови. — Громила пристально посмотрел на старого сталкера. — Понимаешь, о чем я толкую?

— Продолжай.

— Мне плевать на всех. Пусть каждый спасается, как хочет. А я возьму только тех, кого знаю и кто мне будет реально полезен. Торчок пойдет со мной — стволы нам понадобятся. Ну, и мозги тоже. Пойдешь со мной, Сухарь?

Седой с мрачным любопытством разглядывал верзилу. Как будто не мог поверить, что такое явление природы действительно существует.

— С тобой рядом я и нужду справить не рискнул бы, — веско сказал Сухарь. — Ты предашь всех, кто пойдет с тобой, при первом же удобном случае.

— Ты хочешь меня обидеть, старик? — Носорог широко улыбнулся. — Ну да ладно, неволить не буду.

— Я тоже с тобой не пойду, — подал голос Торчок. — Я тебе не верю.

— Дерзкий, да? — Громила продолжал улыбаться, но его взгляд налился свинцом. — Ну, мое дело предложить. Я все равно узнаю, где ты стволы прячешь. А вас всех я вычеркиваю.

Он обвел пальцем тех, кто продолжал таращиться на него. Не похоже было, что его особо боялись. Было больше недоумения, чем страха.

— Но ты же понимаешь, что против всех попер? — поинтересовался Удачник. — Хочешь своего добиться — придется убить всех остальных.

— А вас не так уж и много. — Трудно было понять, всерьез Носорог говорит или шутит. — И настоящих противников среди вас я не вижу. Тем более оружия у вас нет.

— Пока нет! — отдуваясь, выкрикнул Пузырь.

— Вот именно! — Громила ткнул в его сторону пальцем. — Кстати, толстый, в тебя будет трудно промазать.

— Зря ты так, Носорог, — сказал Сухарь. — Нас все равно больше — не справишься.

— А нет никаких «вас», — странным голосом сказал здоровяк. — Есть кучка перепуганных кроликов, которых я передушу поодиночке. Если кто и мог собрать всех в кулак, так только ты, Старик. Но ты сделал свой выбор.

Он развернулся и направился к выходу.

— Покеда, папаша! — Мерзко хихикнув, за спиной Сухаря появился один из парней, крутившихся до этого рядом с Носорогом, похлопал старого сталкера по плечу и шнырнул вслед за удалявшимся громилой. За ним потянулись еще двое.

Седой со странным выражением лица смотрел им вслед.

И тут Малец с изумлением заметил, как из уголка рта Сухаря побежала струйка крови. Старик качнулся, неловким жестом провел рукой по груди, будто пытался что-то нащупать.

— Что с тобой? — крикнул Торчок.

— Не понял… — проговорил Удачник. — Эй, Седой! Слышишь?

Сухарь замер на миг, упал на колени — и повалился лицом вперед на рифленую палубу. Из его спины, аккурат под лопаткой, торчал тонкий штырь из проволоки с неряшливо накрученным подобием рукоятки.

— Вот с-суки! — выдохнул Удачник. Вскочил на ноги, хватая шест. — Не дайте им уйти!

Сталкеры разом повскакивали с мест с явным намерением броситься в погоню. Но тут что-то небольшое влетело в кабину со стороны рампы. Подскочило, завертелось, стуча по металлу.

— Граната! — заорал Пузырь.

Все посыпались на пол — еще быстрее, чем до этого поднялись. Все — кроме Мальца и Лапы. То ли опыта не хватило, чтобы принять другое решение, то ли сработал какой-то инстинкт, но сработал удачно, только не успел затихнуть вопль Пузыря, как Малец уже в два шага подскочил — и ударом ботинка послал гранату, словно мяч, в сторону выхода. Наверное, это было самое яркое «пенальти» в жизни людей, набившихся в злосчастный вертолет. Потому как граната успела вылететь за створки грузового люка, прежде чем рванула.

По ушам ударило прилично, даже с ног сбило. Но каким-то чудом не посекло осколками, забарабанившими по металлическим стенкам. Только теперь Малец ощутил смрадное дыхание смерти, успевшей коснуться его, но давшей еще один шанс.

— Наступательная, — как будто прочитав мысли парня, сообщил Удачник. — Радиус разлета осколков — пара десятков метров. Будь это «эфка» — нам бы не так весело было.

— Да мне и с наступательной нифига не весело! — сообщил распластавшийся на палубе Краб, осторожно поднимая голову.

— Откуда у них, мать их, граната?! — срывая связки, заорал рыжий. — Кто там говорил — оружия нет?!

— Я видела, как он стянул ее у охранника, — подала голос Лапа. — Но не думала, что он против нас ее…

— Чего? — возмутился Пузырь. — Ты видела? И промолчала? Ты же слышала, что мы тут оружие обсуждаем!

— Во-первых, я забыла, — резко ответила студентка. — А во-вторых… Откуда мне было знать, что вы так ненавидите друг друга, придурки?!

Последний выпад был довольно резок, и толстяк заткнулся. Малец взял девушку под руку, оттащил назад, проворчал:

— Могла бы хоть мне сказать. Тогда бы, может, и Сухаря не завалили…

Он замолчал. И тут же как-то обмяк, осел рядом с телом седого. В глазах потемнело, стало дурно. Наверное, догонял стресс. Сознание он при этом не потерял, только задышал часто, пытаясь привести состояние в норму.

— Ну, ты красава, — сообщил подсевший рядом Удачник. — Я твой должник, как и многие здесь. Может, и не убило бы всех, но посекло бы многих. А в Зоне это жесть.

Малец не слушал. Он смотрел на тело старого сталкера. Удачник проследил за взглядом парня, кивнул:

— Ловко он его на шампур насадил. Чисто уркаганский прием. Но Сухарь сам виноват, что на Носорога наехал. Не та ситуация.

— За что он его? — глухо произнес Малец. — Старик же хотел как лучше.

— Кому лучше? Носорогу? — Удачник покачал головой. — Ты еще не шаришь в наших раскладах. Носорог — он не из простых сталкеров, что тягают для других каштаны из огня. Он блатной, понимаешь?

— Слово смешное, как из старого фильма.

— Ага, смешнее некуда. Носорог у бандитов в авторитете. Те сами хабар не ищут — с рядовых сталкеров налог берут. С тех, за кем нет реальной силы. А Сухарь решил в оборот его взять, вместе со всеми. Может, старик и думал, что доброе дело делает, а для Носорога это минус сто к авторитету.

— И это повод, чтобы убить человека?

— Конечно, не только это. Сухарь решил власть под себя подмять. А это снижало шансы Носорога взять главный приз.

— Он действительно думает найти этого, как его…

— Буку.

— Да, Буку. Но чтобы получить приз, он должен…

— Перебить конкурентов. Верно.

— А Сухаря они убили, как самого опасного?

— Не только. Суть в том, чтобы развалить компанию. Сухарь еще мог собрать это стадо в кучу, но теперь этого не сделает никто. И теперь все расползутся по интересам, а Носорог с корешами будет разбираться с каждым по отдельности.

— И что теперь делать?

— Как что? То, что помешает Носорогу прикончить нас. Собрать тех, кто еще готов держаться в команде, и первыми найти Буку.

В разговор вмешалась Лапа:

— А вам не жалко его?

— Кого? — не понял Удачник.

— Буку.

Мужчина изумленно вытаращился на девчонку. Подслушивавшие разговор, на нее уставились и Краб с Торчком.

Лапа пожала плечами:

— А чего я такого сказал? Носорога вы во всех грехах обвиняете, а сами собираетесь за другим человеком охотиться.

— Он не человек, — сказал Краб. — Точнее, не совсем человек. Мутант, и очень опасный.

— И что это меняет? — твердо спросила студентка. — Кто-нибудь его вообще в лицо видел?

— Думаю, никто из присутствующих его не встречал. — Удачник пожал плечами. — Иначе наверняка сообщил бы. Но это не важно.

— Чего тебе не понятно, мать твою?! — взвизгнул Пузырь, ткнув в сторону Лапы жирным пальцем. — Тут одно из двух: или мы уцелеем, или Бука, которого никто знать не знает! Лично я выбираю себя! Какое мне дело до Буки, про которого я ничего хорошего не слышал?

— А я бы выбрала Буку, — тихо сказала Лапа.

— Почему это? — удивленно спросил Удачник. — Ты же ничего про него не знаешь.

— Зато я теперь все знаю про вас. — Девушка опустила взгляд. — Не уверена, что вы заслуживаете лучшей участи, чем он.

— Вот потому девчонок редко встретишь в Зоне. — Мужчина покачал головой. — Там, где головой думать надо, они думают сердцем. Простите за неуместный пафос.

— И что, женщины всегда проигрывают? — с вызовом спросила Лапа.

— Не всегда, красавица. Но исключения только подтверждают правило. — Удачник по-отечески потрепал Лапу за щеку. Оглянулся. — Ну, что я говорил? Половина уже разбежалась. Сейчас и остальные расползутся.

И точно: сталкеры потянулись к грузовому люку, осторожно выглядывая и спрыгивая на землю. Малец заметил, что уходили небольшими группами по три-шесть человек. Еще несколько толклись возле Торчка, убеждая его в чем-то. Тот явно не спешил поддаваться уговорам.

На все это Удачник посмотрел с нескрываемой тоской, заметив:

— Сухарь пытался дать нам шанс, а мы его упустили.

Прошло немного времени, и в грузовой кабине, кроме Мальца с Лапой, остался только этот философ с шестом. Сталкер огляделся, виновато развел руками:

— Ну, вы сами все видели.

— И что теперь? — спросила Лапа.

— Теперь — каждый сам за себя, — сказал мужчина. — Ладно, ребята, счастливо оставаться.

— А… — Малец сглотнул. — Я думал, вы с нами пойдете…

— Что? — Удачник удивленно поглядел на парня. — Нет, это вряд ли. Ничего против вас не имею, но вы — опасные попутчики.

— Это потому что мы впервые в Зоне? — хмуро спросил ученый.

— Зришь в корень, — усмехнулся тот. — Может, вы и «прушники», да только времени нет проверять. А если «непрушники» — то и сами гробанетесь, и попутчиков за собой утянете. Так что прощайте. Удачи не желаю — желаю не попадаться на моем пути.

Лапа с оторопью провожала Удачника взглядом. Такого прощания она явно не ожидала. Девушка устало опустилась на палубу, прижалась спиной к стенке, обхватив ноги, притихла. Малец присел рядом.

Вой лопастей над головой стал стихать. Мигнул и стал медленно затухать свет, пока не погас вовсе. Ребята остались в полной темноте.

— Дела, — в полной тишине тихо произнес Малец. — Как будто и не было здесь никого. Словно все это нам приснилось.

Лапа не ответила. Она смотрела на неподвижное тело Седого, в темноте похожее на брошенный рядом кусок брезента. Поднявшись, парень оттащил труп к выходу, аккуратно уложил на рампе, накрыл куском пыльной пластиковой пленки. Помолчал, подумав, что старик погиб, пытаясь спасти их всех, а они этого даже не оценили. Скорби, однако, не было, как и других чувств, — ничего, кроме усталости. Мальцев вернулся, подобрав по пути широкий кусок брезента, чтобы укрыться. Повалился на прохладную металлическую поверхность. Приобнял девушку за плечи, мягко прижал к себе. Она устало положила голову ему на плечо.

— Спать, — сказал Малец. — Завтра у нас тяжелый день.

Ночью снова пришел кошмар. Что-то бессвязное, мутное, начисто лишенное сюжета, но вызывавшее беспредельный ужас. Как будто неведомое чудовище пыталось прорваться сквозь пленку, отделявшую разум от мира инфернального мрака.

— Тихо, тихо… — услышал он голос Лапы. — Что с тобой?

— Я кричал во сне? — сухими губами спросил парень, пытаясь разлепить тяжелые веки.

— Ты не кричал. Ты… даже не знаю…

— Что?

— Выл. Я чуть с ума не сошла от страха.

Открыл, наконец, глаза.

— Смотри, — завороженно глядя в сторону выхода, сказал Лапа. — Ты это видишь?

Малец молча кивнул. В квадрате люка висели две Луны. Одна — привычного размера, другая — вдвое меньше, наполовину перекрывая ту, что побольше. Поражало и то, что увидеть даже одно ночное светило отсюда представлялось физически невозможным: вертолет стоял в низине, геометрия не позволяла видеть небо. «Но вот же оно, небо! И две луны… Черт, и это только первая ночь в Зоне…», — поразился молодой ученый.

— Погоди… — Он приподнялся на локтях. — А где Сухарь?

Тела старика на рампе не было.

Малец спиной ощутил неприятный холодок. Словно желая усилить неприятное впечатление, две луны медленно слились в одну — крупную, тут же налившуюся кроваво-красным.

— Забрал кто-то?… — неуверенно проговорила Лапа. — Может, звери какие?

— Или сам ушел, — мрачно пошутил Малец.

И вдруг подумал: не так уж это и смешно. Слыхал он о ходячих мертвецах в этих местах. Только не помнил, при каких условиях мертвые восстают здесь из могил и насколько они опасны.

Так или иначе, уснуть теперь было непросто. Лапа через какое-то время все же притихла и мирно засопела. Малец же так и сидел до рассвета.